Волнения озера Юньмэн

      Цзинь Лин испуганно подскочил, одёргивая полы ярких одежд, принадлежность которых к ордену Цишань Вэнь можно было определить даже в темноте — уж очень выделялись алые знамёна на фоне даже золотистых цзиневских «Сияний средь снегов» — и настороженно схватил Фею за холку, готовый спустить собаку на неожиданного гостя. Фея напружинила лапы и чуть пригнулась, словно могла бы уже в эту секунду сорваться с места. Бамбуковая дверь звучно хлопнула по дереву, словно жалобно взвыв, и на пороге сянфана показалась темная фигура — она дышала тяжело, громко и хрипло, хваталась за грудь, давясь воздухом, и от этих звуков энергия в таньжчуне — среднем даньтяне — скручивалась, теплилась и готовилась к атаке, готовая защитить своего хозяина.       Конечно, была высока вероятность попасться кому-нибудь из Ордена… и, если издалека его можно было принять за одного из низших адептов Вэнь, то вблизи его явно рассекретят. Демоны бы побрали черты лица его деда, Цзинь Гуаншаня, из-за которого половину живущих в Ланьлине детей можно определить и без клановых одежд! Цзинь Лин сжал холку Феи чуть посильнее, но всё ещё бережно, не пытаясь навредить собаке-оборотню, и та оскалила зубы, испустив низкое угрожающее рычание.       Но фигура, казалось, не услышала угрозы и, все ещё давясь воздухом, выпалила, хватаясь мокрыми от дождя ладошками за деревянный косяк:        — Вэнь Цин!       Фея тут же растерянно подняла морду и повела носом — а, учуяв знакомый запах, и вовсе осклабилась словно радостно и, будто по команде, села, начав помахивать хвостом, собирая всю пыль с пола домика, служившего Цзян Чэну его комнатой. Цзинь Лин мог бы возмущённо дёрнуть её за холку, однако изумление поглотило и его: это… это был Вэй Усянь.       Вэй Ин привалился к косяку и дышал тяжело, через раз, хватая воздух широко распахнутым ртом — и Цзинь Лин понял, что, откуда бы он не бежал, юноша не останавливался ни разу. Его ханьфу липло к телу и, скорее всего, тяжелым грузом тянуло Вэй Ина вниз. Но недавно заморосивший дождь не мог настолько промочить его клановые одежды… Значит, воспитанник Юньмэна ещё и плыл под водой, чтобы безопасно добраться до домика. Что-то в горле Цзинь Лина заскреблось от нехорошего предчувствия.        — Проходной дом что ли? — заворчала Вэнь Цин, хватая Вэй Ина за мокрый рукав его ханьфу и едва ли не затаскивая его вглубь сянфана, сразу же захлопывая двери. Фея радостно вильнула хвостом, но смолчала — умная собака, помнит, что каждый раз юноша чурался, стоило ей подать голос. — Живо сюда! Чего тебе опять? Ты…       Вэй Ин мотнул головой, и девушка замолчала. Она сложила руки на уровне груди и вскинула подбородок, наблюдая за юношей словно свысока — но то было не высокомерие, а нечто другое. Вэнь Цин всегда смотрела на них с мудростью во взгляде, словно прожила уже не один век и повидала такого, что и им не снилось.       Хотя, мысленно возразил Цзинь Лин сам себе, с её работой целителя она действительно видала многое: и кровь, и гной, и смерть, и жизнь. Дядя Чэн рассказывал ему в детстве о лучшей врачевательнице всей Поднебесной — Вэнь Цин Золотые руки — и, видимо, имел в виду именно эту деву Вэнь.        — Мне… — Вэй Усянь вздохнул полной грудью, задыхаясь. Цзинь Лин просто молча смотрел на то, как он дрожит, и боялся пошевелиться. — Цзян Чэн… Он потерял своё Золотое ядро. Мне нужна твоя помощь.       Что-то внутри Цзинь Лина упало с треском и грохотом — похожий звук он слышал, когда уронил дядину чашу с супом, которую нёс ему в постель, чтобы порадовать его. Ему тогда было около шести, поэтому маленькие ладошки не смогли удержать тяжелую горячую миску — она полетела на пол, обжигая его босые ноги. Цзинь Лин до сих пор помнит последовательность этих действий: неприятное покалывание в ладонях, громкий грохот, а после обжигающая боль и собственный громкий плач. В груди его сейчас, кажется, разбилась точно такая же чаша — почему тогда ему хочется закричать и заплакать от этой боли, которая, словно горячий суп, растекалась по телу?       