Волнения озера Юньмэн

      Ещё первыми небожителями, что бродили по голой земле Нижних Небес, которая была не в силах дать ростки даже для обычной сорняковой травы, было заведено: всё с чего-то начинается и чем-то заканчивается. Так, например, ссора рождалась от грубого слова, а умирала от нежной улыбки и искреннего раскаяния. Необдуманные действия человека и заведомо известные ходы судьбы тоже плодили великое множество всего, что не в силах была сосчитать даже богиня-шелкопряд с её, согласно сказам взрослых, тысячей нежных девичьих пальцев.       В Юньмэне среди гуляк даже была забавная поговорка: раз знаешь, что завтра в поле, сегодня выпей молока, а не чарку вина. Если сравнивать Башню Золотого Карпа с полем, а вино с походом на празднество…       Цзинь Лина замутило от глупости его рассуждений, и он в бессильной злобе пнул камень носком сапога, заставляя зазевавшуюся Фею совсем по-щенячьи тявкнуть и кинуться за брошенным вперёд сколом горной породы, считая, что это очередная игра.       Вэй Ин отскочил от летящей в его сторону собаки-оборотня, словно она была больна чумкой, и возмущённо оглянулся на племянника.        — Я же просил держать твою пустолайку на десяти шагах минимум!.. — заворчал мужчина, кривясь на очередной звонкий лай Феи, и вдруг замер. — Цзинь Лин?       Цзинь Лину было нехорошо. Он знал, что день празднования его месяца от рождения положил начало всеподнебесной ненависти к Вэй Ину и его гибели, поэтому, как только дядям пришли приглашения из Башни Золотого Карпа, у него начало тянуть сердце, а ладошки вспотели.       Будучи человеком далеко не глупым, Цзинь Лин заранее предупредил о засаде на тропе Цюнци и Вэй Ина, и Цзян Чэна, поэтому надеялся на то, что в этот раз тёмный заклинатель благоразумно рассудит, что злополучную тропу нужно хотя бы обогнуть, чтобы избежать собственной смерти. И что же вышло по итогу? Вэй Усянь идти вместе отказался, ведь не хотел навлечь на друга беду. Иногда юноша не сомневался, что в голове у него звенят стеклянные колокольчики — и больше там ничего не было, кроме бессмысленных цветов.       Пусть Вэй Ин и пообещал, что возьмёт с собой не только Вэнь Нина, но и нескольких мертвецов, чтобы отбить атаку и не потерять контроль, Цзинь Лин не мог перестать чувствовать тревогу и увязался с ним, клятвенно заверив, что уйдет сразу же, как они пересекут тропу Цюнци, и высунется лишь в том случае, если третьему дяде будет угрожать смертельная опасность.       Но за такое безрассудство Цзинь Лин собственным руками хотел эту смертельную опасность Вэй Ину устроить!       И почему нельзя было пойти другой дорогой и оставить эту чёртову тропу Цюнци в покое?! Да будет любой дворовой собаке известно, что вместо мозгов в голове у Вэй Усяня кашица из полевых трав, раз между собственной безопасностью и возможностью поставить на место выскочку Цзинь Цзысюня он выбрал второе!        — Волнуешься? — уточнил Вэй Усянь и, дождавшись тяжелого взгляда в свою сторону, легкомысленно улыбнулся. Ему был неведом тот страх, что испытывал юноша всё это время, и Цзинь Лина это невероятно раздражало. Конечно, выслушать-то Вэй Ин его выслушал, вот только отнёсся к предостережениям, как к шутке — мол, что с ним случиться может, он теперь всё знает и в ловушку не попадёт. — Не волнуйся.        — Конечно, раз ты так сказал, то теперь я полностью спокоен, спасибо, — огрызнулся Цзинь Лин. — И вообще…        — Если я смогу отвлечь тебя от тревоги, то могу, скрепя сердце, показать твой подарок.       Цзинь Лин хмуро глянул на него, однако всё же заинтересованно потянулся ближе. Заметив искорки любопытства в глазах племянника, мужчина радостно улыбнулся и лёгким движением ладони вытащил из широкого рукава маленькую деревянную коробочку из сандалового дерева, которую до этого демонстрировал Вэнь Нину, что плёлся немного сзади.       