Волнения озера Юньмэн

      Хозяйка Пристани Лотоса медленно вздохнула, словно пыталась унять агрессию, и медленно кивнула Цзинь Лину, заставляя его почувствовать себя неловко.        — Прошу прощения за поведения адептов моего Ордена, молодой господин Цзинь.       Вэй Ин возмущённо пискнул из своего угла:        — Да мы же даже ничего… — однако тут же был прерван грубым женским голосом, который в Цзинь Лине вызывал множество противоречий. Несмотря на то, что сама Юй Цзыюань внешне походила на дядю Цзяна лишь несколькими чертами лица — например, разрезом глаз и бровями, которые постоянно хмурились и образовывали на лбу морщинку, а на переносице агрессивную складку, кричавшую о постоянной агрессии своего хозяина — на секунду прикрыв глаза, можно было услышать в голосе женщины знакомые нотки.       Цзинь Лин много раз слышал от более престарелых людей, приближенных к Юньмэн Цзян, о том, что его дядя Чэн был копией своей матери, но не думал, что настолько — он-то ошибочно думал не о буйном нраве, а о внешности. Однако… вот оно как. Тогда было понятно, откуда у его дяди настолько садистские замашки и этот знаменитый характер, который передался и ему.        — Закрой рот, — рявкнула на Вэй Усяня Мадам Юй, и даже Цзинь Лину захотелось вжать голову в плечи.       Девушка, которая до этого носилась вокруг братьев, протянула ему чашу с супом и ласково улыбнулась, и у Цзинь Лина дрогнуло сердце: он с первых секунд понял, что этой девушкой была Цзян Яньли. Его мать не обладала заклинательскими навыками, имела не красивую внешность, а скорее, просто обычную и была абсолютно заурядной — но взгляд, которым она одарила Цзинь Лина, растопил его заледеневшую от купания в озере душу. В других людях она словно видела своих детей и старалась защитить их, уберечь от чего-либо и помочь во всём, в чём вообще могла помогать.       Цзян Яньли чуть прикрыла глаза, покорно склоняя голову, но не теряя своей ласковой улыбки:        — Матушка, а-Сянь и а-Чэн не хотели ничего дурного молодому господину Цзинь. Вот, молодой господин, угощайтесь.       Он неловко улыбнулся, принимая чашу и крепко сжимая её пальцами, словно та была рукоятью меча, и обратился к молодой девушке с заминкой:        — Ма… Дева Цзян, вы… сами сделали это?        — Шицзе прекрасно готовит, — довольно заулыбался Вэй Ин, отвечая вместо Цзян Яньли и с наслаждением потягивая носом воздух — словно мог насытиться лишь одним ароматом. — Можно и мне чашу супа, шицзе? — Мадам Юй метнула на него до того строгий взгляд, что юноша лишь тяжело вздохнул и вернулся в коленопреклонённое положение, упираясь лбом в пол. Он невольно подумал о том, что было бы просто прекрасно уснуть в этой позе, а проснуться с чашей супа из корней лотоса и свиных рёбрышек, которую шицзе, конечно же, ему принесёт после исполнения наказания, однако глаз так и не сомкнул — всё же, сейчас гость из будущего мог сболтнуть лишнего, ему нужно быть начеку и следить за его словами.       Цзинь Лин неуверенно взял ложку в руки, обогнув варёный корень лотоса, который ровными кольцами плавал по поверхности, и лишь подчерпнул немного жидкости, поднося ложку к губам. Конечно, дядя Чэн много раз рассказывал ему о том, насколько вкусно готовила его мать, но не мог же он верить ему на слово? Особенно, если брать в расчёт любовь живущих на территории Юньмэн Цзян людей к острым специям… Интересно, от остроты когда-нибудь кто-нибудь умирал? Цзинь Лин не удивился бы, честное слово. Едва суп попал на его язык, он спешно подавился слюной, закашлявшись, и поспешил объяснить причину обеспокоенным жителям Пристани Лотоса:        — Дева Цзян, это… это просто прекрасно!       Глаза Цзян Яньли радостно сверкнули, когда он похвалил её готовку, и девушка мягко улыбнулась, кивком благодаря его за комплимент. Сидящие в коленопреклонённой позе Цзян Чэн и Вэй Ин горделиво переглянулись, словно это не их сестру похвалили, а их самих.       Не было секретом, что оба брата — хоть один и был неродным — обожали Цзян Яньли и приравнивали её едва ли не к Гуаньинь, ведь та, как и богиня, всегда приходила им на помощь и всему учила, словно несмышлёных детёнышей. И когда кто-то говорил плохое слово в её сторону, они становились самыми настоящими демонами, желая защитить честь сестры и всем доказать, что та была прекрасной девушкой.       Мадам Юй, заметившая, как они переглядываются, закатила глаза и, не смягчая тона, бросила:        — Ладно, паршивцы, садитесь за стол, — несмотря на то, что выражение её лица всё ещё было холодным, складка на лбу разгладилась, а тонкая паутина морщинок под глазами словно исчезла на мгновение. — Надоело слушать бурчание ваших животов, портите весь аппетит.       