Колючие

— Пап, вставай! — позвала Златка. — А? Чё? Макс подскочил, стукнулся головой о столик и взвыл: — Бл-линная туркмена Кузи! — Тише, Мишу разбудишь! — зашептала Златка. Макс обернулся к дивану, на котором действительно дрых Мишка, потом осторожно поднялся с раскиданных по ковру подушек. Нога вела себя удивительно хорошо. — Чё мы встали-то в такую рань? — Сейчас уже восемь тридцать восемь, — строго сказала Златка. — Пора завтракать. И мама просила передать, не забудь опрыскать цветы. — Цветы, — пробормотал Макс. Подлая Катя насовала им всякой хуеты в горшочках, а теперь настаивала, чтобы они всё это поливали, опрыскивали и подкармливали по расписанию, потому что цветы, видите ли, полезны для здоровья. Максу всё никак не хватало духу донести до нее внятно и четко, что ему вот совсем не полезно тратить время и силы на такую мутотень, и поэтому он просто активно уклонялся, позволяя цветуёчкам умереть естественной смертью. Но цветуёчки оказались живучими, хотя красота их значительно поувяла от Максового пренебрежительного отношения. Правда, были и победы: азалия обиделась и засохла, хотя Мишка ее старательно поливал через поддон, пытаясь выслужиться перед Катей; какая-то жуткая лечебная колючка закончила свои дни на полу в руинах, потому что не понравилась Степану; еще одну колючку уронил сам Макс — абсолютно случайно, зацепив жопой ее крючковатые лапы. Но всё остальное жило и требовало внимания. — Я воды набрала, — сообщила Златка, протягивая Максу опрыскиватель. — Ну, круто, чё, — без энтузиазма сказал Макс. — А давай ты сама их и польешь, а? — Поливать сегодня не надо, только опрыснуть. И не капельками, а туманом, — важно сказала Златка, подкручивая носик опрыскивателя. — А еще я не дотягиваюсь, там высоко. Макс вздохнул, отобрал у Златки опрыскиватель, щедро оросил стоящие на полке чахлые кактусы и орхидею, подумал немного, брызнул и на Мишку. — Ну эй, чё такое? — сонно возмутился Мишка. — Катя сказала полить цветы, а дети у нас что? Правильно, цветы жизни. Так что вот. — Макс брызнул водой на хихикающую Златку, потом — снова на Мишку, стащив с него одеяло. — Вставай, цветок жизни, все выходные продрыхнешь. Мишка сердито засопел, встал и мрачно спросил: — Чё я здесь-то? — Так ты это, отрубился прямо посреди трагедии. Там конюха это самое, а ты задрых, — без малейшего упрека ответил Макс. — Мог бы разбудить. — Да ну, на кой? Мишка глянул на смятые подушки: — Чтобы на полу не спать? — Кстати, отлично выспался, — заметил Макс. — И нога не болит, хоть завтра на танцы, видал? — Угу, а потом в инвалидную коляску, — мрачно предрек Мишка. — Ай, да иди ты, — отмахнулся Макс. — Давайте это самое, завтракать и вообще. Чё будете? — Какао, розовые хлопья, чокопай с вишней и мороженое, — с готовностью ответила Златка. — Ну, это самое… — Макс представил себе, что скажет Катя, потом махнул рукой: — А, ладно, суббота же. Дуйте накрывать на стол, а я в душ пока. И кота покормите. Он вынул из шкафа свободные джинсы, носки с утятами и однотонные бирюзовые трусы, долго колебался между рубашкой в розочку и свитером с кубической розовой совой, наконец выбрал свитер: он презентабельнее и солиднее.