Колючие

Больше всего было обидно из-за гитары. Юрка уже настроился, морально подготовился к тому, чтобы взять ее в руки, а теперь… Теперь вечер будет занят не тем. Юрка вздохнул, заходя в подъезд. Всё-таки хорошо, что пошел с Нестеровым, пропитался атмосферой беззаботности, ненадолго вытеснил из мыслей грядущую катастрофу. Еще бы избавиться от щемящего чувства тоски… Юрка нажал на кнопку лифта, передумал, стал подниматься по лестнице. Второй этаж. Вот только не надо ни о чём думать. Идти себе и идти, считать ступеньки. Не завидовать, не жалеть себя, не мечтать. Третий. Он не заслужил гитару. Джека обманул, с Сенькой даже не поговорил толком, Нестерова втянул в драку… Четвертый. Интересно, отец уже дома? Ведь дома? Должен быть. И переживает, думает, что он сделал не так, раз Юрка опять свалил. Нельзя так. Вроде бы вернулся, а не простил. А как простить? Почему не получается? Пятый. Такое не прощают. Ну вот и надо было идти до конца. Если нельзя простить, значит, он заслужил, значит, пускай бы себе вешался, невелика потеря. Только вот не хочется, не хочется, а это должно значить, что… Юрка простил? Начал прощать? Захотел простить? Шестой. Нет, точно нет. Не простил и не собирается, просто поиздеваться решил. Понаставил условий, выполнение которых ни к чему не приведет. Жестоко. Справедливо? Заслуженно. Седьмой. Пусть перестанет их выполнять, пусть сорвется, тогда можно будет уйти. Почему всегда так? Почему Юрка кругом виноват, даже если ничего не делает? Приехали. Ноги принесли Юрку к квартире — через сухое поскрипывание песка и пыли по отбитой плитке, мимо шершавых стен с дурацкими надписями. Дверь была приоткрыта, отец в прихожей возился с раскладным столом. Услышал шаги, прислонил тяжелую столешницу к стене, обернулся. Юрка попытался хоть что-то прочитать в его взгляде. Робкая радость? Тревога? Неуверенность? — У друзей был? — спросил отец, кажется, предварительно перебрав в голове целый ворох вопросов и остановившись на наименее нелепом варианте. — Голодный? Юрка помотал головой, запер за собой дверь, чтобы перекрыть соседям прямой доступ к драме. Выставил вперед заклеенную пластырем руку и сообщил: — Подрался. Отец снова смерил его долгим взглядом, наконец то ли спросил, то ли констатировал: — Перед фактом ставишь… Юрка пожал плечами. Отец едва заметно кивнул, отвел взгляд, снова вцепился в полированную столешницу: — Помоги дотащить.