Желтый старик

Фэн Синю все это страшно не нравилось. В памяти всплывал монастырь Хуанцзи и его строгие законы, но тогда он находился в подобном месте на совершенно других правах. Одно дело — телохранитель наследного принца, и совсем другое — не пойми какой путник, забредший сюда с единой целью — вырваться отсюда да вернуться поскорее к нормальной жизни. Но Му Цин попросил его сдерживаться, и не то, чтобы Му Цин часто его о чем либо просил. Фэн Синь скрипнул зубами и прислушался к тихому разговору, происходящему между Му Цином и мастером Лу. Они обсуждали какие-то тренировки, которыми планировали заниматься вдвоем. То есть — без Фэн Синя. Когда они вернулись от реки (вновь преодолев бесчисленное количество ступеней трижды проклятой лестницы), они застали мастера Лу, претворявшим в жизнь какой-то хитрый прием. Со стороны казалось, будто мастер Лу танцует, однако Му Цин и Фэн Синь достаточно поднаторели в боевых искусствах, чтобы понять: это хитрый прием, требующий полной концентрации на собственном теле и духовных силах. Мастер Лу танцевал посреди пустынного двора монастыря, и подошвы его тряпочных туфель чертили полукружья и линии на песке. Руки его плавно двигались в воздухе, и потоки духовных сил становились практически видимыми. Глаза его были закрыты, а белоснежные волосы, собранные в тугой пучок, длинная борода и усы словно двигались своей жизнью — ни дуновения ветерка не ощущалось вокруг, чтобы помочь им развеваться. Наконец, мастер Лу остановился. — Вернулись, — удовлетворенно произнес он, и провел ладонью по бороде. — Я ждал. Оказалось, что прием, что он тренировал, назывался “Единение духа”. И что это лишь самая малость от того, что он мог показать Му Цину. — Вы, конечно, и слыхом не слыхивали о кунг-фу, мастер Фу Яо? Му Цин отрицательно покачал головой. Фэн Синь тоже впервые слышал это название. По объяснениям мастера Лу выходило, что это что-то вроде смеси боевых искусств и медитации для тех совершенствующихся, у кого к этому ни судьбы, ни таланта. — Но у Му… Фу Яо есть и судьба, и талант! — вмешался Фэн Синь. Му Цин обжег его взглядом. “Не вмешивайся”. Мастер Лу рассмеялся. — Разве сейчас мастер Фу Яо похож на совершенствующегося? По всему выходит, что силы у него нет. Вернуться ли эти силы со временем — вопрос не такой уж важный. Куда опасней то, что силы эти у него и дальше могут забирать, забирать и забирать… Ведь вопрос в выбранном пути. — Это правда, — кивнул Му Цин. Видно было, каких трудов ему стоило произнести эти слова. — Ваш путь совершенствования, мастер Нань Фэн, совсем другой. У вас сложно что-то забрать — сама выбранная тропа защищает вас. Мастера меча проще убить, чем лишить силы. Вы с самого начала хотели защищать — а потому вгрызлись в свое совершенствование так крепко, что разлучить вас может только смерть. Фэн Синь удивленно моргнул. С такой стороны он на свой путь еще не смотрел. Мастер Лу продолжал улыбаться. — А вот мастер Фу Яо выбрал совершенно иное… Фэн Синь скрипнул зубами. Знает он, что тот выбрал — как будто, у него был выбор, когда наследный принц Саньлэ подарил ему возможность совершенствоваться вместе с ним! Да не живи они тогда в монастыре Хуанцзи с его убежденностью в том, что плотские утехи мешают совершенствованию, Му Цин все равно выбрал бы путь Се Ляня — просто потому что это был Се Лянь. Многие в восемнадцать лет могут выбрать путь на грядущее бессмертие? Многие ли осознают, какой груз берут на себя? Его Высочеству потребовалось восемьсот лет, чтобы понять, чего он был лишен. При том, что большую часть этих лет он провел и без того лишенный силы из-за проклятых оков. Му Цин же никогда и не думал о подобном, наверное. Совершенствование всегда стояло для него на вершине желаемого. Даже сейчас, когда он был с Фэн Синем, когда они целовались, лежали в одной постели до утра, сплетаясь руками и ногами, обнимались под мягкими прикосновениями снегопада — Фэн Синь не был уверен до конца, выберет ли Му Цин в конце концов его, а не свой путь. А выбрать — так или иначе — придется, потому что Фэн Синь, демоны раздери, не железный. Хотя кого он обманывает — решает тут не он. Он может только слушать рваное дыхание взволнованного Му Цина и надеяться. Если Му Цин выберет его, они перестанут быть равными. Если Му Цин выберет свой путь, Фэн Синь сойдет с ума. Кому вообще пришел в голову этот путь непорочности? Что за издевательство над людьми? На небесах было полно богов, которые вознеслись совсем иными путями. И вообще, говорят же, что вознесение предначертано судьбой — ешь мясо, пей вино, люби женщин и мужчин, все равно вознесешься и займешь свое место на Небесах! Но тогда никто об этом не думал и не говорил. А сейчас — заговорил старый мастер Лу, и Му Цин