Волнения озера Юньмэн

      Стоило Цзинь Лину в шоке распахнуть рот — он намеревался накричать на юношей за то, что они грязно его обманывают, ведь Вэй Ин не мог погибнуть сейчас, это он точно знал — как тут же со стены свесился стрелок и закричал что есть дури:        — Глава Ордена! Вернулся глава Ордена! — радостно возвестил молодой адепт с куцым хвостиком на голове — видимо, во время какой-то битвы ему подпалили волосы, из-за чего они и превратились в общипанный пучок соломы — а после ахнул так, что чуть не свалился лицом вниз наземь, едва успев подставить руку, и заорал громче прежнего: — Вэй Усянь жив! Жив, не сгинул!       Цзинь Лин облегчённо вздохнул, а держащие его в полукруге адепты Юньмэн Цзян, сияя, переглянулись — в глазах каждого мальчик увидел светлую и неподдельную радость — и, скорее всего, вспомнили о нём: стоило им вновь вернуть внимание к молодому господину Цзинь, они спешно натянули на лица маски строгости.       Несмотря на важность задачи, выполняли её действительно ещё совсем молодые юноши, которые до войны наверняка и на Ночную охоту без сопровождения не ходили. Цзинь Лин не раз видел, как мальчишек с молочными именами, тех, что были чуть старше его самого, отправляли максимум почистить лошадиные гривы и в крайних случаях, когда учителя были добрыми, они могли выбраться поймать пару-тройку самых слабых призраков. Однако дозор, пусть и совсем рядом с территорией Ордена, никак в его голове не укладывался. Неужели в клане осталось так мало старших адептов, полностью прошедших обучение хотя бы больше года назад, что таким неучам дозволяли следить за положением дел снаружи?       Дядюшка Сюань прокашлялся:        — Тебе повезло, что глава Ордена вернулся, — кивнул он, пряча меч в ножны, а после обратился к младшим товарищам: — Лишняя осторожность не помешает. Подберите его оружие и приведите под охраной, как пленного, а я доложу об этом главе.       Юноши тут же с готовностью взяли его под руки и скрутили, чтобы у него не было возможности вырваться из захвата — когда Цзинь Лин огрызнулся, что ему больно, они лишь пожали плечами и повели его в сторону временной резиденции ордена Юньмэн Цзян.       Здесь не пахло домом. Признаться честно, здесь вообще ничем не пахло, кроме как пылью и запёкшейся кровью, да и не было это «Пристанью Лотоса» — вокруг стояли лишь пара домиков, казармы и пристройка с вечерней кухней, а самым большим был длинный двор и полигон, усеянный мишенями. Под сапогами глухо хрустела галька, поэтому ночью здесь наверняка невозможно было пройти незамеченным…       В военное время это было прекрасной тактикой для поимки лазутчиков, однако в родной Пристани Лотоса под ногами устойчиво лежала твёрдая земля, а пирс устилали деревянные доски, и это было разумно: только глупого и глухого не будут раздражать постоянные щелчки камней при каждом шаге. Единственным, что делало это место хоть немного знакомым, были юньмэнские воды, которые простиралось вдаль на много ли и помогли юноше попасть в нужное место.       Цзинь Лина передёрнуло, когда он представил, что бы случилось, выкинь озеро его именно в старую Пристань Лотоса, в которой сейчас наверняка стоит какой-нибудь надзирательный пункт. Его лицо повторно искривилось, стоило ему вспомнить о чертовке по фамилии Ван, заявившей, что территория Юньмэн Цзян прекрасно подойдёт для их, вэньских, псовых дел.        — А я по Вэй Ину успел нажечь поминальных денег на такую сумму, что мертвец в загробном мире мог бы купить себе дом, — пожаловался один из тех адептов, что вели Цзинь Лина по двору, а второй хмыкнул, спохватился, что шутка просто отвратительная, и дал ему подзатыльник со словами «думай, что говоришь!».       