Цзинь Лин тогда страшно обиделся, что Призрачному генералу Вэй Ин показал подарок на празднование его месяца от рождения, а ему, имениннику — пусть и не совсем тому — нет! Однако попросить юноша не смел, потому что испытывал от этого дикое смущение, и сейчас был искренне рад тому, что тёмный заклинатель сам предложил ему посмотреть.        — Красивая и наверняка дорогая безделушка, — не удержался Цзинь Лин от лёгкой улыбки, крутя в пальцах подвеску из белой яшмы, украшенную кисточкой. Молочно-зеленый камень слегка просвечивал, переливаясь мягким светом, словно был живым — действительно красивая вещица, однако совершенно бесполезная. Куда же месячный младенец будет цеплять украшение? Только если на погремушку, которую наверняка потянет в рот…        — Попался! — довольно заухмылялся Вэй Ин и забрал у немного растерянного юноши подвеску, бережно убирая её в коробочку и возвращая в рукав. Замечая, что безделушка наверняка дорогая, Цзинь Лин не просчитался — все свои деньги мужчина спустил на то, чтобы приобрести это украшение, поэтому боялся любого мелкого скола и царапинки. — Неужели ты думал, что я подарю своему племяннику обычную подвеску? Ты бы наверняка проглотил её, едва завидев перед собой.       Цзинь Лин смутился и щёки его побагровели, а вспыхнувшие уши остудить можно было разве что родниковой водой.        — Так что же на самом деле хочешь принести в качестве настоящего подарка?        — Это и есть настоящий подарок, я тебя не обманывал, — хмыкнул Вэй Усянь, но вновь потянулся за ещё одной коробочкой — та была тоже деревянной, но дерево оказалось молочным и украшенным витиеватыми узорами. Тоже наверняка недешёвое приобретение. — Просто подвеска будет небольшим дополнением к этому.       Бережно приняв коробочку, Цзинь Лин на мгновение задержал дыхание. Ещё не открыв её, он почувствовал невероятную мощь, что содержалась в, казалось бы, совсем небольшом подарке. Быть может, там кулон, что содержал в себе оберег ото всякой нежити?       Немного помедлив, юноша всё же заглянул внутрь и вдруг замер, едва не споткнувшись на ровном месте. Чистейшее серебро, на поверхности которого распускался словно оживший цветок лотоса с девятью лепестками, представляло собой поистине произведение искусства и явно было тонкой ручной работой, которая таила в себе не одну неделю тяжелого труда. Однако не красота подарка заставила Цзинь Лина замереть, а то, что же из себя представлял сам дар.       Серебряный колокольчик духов.        — Вэй Ин… — растерянно пробормотал Цзинь Лин, и мужчина нахмурился.        — Не понравился? Я впервые делаю что-то подобное своими руками, поэтому на место лучшего мастера Поднебесной не претендую, но и впрямь ведь очень старался…       Юноша прервал его, дёрнув головой, вдруг впихнул мужчине коробочку обратно в руки и вытащил спрятанный до этого во внутренних одеждах Серебряный колокольчик духов, легко отцепив его от пояса, и качнул туда-сюда — поясное украшение забренчало, а фиолетовая кисточка, потемневшая от старости, скользнула по его ладони.       Округлые бока колокольчика были неровными, со сколами, однако склеенный красивый узор распустившегося девятилепесткового лотоса невозможно было с чем-то спутать — и глаза Вэй Ина тут же вспыхнули шоком и недоверием. Он осторожно подцепил тонкую ленту с застёжкой, на которую и должен был крепиться Серебряный колокольчик духов, и преподнес к тому, что держал в руке Цзинь Лин.       Они оказались одинаковыми, словно две капли воды — если бы не сколы, Вэй Усянь подумал бы, что у него двоится в глазах.        — Так это был ты? — смешался Цзинь Лин, стараясь не показывать своё волнение, однако кончики его пальцев предательски дрогнули. — А ведь я догадывался, однако и подумать не мог, что это и впрямь был твой подарок…       Вэй Ин, мгновенно откинувши растерянность, вдруг легонько хлопнул его по плечу, заставляя юношу покраснеть от возмущения, и толкнул назад. Уши рысцой бегущей впереди Феи встали торчком, а нос она пустила по ветру, пытаясь уловить доносящиеся со стороны чужие запахи.       Цзинь Лин замер. Неужели Вэй Усянь не испуганно дёрнулся, смотря на собаку-оборотня, а внимательно присмотрелся к ней и сделал собственные выводы, не испытывая страха от одного только её вида? Не успел юноша поднять этот вопрос вслух, тёмный заклинатель кивнул:        — Тропа Цюнци в шестидесяти шагах.       Гуль бы растерзал это обещание находиться от тропы в двух инях!       У него было столько вопросов все эти года, а сейчас он, наконец, получил на них ответы… Он просто не мог спокойно стоять на месте!        — Я обещаю тебе, что мы поговорим об этом после празднества, — заверил Вэй Ин, пряча колокольчик в коробочку, а после легко закидывая её в пышный рукав своих одежд, и улыбнулся. — Как же у меня из головы вылетели расспросы про твой Колокольчик духов? Так забавно, что ты, даже ненавидя меня в самом начале, всё равно бережно хранил мой подарок.       Цзинь Лин еле унял волнение и покорно не двинулся дальше ни на шаг, щёлкнув пальцами Фее, чтобы та вернулась обратно. Собака-оборотень просеменила мимо всё же дернувшегося в сторону Вэй Ина, коротко фыркнув — кислый запах тьмы она на дух не переносила — и села рядом, низко виляя хвостом и собирая на свою густую шерсть весь сор с земли.       Место пушистой разведчицы в тот же миг занял Вэнь Нин, который до этого неловко мялся сзади, не решаясь вставить и лишнего слова, боясь быть вовлечённым в перепалку между юношей и тёмным заклинателем.       Зазвенели цепи, послышался тонкий сладковатый запах мёртвой плоти — Цзинь Лин постарался незаметно скривиться, чтобы ненароком не обидеть Призрачного генерала. Пусть сознание и вернулось к Вэнь Нину, его медленно разлагающееся тело не спасало ни ежедневное купание в водах, ни густая охапка душистых трав, которые Вэнь Цин поручила ему всегда носить на поясе.       Лишь заклинание, которое Вэй Усянь однажды случайно подглядел в свитке запретных техник в библиотеке Гусу и должен был накладывать на его тело, мешало ему сгнить полностью. Но и тёмный заклинатель, имея в голове вместо мозга звенящие стеклянные колокольчики, периодически забывал об этом, поэтому светлая кожа Вэнь Нина во многих местах покрылась трупными пятнами и ужасно смердела, и помочь избавиться от стойкого отвратительного запаха могли лишь часы в бочке с солью и благовониями. Во время вылазок во внешний мир спасала лишь та охапка с травами и «прокуривание» одежд ладаном.       Цзинь Лин украдкой задумывался о том, что в его времени после смерти Вэй Ина без чьей-то помощи Вэнь Нин наверняка сгнил бы до костей за несколько лет… Если бы его не убили раньше, чем третьего дядю.       Юноша мотнул головой.       Нет.       На этот раз Вэй Усянь не умрёт.       Пока Цзинь Лин предавался раздумиям, тёмный заклинатель и Призрачный генерал уже давно преодолели те злополучные шестьдесят шагов, и Вэй Ин остановился, щурясь.        — Вэнь Нин, слышишь что-нибудь?        — Очень тихо, молодой господин Вэй, — согласно кивнул Вэнь Нин.       Не успел мужчина похвалить его за сообразительность, Вэнь Нин внезапно вскинул руку и что-то схватил.       То оказалась направленная прямо в сердце Вэй Усяню оперенная стрела!        — Приём горячий, дорогих гостей даже ждать не заставили, — с улыбкой съязвил Вэй Ин, забирая из пальцев Вэнь Нина стрелу с золотистым оперением и острым наконечником, которая со свистом разрезала царившую прежде на тропе Цюнци мёртвую тишину.       