Колючие

— Пиздец, короче. Бедный батя… — Чей? — не понял Сенька. — Мой. — Макс отхлебнул остывший чай, поморщился. — Чё-то так за него обидно стало… Сенька явно не улавливал суть, но и не перебивал, и Макс продолжил: — Если не сгоряча, так это вообще дохуища сложно. Я-то чё, получил и дальше пошел, а батя переживал, наверное. Ну, это я щас понимаю. Чё-то меня накрыло, короче. — Любите внуков, они отомстят вашим детям, — философски изрек Сенька. — Во! — радостно кивнул Макс. — Жаль, батя не дожил до отмщения. Надеюсь, у Мишани будет куча детишек. И чтоб все доёбистые, а? И чтоб я до этого дожил. Он схватил со стола сушку и вгрызся в нее, чтобы как-то отвлечься. Джек подошел поближе и вперил в Макса полный молчаливого обожания взгляд. — Можно? — Ага, у него зубы как раз чешутся. Сенька молча проследил за тем, как Макс дает Джеку сушку, покрутил в руках мятую сигарету. — Иди, — сказал Макс, — кури, мы с Джеком посидим. Нога чё-то совсем… Только Мишке не говори. — Да не, я это, бросаю, короче. Давай еще чаю? — А твои не нагрянут? — Макс посмотрел на свою возложенную на табуретку ногу, чувствуя внезапный приступ неловкости. — А то я тут расселся, ни проехать ни пройти… — Сиди, сиди, — сказал Сенька. — Маша сегодня впахивает допоздна, а Анна Степановна на юбилее. — А Юра? — А Юра дома, они с отцом вроде как помирились. — Сенька убрал сигарету обратно в пачку и подлил воды и заварки в Максову чашку. — Слушай, Макс… — А? Сенька помялся, но всё же попросил: — Ты там за ним приглядывай, ладно? — А чё? — Да я вроде как слишком близко. Боюсь, если чё, он ко мне не пойдет, гордый. — А ко мне пойдет? — скептически спросил Макс. — А чё нет-то? Ты у нас крутой батя, пример для подражания. Макс совсем поник, отчетливо ощущая свою никчемность. — Чё опять? — спросил Сенька и сунул ему вазочку с конфетами. — Да я не знаю, — пожал плечами Макс. — Вроде чё-то не то делаю, раз всё вот так. — Да ну, — махнул рукой Сенька. — Возраст такой противный, пройдет. — Угу… — Макс с хрустом разгрыз карамельку, запил ее чаем и признался: — Мне чё-то страшно, Сень. — А чё? — Ну, вдруг у него там опять какая-то хуета в башке? Он же вечно как это самое… Сидит, выводы всякие высиживает втихаря, а потом ка-ак рванет… Вот помнишь, как он машину угнать пытался? Может, и на дерево полез, чтобы убиться, откуда мне знать? И щас выждет, чтобы бдительность уснула к хуям, и снова пойдет. — Нет, — уверенно помотал головой Сенька. — Щас у него ты есть, зачем ему убиваться? — Так я и тогда был, — возразил Макс, разворачивая следующую карамельку. — Тогда он этого еще не понимал, — со значением сказал Сенька. -Так, Джек, чё ты там жрешь опять? Джек виновато выплюнул Максову штанину, прикусил вместо нее свой мячик и посмотрел на Сеньку честными глазами. — Бессовестный. Короче, Максик, не усложняй там сам себе. Если чё-то хочешь спросить у Мишани, бери и спрашивай. Вы же еще разговариваете после этого всего? — Угу. Я же говорю, он вроде как и не в обиде, даже наоборот… В чём подвох-то? — В том, что его нет? — предположил Сенька. — Мишаня границы нащупал и успокоился. Ему же тоже надо знать, что взрослые бдят. — А может, — нехотя признал Макс. — Я же это самое… Его опора и вообще, да? Надо было просто гаркнуть, чтобы показать, кто в доме хозяин, и щас всё будет… Он умолк, услышав поворот ключа в замке. Мишка с Юркой ввалились в прихожую, тяжело дыша и пересмеиваясь. — …из хлеба еще можно, я читал, — договорил Мишка и повернулся к раскрытой кухонной двери. — Чё, совсем из ума выжил? Тебе кто разрешил шляться? Вот отрежут ногу — будешь знать!