Цзинь Лин закатил глаза, собираясь буркнуть что-то эдакое, и вдруг прислушался к знакомому гулкому топоту лап. Ему настолько осточертели глупые разговоры юношей, что он начал слышать то, чего нет? Однако, вопреки его опасением, издалека и вправду послышался собачий лай, и уже через цунь палочки благовоний из-за мишеней вылетела Фея — радостная, она неслась так, что боками расталкивала всех проходящих мимо адептов, которые спотыкались и ворчали на неё вслед, и даже вывалила из пасти язык, то ли запыхавшись, то ли улыбаясь от счастья встречи с хозяином. На шум вышел и значительно повзрослевший Цзян Чэн, а за ним тихой тенью скользнул Вэй Усянь.       Вэй Ин и вовсе сам на себя был не похож. Его привычные клановые одежды превратились в какое-то тряпьё, издалека похожее на тёмные одежды ордена Гусу Лань — те тоже любили носить длинные ханьфу, которые явно сковывали все движения — и были все измазаны в смеси крови и грязи, а спутанные волосы торчали в разные стороны и струились по плечам, не заплетённые даже в небрежный хвост.       И… даже за пару чжанов мальчик услышал омерзительную вонь, которая исходила от заклинателя. Пахло не отхожим местом — и Цзинь Лин честно не знал, к счастью это или нет — а тьмой. У скверны был запах отвратительный, кислый и на зубах оставлял неприятное ощущение песка, и если светлую энергию Ци можно было только почувствовать, то тьмой от людей действительно несло. От нервов у него зачесались ладони и болезненно засосало под лопаткой, а от вони закружилась голова, однако Цзян Чэн, похоже, никаких проблем не испытывал, стоя совсем рядом с Вэй Ином.       Цзинь Лин нахмурился и на мгновение замедлил шаг, внимательно вглядываясь в лицо дяди. Неужели из-за Золотого ядра? Его осенило: так вот, почему дядя Чэн до последнего не догадывался о том, что происходит с Вэй Усянем: хозяином комка светлой энергии в его даньтяне был сам Вэй Ин, поэтому оно никак не реагировало на происходящее с ним, просто принимая причуды настоящего владельца за должное!       Если бы дева Вэнь конспектировала пересадку Золотого ядра, то стала бы самым влиятельным лекарем во всей Поднебесной, а, может, исполнила бы мечту многих врачевателей и вознеслась, став первой богиней медицины!       Несмотря на то, что Цзинь Лин совершенно точно не мог никак измениться за пару страж, проведённых в своём времени, братья сначала кинули на него резкий враждебный взгляд, видимо, заметив его алые цишаньские одежды, и лишь спустя пару мгновений по их глазам скользнуло узнавание.        — Фея! Дядя Чэн! — обрадовался Цзинь Лин и дёрнулся, чтобы побежать им навстречу, однако адепты повздрагивали и ещё крепче ухватили его, заводя руки за спину до отвратительного хруста. Он еле справился с желанием сломать ладони обоим юношам и коротко, но глухо — за неимением пальцев — свистнул: — Фея, взять!       Конечно, умная Фея не стала бы сильно кусать и калечить людей, с которыми прожила целых три месяца — по собачьим меркам она разделила с ними едва ли не пару лет! — поэтому просто с громким лаем повалила адептом наземь, зная, что они не причинят ей вреда, а тяжелые пёсьи лапы смогут держать их неподвижными пару мгновений, чтобы её мальчик успел вырваться из чужой хватки.       По двору прокатился обеспокоенный шум. Цзинь Лин понял, что нужно было всё же усмирить свою гордость, пусть он и не хотел упасть лицом в грязь перед дядей Чэном, а уж тем более перед Вэй Усянем, когда все находящиеся на полигоне вскинулись и схватили кто что, собираясь его остановить прямо на бегу. Ну, тут уж точно никто не захочет встать смирно и ждать, пока в его бок прилетит стрела!        — Стреляйте в ноги! — скомандовал какой-то адепт, а услышавший это Цзян Чэн рявкнул:        — Нашли, кого слушать! НЕ стрелять! — перепуганные юноши опустили оружие (приказ главы Ордена!), а дядя Чэн тем временем поймал мчащегося ему навстречу Цзинь Лина и сжал в объятиях, после нехотя подтянул в круг и Вэй Ина, который неловко мялся рядом с ними, и закатил глаза — мол, неужели сам не додумался присоединиться. — Цзинь Лин, я думал, что не увижу тебя… до твоего рождения.       