Волнения озера Юньмэн

      Едва ступив на разгорячённый дневным солнцем деревянный пирс Пристани Лотоса, Ван Линцзяо довольно повела носом и ощутила приятный запах жареного мяса, с которым умело переплетался аромат сушеных лотосов. Видимо, они застали жителей ордена Юньмэн Цзян прямо за ужином — и не мудрено, на дворе стоял час собаки, который завершал одиннадцатую стражу. Она в который раз поняла, что план молодого господина Вэнь был просто прекрасно продуман: заявиться в небезызвестную Пристань Лотоса, когда адепты будут разморены вечерней сонливостью и сытной едой, а после напасть на них, чтобы у этих жирных увальней не было даже возможности отбиться.       Ван Линцзяо радостно хмыкнула.        — Вэнь Чжулю, — она обернулась на мужчину, который едва успел покинуть лодку, и широко улыбнулась, вскидывая подбородок. В своей преданности он напоминал ей уличную шавку: сколько его не шпыняй, сколько не гони со двора — всё равно вернется к ногам кормящего его человека и будет валяться в покорной позе, выпятив кверху лишённое жира пузо. — Жди меня на пирсе. Если что-то пойдет не так, я зажгу сигнальную ракетницу. А вы, — она кивнула десятку адептов, которые до этого схватили мальчишку с луком, подстрелившим воздушного змея с ярким знаменем солнца, — за мной.       Вэнь Чжулю склонил голову, соглашаясь, и вернулся в лодку, а Ван Линцзяо бросила на него победный взгляд исподлобья и закусила губу, мешая насмешливой ухмылке расползтись по лицу.       Ну разве могли адепты ордена Юньмэн Цзян сделать ей что-то? Она была самой приближённой женщиной к молодому господину Вэнь — Вэнь Чао, сыну Верховного Заклинателя, которого боится каждая дворовая собака. После того, как они словили мальчишку, который целился в воздушного змея со знаком Цишань Вэнь, в голове Ван Линцзяо крепко засела мысль о том, что теперь хозяевам Пристани Лотоса будет нечего сказать им, когда они потребуют от Юньмэн Цзян куски территорий их Ордена. Конечно, она знала, что глава Ордена сейчас в отъезде, поэтому за Пирсом следила его жена поневоле — Юй Цзыюань. Бедная-бедная Юй Цзыюань… Она вышла за главу Цзян не по собственной прихоти и даже отказалась брать его фамилию после свадьбы, выказывая свою независимость от этого мужчины. И Ван Линцзяо была уверена на сто процентов, что найдет общий язык с этой женщиной.       Мальчишку-нарушителя уже, скорее всего, казнили где-то за пределами Пристани Лотоса… но какой ей от этого прок? Этим они могли лишь разозлить главу этого Ордена, однако Ван Линцзяо просто не могла остановиться, упиваясь своей вседозволенностью.       Ван Линцзяо прошла внутрь обеденного зала и по-хозяйски оглядела помещение, отмечая некоторую роскошь — а где-то лишь дешевые вазы и ненужные побрякушки, после чего внимательно осмотрела присутствующих, задерживая ревнивый взгляд на двух особях женского пола — молодой господин Вэнь приказал убить лишь мужчин, а девушек оставить в живых. Хозяйка Пристани Лотоса была для него слишком старой, но её дочь…       «Простушка», — подумала она и сморщила нос, впрочем, не скрывая довольной улыбки на пухлых губах, щедро смазанных кровью коровьего сердца. На такую дешёвку точно никто глаз не положит, поэтому и эту можно было прибить, словно ненароком.        — Мадам Юй, — она растянула уголки губ в улыбке, проведя ладонью по серьгам — громкое бренчание заставило присутствующих скривиться — из-за чего родинка над её губой изящно дёрнулась, — мы снова свиделись.       Судя по тому, как дёрнулось лицо Мадам Юй, она хотела было ответить что-то колкое, однако смолчала — видимо, считая, что хоть одна фраза в сторону этой женщины может загрязнить её рот настолько, что потом не отмоешь даже родниковой водой. Несмотря на то, что Ван Линцзяо обвешалась различными побрякушками, ни одна драгоценность не смогла бы скрыть её деревенского происхождения: девушка вела себя дешево, словно уподобляясь тем старым вещам, которые назвала «дешёвками», и пыталась выдать курицу за куропатку¹.        — Хозяйка из вас никудышная, Мадам Юй, — призналась Ван Линцзяо с сожалением. — Дерево почернело, а цвет его и вовсе ужасно уродливый. Вам не хватает свежести…       Едва зайдя в обеденный зал, она начала по-хозяйски перечислять все недостатки, будто хотела заполучить этим чужое расположение: однако, видя, как лицо хозяйки Пристани Лотоса после каждого её замечания кривится, находящиеся в помещении сразу поняли, что тактику она выбрала неверную, но в упор этого не замечала, продолжая распекать женщину.        — Почему никто не принёс мне чаю? — она нахмурилась, оглядывая служанок, которые стояли подле Мадам Юй. Те лишь фыркнули в её сторону, не удостоив даже взглядом. Ван Линцзяо удивлённо охнула. — Невоспитанные ленивые слуги! В Цишань Вэнь за это могли бы отвесить оплеуху!       Юй Цзыюань терпеливо вздохнула, однако Цзыдянь на её руке на секунду заискрился, готовый сорваться с пальца и превратиться в хлыст, но этого не потребовалось: она лишь закатила глаза, едва не кривясь от неприязни, всё так же игнорируя девушку. Та, словно не замечая перемен на лице хозяйки Пристани Лотоса и считая молчание за согласие, с упоением продолжила:        — Между кланами заклинателей должны чётко различать, кто сверху, а кто снизу, иначе переворотов не избежать! Слуги должны вести себя так, как им подобает.       Бросив нечитаемый взгляд на Вэй Усяня, Мадам Юй всё же кивнула, соглашаясь, и сердце Ван Линцзяо возликовало, словно кто-то подарил ей драгоценный подарок.       Заметив это, Вэй Ин с брезгливостью скривился и отвернулся, больше не собираясь пачкать свои уши грязными словами мерзкой подстилки Вэнь Чжао. Почему сбежал Цзинь Лин? Неужели он испугался, что адепты чужого Ордена поймут, что на самом деле не существовало никакого сына Цзинь Гуаншаня, после чего зададутся вопросом, кто же такой молодой господин Цзинь, стоящий перед ними? Если бы не метка киновари на его лбу и звенящий золотой колокольчик, которые кричали о его принадлежности к Ланьлин Цзинь, то никто и вовсе не смог бы задуматься о том, что мальчик не выходец Пристани Лотоса.       Он выбежал, даже не обувшись… Цзинь Лин решил покинуть их время? В принципе, это было бы разумно: появившиеся адепты Цишань могли представлять ему опасность, поэтому он здраво решил, что больше мальчишке из Ланьлина делать нечего. И куда делась его страшная пустолайка?       Вэй Ин очнулся лишь тогда, когда звенящий от гордости голос Ван Линцзяо торжественно возвестил:        — Я пришла сюда, чтобы наказать одного человека от лица ордена Цишань Вэнь!       И почувствовал, как его сердце проваливается куда-то в желудок. Слушая бредни о том, как он мешал Вэнь Чао, пока тот героически сражал Черепаху-губительницу и неоднократно пытался посеять смуту среди адептов, Вэй Ин едва давил желание рассмеяться. Однако стоящий рядом хмурый Цзян Чэн сдерживаться не стал и злобно расхохотался, собираясь вступиться за брата и поставить дешёвку на место, словно опустили сейчас не Усяня, а его самого.       Вэй Ин лишь дотронулся до его плеча рукой — то ли желая уберечь друга от беды, то ли собираясь послушать, что ещё он успел натворить по мнению адептов Цишань Вэнь. Ван Линцзяо хмыкнула. Вэй Ин её даже не слушал. Она потребовала, чтобы его высекли? Ну и чёрт с ним. Так он хотя бы отведёт беду от Пристани Лотоса.       Мадам Юй толкнула его ногой, заставляя упасть на колени — и он не смел даже пошевелиться, потому что в спине, кажется, что-то хрустнуло.        — Матушка! — Цзян Чэн бросился к другу, заслоняя его своим телом, зажмуриваясь и начиная мотать головой с такой силой, что выбившиеся из пучка волосы хлестали его по щекам. Вэй Усянь лежал лицом в пол, не смея даже поднять голову, однако всё же почему-то улыбнулся, чувствуя, как от поддержки брата по груди разливается тепло. — Всё не так… не надо, Вэй Ин не виноват!       У него защемило сердце, когда звенящий от слёз голос шицзе добавил:        — Матушка, пожалуйста!       