Он сжал клановое ханьфу ордена Цишань Вэнь на своей груди там, где бешено билось сердце, сминая до уродливых складок, и выпалил громко, но надрывно:        — Что?!       Вэй Ин обернулся на него и подскочил, хватаясь за свой меч, однако понял, что это был Цзинь Лин. Морщины на его лбу разгладились, чтобы в следующую секунду появиться вновь — видимо, он не собирался рассказывать ему об этом.       Цзян Чэн… потерял своё Золотое ядро. Прежде, чем Цзинь Лин успел кинуться на Вэй Усяня, Вэнь Цин надавила рукой на его плечо, заставляя сесть обратно.       Верно. В этом был виновен Вэй Усянь.       Или…       Не был?       Цзинь Лина с детства кормили слуги историями про злого-злого Вэй Уцяня (как же они искусно коверкали его имя!), который отрекся от родных, покрыл свой клан несмываемым позором и довел почти до полного уничтожения. По их словам именно он убил его мать, Цзян Яньли, и спровоцировал сожжение Пристани Лотоса. Однако этот Вэй Усянь… нет, этот Вэй Ин любил свою шицзе так, как не любят родную мать, и испытывал эту же любовь к месту, где вырос. Разве мог он так поступить? Люди не умеют играть любовь к чему или кому-либо так правдоподобно.       Неужели все это было ложью?       Цзинь Лин понял, что они с Вэй Ином очень похожи. Он тоже был отвергнут обществом, тоже неумело воспитывался любящим дядей, тоже потерял всех дорогих ему людей. Только Вэй Усянь не кричал о своей потере, ведь ему… просто некому было кричать, он остался в своём одиночестве — в окружении людей, которые сами доживали свои дни с мыслью, что в любую секунду их жизни могут оборваться.       У Цзинь Лина были любящие его дяди, которые, пусть и не могли заменить ему родителей, но пытались сделать это, Фея и дорогие подарки. А…       Что было у Вэй Ина?        — Погоди, — Вэнь Цин нахмурилась и потерла своё лицо ладонями, после чего помассировала виски. — Как это произошло? Если у него просто повредились некоторые меридианы в результате глубокого ранения в области даньтяна, то он сможет сформировать его заново. У молодого господина Цзян недавно погибли родители, он потерял свой дом. Возможно, что он просто не может собраться с силами? Его духовная энергия…        — Вэнь Чжулю.       Вэнь Цин, кажется, вздрогнула. По её телу пробежались мурашки, и она дёрнула рукавом своего ханьфу, словно это могло бы избавить её от холодка — видимо, дар Вэнь Чжулю вызывал нервную дрожь не только у его врагов, но и у соратников.       Вэй Ин помнил, как замертво свалился юноша из Цинхэ, когда они были на «обучении» у Цишань Вэнь — его лицо побелело, а вся энергия словно покинула тело, поэтому щуплый паренёк вскоре превратился в старика, чьи кости обтянуты тонким слоем кожи. Что же он испытал? И… неужели Цзян Чэну пришлось тоже почувствовать это?        — Ясно, — Вэнь Цин взяла себя в руки и кивнула. — Но я никак не могу помочь с этим. Уничтожая золотое ядро, Вэнь Чжулю обрывает абсолютно все меридианы и просто раскалывает его изнутри. Его не восстановить.        — Я и не предлагаю тебе его восстановить, дева Вэнь, — мотнул головой Вэй Ин и улыбнулся. Девушка вскинула брови, после чего нахмурилась — видимо, она начала догадываться, о чем он говорил. Цзинь Лин смотрел на юношу в упор, однако тот словно игнорировал его взгляд. Что он задумал?       Фея тихонько тявкнула, придавленная к полу тяжелой атмосферой — собаки-оборотни были слишком чувствительны к ци и аурам — и словно на пробу вильнула хвостом, однако Цзинь Лин не смог даже погладить её по холке, ведь всё его внимание было приковано к Вэй Ину.       Что он задумал?        — Сможешь ли ты… пересадить моё золотое ядро Цзян Чэну?       