Колючие

В понедельник Мишка шел в школу с отвращением. Раз Крутов слонялся по торговому центру, значит, уже не болеет. Значит, передышка закончилась. Конечно, тлела слабая надежда на то, что Крутов прогуливает, но она растаяла уже в школьном дворе, когда Мишка увидел знакомую куртку возле турника. Решив хотя бы попытаться избежать драки, Мишка догнал лопоухого Чайковского и прошмыгнул в дверь вместе с ним. Крутов, увлеченный беседой со своими туповатыми дружками, не обратил на это внимания. Мишка выдохнул, но затишье продлилось недолго. Уже на первой перемене, когда он шел к кабинету истории, из темного закутка донеслось знакомое гыгыканье. Мишка сосредоточился на том, чтобы всё игнорировать и не оборачиваться. — Смотри, кто идет! Он краем глаза увидел, как тощий Терещенко пихает локтем Крутова, и заставил себя идти дальше. Одноклассники, сбившись в кучки, играли на телефонах и обменивались последними сплетнями в самом конце коридора, и Мишка прикусил губу от досады. Если бы математичка не припахала его мыть доску, он бы не отбился от стаи. — Да пусть идет, — равнодушно отозвался Крутов, и Мишка напрягся еще больше. Он едва не остановился, едва не сказал что-нибудь, что спровоцировало бы драку, потому что быть вот так презрительно отпущенным не хотелось. Но голос разума всё-таки победил, и Мишка пошел дальше, чувствуя затылком интенсивный взгляд Крутова. До большой перемены всё шло гладко. Мишка держался поближе к одноклассникам — из страха не перед дракой, а перед последствиями. Не хватало еще, чтобы опять звонили… Макс, конечно, ничего не рассказывал, но Мишка и сам понял: еще немного — и папашкино терпение лопнет. Лучше не влезать. — Пошли в «Магнит», — предложил Чайковский. Мишка глянул на часы. До английского еще двенадцать минут, можно успеть, если очереди не будет. — Пошли. Они прошмыгнули мимо охранника и сбежали по широкой лестнице, перепрыгивая через разбитые бетонные ступеньки. Пересекли пустынную улицу, ворвались в магазин, нахватали чипсов, шоколадок и фанты, расплатились. — Вроде успеваем, — выдохнул Мишка. — Вагон времени, — беспечно согласился Чайковский. — У меня рекорд — четыре минуты. Мишка притормозил у самого крыльца, глядя в сторону спортплощадки. Там расположилась компашка Крутова: Деснянский на вкопанной в землю покрышке, Степанов и Терещенко верхом на брусьях, сам Крутов — под баскетбольным щитом. — Пошли, чё ты? Дубак же, — заторопил его Чайковский. — Угу… Мишка еще раз оглянулся, удивляясь их наглости: расселись прямо под окнами Танечки, жрут сухарики, болтают, будто так и надо. Когда уже их шибанет кармой? Из открытого окна третьего этажа что-то вывалилось, упало на мерзлую землю в паре метров от Крутова и вдруг вспыхнуло, грохотнуло. — Пошли! — зашипел Чайковский, дергая Мишку за рукав. Окно на первом этаже тоже распахнулось, из него высунулась взбешенная Танечка и завопила: — Крутов, Терещенко, Степанов, Деснянский, немедленно к завучу! — Да чё? — возмутился Деснянский. — Немедленно! — повторила Танечка. — И не вздумайте сбегать, я всё видела. — Да чё? — растерянно повторил за Деснянским Терещенко. — Это вообще не мы… Танечка негодующе фыркнула. Степанов, Деснянский и Терещенко принялись хором оправдываться. Крутов молчал. Досмотреть Мишке не удалось: Чайковский уволок его к двери. Как оказалось, торопились они напрасно. Звонок прозвенел, а англичанки всё не было. Наконец прибежала запыхавшаяся химичка, открыла кабинет и велела классу сидеть тихо и не шуметь, потому что Елену Яковлевну срочно вызвали куда-то там. Мишка не стал вникать, наслаждаясь фантазиями о том, как его обидчиков сейчас мурыжат в Селёдкином кабинете. Танечка для них выпросит самую страшную кару, она не из тех, кто прощает петарды под своими окнами. И хорошо, и правильно. Так им и надо. Минут за десять до звонка народ стал расходиться. Мишка направился в Сенькину подсобку и засел там, неспешно жуя шоколадку. — О, а ты чё тут? — спросил Сенька, появляясь на пороге. — Прогуливаешь? — Не-а. Елена Яковлевна прогуливает. Будешь? Мишка вынул из рюкзака еще одну шоколадку и откинулся на спинку стула, блаженно улыбаясь. — Чё довольный такой? — спросил Сенька. — Да так. Справедливость торжествует. — Да ну? — Ага. Мишка во всех подробностях рассказал о петарде и неудачливой банде Крутова. Сенька его восторга почему-то не разделил, и Мишка воинственно прищурился: — Чё? — Ничё. Притчу подходящую вспоминаю. — А чё? Надо было пойти и сказать Танечке, что это не они, да? — Ну, как вариант. — Пусть сами говорят, я не стукач. И вообще, — обиженно продолжал Мишка, — это им за драку обратка прилетела. Сенька только озадаченно хмурился. — Подумаешь, — пробормотал Мишка. — Ну, наорут на них, ну, домой позвонят… На меня вон тоже орали. Сенька тяжело вздохнул, вынул из пачки сигарету, тут же сунул ее обратно. — Просто у тебя есть Макс, он за тебя кому угодно глотку перегрызет. Думаешь, у всех так?