Цзинь Лин несколько смутился — ему было неловко поднимать тему о том, что в этом времени ему только предстоит родиться — и, чуть помедлив, кивнул, отстраняясь от дядь и разрывая объятья. Он незаметно поморщился: кислый запах скверны и крови забивался в ноздри.        — А ты совсем не вымахал, — посмеялся Вэй Ин, трепля юношу по взъерошенным волосам, заставляя Цзинь Лина распушиться и небольно щёлкнуть его по ладони, намекая на то, чтобы юноша знал своё место. Видимо, поведение мальчика ещё больше позабавило тёмного заклинателя, потому что смех его стал ещё веселее, а не понять откуда взявшиеся морщинки под глазами немного разгладились. Цзян Чэн кинул на брата беглый взгляд и скрестил руки на груди, закатывая глаза.        — Он же не ты, чтобы так измениться за это время.       Между двумя Героями Юньмэна словно пробежала искра. Цзинь Лин понял, что сейчас им только ещё одной ссоры не хватало, и решил отодвинуть важный разговор между дядями на неопределённый срок — на повестке дня была более важная тема для обсуждения.        — Конечно, я не вырос! Меня ведь не было всего пару страж, — он фыркнул, а Вэй Ин и Цзян Чэн, синхронно смежив брови, хмуро переглянулись. Цзинь Лин оглянулся на адептов ордена Юньмэн Цзян, которые с недоумением наблюдали за подобной сценой их воссоединения, и понизил голос: — Точнее, в моём времени прошло всего пару страж.       Вэй Ин пробормотал себе под нос тихое «странно» и, спохватившись, шугнул подслушивающих их разговор юношей. Не дело им знать такие подробности. Те, все ещё перепуганные криком главы Ордена, бросились заниматься делами, поэтому тут же во дворе не осталось ни одного любопытного носа, чем Вэй Усянь остался очень доволен — да так, что разулыбался, позабыв обо всём.        — Знаешь, странно ещё то, — Цзян Чэн неловко дёрнул плечом, словно не хотел говорить об этом, и честно признался: — Что я тут же забыл о твоём существовании, стоило тебе вернуться назад.       Рёбра у Цзинь Лина в то же мгновение словно поросли кровохлёбкой — грудь закололо сухими цветочками беспокойства.

•.•°❀°•.•

      Над юньмэнским озером стояло удивительно чистое ночное небо, темнеющее часом свиньи. Из-за крепкого солнцепёка, который держался добрую половину дня — на дворе была душная пора Большой жары, поэтому такая погода оказалась до смешного предсказуемой — вода в юньмэнских водах до сих пор была едва прохладной, почти тёплой, и ноги в ней совершенно не мёрзли.       Цзинь Лин откинулся назад, даже не задумываясь о том, что его новые клановые одежды могут испачкаться волглой травой, и неловко поболтал босыми ногами, чтобы мальки карпов, которые словно нашли для себя новую игрушку, оставили их в покое и прекратили его щекотать.        — Так значит, в твоём времени и палочки благовоний не сгорело? — спустя недолгое молчание уточнил Вэй Ин, будучи тоже босоногим, и хмыкнул, когда испуганные карпы оставили Цзинь Лина и метнулись к нему. — Получается, это и вправду какая-то магия!       Цзян Чэн повёл плечом. Его сложенные верхние одежды главы Ордена лежали рядом, потому что, в отличие от Цзинь Лина, он не горел желанием замарать парадное ханьфу. В часы двенадцатой стражи практически все адепты уже спали, за исключением дозорных, и он не боялся того, что кто-то из людей увидит его лишь в нижних одеждах — да и если бы кто-то бодрствовал, в темноте было бы сложно различить что-то, кроме смутных силуэтов, поэтому беспокоиться было совершенно не о чем. Даже если бы кто-то незаметно приблизился к ним настолько близко, чтобы разглядеть их вблизи, Фея, дремавшая неподалёку от них (Цзян Чэн запретил ей приближаться ближе, чем на пару собачьих прыжков из-за страха Вэй Ина), наверняка подняла бы такой вой, что перебудила бы всех спящих в казармах адептов, что уж говорить о сидящих на берегу братьях и Цзинь Лине.        — Магия или нет, меня до сих пор волнует вопрос, почему же я напрочь забыл о существовании Цзинь Лина, стоило ему вернуться назад.        — Может быть… — Вэй Ин задумчиво дёрнул ногой, внимательно всматриваясь в беснующихся в воде рыб, но тут же сдулся и, немного погодя, сдался. — Я не знаю.       Цзян Чэн довольно долгое время наблюдал за другом, всматриваясь то в его черты лица, то следя за его действиями, и, наконец, спросил:        — А что насчёт тебя? Ты помнил о Цзинь Лине?       Вэй Усянь нервно хохотнул.        — Знаешь, у меня совершенно не было времени думать об этом… Только без обид, Цзинь Лин! — он тут же спохватился, спешно взмахнув руками и едва не задев Цзян Чэна краем рукава своего ханьфу — тот начал ворчать и даже немного отодвинулся от друга. Вэй Ин неловко улыбнулся и отвёл взгляд, скорее всего, не желая вспоминать то, что происходило на горе Луаньцзан. Точнее… в ней. — Просто там было сложно сосредоточиться хоть на одной нормальной мысли.       Цзинь Лин узнал, что третий дядя прожил на Луаньцзан целых три месяца — с тех пор, как туда его скинул шелудивый пёс Вэнь Чжао и его прихвостни — и, честно признаться, его руки до сих пор покрывались гусиной кожей, стоило ему об этом подумать. На «горе мертвецов» он был лишь раз, однако этого ему хватило на всю жизнь: стойкий трупный запах, давящая на плечи тьма и кислое послевкусие скверны на языке настолько испугали девятилетнего а-Лина, что он видел кошмары о том, как призраки пожирают его прямо на горе Луаньцзан, целую неделю.       Ему было жутко интересно, как же Вэй Ин выжил, но спрашивать он не хотел, потому что точно знал, что ответ ему совершенно не понравится. Цзинь Лину и думать не хотелось о том, что Вэй Усянь мог питаться сгнившими трупами и…       Цзинь Лина вновь передёрнуло, поэтому он постарался отвлечь себя от подобных мыслей и вновь вернулся в сидячее положение, заглядывая в воду и намереваясь понаблюдать за мальками карпов, которые, словно оголодавшие без матери щенки, тянулись ко всему, что подало в реку.        — Как… шицзе? — вновь нарушил молчание Вэй Ин и в ожидании посмотрел на Цзян Чэна, который всё ещё не отводил от него взгляда. Вдруг молодой господин Цзинь вздрогнул и отскочил от края берега, словно испуганный собачьим лаем дикий лис. — Цзинь Лин? Ты куда?       Цзян Чэн тоже обратил внимание на то, что мальчик вдруг поднялся и начал в непонятной спешке обуваться, и понимающе кивнул:        — Захотел спать?        — Да, я… пойду и поиграю с Феей. Она наверняка скучала без меня, — обувшись, Цзинь Лин тихо свистнул собаку-оборотня и кивнул, тут же разворачиваясь и направляясь в другую сторону. Фея радостно подскочила, словно и не дремала вовсе, а после, огибая Вэй Ина на заявленные пару собачьих прыжков, подбежала к хозяину и радостно осклабилась, вывалив наружу мокрый язык. Слова об игре ей понравились. — Спокойной ночи.       Конечно, Цзинь Лину хотелось послушать о том, как поживает его мать, в добром ли она здравии и нужно ли беспокоиться о её самочувствии… Однако он просто не мог больше сидеть на берегу. Причина его спешного побега заключалась не только в неловких взглядах Двух героев Юньмэна, которым явно нужно было поговорить наедине.       Заглянув в воду, Цзинь Лин увидел не игривых карпов, а отражение трёх фигур, и, наконец, понял, почему же никто его не вспомнил, когда он вернулся в своё время. Дядя Чэн и Вэй Ин на зеркальной глади отображались на удивление чётко, однако он сам был похож на расплывчатую смутную тень самого себя и даже одна маленькая рыбка могла легко пустить круги на его отражение, заставляя его обезобразиться и исчезнуть на пару мгновений.       Цзинь Лин здесь всего лишь гость — как смутное отражение на водяной глади. И время будет стирать все воспоминания о нём, кусочке лишнего звена, каждый раз, когда он будет возвращаться в своё время... И никто не знает, вспомнят ли дяди его в следующий раз, когда он вновь покинет прошлое.       Поэтому, как бы ему не хотелось, дальнейшее его возвращение домой будет последним.