Крики Цзян Яньли и Цзян Чэна смешались в один громкий комок звуков, который Вэй Ин больше не в силах был терпеть. Он оттолкнул Цзян Чэна в сторону, не желая подставлять его, и упёрся ладонями в пол, показывая, что готов принять наказание.       Мадам Юй лишь отрезала:        — Замолчите! — и, обернувшись на своих служанок, строго бросила: — Держите их.       После чего занесла над спиной Вэй Ина потрескивающий от энергии Цзыдянь. Послышался звонкий щелчок, и Цзян Яньли громко заплакала, не в силах выносить подобного зрелища, после чего уткнулась в грудь Иньчжу, которая прикрыла глаза и гладила девушку по спине. Цзиньчжу, которая заломила руки Цзян Чэна и повалила его на колени, чтобы тот не мог сопротивляться, тоже отвернулась в сторону, словно и она была не в силах вынести этого.       Громкое шипение, которое вырвалось из сжатых зубов Вэй Усяня, и звонкие щелчки словно поселили в душе Ван Линцзяо семена успокоительных трав, которые расплылись по груди жаром.        — Как приятно иметь с вами дело, Мадам Юй! — восторженно воскликнула она, обнимая себя ладонями за плечи. — Осталось лишь отрубить ему руку и договориться о надзирательных пунктах, которые будут стоять на территории вашего Ордена. И тогда вы станете самым верным приспешником Цишань Вэнь! Вы так прилежно выполняете мои приказы, что я решила наградить вас титулом особого надзирателя в будущем надзирательном пункте, который будет стоять на месте Пристани Лотоса!       Она расплылась в довольной улыбке и вновь огляделась, не обращая внимания на то, как Цзыдянь в руке Мадам Юй заискрился ещё сильнее, однако щелчки прекратились, как и тихая ругань Вэй Усяня.       «Ещё одна чаша», — Ван Линцзяо нахмурилась, заметив небольшое несоответствие. Сейчас находящихся в зале было почти десять — несколько адептов ордена Цишань Вэнь, служанки хозяйки Пристани Лотоса и само семейство, которых насчиталось четверо. Глава Ордена был в отъезде, так откуда взяться пятой чаше с супом?       И тут же её оглушило что-то тяжелое, метким ударом прилетевшее в затылок. Она едва успела равно вздохнуть и начала оседать на пол, поднимая мутный взгляд — никто даже не попытался подхватить её, чтобы предотвратить болезненное падение.       Вэй Ин в немом изумлении распахнул рот, да так его и не закрыл, наблюдая за тем, как мерзкая подстилка Вэнь Чао закатывает глаза и теряет сознание, тряпичной куклой, которой обрезали все нити, падая на пол. Спина горела огнём, словно на неё вылили ведро раскалённой лавы, а руки готовы были подогнуться от напряжения, однако он сжимал зубы и терпел — ни одного стона боли не покинули его горло.       Суйхуа в руках Цзинь Лина словно потяжелел после столкновения с затылком девушки, поэтому он вернул его в ножны. Мальчик огляделся, понимая, что своим поступком действительно удивил всех присутствующих в зале — и едва подавил желание охнуть, когда наткнулся взглядом на Вэй Усяня, ханьфу которого оказалось разорвано в клочья на спине и имело алый оттенок из-за пересекающих позвоночник ссадин. Цзинь Лин сразу понял, что сейчас произошло. Он скривился от фантомной боли, пронзившей его собственную спину: его никогда не высекали, тем более, Цзыдянем, однако однажды он случайно щёлкнул себя плетью дяди, и от боли готов был заплакать.       Сейчас было не время думать!        — Быстро, тащите её сюда! Связывайте, давайте! — запыхтел Цзинь Лин, поднимая девушку за волосы — несмотря на то, что она была без сознания, Ван Линцзяо болезненно застонала, однако он не обратил на это внимания. — Сейчас сюда прибудут ещё больше адептов Цишань Вэнь! Более ста лодок направляются в сторону Пристани Лотоса, они собираются напасть на вас!       Вэй Усянь быстро сориентировался и, несмотря на пронзившую спину ужаснейшую боль, бросился на помощь мальчику, пока Мадам Юй хмурилась и жевала губы. Женщина понимала, что сама бы накинулась на эту дешёвку, если бы не подоспевший молодой господин Цзинь, однако мог ли он действовать подобным образом? Она кивнула сама себе — может. Если бы она ударила бы её, то эта паршивка из Инчуань Ван могла завопить громче резаной свиньи и сюда наверняка бы сбежались псы Вэнь, не давая им даже возможности подумать и собраться.       