Волнения озера Юньмэн

      Вэй Ин натворил бед.       Цзинь Лину вообще в последнее время не нравилось то, что третий дядя говорил и делал, но это вышло за все рамки: подумать только, он заявился в Башню Золотого Карпа во время банкета между орденами Ланьлин Цзинь и Гусу Лань, сорвал его, побранившись с практически всеми присутствующими, и сбежал с пленёнными вэньцами на гору Илин! Не прошло и месяца с его прошлой выходки — дядя Чэн распекал Вэй Ина за происшествие на ежегодных соревнованиях между Орденами так, что знал об этом не только Цзинь Лин, но и все слуги, и пробегающие мимо адепты — как Вэй Усянь вновь отличился, и выходкой этой он протоптался по всем допустимым граням. Он ранил Цзян Чэна и отрёкся от Ордена! И разговор шёл не о маленькой царапине, а о раздробленной в костяную труху руке!       Стоило Цзинь Лину буквально на неделю отлучиться на охоту с Феей и группой адептов Юньмэн Цзян, которых, между прочим, впервые возглавил — конечно, ведь ему было уже целых семнадцать лет! — всё вновь пошло наперекосяк, и разгрести проблемы, учиненные Вэй Усянем, было уже не так просто.        — Да как же… как же, — бесновался Цзинь Лин, нарезая круги по покоям Цзян Чэна. Вернулся юноша на рассвете, поэтому дядя даже не успел спокойно позавтракать и вместо еды наблюдал за тем, как племянник ходит туда-обратно, берёт с полки какой-то предмет и ставит на место, будто этим пытался унять своё беспокойство. На подносе стоял невкусный лечебный суп, который посоветовали мужчине есть лекари, а посередине плавал один-единственный корень лотоса, чтобы хоть как-то «подсластить» горькую пилюлю принимаемого лекарства. — Его голову изнутри черви проели?! Фея, потише!       Взволнованная эмоциями хозяина, собака-оборотень носилась вокруг него, толкая своими большими боками, и громко лаяла, не в силах унять и собственное беспокойство, и злость Цзинь Лина. Переполох в покоях главы Ордена перебудил почти всех адептов и служанок, поэтому те старались обходить их стороной — кто же захочет получить от разгневанного названого племянника главы?       То, что дядя совсем не названый, братья и сам Цзинь Лин умалчивали, а другие просто не знали, поэтому так и повелось: служанки и старшие адепты называли его молодым господином, а вот ученики не обращались к нему иначе, как к главному брату. Слышать в свою сторону уважительное «дашисюн» было очень непривычно, однако очень скоро он к этому привык и просто перестал обращать на подобное внимание.        — Не беспокойся ты так, Цзинь Лин, — закатывал глаза Цзян Чэн, всё ещё не вылезая из кровати — ему была противопоказана любая активность хотя бы пару дней, пока кости не срастутся. Благодаря высокому уровню мастерства рука у него зажила буквально на следующее утро, однако упрямых лекарей не переубедишь, и те бдили за ним денно и ночно, чтобы глава Ордена не подскочил и не направился на полигоны. — Видят небеса, вы с Феей сейчас всю Пристань Лотоса разнесёте в порыве своей тревоги.        — Нет, дядя Чэн, я просто не понимаю, как ты можешь быть таким спокойным! Он сломал тебе руку! — Цзинь Лин по-детски топнул ногой, а Фея, наконец, успокоилась и легла, сложив лобастую голову на лапы и низко помахивая хвостом. — Да почему мне не сообщили о том, что произошло, когда я был на охоте?       Злость и тревога всё ещё не отпускали Цзинь Лина, однако все слова у него закончились, поэтому он просто начал возмущённо открывать рот, словно лишённый дара речи, и размахивать руками, не в силах придумать что-то эдакое в ответ. Конечно, и за Вэй Ина он тоже волновался! Но то, что именно тёмный заклинатель учинил все эти беды, не давало ему спокойно сесть и выслушать дядю, ведь в голове юноши это просто не укладывалось: чтобы их Вэй Усянь взял да ранил друга и сбежал с вэньскими псами на безлюдную гору? Да быть того не могло!       Дядя Чэн вздохнул и поковырял плошкой плавающий в пресном супе корень лотоса, после чего отложил поднос и серьёзно посмотрел на племянника.        — Начнём с того, что за меня сейчас говорят маковые зёрна и припарка из пижмы. Минчжу напичкала меня успокоительными, чтобы я не помчался громить полигоны с раздробленной рукой, — Цзян Чэн вновь закатил глаза, но сделал это очень лениво — и Цзинь Лин, наконец, понял причину его спокойствия. Дядя был просто не в состоянии бегать и кричать, как он сам, ведь был под утешными травами! Видимо, служанка побоялась давать ему ещё и одуванчиковый отвар, иначе мужчина бы проспал до конца следующего дня, чем Цзинь Лин был ей очень благодарен — не будь дядя Чэн в сознании, он побежал бы разбираться с Вэй Ином, даже не заглянув домой. — Мы поговорили с Вэй Усянем. Ты же знаешь, у него обострённое чувство тупой справедливости. Те Вэни, что он забрал с собой на Луаньцзан, воинами не были: они из клана целителей, поэтому на руках у них не было и капли крови адептов наших Орденов, вот он и взбесился от того, что тех взяли в плен и гоняли так же, как и всех остальных.        — Если они из Цишань Вэнь, то на душе у них точно нечисто, — не согласился Цзинь Лин и хмуро фыркнул. — И из-за этого нужно было срывать банкет и убивать ланьлиновских адептов?       На самом деле он понимал, что Вэй Ин и впрямь оказался прав. Молодой господин Цзинь не был приближённым к политике человеком, однако всё равно знал, что поступки ордена Ланьлин Цзинь сейчас ничего не оправдывает: вместо того, чтобы искать пса, что его укусил, Цзинь Гуаншань решил перетравить всех собак в округе. Разве были виновны в смертях маленькие дети, родившиеся в Цишане? Все, без исключения, знали, что нет. Они были рождены в войну, поэтому знать не знали о том, что творят их родственники, да и знали бы — ничего не смогли бы сделать, ведь некоторые из них ходили с молочными именами и оружия в руках не держали, а другие ещё даже говорить не научились.       Цзян Чэн покачал головой.        — Среди них был человек, который помог нам при сожжении Пристани Лотоса, и его сестра. Ты же помнишь Вэнь Цин, целительницу, что укрыла тебя, пока мы отсутствовали? Её брата, Вэнь Нина, насмерть забили те самые ланьлиновские адепты, поэтому-то Вэй Ин и взбеленился до такой степени, что чуть не разнёс весь город. Я тоже был благодарен деве Вэнь, однако этот придурок перешёл все допустимые грани! — Цзян Чэн с ленивым неодобрением швырнул плошку в чашу с супом, из-за чего брызги долетели и до Цзинь Лина, однако тот этого не заметил и, кажется, замер на месте. Не замечая перемен, дядя продолжил бранить Вэй Ина на чем свет стоит и до того увлёкся, что некоторые высказывания юноша с радостью пропустил мимо ушей.       «Призрачный Генерал», — вздрогнул Цзинь Лин и, не сдержавшись, схватился за голову: вот, о чем он совершенно позабыл! Он напрасно думал, что упустил какую-то маленькую деталь, ведь «это» было огромной проблемой!        — Но всё же ему не стоило убивать тех людей, — спустя недолгих внутренних метаний недовольно буркнул юноша, зная, что злится, скорее, на себя, нежели на третьего дядю. Вина лежала на нём если не целиком, то большей частью, поэтому не стоило почём зря костерить Вэй Ина: до своего путешествия он и так успел обвинить его во всех чужих и собственных бедах. Цзян Чэн с вызовом хмыкнул.        — Объясни это Вэй Усяню, у которого в голове звенят стеклянные колокольчики.        — Возьму и объясню, — Цзинь Лин нахмурился и высоко вскинул подбородок: раз дядя не втолковал глупому брату, что тот поступил не совсем правильно, это сделает он. Для чего иначе он сюда попал? Остановить Вэй Ина и помочь ему отречься от глупых мыслей… а не от Ордена!        — Глупее ничего не слышал, — фыркнул Цзян Чэн. Видимо, действие успокоительных трав постепенно сходило на нет, поэтому Цзинь Лин решил, что идти нужно прямо сейчас, пока дядя не пришёл в себя окончательно и не запер его в Пристани Лотоса. Прежде, чем он спешно покинул территорию Юньмэн Цзян, мужчина тяжело поднялся с кровати и, порывшись в собственных вещах, сунул ему в руки лёгкий холщовый мешок, после чего тихо попросил: — Передай это ему и проверь его рану. Этот пустоголовый идиот никогда никому не скажет, даже если у него откажут ноги, а грудь расколется на две части.       Цзинь Лин кивнул. Сдержать улыбку было сложно — несмотря на ссору, показательную прохладу и собственное ранение, дядя Чэн ужасно переживал за Вэй Ина, что бы тот не натворил и каким бы серьёзным не был его проступок.