напрягся, вытянулся в струну, словно готовый услышать что-то неприятное для себя. — Чего стоит путь, если с него так легко сбить? — посмеиваясь, спросил мастер Лу. — И, тем более, ничего не стоит путь, за который держишься из чувства упрямства, слепо закрывая глаза на иные возможности… — Боюсь, вынужден сказать, что не понимаю, о каких возможностях идет речь, — сказал Му Цин, едва разжимая губы. — На выбранном пути вас держит страх, мастер Фу Яо. Чем больше ограничений — тем больше соблазнов. Чем сильнее искушение, тем сложнее ему противостоять. Разве в том истинное совершенствование? Когда столь многое (и, поверьте прожившему свое старику, естественное) грозит утратой всего достигнутого гигантскими усилиями и каторжным трудом… тому все со временем перестанет быть в радость. А вы, как я могу предположить, только недавно научились улыбаться? Му Цин отвернулся и ничего не ответил. Фэн Синю было непонятно, почему старик позволяет себе такие речи — и почему Му Цин до сих пор не взорвался, а терпит и слушает? Хоть старик, конечно, и правду говорит. — Путь же, о котором веду речь я — он о другом. Он о том, как взрастить внутри себя силу истинную, полученную без жертв и потерь. Я говорю о великом искусстве, принесенном старым Дамо для тех, кто желал познать истинную силу и открыть себя. Му Цин промолчал. Фэн Синь видел только, как коротко подрагивают его пальцы. — Лишь познавший самого себя обретает истинную силу. Ту, что не зависит от обстоятельств, внешних и внутренних. Ту, что не отберет ни случайная ошибка, ни сознательный выбор. Истинная сила гибкая, она идет изнутри и радуется переменам — ведь перемены несут развитие. Тихая река, впадая в бурное русло, становится неистовой. Вода точит камни, сглаживает берега, выворачивает с корнем деревья. Но потом, вернувшись в прежнее течение, вновь замирает, ласковая и приятная. И никто не осмелится сказать, что это уже не та река. — Я… Понимаю, о чем вы говорите, — медленно произнес Му Цин. — Но разве выбранный мной путь не подразумевает, что никакие искушения не должны сбивать с него? — А из чего растет твоя сила? Из противостояния искушениям? Ты целыми днями только и делаешь, что сбегаешь от них и гордишься этим? Или же все-таки твоя сила в чем-то другом? В ежедневных тренировках, в глубокой медитации, в умении направить свои силы на правое дело? — Единожды выбрав путь, нельзя с него сворачивать. Иначе… Иначе те, кто верит в меня и следует за мной, во мне разочаруются! Мастер Лу хитро подмигнул Му Цину. — А мы им не скажем! Му Цин недоуменно моргнул. Фэн Синь нахмурился. — Вы намекаете на то, что Фу Яо срочно надо начать пить вино и развратничать с женщинами, и на его силе это никак не скажется? Да он сразу же лишится и тех крупинок сил, которые еще в нем остаются! — Ну, положим, сейчас в нем вообще ни капли духовной силы. И нам очень повезло с этим! — Почему вы говорите — повезло? — недоуменно поднял бровь Му Цин. — Я чувствую себя… беспомощным. — Именно! Беспомощным, лишившимся опоры — но лишенным также и страха их потерять. Подумайте, мастер Фу Яо, самое страшное уже произошло. А представьте, что это навсегда? Вы непорочны, никогда не отступали с выбранного пути и точно следовали заветам, но все равно остались без силы.А значит, те, кто верят в вас и следует за вами… — здесь мастер Лу позволил себе улыбку. — ...рано или поздно разочаруются в вас. Или! Вы найдете новый путь сейчас, вслепую, родитесь заново и приобрете то, что никто и никогда не посмеет у вас отнять — самого себя. — Я и так есть у самого себя… — попытался возразить Му Цин, но мастер Лу погрозил ему костлявым пальцем. — О, нет. Позвольте мне не согласится, мастер Фу Яо. Я всего лишь старик, и вижу немногое. Зато то, что вижу, кажется мне ясным, как белый день. Вы бежите от самого себя. А значит — от главного источника вашей силы. Вы можете быть свободным от проклятых оков, но сами себя сдерживаете ничуть не хуже них. — И вы в самом деле думаете, что ваше кунг-фу поможет мне? — Я не думаю. Я уверен. Я беру тебя прямо сейчас в ученики, Фу Яо, и с этой минуты не буду называть тебя мастером, а только учеником, как и ты меня — учителем. И обещаю, что научу тебя тайне кунг-фу и сделаю великим мастером! — Благодарю, учитель, — кротко ответил Му Цин и поклонился почтительно. Фэн Синь наблюдал за этой сценой с раскрытым ртом. События развивались быстрее, чем успевал за ними. Что происходит? Му Цин пошел в ученики к этом странному старику? Значит, они задержаться здесь? Не будут искать дорогу назад? А как же Се Лянь? А работа? А молитвы верующих? А… — А мне что делать? — спросил он вслух, чувствуя, как начинает дергаться бровь. — А ты… — мастер Лу почесал бороду и расплылся в ехидной улыбке. — Принеси воды!