Вэй Ин радостно подскочил, хихикнув и бросив взгляд на друга, который буквально говорил: «вот видишь!», быстро опустился рядом с Цзинь Лином, складывая руки в уважительном жесте перед женщиной.       Мадам Юй не удостоила его даже взглядом.       Кряхтя, Цзян Чэн тоже поднялся и буквально упал около Вэй Ина, едва не завалившись на него всем телом, что вызвало мягкий смех Цзян Яньли, которая продолжила хлопотать, чтобы зачерпнуть из чана как можно больше корней лотосов, как любили братья. Наконец, наполнив их чаши и передав юношам, она осторожно присела — но не за стол, как думал Цзинь Лин, а просто неподалёку, словно ей было запрещено есть. Он мельком глянул на Мадам Юй и понял, что она тоже не ест, а просто буравит взглядом одну точку, угрюмо осушая чарку от вина.        — Возможно, мой вопрос покажется вам грубым и некорректным, — мягко нарушила тишину Цзян Яньли, и мальчик невольно обрадовался тому, что громкое чавканье Вэй Ина, наконец, затихло, сменившись голосом девы Цзян. — Но как вас зовут?       Подавив едва не вырвавшееся «Цзинь Жулань», он сложил ладони в уважительном жесте и, не поднимаясь, чтобы не нарушать этикет за столом, коротко склонился вперёд, из-за чего две непослушных пряди скользнули по его плечам, едва не падая в суп.        — Моя оплошность в том, что я не представился как следует. Моё имя Цзинь Лин, и…       Вэй Ин хмыкнул и похлопал его по плечу, не обращая внимания на закатившего глаза Цзян Чэна:        — Он сын Цзинь Гуаншаня. Похож на Цзысюаня, да?        — Верно, — мягко кивнула Цзян Яньли и с нежностью взглянула на мальчика, словно пытаясь увидеть в нём своего жениха. Спустя пару мгновений она отвела взгляд, пока матушка не отругала её за «дурной тон», и признала: — Молодой господин Цзинь очень красив. Когда он подрастёт, то, возможно, обгонит второго господина Цзинь по красоте.       «Конечно», — подумал горделиво Вэй Ин, но промолчал — ему не нужно было, чтобы ещё и шицзе узнала секрет пребывания здесь Цзинь Лина. Для Мадам Юй они придумали красивую сказку о безрассудном молодом господине Цзинь, который решил сбежать из Гусу, и два воспитанника ордена Юньмэн Цзян, которые сдружились с ним за время обучения, предоставили ему кров, забыв предупредить об этом хозяина и хозяйку Пристани Лотоса, поступив воистину сумасбродно. Они понимали, что рано или поздно правда вскроется, словно распускающийся на рассвете цветок лотоса, однако пока не задумывались об этом, здраво полагая, что никому и дела не будет до ещё одного сына жеребца-осеменителя Гуаншаня. — «Он же твой сын!».       Мадам Юй хотела было что-то выпалить (скорее всего, про то, что не так она воспитывала Яньли, чтобы она за глаза обсуждала своего жениха), однако её не начавшийся монолог прервала влетевшая в двери служанка хозяйки Пирса Лотоса. Дева глубоко поклонилась, извиняясь за вторжение и своё возмутительное поведение, но ситуация, видимо, не требовала отлагательств.        — Там… — служанка подавилась воздухом, откашливаясь, и глубоко вздохнула полной грудью, опираясь на стену. — Лодки. Лодки с флагом ордена Цишань Вэнь.       Цзинь Лин вздохнул с ужасом и оглянулся на воспитанников ордена Юньмэн Цзян, которые переглянулись друг с другом и нахмурились, не понимая, что адептам чужого Ордена нужно на территории Пристани Лотоса — и понял, что те даже не догадываются о последствиях этого события.       «Аннигиляция солнца…», — в голову ударил набат колокола. — «Почему именно сейчас?!». Цзинь Лин подскочил, случайно опрокинув собственную чашу с супом, и, игнорируя чужие взгляды, выбежал из помещения, несясь босыми ногами по пирсу и чувствуя, как щепки впиваются в загрубевшую кожу ступней. В той хибаре остался его меч. Он должен успеть, чтобы… Чтобы что?       Цзинь Лин остановился, глядя на одинокую лодку, которая подплыла к пирсу с главного входа. Из неё бодро выскочила молодая дева, одетая слишком вызывающе — часть её груди была открыта, а клановое пурпурное ханьфу, кажется, Инчуань Ван (мальчик скривился, понимая, что расцветкой они напоминали одежды Юньмэн Цзян), было ей слишком мало, потому что облегало всё тело и особенно выделяло изгибы — хотя, возможно, там все они носят подобные развратные платья. За ней лодку покинул высокий мужчина — и Цзинь Лин вздрогнул, ведь не узнать «яркое солнце», клановый узор Цишань Вэнь было невозможно: дядя заставил его выучить наизусть все отличительные знаки Великих Орденов, даже уже угасших.       Молодой господин Цзинь вновь сорвался с места, шлепая босыми пятками по деревянному пирсу, упрямо надеясь обогнать адептов чужих Орденов. Он знал, с чего началось уничтожение Юньмэн Цзян. И…       Он должен… должен что-то с этим сделать.