Мадам Юй сжала кулак, позволяя Цзыдяню вновь обернуться вокруг её пальца кольцом, и схватила Цзян Яньли за плечо, не позволяя ей броситься на помощь Вэй Усяню.        — А-Ли, уходи.       Девушка удивлённо выдохнула.        — Матушка! — она хотела было вырваться из хватки матери, однако Юй Цзыюань ещё сильнее сжала ей плечо, едва ли не впиваясь ногтями в кожу под платьем, и нахмурилась.        — Цзиньчжу поможет тебе выбраться из Пристани Лотоса с помощью западного входа, чтобы никто не увидел твоего ухода. Вперёд!       Цзян Яньли широкими глазами смотрела на то, как девушку, которая заявилась, чтобы наказать Вэй Ина, связывают, после чего поклонилась и позволила служанке матери утащить себя в противоположную сторону. Прежде, чем она покинула обеденный зал, Мадам Юй успела заметить блеснувшие от слёз глаза, которые смотрели прямо на неё. У женщины защемило сердце, словно Яньли и вправду могла почувствовать её собственные эмоции, однако она тут же откинула эту мысль.       Цзинь Лин с плохо скрываемым беспокойством наблюдал за тем, как служанка Мадам Юй помогает его матери сбежать, и глубоко вздохнул, стоило им покинуть зал — это не укрылось от хозяйки Пристани Лотоса.       Юй Цзыюань вернула своё внимание к подстилке вэньского пса и нахмурилась, понимая, что она пытается вырваться из захвата юношей.       Очнувшись, Ван Линцзяо широко распахнула глаза и завопила во все горло, словно её действительно собирались превратить в человека-свинью, однако Цзян Чэн мигом заткнул ей рот своей рукой, морщась от омерзения. Не побрезговав, она с яростью вцепилась во внутреннюю сторону его ладони, из-за чего юноша зашипел и рефлекторно отдёрнул её, чем Ван Линцзяо и воспользовалась, вновь завизжав «помогите!».        — Проклятье! — выругавшись, Цзян Чэн одним чётким ударом вновь вырубил её, однако крик явно достиг ушей адептов ордена Цишань Вэнь.       Цзинь Лин начал громко браниться, пиная уже потерявшее сознание тело Ван Линцзяо, но никакого морального удовлетворения так и не почувствовал. Он подскочил, потому что в зал вбежала Фея — пасть её была окровавлена, видимо, она избавилась не только от двух адептов, которые были с Ван Линцзяо, однако собака выглядела уже уставшей и запыхавшейся. Крики снаружи дали ему понять, что не только они успели заподозрить неладное — и адепты Цишань Вэнь поняли, что всё идёт не по плану!        — Молодец, молодец… — он дрожащими руками погладил её по голове, пока собака-оборотень щурилась от ласки и толкалась в его ладонь лбом. — Тебе нужно продержаться ещё немного, главное, не давай им схватить себя и держись рядом со мной…        — Цзинь Лин! Не время говорить с собакой!       Испугавшись окрика, мальчик подскочил — всё же, это было неожиданно — и завопил Цзян Чэну в ответ:        — Закрой рот, я пытаюсь успокоиться!        — Сам закрой рот!        — Оба закрыли рты! — не выдержала Мадам Юй, наблюдая за перебранкой юношей, словно за играющимися в речке детьми — сверху вниз. «Яблоко от яблони»… Женщина мысленно закатила глаза. — Сейчас вы бежите в казармы и будите адептов, — она кивнула Цзян Чэну и Вэй Ину, которые с готовностью сорвались с места. — А ты — следи, чтобы на них не напали со спины.       Цзинь Лин тоже начал согласно кивать головой, отправляясь за юношами. Видимо, в экстренной ситуации она решила оступиться от своего ненужного уважения в его сторону.       Надежда была лишь на то, что они успеют сделать всё так, как и велела Мадам Юй.       Однако не успел он развернуться, как врезался в чью-то каменную грудь. Цзинь Лин услышал обеспокоенный лай Феи и вздрогнул, заметив красно-алую расцветку одежд, что носил мужчина. Грозный окрик Юй Цзыюань лишь подлил масла в огонь:        — Вэнь Чжулю!       Цзинь Лин почувствовал, как его оттолкнули в сторону, видимо, не считая достойным соперником, после чего сорвался с места, понимая, что этот Вэнь Чжулю за честную битву — та самая надежда на Мадам Юй теплилась в его груди.