По обеим сторонам ущелья, прямо на скалах, из-за каждого камня и трещины показались люди, около трех сотен. Большинство из них носили одежды Сияния средь снегов, но мелькали и другие клановые цвета. Каждый имел при себе длинный лук и драгоценный меч на поясе.       Лица вооруженных до зубов людей не скрывали крайнюю настороженность.        — Дорогой гость из тебя, как из хуань ручная зверушка, — не остался в долгу человек, который стоял впереди длинной шеренги из адептов и первым атаковал Вэй Усяня. Мужчина с лёгким прищуром наблюдал за тем, как Вэй Ин разглядывает его стрелу, и вдруг досадливо цыкнул: выстрел оказался на зависть точным и должен был пробить грудную клетку тёмного заклинателя насквозь.       Цзинь Лину пришлось напрячься, чтобы увидеть крепкого и рослого мужчину с красивым смуглым лицом, которое показалось ему знакомым. Да ведь черты лица у них явно были схожи! Видно, этим мужчиной и оказался Цзинь Цзысюнь.       Юноше всё ещё не давало покоя то, что многих выходцев Ланьлин Цзинь можно было узнать и без киноварной метки на лбу и клановых одежд — настолько гены их общего родственника проросли в них. Однако с этим «дядей» явно что-то было… совсем не так.       Фея обнажила розовые дёсны и тихо гортанно зарычала — человек ей этот сразу не понравился. Запах у него был резкий и отдавал гнилой плотью.        — Цзинь Цзысюнь, я хочу сразу предупредить тебя, что проклятие наложил не я! — Вэй Ин улыбнулся и безоружно поднял руки вверх. Вэнь Нин растерянно оглянулся на тёмного заклинателя, не понимая, как же он мог так открыто и безрассудно сболтнуть о том, что знает о проклятии — ещё и прямо в лицо человека, которого оно поразило. — Мне до адептов Ланьлин Цзинь нет никакого дела, поэтому я даже думать не смел о том, чтобы тратить своё время на тебя.       Цзинь Цзысюнь задохнулся от ярости, а вместе с ним — и Цзинь Лин.       Ну и что этот безголовый идиот творит?!       «Вэй Ин, докажи ему, что проклятие Сотни дыр и тысячи язв — не твоих рук дело!», — именно так мужчина понял его предостережения?       Иногда юноша сомневался в том, что в голове Вэй Усяня что-то было. Сейчас он подозревает, что там нет следа даже стеклянных колокольчиков.        — Вэй Ин, никак, ты совсем сдурел?! — повысил голос Цзинь Цзысюнь, и стоящие рядом с ним адепты в золотистых одеждах вжали голову в плечи. Да и, чего скрывать, Цзинь Лин, едва заслышав вскрик Цзинь Цзысюня, сморщился и скривил уголок рта. Глотка у мужчины была лужёная. — Я ещё словом о своём недуге не упомянул, а ты уже пытаешься оправдаться?       Видимо, поняв свою ошибку, Вэй Ин неловко ойкнул и пожал плечами.        — Ну ведь я тёмный заклинатель, чувствую, что с тобой что-то нечисто.        — Нет-нет-нет, — по-животному оскалился Цзинь Цзысюнь и напрягся, словно перед прыжком. — Раз признался, то не спеши улизнуть. Живо снимай с меня эту дрянь, а я, так уж и быть, забуду о том, что здесь произошло!       Вэй Усянь растерянно приподнял брови.        — Да как же я сниму с тебя проклятие, если не накладывал его?       Цзинь Цзысюнь рассвирепел окончательно.        — Хочешь строить из себя дурака? Строй, раз так тебе удобно! Только пусть все, кто здесь находятся, станут свидетелями того, что ты со мной сотворил! — с этими словами мужчина рванул ханьфу у себя на груди, и почти все, кто находился на тропе Цюнци, содрогнулись от омерзения и ужаса.       Цзинь Лин едва сдержал тошноту и пожалел о том, что подобрался ближе, дабы разглядеть происходящее. Всю грудную клетку Цзинь Цзысюня усеивали мерзкие рваные отверстия разных размеров — одни чуть больше кунжутного зёрнышка, а другие чуть меньше соевого боба.       Проклятие Сотни дыр и тысячи язв действительно было отвратительным и жестоким зрелищем.       В библиотеке Облачных Глубин хранилось множество старинных фолиантов, и в одном из таких как раз говорилось об этом проклятии, да еще прикладывалась иллюстрация. В книге изображался человек с абсолютно спокойным лицом, словно его совершенно ничего не беспокоило, только все тело покрывало множество черных отверстий размером с монету.       