•.•°❀°•.•

      У подножия горы Луаньцзан, перед старой покосившейся стеной с заклинаниями действительно бродило несколько сотен лютых мертвецов, как и судачили перешёптывающиеся слуги. Цзинь Лин испуганно отскочил назад, ожидая нападения со стороны тварей, однако те на его приход отреагировали весьма странно: сначала обнюхали, будто его запах мог им что-то донести, а после и вовсе перестали обращать на него внимания, словно юноша вмиг перестал существовать или нести какую-то угрозу. Приученная подобную нечисть атаковать, а не просто провожать взглядом, Фея свирепо зарычала, опасно обнажая розоватые дёсны и ряд острых зубов, однако мертвецы её рыку начали подражать, и Цзинь Лин шустро схватил её за ошейник, прижимая к себе — вдруг те решат растерзать собаку-оборотня? С парой-тройкой юноша бы справился, а вот с двумя сотнями, определённо, нет, поэтому не стоит провоцировать озлобленных мёртвых тварей на драку.       Спустя десяток инь темнеющего густого леса они, наконец, добрались до вершины, и Цзинь Лин удивлённо охнул: впереди была небольшая… деревня! Людские голоса смешались в один негромкий гул, шумел молоток, забивающий в древесину гвозди, а несколько на вид бесхитростных крепких парней и вовсе возделывали землю — создавалось впечатление, словно здесь живут не вэньские псы, сбежавшие из плена, а обычные люди, каждый из которых занимался своим делом. Юноша сложил руки на груди и вдруг крикнул:        — Вэй Усянь!       Некоторые вэньцы, услышавшие его окрик, побросали лопаты и пилы, словно лишним шумом боялись навлечь на себя гнев незнакомца, а Фея, отбежавшая от Цзинь Лина совсем недалеко, кажется, собиралась залаять, однако лишь удивлённо тявкнула. Юноша спешно обернулся, волнуясь, что кто-то мог ранить собаку, и поражённо замер: растерянную Фею за шею обнимал ребёнок! Не зная, как в подобных ситуациях поступать, она лишь беспомощно низко повиливала хвостом и во все глаза смотрела на бесстрашного малыша в лохмотьях, который, кажется, и не думал расставаться со своим новым другом.       Цзинь Лин озадаченно похлопал глазами.        — Эй… Не надо её так тискать, она же может укусить! — конечно, кусать ребёнка Фея бы не стала, разумная собака-оборотень прекрасно различала, опасность перед ней или беззащитное маленькое существо, однако нужно же было хоть как-то отвадить мальчишку от совершенно растерявшейся от подобного подруги! Видимо, решив, что из двух зол нужно выбирать меньшее, а молодой господин Цзинь точно не цапнет его за руку, чумазый ребёнок вдруг определил для себя новую цель и, бодро прошествовав пухлыми босыми ногами до юноши, неожиданно повис на его ноге. Цзинь Лин в шоке распахнул глаза — что же это за напасть такая! — и попытался отцепить от себя падкого на объятия малыша, но и тот был непрост: схватил так крепко, что потребовалась бы верёвка и сильный бык, чтобы оттащить его в сторону. — Да ты чего?! Заберите кто-нибудь его… Вэй Ин!       Как раз в это время из пещеры шустро выскочил Вэй Усянь и, заметив племянника, сначала обрадованно ойкнул, а после покатился со смеху, понимая, в какой ситуации тот оказался. Юноша недовольно засопел.        — Цзинь Лин! — улыбнулся мужчина, приближаясь к разнервничавшемуся Цзинь Лину, но тут же его улыбка пропала, стоило ему заметить рядом с ним собаку-оборотня. Вэй Ин подскочил на месте и неприлично ткнул в неё пальцем, сердито хмурясь. — И пустолайка… Ну-ка, свистни ей, чтобы уходила подальше!       