Развратный ангел и последнее слово техники

На этом моменте бровь новоявленного амбала приняла форму затейливой закорючки, и сразу же после этого действа воцарилась прямо-таки звенящая тишина, которая нарушена была самым прямо-таки неожиданным образом. – О, посланница господа на небе и на земле всюду несет его волю нам, недостойным! Падем же ниц перед ее ослепительным величием и благородством! – истерически взвыл Бефор, у которого, видимо, от безысходности крышу-то подснесло, и первый же, увлекая за собой явно не вникающую в его махинации Маху, «пал». «Ниц». То есть практически раком встал перед моим величием и благородством. Сариэль немного помялся в раздумьях, раскачиваясь от нерешительности с пятки на носок, а потом тоже стремительно хлопнулся в позу раком, не убирая серьезного вида. Но даже не смотря на это, он все равно на секунду напомнил мне прежнего ангела-раздолбая в мятой клетчатой рубашке. Чувак с бровью, все еще походившей, на так ненавистную мне синусоиду, озадаченно икнул и довершил всю картину своим актом преклонения пред моим величием и всеми его прилагающимися. Я, твердо пытаясь перебороть рвущийся наружу истеричный смех, не совсем соответствующей моей, в сущности, плачевной ситуации, порывалась сообразить что-нибудь умное, но прекрасная помощница и просто новогодняя гирлянда была полна мрачной решимости обломать минуту моей славы своим черным языком. – Вообще-то, она не... – зашипела Маха, силясь вывернуться из-под руки ангела, чтобы пролить бодрящий свет истины на данный курьез. Но только ей этого не дали, потому что в свете истины никакого треша нет. – О, дозвольте мне полобызать ваше святейшее существо, великолепная!– с жаром воскликнул Бефор и повис на моих коленях, аж булькая от энтузиазма. – Чмаф! Чмаф! – Лобызать будешь где-нибудь в другом месте, – возмущенно осадил его Сариэль, оттаскивая за шиворот, – а это существо мое, попрошу свои уста к нему не простирать. – Да вы, сударь, и думать о нем забыли, пока тут одаривали всех слепительными лучами своего величия. Короче говоря, меньше надо было икалом щелкать. Может быть, эта перепалка и продолжалась бы дальше, потому что тема была для всех нас прямо-таки горяченькая, но продолжение потасовки предотвратило появление еще одной фигуры на нашей чумовой шахматной доске. Все из того же пресловутого коридора вынырнул высокий такой ангел с индифферентной миной и моноклем в правом глазу, – у них еще сих со зрением проблемы есть? Тоже мне, совершенные существа, – и скучным голосом начал зачитывать, обращаясь, видимо, бровастому амбалу, потому что он тут самый понтовый был: – Государь, светлейший князь... чтоб вас за ногу карась... – немного подумав, удовлетворенно добавил он, воззрившись на воцарившийся бардак. – О! Картина: в ожиданиях клизмы? – резко оживился ангел, даже крылья встрепенулись. – Сомкни уста свои, Азраэль, балбес ты эдакий! – грозно рыкнул светлейший князь, – и преклонись пред пророком господа нашего. Азраэль пожал плечами, мол, надо так надо, и, просто лучась адекватностью, эффектно опустился на левое колено. – Ах, простите, откуда мне было знать о нашей... гостье, – он как-то чересчур выразительно приподнял брови, прямо-таки заговорщически сверкая своим моноклем. – И... И че мне делать? – глупо спросила я, разводя руками над всем этим безобразием. – Истину неси, – сквозь зубы прошипел Бефор. – Да никакая она ничего! – вознегодовала Маха, от волнения даже запамятовав, видимо, как предложения строить; она вообще была вся растрепанная и какая-то жутко красномордая. – Заткнись, ибо я крышую территорию сию, – и по совместительству восхитительно копирую голос грозного амбала и очень громко топаю ногой – В общем, ритуал отменяется. Бефор сделал престрашное лицо, я заподозрила, что ляпнула не совсем то, чего бы мог от меня ожидать единобровый, и быстро поправилась. – То есть, переносится. На неопределенный срок! – Но почему?! – сию же секунду возопил он, и учитывая его положение, возмущение получилось очень глухим, как рев раненного бизона, и оттого еще более ужасающим. – Пути господни неисповедимы, светлейший, – сладким голосом заверил тут же Азраэль. – Верно, – тут же очень покорно согласился амбал и вскочил, громыхая доспехами, – пойду сделаю все соответствующие распоряжения! Окинув свои новоприобретеные владения царским взглядом и сочтя, что лишних лиц в округе больше нет, нашла уместным приступить к карательным операциями. – Ах ты жопа пернатая архангельская! – я притиснула Сариэля к себе и начала душить весьма извращенным образом. – Я, значит, его жду, как Пенелопа, а этот лебедь белокрылый все стены тут облизал! – Не соблаговолишь ли ты объяснить, что роднит меня со стеной?! – подскочила Машка, с трудом принимая обратное положение. Ох мать, так он ее что, действительно облизал?! – Интеллект! – запальчиво выдала я, оглянувшись на мраморный свод, потом снова на Машку, и обратно в том же порядке. Бедная девка не стала спорить и вместо того принялась скакать вокруг уже мальца посиневшего Сариэля, выведывая у него важнейшие истины бытия: – Скажи мне! Ну открой мне... Что есть хорошего в этой женщине?! – Сиськи! – авторитетно прохрипел Сариэль, обретаясь в них уже очень надежно и глубоко. Но тут идиллия наша оказалась прервана самым зверским образом. В залу, словно разъяренный вепрь, с растрепанными ирокезом, внесся наш монобровый друг и сразу же очень эмоционально сообщил: – Я все понял! Вы меня околпачили!