Вначале жертва проклятия не ощущала ничего необычного, в большинстве своем люди считали, что всего лишь поры на их теле сделались чуть шире, только и всего. Спустя некоторое время маленькие отверстия достигали размера кунжутного зернышка, и чем дальше, тем отверстия становились больше, увеличиваясь числом. Ровно до того момента, пока не заполняли тело жертвы целиком, превращая в чрезвычайно жуткую картину, напоминающую живое решето. Тогда проклятие начинало углубляться внутрь, в лучшем случае принося жертве нестерпимую боль, в худшем — сжирая гнилью внутренние органы!        — Мне тебя жаль, но я и впрямь здесь ни при чем, — покривившись, признался Вэй Ин, однако Цзинь Цзысюнь совершенно точно ему не поверил и лицо его перекосилось от злобы.        — Да все знают, как ты меня ненавидел!       Не в силах больше церемониться, мужчина сжал зубы до скрипа и скомандовал «огонь!». В ту же секунду тысячи стрел брызнули в сторону тёмного заклинателя, и Вэнь Нин, сдёрнув алый шнурок со своей шеи, взревел и кинулся в атаку. Началась бойня!       Цзинь Лин сомкнул губы так сильно, что они прекратились в тонкую белёсую ниточку.       Он не смел сейчас вмешаться. Кто знает, как отреагируют адепты Ланьлин Цзинь на того, кто выглядит в точности, как Цзинь Цзысюань, но помладше на десяток лет, и одет в пурпурные клановые ханьфу Юньмэн Цзян?       Это может нанести репутации Ордена непоправимый вред, а сейчас дяде нельзя было ещё больше омрачать себя и свой клан. Юньмэн всё ещё не оправился после выходок Вэй Усяня…       Вдруг Цзинь Лин услышал обеспокоенный вскрик Вэй Ина и подскочил на месте, готовый сорваться с места и кинуться в бой, однако на тёмном заклинателе не было ни единой царапины.       Вот только коробочка из молочного дерева легко выскочила из его рукава и теперь летела в сторону Цзинь Цзысюня, который, видимо, воспользовался заминкой Вэй Усяня и подобрался к нему непозволительно близко.        — Это что, подарок для а-Лина? — красивое смуглое лицо мужчины перекосила уродливая гримаса язвительной насмешки. — Да как ты только мог подумать, что тебя там ждут?!       Под двумя взглядами — тяжелым, озлобленным Цзинь Лина и передёрнутым болью Вэй Усяня — коробочка полетела на землю и тут же скрылась под тяжелым сапогом Цзинь Цзысюня. Глаза тёмного заклинателя в тот же миг потемнели, а кислая и пахнущая Скверной энергия змеями зашевелилась рядом с ним, формируясь в лоскутки проклятий.       Серебряный колокольчик духов жалобно тоненько взвыл, раскалываясь на десяток частиц, и Цзинь Лин заскрипел зубами. Он подхватил камень с земли и, вложив в него каплю бурлящей разозлённой Ци, размахнулся и кинул в сторону Цзинь Цзысюня — и, на удивление самого юноши, попал ему прямо в голову!       Мужчина в золотых одеждах удивлённо крякнул и повалился наземь, зажимая кровоточащую ссадину на лбу — не будь заклинателем и не умей он укреплять своё тело с помощью энергии Ци, то камень пробил бы его голову насквозь.       Вэй Ин словно очнулся от транса и широко распахнул глаза, оборачиваясь. Они не могли пересечься взглядами, ведь, пусть Цзинь Лин и нарушил обещание о шестидесяти шагах и приблизился на тридцать точно, юноша тут же спрятался в кустах, не желая быть замеченным адептами Ланьлин Цзинь. Тьма тут же рассеялась — глаза Вэй Ина посветлели, а сам мужчина в ужасе сжал ладонь: он чуть не потерял контроль.        — Да как ты посмел нападать на меня втихомолку! — забранился Цзинь Цзысюнь, однако подняться не смог — голова у него кружилась, в ушах звенело, а тёмный заклинатель перед ним расплывался на сизые кольца и тёмные мушки.       