Колючие

Мишка прошлепал по коридору и заглянул в приоткрытую дверь. Крутов замер с подушкой в руке, вопросительно глянул на него. — Ванная свободна, — сообщил Мишка. — Угу. Крутов совсем не походил на задиру, который всего месяц назад превращал Мишкину жизнь в ад. Теперь он был другим, и Мишка не мог понять, то ли Сенька его изменил, то ли сразу видел его сущность и просто вытащил ее наружу. Но одно было ясно: Крутову рядом с Мишкой неловко. — Ты с какой стороны? — спросил Мишка. — У окна или у двери? — Всё равно. Мишка сложил свои вещи в пакет, поставил его на пол. — Лучше на кресло, а то Джек погрызет, — подсказал Крутов. — Угу. Мишка одернул мешковатую сиреневую футболку, чувствуя внезапную необходимость сказать, что Макс сам ее отдал, что она ему мала и вообще. Но Крутов и не собирался высмеивать Мишкин прикид. Он даже не смотрел в его сторону. Тщательно разгладил складки на простыне, свернул вязаную накидушку, положил ее на ближнее к окну кресло. — Ты завтра в школу не идешь? — спросил Мишка, вдруг вспомнив, что не видел нигде ни его рюкзака, ни учебников. Крутов помотал головой. Что-то нехорошее творилось в его жизни, Мишка это понимал, не дурак же. Прогулы, ночевка у Сеньки, разбитая губа… — Жалко. Крутов посмотрел на него с явным удивлением, и Мишка окончательно смутился. Чего он навязывается? Да, они оба дружат с Сенькой, но Крутов же старше и вообще… А Мишка — рыжий, мухами засранный. Решив больше не приставать к человеку, Мишка поставил телефон на зарядку, забрался под одеяло и отодвинулся к самому краешку дивана. Жалко, что Джеку положено ночевать на подстилке в самодельном вольере, так бы он хоть сгладил углы. — Свет выключить? — спросил Крутов. — Угу. Крутов вышел из комнаты, щелкнув выключателем, а Мишка спохватился: будильник-то он так и не поставил. Потянулся за телефоном, хотел было заодно позалипать в ютуб, вспомнил, что наушники валяются дома. Полистал ленту, понял, что сосредоточиться не может, набрал Макса. — Чё не спишь? — спросил тот вместо приветствия. — Рано еще. — Завезти тебе завтра форму? Я с утра могу. — Да ну, не надо. — Серьезно, могу, мне на работу к двенадцати же. — Ну вот и дрыхни до двенадцати, а то потом наебнёшься на своих лыжах. Чё там, как таксуется? — Да нормально, на вокзал вот еду. — Пьяных не бери. — Не беру. — И мужиков не бери. И молодых баб тоже, а то сами запрыгнут, а потом заяву накатают. — Дай угадаю, у Сеньки в сериалах такое было, да? — Макс, я серьезно. — Да ладно, чё ты опять? Всё нормально, беру только мамок с детьми и бабок с тачками, всё чисто. Мишка сердито засопел и потребовал: — Позвони, как освободишься. — Ты уже дрыхнуть будешь. — Ну, напиши. — Ты всё равно будешь дрыхнуть. — Всё равно напиши. — Да напишу, напишу. Так, всё, я подъезжаю уже. Спокойной ночи. — Угу. Мишка положил телефон на ковер возле дивана и закрыл глаза. Тут же скрипнула дверь, Крутов тихо прошел в комнату, что-то бросил на дальнее кресло — наверное, одежду — и опустился на свою половину дивана. Мишка попытался дышать как можно ровнее. — Слушай, а где твоя сестра? — спросил Крутов. — Златка? У матери, а что? — Просто… Крутов явно хотел спросить что-то еще, но не решался, и Мишка пояснил: — Макс мне вообще-то дядя. — В смысле? Родной? — Угу. И Златка в основном живет со своей мамой, а я у Макса всегда. — А… — Мама умерла, а отец… Ну… — Спермодонор, я помню. — Угу. Они меня сначала забрали к себе, потом передумали, спихнули Максу, снова передумали, забрали и хотели сдать в детдом, а я сбежал. — К Максу? — Нет. То есть да. Ну, я на дачу смылся, а Макс меня там нашел. Ну и вот. А теперь они опять передумали, усыновить кого-то хотят, потому что Карина бесплодная, и из-за этого им придется делать вид, что я у них тоже живу, потому что там родительские права и всякая хуета, а я не хочу к ним, поэтому Макс нанял адвоката, чтобы всё оформить официально. — Прямо как в сериалах Семёна Аркадьича, — задумчиво сказал Крутов. Мишка фыркнул, вдруг поняв, насколько запутанной выглядит его семейная ситуация, и согласился: — Ага, у нас и Катя есть.