read my heart

Внезапно для себя он открывает глаза. Он ощущал своё тело. Он видел окружающий мир. Слабо, но видел: в глазах двоилось, поверх левого глаза текла кровь. Всё тело болело, ныло, горело. Он… Он был жив. Он не хотел… Он не собирался выживать… Тот взрыв был достаточно мощным, чтобы уничтожить и его, и всех тех идиотов, что попытались его убить. Он специально позаботился о том, чтобы наступить на эту мину, потому что так он бы умер на месте. Потому что так ему не пришлось бы лежать и страдать от того количества ран, что он получил. Потому что тогда ему не стало бы страшно. Он жив. Он всё ещё жив. Прямо как тогда, когда мама попыталась сделать аборт, но он всё равно чудесным образом выжил. Прямо как когда она слишком увлеклась, когда душила его, и он почти потерял сознание, но выжил. Прямо как когда она пыталась убить его тем ножом, но он выжил. Прямо как когда он напал на того телохранителя во время выполнения задания, но оказался слабее, и его чуть не прикончили, но он выжил. Прямо как когда он попытался сгрести денег на убийстве Эшли, но она оказалась куда способнее, и чуть не убила его, но он выжил. Он всегда выживал. И сейчас тоже выжил. Как же, чёрт возьми, само его существование было проклято. Он хотел погибнуть сразу, на месте, чтобы не пришлось сталкиваться с мучительной болью и… страхом. Он вспомнил обещание Грейс. «Я обязательно вернусь» Он уже тогда знал, что врал ей. Но он знал, что она ему поверит, ведь кто, как не она, знает то, насколько сильно Сэм любит жизнь, насколько сильно он стремится к тому, чтобы выжить, как велико его желание оставаться живым несмотря ни на что. Конечно, она знала, что он бы ни за что не пожертвовал собой. Сэм кашляет, и изо рта у него вытекает кровь. Всё тело невыносимо болит, и даже от попытки встать всё только хуже становится. Кажется, у него сломано несколько костей. Кажется, он даже дышать не совсем может - он более, чем уверен, что какое-то ребро проткнуло ему лёгкое. По всему телу куча ожогов, которые всё ещё очень сильно горели. Почему даже сейчас жизнь к нему так жестока? Встать на ноги не получается - только валится обратно и стонет от боли. Он не дойдёт. Не сможет. Слишком больно. Плевать. Не дойдёт - тогда доползёт. Он обещал ей, что вернётся, может, тогда и соврал, но раз получилось выжить… Он выполнит это обещание несмотря ни на что. Вытягивает руку вперёд, кряхтит от боли, хватается за землю. Рука дрожит и, кажется, сломана, но ему плевать. Перебирает коленями, пытается дотянуться дальше. Вторая рука не слушается вовсе - безжизненно висит, кажется, на одной лишь коже. Плевать. Продолжает ползти. Больно, жжётся, ничего не видно, но он обязательно доползёт. Обязательно доберётся обратно. Обязательно вернётся к ней. Сжимает зубы, пытаясь подавить очередной стон боли. Он так хотел умереть сразу, без всего этого дерьма, почему ему вновь нужно было остаться в живых, как во все те разы. Почему его нужно было столкнуть носом с этой болью, с наблюдением за тем, как старая сука медленно движется за ним, но движется быстрее, чем ползёт он сам. Ему так не хотелось сталкиваться со всем этим, потому что…. потому что… — Я не хочу умирать! - выдавливает он из себя. Сейчас он один, и… бояться больше нечего. — Я… боюсь умирать… Из глаз текут слёзы, и он сам себе удивляется. Когда он в последний раз плакал? Это казалось таким далёким, хотя, кажется, это случилось всего пару месяцев назад, когда умер брат. А до этого… только когда умерла мама. Звучит как какая-то паршивая традиция: каждый раз, когда кто-то из их семьи умирает, он должен плакать. Но ему не нравится эта традиция. Он ненавидит свою слабость, ненавидит тот факт, что сейчас он абсолютно слаб физически, но, что ещё хуже - он сломлен морально. Он боится. Ему страшно. Сэм сжимает в кулаке песок с земли и тяжело дышит, не в силах остановить слёзы. Они падают на землю, перемешанные с кровью больше напоминают о каком-то кровавом дожде. Но это ничего в сравнении с тем, какие кровавые следы оставил позади себя уже Сэм. Он хочет жить. Он так хочет жить. — Я хочу выжить… Я хочу выжить, потому что она не могла. — Я хочу жить… Я хочу жить, потому что он столько отдал ради этого. — Я хочу продолжать жить! Я хочу продолжать жить, потому что она столько сделала для меня. Сэм продолжает ползти, глотает собственные слёзы, пытается встать на колени, но падает и стонет от боли. До гильдии слишком далеко… Он не доберётся… Может, кто-нибудь его найдёт? Может, кто-то сможет помочь? Может… Может… Боль ощущалась всё слабее, но явно не потому что она проходит. В глазах медленно проясняется, перестаёт двоиться. Сэм слышит чей-то голос, поднимает взгляд, всматривается. Лица… такие знакомые лица… — Не бойся! - Ниса кладёт свою руку поверх его, улыбается радостно. - Теперь всё в порядке. Сэм распахивает глаза, удивлённо смотря на неё. Он так давно не видел её лица, так давно не слышал её голоса. Как она тут оказалась? Она же не могла остаться в живых? Кидает взгляд на другую её руку. Даже мишку своего всё ещё держит. Он всё ещё с ней… — Не переживай, братец, - Дин кладёт руку ему на плечо. - Скоро всё закончится. Тебе не стоит бояться. Они оба смотрят на него и улыбаются, нежно-нежно, а в глазах - любовь и забота. Сэм почти забыл о таких чувствах, и, наверное, не вспомнил бы, если бы не встретил Грейс. Поэтому взгляд их до боли знакомый, напоминающий о невыполненном обещании. Но, что ещё хуже, напоминающий о том, что это он уничтожил эти улыбки. Он склоняет голову, стискивая зубы, закрывая глаза волосами. Скоро всё закончится? Он не может этому позволить случиться. Он обязательно должен вернуться, чтобы искупить вину, он должен.... Чувствует тёплые прикосновения к плечам и шее: Дин и Ниса обняли его, крепко-крепко, и их объятья ощущались очень хорошо, несмотря на то, что на нём много ран. Никакой боли, только то тепло, что они дарили ему всю жизнь. — С возвращением, - говорят они ему вместе на уши. Сэм боли почти не ощущает. Руки - уже обе - слушаются, тянутся к чужой одежде. Губы дрожат, и Сэм не в силах понять, что он пытается сделать, что пытается сказать. Понимает лишь то, что уходящая боль может значить только одно - но теперь ему уже плевать. Плевать, пока они с ним здесь и сейчас. Хватается за них, сжимая в кулаках их одежду, позволяя слезам стекать дальше, но теперь на его лице улыбка. Тело, наконец, перестало болеть. — Я дома.