•.•°❀°•.•

      Всё… было очень плохо. Цзинь Лин оглянулся вокруг себя. Повсюду было много тел: пурпурные ханьфу, тёмные, белые с алой вышивкой… Пирс оказался завален различными трупами, и от этого ему становилось тошно. Ещё хуже было понимать, что прибывающие лодки Цишань Вэнь не заканчивались, однако адепты Юньмэн Цзян уже не могли поддерживать барьер, который возвели вокруг Пристани Лотоса.       Мадам Юй это тоже знала. Её лицо и одежды были залиты кровью — и своей, и чужой, однако она не останавливалась и сражалась с яростью тигрицы, защищающей своих несмышлёных детёнышей, но у каждого есть свой определённый предел сил… И Юй Цзыюань его достигла. Цзинь Лин её понимал: меч, словно впитав в себя пролитую кровь, тянул его к земле. Сил сражаться больше не было.        — Цзян Чэн! — прервал его мысли окрик хозяйки Пристани Лотоса, и мальчик вздрогнул. Дядя Чэн вскинул голову, и в этот момент кто-то кинулся на него сзади — слава небожителям, что его спину прикрыл Вэй Ин, который с той же злобой, что и Мадам Юй, защищал его, словно самое родное, что у него вообще есть. Не позволяя противоречивым чувствам поглотить себя, Цзинь Лин весь обратился в слух. — Хватай их и живо за мной!       Цзян Чэн кивнул и крикнул:        — Цзинь Лин!       Однако ему и не нужно было вслушиваться, чтобы понять, что его сейчас позовут. Он с готовностью сорвался с места, хватая Вэй Усяня за рукав, не давая ему упасть, и бросился за дядей Чэном и Мадам Юй. Лишь услышав где-то вдалеке лай Феи, Цзинь Лин запнулся и почувствовал, как его сердце упало в желудок, однако крик Цзян Чэна — быстрее! — заставил его проглотить слёзы и побежать дальше.       Фея справится. Она была лучшей собакой-оборотнем, она обязательно сможет их догнать.       Наконец, Мадам Юй остановилась и обернулась. Цзинь Лин понял, что они находятся на пирсе — однако с другой его стороны, видимо, до сюда адепты чужого Ордена ещё не успели добраться. Почему они пришли сюда? Она хочет отправить их за подмогой? Словно услышав его мысли, Цзян Чэн уточнил:        — Матушка, зачем мы здесь? — он нахмурился, однако Мадам Юй оставила его без ответа. Юноша оглянулся. — Что нам теперь делать дальше?        — Дальше? А что делать дальше? — женщина тяжело вздохнула и поджала губы. Цзинь Лин понимал, что сегодняшней битвы было не избежать, это понимала и она. — Скоро сюда прибудет целая свора псов из Вэнь. Вам нужно уходить.        — А как же вы?!       Она перевела взгляд на кричащего Вэй Ина и толкнула его ладонью в грудь — но не так сильно, словно хотела не навредить, а дать оплеуху.        — Я говорила, что ты позор нашей семьи, в любой момент можешь навлечь на нашу семью большую беду! Все из-за тебя, вредителя!        — В этом нет его вины, матушка! — Цзян Чэн начал мотать головой. — Если сейчас лодки Цишань Вэнь и вправду направляются в нашу сторону, значит, изначально они не рассчитывали на мирные переговоры!        — Это моя вина! — закричал Цзинь Лин, хмуря брови, и внимание трёх человек оказалось приковано к нему. Цзинь Лин не любил признавать свою вину, всегда искал окольные пути вместо того, чтобы извиниться, однако в этот раз он просто не мог продолжать равнодушно смотреть на то, как Вэй Усяня попрекают за каждый проступок, даже чужой. Возможно, из-за этого он и стал злым? Каждой дворовой собаке было известно, что за практически каждым злодеем стоит плохое детство, когда им ржавыми гвоздями прибивали к полу погремушки. Цзинь Лин до сих пор считает это глупым оправданием для злодеяний, но в этот раз просто не мог стоять в стороне: взращённое дядей Чэном чувство справедливости дало о себе знать, щекоча стенки черепной коробки словно крылышками бабочки-однодневки, нахально врываясь в его мысли и не давая сконцентрироваться. — Это я ударил ту девушку, вините меня!       