Цзинь Лин схватился за свою грудь — энергия в таньчжуне, среднем даньтяне, забилась в испуге, словно её сейчас заберут — и сделал один шаг назад.       Что?       Он готов был расстаться со своим Золотым ядром добровольно? С тем, что любовно взращивал в себе с самого детского возраста, словно мать — дитя в своей утробе?       Цзинь Лин растерянно погладил Фею по голове свободной рукой. Он сам постоянно неосознанно использовал энергию своего Золотого ядра, чтобы придать силы ударам, согреться, временно избавиться от чувства голода в самый неудобный момент… И не представлял свою жизнь без тепла в груди и мысли о золотом комочке энергии.       Вэнь Цин, казалось, не испытала того же потрясения, что и Цзинь Лин, и просто медленно мотнула головой:        — Это очень рискованно. Если у нас не получится, то на моей совести будет сразу два трупа.        — Цзян Чэн умирает, — Вэй Ин улыбнулся, но улыбка та была надломленной. — Я не смогу жить дальше с мыслью о том, что не помог ему. Знаешь, что сказала его матушка? «Умри, но защити его». Это мой долг, дева Вэнь.        — Долг, долг, — заворчала она, однако пожевала губами, задумываясь. Видимо, в ней боролись разум и сердце. Разум твердил о том, что это практически невозможно, однако сердце напоминало, что бездействие к умирающему — это тоже убийство. Дева Вэнь нехотя кивнула. — Долг, — снова повторила она, — а закапывать ваши тела потом мне. Собирайтесь.        — Он сейчас в деревушке на границе Мэйшань Юй. За ним присматривает хозяйка постоялого двора, но нам все же нужно поспешить, — улыбнулся Вэй Ин. Его растрёпанные мокрые волосы липли к лицу, поэтому ему пришлось сначала убрать их от рта, чтобы вновь заговорить: — Я собрал ему некоторых целебных трав и хозяйка поит его слабыми отварами. К нашему приходу он должен более-менее восстановиться.       Вэнь Цин ещё раз задумчиво кивнула и развернулась, бросив лишь короткое «я скоро вернусь». Медлить было нельзя — где-то там был Цзян Чэн, истощённый и лишённый ядра.       Когда Вэнь Цин покинула сянфан, Цзинь Лин обернулся к Вэй Ину и закусил губу, заламывая пальцы до мерзкого хруста.        — Эй, — позвал он, хмурясь.       Вэй Ин вздрогнул, словно забыл про него, но тут же собрался и разулыбался — и Цзинь Лин сразу узнал того дурачка, который напоил их с дядей вином. Слова в глотке застревали, будто давно засохшая баоцзы, однако юноша вздохнул и заставил себя сказать те слова, от которых ци и кровь в его венах словно застывали от страха:        — Мое… Мое золотое ядро подойдёт?       Вэй Ин сделал вид, будто действительно задумался, после чего щёлкнул его по носу, весело улыбнувшись ещё шире:        — Не говори глупостей. Как тебе в будущем быть главой Ордена без Золотого ядра, а? То же и Цзян Чэн. Это я всего лишь слуга, мне оно ни к черту. Мне и руку правую отрубить можно, я на следующий день научусь фехтовать левой…        — Вэй Ин…        — Все хорошо, Цзинь Лин. Вэнь Цин хорошая целительница, она быстро заштопает твоего дядю, на следующий день как новый будет…        — Дурак! — Цзинь Лин зажмурился. — Я не только о нем беспокоюсь!       Вэй Ин растерянно посмотрел на него, после чего расплылся в мягкой улыбке. Без спроса он просто притянул мальчишку к себе и заключил в объятиях, и, прежде, чем Цзинь Лин успел начать вырываться, он услышал его сердцебиение — оно было громким, очень быстрым, сердце барабанило об грудную клетку, словно испуганный кролик лапами по земле, убегая от лисицы.       Вэй Ин тоже боялся этого. Он не хотел отдавать своё Золотое ядро, но Цзян Чэн ему был гораздо важнее небольшого сгустка энергии. Однако ему было ужасно страшно.       Нехотя Цзинь Лин уткнулся носом в его плечо и нерешительно сжал в пальцах чужое намокшее под дождём ханьфу, после чего почувствовал, как глаза начало неожиданно щипать от подступающих слёз. Цзинь Лин сглотнул горький комок и незаметно обтёр влагу со своих щёк об чужие клановые одежды.