Колючие

— Вольно. Урок окончен, все по домам, — объявил Сенька и добавил: — Крутов, задержись. Юрка раздраженно цыкнул, закатил глаза и подошел к физруку под гогот товарищей. — А вы чё встали, кросс бежать хотите? — спросил Сенька, глядя на Деснянского и Терещенко. — Щас организуем, не вопрос. Деснянский и Терещенко не хотели. Они выбежали из зала, хлопнув дверью, и вместе с ними исчезла Юркина раздражительность. — Семён Аркадьич… — Домой торопишься? Юрка задумался. Даже если отец не на работе, он не станет придираться, если прийти чуть позже. Наверное. — Не очень. — Ну и хорошо, пошли. Юрка последовал за Сенькой в подсобку. Он честно отсидел все уроки начиная с биологии и даже не схватил ни одной двойки, но на каждой перемене всё равно возвращался к Сеньке, чтобы подзарядиться. — Моя теща — золотой человек, — гордо объявил Сенька, кивая на цветастую кастрюльку. — Я сегодня допоздна, так она мне обед притаранила. Смотри, красота какая, а? Он приподнял крышку, и Юрка осторожно кивнул, разглядывая сложенные ровными рядками блины. — С творогом и ванильным сахаром, — пояснил Сенька. — Угу… Юрка сглотнул. Мама тоже такие делала, долго-долго разминала творог вилкой, пересыпала ванильным сахаром, а потом вертела из блинов аккуратные конвертики, и Юрка жаждал помочь, но у него всегда получалось криво, блины разворачивались обратно, рвались и вообще всячески сопротивлялись, а мама только улыбалась и говорила, что внешний вид на вкус не влияет. — Чё стоишь? Налегай. Сенька вручил ему четвертый стакан чая за день, и Юрка послушно присел на стул, приказывая себе не реветь. И так уже выставил себя дураком, проявил слабость, заставил с собой возиться весь день… — Неудобно, — пробормотал он наконец. — Это мне будет неудобно в дверь боком пролазить, — возразил Сенька. — Ешь давай. Юрка как можно аккуратнее взял один из верхних блинов и мучительно покраснел, осознавая свою убогость. Сенька и себе налил чаю, потянулся к кастрюле и спросил: — Помнишь тот сериал про Катю? — Ну? — Ты представляешь, Марат, который вроде как с Катей почти человеком стал, совсем испортился. Запер ее у себя дома и не выпускает. Это они специально, чтобы Кате потом не стыдно было опять с Андреем крутить. А Маргарита Станиславовна умерла, прикинь? Я вот ваще не ожидал от нее. — А она кто? — спросил Юрка. — Ну, это мама Марата, жена этого… Блин, забыл. Ну, он Марата отец, короче. Она Катю отравить хотела, чтобы выкидыш, а потом сама выпила не из той чашки, потому что Катя их поменяла местами, только она не специально, а из-за чаинки… Все эти страсти действовали на Юрку почти убаюкивающе. Физрук полностью погрузился в забористые интриги, и Юрка больше не чувствовал себя неловко. Он жевал уже четвертый блин, запивая его сладким чаем, и ни о чем не тревожился. Да, скоро придется тащиться домой по серой слякоти, но это когда еще будет… Сейчас в жизнь Юрки ненадолго вернулись блины с ванильным творогом, и это было чудесно. — А эта Соня из-за своих похудательных таблеток чуть не умерла, прикинь? — продолжал Сенька. — Она… В дверь громко постучали, а потом в подсобку ввалился Нестеров. Юрка, собиравшийся взять пятый блин, отдернул руку. — Чё ты врываешься? — спросил Сенька. — Кто-то гонится? — Да не, я это… — Нестеров наткнулся взглядом на Юрку и закончил: — Я потом зайду. — Потом не выйдет, я на всяких сборищах буду. Уже почти ушел. — Сенька выудил из кастрюли пару блинов, сунул их растерянному Нестерову и похлопал его по плечу: — Топай давай, потом созвонимся, если чё. Максу привет. — Угу… — Он мой сосед по даче, — пояснил Сенька, едва за Нестеровым закрылась дверь. Юрка как можно равнодушнее кивнул. Еще и дача у него есть, вот же Нестеров! — Я пойду. Спасибо за блины и вообще. — Иди, — кивнул Сенька. — Если надумаешь, заходи сегодня вечером, я думаю, они Марата уже повяжут, всё к этому идет. Контекст я тебе обрисовал, думаю, концовка будет крутая. Посмотришь с нами? Юрка дернул плечом, прекрасно понимая, что в гости к физруку не пойдет. Он же не Нестеров, ему не положено… На улице было еще серее и слякотнее, чем Юрка предполагал. Снег хлюпал под ногами, вероломно превращаясь в грязные лужи, и ощущение уюта, созданное блинами и дурацкими сериалами, куда-то улетучилось. Теперь Юрка был уверен, что отец никогда не вернется, и это почему-то пугало. Ну и что, что он ответил на звонок Сеньки? Может, всё равно не вернется. Просто ушел — и всё. Чтобы Юрка наконец понял, каково это, чтобы раскаялся, чтобы пожалел, чтобы остался совсем один… Ботинки отца стояли на привычном месте в прихожей, куртка висела на крайнем слева крючке. Юрка разулся, сбросил рюкзак, мокрую куртку потащил на балкон, чтобы высохла, а то натечет на ковер. На кухне горел свет, и Юрка пошел туда, строя в голове всевозможные жуткие сценарии. Отец сидел за столом и старательно размешивал чай в замызганной чашке. Рядом стояло плетеное блюдце с бубликами. При появлении Юрки отец поднял голову, посмотрел с какой-то дурацкой, перекошенной, совершенно жалкой улыбкой. — Я думал, ты сдох, — сказал Юрка.