Мадам Юй лишь вновь вздохнула, притягивая к себе сына и обнимая его так сильно, словно жалела, что нельзя вернуть его в свою утробу и защитить от всех невзгод. Цзян Чэн охнул от проявления материнской ласки, однако сжал плечи хозяйки Пристани Лотоса и уткнулся в ее грудь.        — Отправляйтесь в Мэйшань и найдите вашу сестру. Если с ней что-то случится, я высеку вас Цзыдянем.       Цзян Чэн стёр слезы рукавом ханьфу.        — А-Ли сможет добраться туда, но ты не справишься одна! Мы должны дождаться отца, он…        — Что мне твой отец? — женщина фыркнула. — Словно я сама не смогу справиться с этим.       В следующее мгновение у Цзинь Лина закололо сердце. Мадам Юй отстранилась от сына и сняла со своего пальца Цзыдянь, который начал возмущённо искриться, после чего схватила Цзян Чэна за ладонь и, немного погодя, надела кольцо уже на его палец.       Он непонимающе нахмурился.        — Что ты делаешь, матушка?        — Цзыдянь защитит вас. И, если вы попадете в беду, он также сможет атаковать противников.       Пока Цзян Чэн в ужасе пытался снять кольцо со своего пальца, Мадам Юй ещё раз крепко обняла его и толкнула в лодку. Вэй Ин охнул, и она перевела взгляд на него.        — Защищай его. Ценой собственной жизни защищай! Если с ним что-нибудь случится, я никогда не прощу тебя.       И, не давая ему опомниться, грубо швырнула юношу за шкирку в сторону Цзян Чэна, пока тот пытался вырваться и снять с себя Цзыдянь.       На берегу они остались вдвоем. Цзинь Лин зажмурился. Понимание того, что он сейчас умрет в битве за Пристани Лотоса, оставляло на его душе большую бередящую сердце рану. Мальчик обернулся, чтобы попрощаться с воспитанниками Юньмэна, однако Мадам Юй качнула головой в разные стороны, и он нахмурился.        — Ты думал, что я позволю своему внуку умереть?       Сердце Цзинь Лина застыло.        — Вы… знали?        — Конечно, — женщина фыркнула. — Ты так похож на а-Ли. Даже глупый слепец сможет заметить ваше сходство. Я наблюдала за тем, как ты смотришь на неё… Однако обычную любовь от любви к матери можно легко отличить. Если поставить вас рядом, вы кажетесь отражениями друг друга.       Слезы обиды начали душить его.        — Я хотел всё исправить… — он поджал губы, однако Мадам Юй остановила его взмахом ладони.        — Мы не небожители, чтобы переписывать историю. Никому не дано мешать им творить нашу судьбу. Так заведено. Задумайся, для чего ты здесь, и не теряй времени даром, — прежде, чем Цзинь Лин успел всхлипнуть, она улыбнулась — на красивом, но суровом лице улыбка смотрелась так необычно, однако так по-родному, что смотрящего на эту сцену Цзян Чэна начали душить слёзы. — Назови меня бабушкой. Я хочу услышать это хотя бы раз.       Слёзы кислым комком подкатили к горлу, словно тошнота. Цзинь Лин кивнул и сглотнул их.        — Ба… бабушка…       И Мадам Юй толкнула его в лодку, пока переданный ее сыну Цзыдянь, треща от энергии, оплетал их плечи и ноги. Они кричали — громко, надрывно, однако Юй Цзыюань ни разу не обернулась. Потому что… Боялась показать свои слёзы, которые блестели на ее щеках в свете горящего дома — места, которое она действительно им считала.