***
Пятнадцать минут спустя родители Антона уходят, парень рад, что в этот день он будет не один, что сможет найти немую поддержку в лицах его пап. Шастун сидит на краю кресла, как на иголках, дожидаясь своего часа, или даже своей минуты — сейчас это не так важно. Арсений Сергеевич Попов — его будущий муж, самый могущественный альфа за последнее время в их городе, может, и в целом мире, и Антон не должен показать себя слабым. Он медитирует несколько минут, восстанавливая себя и своё ментальное здоровье. В дверь стучат, и в комнату заходит Дмитрий. — Готов? — спрашивает он. — Скорее нет, чем да. Но если мы раньше начнем, тогда быстрее закончим, ведь так? — отвечает он Дмитрию. — Ты прав, — Дима подставляет свой локоть омеге, и тот просовывает руку, они выходят из временного убежища, как это мысленно назвал Антон, во взрослую жизнь, в которой он станет мужем нелюбимого альфы. Они проходят пару коридоров и оказываются в том самом зале, где их собирали на жатву, но сейчас всё пространство вокруг выглядит иначе. Всё украшено живыми цветами, преимущественно бутонами роз, что означали для Антона «отдать свое сердце», возможно, тот, кто украшал, этого не знал. Мягкий солнечный свет струился через окна, делая помещение не таким устрашающим, как это было в первый раз. На полу рос зелёный мох, по которому приятно было идти, и Шастуну даже показалось, будто он мигом сможет перенестись в лес, стоит только закрыть глаза, но он не делает этого, чтобы не обманывать себя. Гости рассажены с двух сторон по бокам на белых деревянных стульях. Дмитрий доводит его до середины, а уже оттуда Антон идёт под руку с отцом-альфой. Андрей, как и всегда, выглядит статно, несмотря на то, сколько стоят его вещи, спина — прямая и ровная, а глаза излучают мудрость. Он поддерживает сына, как физически, чтобы тот не споткнулся и не упал, так и ментально, посылая волны альфийского спокойствия, что действуют, как успокоительное. Антон дышит через нос, пропуская травяной аромат пространства через лёгкие. Сейчас ему чуть легче, чем вчера ночью или сегодня утром. Ладони потеют, но возможности вытереть их обо что-то попросту нет, поэтому он крепко сжимает кулак. Папа-омега ждёт их в паре метров от алтаря: он кротко смотрит на сына и старается не задерживать на нём взгляд, чтобы не передавать через него свои тревоги и волнения. Мужчина передаёт Антону букет белых маргариток, треплет по щеке и отходит в сторону своего места, как родители жениха, они сидят в первом ряду. Альфа доводит сына до конца, вкладывает руку Антона в ладонь Арсения и что-то шепчет ему на ухо, а затем быстро уходит к мужу. Шастун всё это время не поднимал глаз, потому что боялся увидеть кого-то с отталкивающей внешностью. Да, это стереотипно так думать, но, а чего ещё можно ожидать, зная, что твоему мужу больше двухсот лет? — Вы? — ошеломлённо спрашивает омега. — Как видишь, — бросает тот, а в глазах его виднелись острые шипы льда. — Но…— альфа не даёт договорить Антону и проводит его к алтарю, у которого их ждёт священник. — Вечное это твоё «но»… — беззлобно говорит он, но парню не по себе от такого тона.***
Последующие полчаса для Шастуна проходят, как в бреду: клятва «и в радости, и горе» показалась вечностью, и только на словах «и в смерти» зеленоглазый будто оживает. Сейчас он понимает всю абсурдность ситуации: сколько ещё таких же омег было до него? Сколько тех, кто клялся ему в любви? Ответа, конечно же, не было. — Берёшь ли ты, Попов Арсений Сергеевич, омегу Шастуна Антона Андреевича в законные мужья? — спрашивает священник, судя по отсутствию запаха — бета. — Беру, — коротко отвечает альфа и надевает кольцо на дрожащую руку омеги. — Берёшь ли ты, Шастун Антон Андреевич, альфу Попова Арсения Сергеевича в законные мужья? — после этих слов у блондина потекли слёзы, процесс которых он не в силах был остановить. — Беру, — немного хриплым голосом отвечает тот. — Можете закрепить свою клятву поцелуем, — произносит священник, а у Антона будто земля из-под ног уходит: его первый поцелуй бессовестно украдут прямо сейчас. Арсений приближается к парню, берёт его лицо в свои ладони, перед этим немного смахнув слёзы большими пальцами, и тянет на себя, потому что Шастун оказывается чуть выше альфы, что очень нетипично для этого мира. Антон задерживает дыхание, чувствует, как мягкие и горячие губы коснулись его собственных. Он хочет отпрянуть, но сильная хватка не дает этого сделать. Ему в рот нагло просовывают язык, сплетая с его собственным, на фоне он слышит, как толпа восторженно улюлюкает действиям альфы. Вскоре Арсений отстраняется, предварительно сильно укусив за нижнюю губу, показывая тем самым, кто здесь главный. Чмокает его в пухлые растерзанные губы и смотрит на омегу, который сейчас выглядит, как брошенный и всеми забытый котёнок. — Не хнычь, Антон. Теперь ты мой законный муж, и я буду делать с тобой всё, что захочу, — бросает последнюю фразу Попов и уходит к гостям, а Антон всё так же стоит на месте. Земля ушла из-под ног, и если бы не вовремя подошедший папа-омега, он бы рухнул прям здесь.***
— Арс, ты как? — спрашивает Дима, пока альфа остался один и уже тянется за вином. — Бывало и лучше. Не знаю, как продержусь с ним пять грёбаных лет! Это же ужас, я смотрю на него и вижу Лёшу! — произносит тот и залпом осушает бокал. — Но ты же понимаешь, что он не виноват в этом? В конце клятвы, на вашем поцелуе, мне показалось, что всё в порядке, пока ты его не укусил. Кто вообще кусает?! — возмущается Дима. — Я, — спокойно отвечает брюнет, — и вообще, пусть теперь знает, кто главный, — фыркает голубоглазый и снова наливает алкоголь. — Тут, по-моему, любой бы понял, кто главный. Просто постарайся не переусердствовать, хорошо? Он не виноват, что родился потомком твоего первого возлюбленного, он не виноват, что выиграл эту жатву, и уж точно не заслуживает такого отношения к себе. Попробуй увидеть в нём индивидуальную личность, а не пережиток твоего прошлого, иначе ты погубишь его, — говорит Дима и разворачивает Арсения в сторону Антона, который стоит одиноко в углу. К нему периодически подходят и поздравляют, но он каждый раз смущается такого пристального внимания к своей персоне. — Посмотри на него: разве он заслуживает к себе такого отношения? Он ведь как бутон самой красивой и редкой розы — от каждого действия будет только распускаться и благоухать. Не затопчи его, пожалуйста, иначе он не выдержит твоего холода, — бросает последнюю фразу Дмитрий и уходит, оставляя Арсения и его раздумья наедине.