Несмотря на явные симптомы сотрясения мозга, мужчина сжал в руке стрелу, которая валялась рядом с ним, опираясь второй о землю и пытаясь хотя бы приподняться, чтобы атаковать мужчину. И в ту же секунду чей-то звонкий голос укрыл долину, погребая под собой свист стрел и выкрики сражающихся с Вэнь Нином заклинателей:        — А ну прекратите!       Сердце Цзинь Лина затрепетало.       Фигура в белых одеждах спрыгнула в ущелье, становясь между Вэй Усянем и лежащим на земле Цзинь Цзысюнем, и вынула из ножен меч, который был точь-в-точь, что и висящий на поясе Цзинь Лина.       Без сомнений это был его отец — Цзинь Цзысюань!        — Ты что здесь устроил? — грозно смежил острые смольные брови Цзинь Цзысюань, а его двоюродный брат, на которого и был обрушен гнев мужчины, шокировано распахнул рот.        — Я? Да этот негодяй… — Цзинь Цзысюня замутило и лицо его позеленело. С трудом сглотнув горький комок, заклинатель стукнул кулаком, в котором была зажата стрела, по земле. — Он наслал на меня проклятие!..        — Да какой недоумок убедил тебя, что это Вэй Усянь?! — рассвирепел Цзинь Цзысюань, тут же убирая меч в ножны и поднимая Цзинь Цзысюня за грудки. Вэй Ин тихо наблюдал за происходящим, мысленно усиливая контроль над Вэнь Нином и приказывая ему не убивать адептов, а просто калечить и лишать сознания. — Да будет тебе известно, что именно я отправил ему приглашение на месяц от рождения а-Лина! А ты в тайне от меня напал на гостя, которого я и пригласил на торжество? В какое положение ты ставишь меня и мою жену?!       Цзинь Цзысюнь страшно обиделся:        — Лучше всего, если он вовсе не сможет прийти на торжество! Кто он такой, этот Вэй Усянь, разве он достоин присутствовать на нашем семейном банкете? Любой, кто с ним общается, очерняет себя навечно! Цзысюань, неужели ты не беспокоишься, что, пригласив его, запятнаешь и себя, и невестку, и а-Лина несмываемым клеймом?!        — А ну закрой рот! — рявкнул Цзинь Цзысюань. Цзысюнь вжал голову в плечи. — Вэй Ин, отзови Призрачного генерала…       Однако свою фразу он так и не успел закончить, ведь, обернувшись, мужчина не увидел тёмного заклинателя. Прежде, чем подумать о том, что Вэй Усянь сбежал, Цзинь Цзысюань уловил краем глаза тёмное пятно и повернулся в противоположную сторону.       Вэй Усянь сидел на коленях на земле и дрожащими пальцами собирал осколки раздавленного Серебряного колокольчика духов, что хотел преподнести племяннику в качестве подарка. На душе у него было тяжело и неприятно.       Сердце сжалось и у Цзинь Цзысюаня, и у Цзинь Лина, на глаза которого неожиданно навернулись слёзы. Юноша сморщился, удивлённый собственным проявлением слабости, и стёр влагу рукавом своих одежд.        — Это был твой подарок для а-Лина? — осторожно спросил Цзинь Цзысюань, воздерживаясь от колкостей. Ещё никогда ему не было так жаль Вэй Усяня. Пусть они и не были врагами, заклинатели терпеть друг друга не могли, однако прямо сейчас молодой господин Цзинь видел перед собой лишь подавленного потерей подарка для племянника мужчину.       Цзинь Цзысюань свистнул одного из адептов своего Ордена и приказал осторожно собрать осколки. Тяжело вздохнув и преодолев себя, он протянул руку Вэй Ину, чтобы помочь ему подняться:        — Я прослежу за тем, чтобы его склеили. Обещаю, что а-Лин увидит твой подарок и будет носить его, — заметив, как недоверчиво блеснули глаза тёмного заклинателя, Цзинь Цзысюань улыбнулся. — А-Ли ждёт тебя, Вэй Ин.       Глаза Вэй Усяня окончательно посветлели, избавившись от тонкой кромки тьмы, и мужчина протянул ладонь в ответ.       Цзинь Лин на ходу погладил Фею по холке, заставляя собаку-оборотня завилять хвостом и по-щенячьи весело тявкнуть. Пусть он уже был далеко от тропы Цюнци, его сердце радостно трепетало, а на губах цвела теплая улыбка.       Его отец остался жив.