Цзинь Лин закатил глаза, но действительно отдал приказ Фее, чтобы та пока не попадалась на глаза перепуганному тёмному заклинателю. Ещё обмороков тут не хватало.       Наконец, избавившись от причины своего страха, Вэй Ин поспешил на помощь и легко отцепил малыша от ноги племянника, со смехом похлопывая по едва заметно курчавой макушке. Цзинь Лин предполагал, что волосы у ребёнка вились не от рождения, а от грязи, однако ничего не сказал и просто облегчённо вздохнул, когда тяжесть на его ноге пропала.        — А-Юань, ну что же ты цепляешься за всех, кого видишь? Беги и поиграй где-нибудь. Только не грызи ногти, ты совсем недавно возился в земле! — крикнул ему Вэй Усянь в спину, а мальчишка и ухом не повел — сунул руку в рот едва ли не полностью, заставляя мужчину недовольно сощурить глаза. Заметив, что Цзинь Лин внимательно на него смотрит, тот быстро отвлёкся от наблюдений за малышом: — Чего?        — Это… что?       — Как что? «Это» — ребёнок, — Вэй Ин улыбнулся. — Играть ему здесь не с кем, другие дети постарше, так что им с ним неинтересно возиться, а взрослые заняты работой, вот а-Юань и слоняется без дела.       Цзинь Лин озадаченно нахмурился.        — Все ордена думают, что ты тут заперся с оравой вэньских солдат, чтобы строить козни, а ты просто собрал немощных стариков и детей и строишь для них деревню?       Вэй Ин вдруг посмотрел на него так нежно, что щёки и уши Цзинь Лина предательски вспыхнули алым. Не понимая, в чём причина подобной перемены чужого взгляда, юноша вскинул брови, стараясь скрыть смущение за высокомерием, и прокашлялся, беззвучно спрашивая, в чём причина, а тёмный заклинатель со смехом отмахнулся:       — Не поверишь, дядя твой сказал то же самое. Действительно, как две капли воды…       Прежде, чем он успел закончить свою фразу, пред ними вновь возник маленький проказник, однако в этот раз не с пустыми руками. Мальчик потоптался на месте и робко спросил, не поднимая головы:        — Братик хочет поиграть в картошку?       Вэй Ин вновь покатился со смеху, а Цзинь Лин удивлённо посмотрел на ребёнка, который держал в ладошках две грязных картошины — одну прижал к себе, а вторую протягивал ему. Не имея до этого опыта с детьми, юноша растерялся ещё больше и переспросил:        — В картошку?        — Игрушек у а-Юаня нет, поэтому играет тем, что под руку попадётся, — справившись со смехом, объяснил Вэй Ин, а после потрепал мальчишку по голове, взлохмачивая и без того неуложенные волосы, и подтолкнул его в спину. — Не досаждай Цзинь Лину, он не умеет играть с детьми.        — Как это не умею? — возмутился Цзинь Лин, выхватил из пухлой ручонки свою картошину и вместе с радостным ребёнком пошёл искать место почище, чтобы присесть. Вэй Ин слышал, как по дороге он уже успел начать спор с двухгодовалым а-Юанем: — Почему это моя картошина должна быть мамой? Она будет папой, смотри, какая здоровенная!       Вэй Усянь улыбнулся им вслед и, наконец, заглянул в небольшой мешок, что принёс ему Цзинь Лин — а после с неприсущей его грозному образу Старейшины Илина нежностью прижал его к груди, словно любимое дитя. Внутри лежали алые ленты для волос, пара спелых локв и расчёска, которой он с детства любил пользоваться без разрешения и со смехом получать заслуженные затрещины. Выгравированные пурпурные символы на основании сложились в иероглиф «Чэн», а рядом неровным почерком красовалось нацарапанное относительно недавнее «Усянь».