Волнения озера Юньмэн

      Когда Цзян Чэн впервые увидел Мо Сюаньюя, сердце у него на мгновение остановилось, а в душе распустилось бутонами пионов чувство, казалось, давно увядшее. Мягкие цветочные лепестки защекотали грудную клетку, и мужчина сжал в кулак ханьфу на уровне среднего даньтяня, заставляя пурпурную ткань покрыться уродливыми складками.       Юноше от силы было лет пятнадцать, на щеках теплился нежный детский румянец, но глаза… глаза цвета мокрой гальки были такими знакомыми, а задорный блеск на их дне заставлял внутри всё сворачиваться в комочек и пульсировать, словно ссадина при нагноении.       Вот только такую рану припаркой из черемши и бурачника не вылечишь.       Цзян Чэн не удержался и, схватив пробегающего мимо него адепта Ланьлин Цзинь, тихо спросил:        — Вэй Ин?        — Простите, глава Ордена, вы ошиблись! — смутился юноша, неловко поправляя выбившуюся из неаккуратной прически прядь, настойчиво лезущую ему прямо в лицо. — Фамилия этого недостойного Мо, а имя — Сюаньюй. Матушка тоже говорила, что лицом я уродился красивый, но уж не думал, что в Старейшину Илина…        — Неважно, — губы Цзян Чэна искривились, и он дал мальчишке отмашку. — Беги по своим делам.       Мо Сюаньюй поклонился и, бормоча за что-то извинения, убежал.       Когда Цзян Ваньинь увидел его во второй раз, нескладный юноша превратился в мужчину. Золотистые цзиневские одежды сменились ворохом тряпья непонятного грязного цвета, и отличить Мо Сюаньюя от Вэй Ина можно было лишь при свете дневного солнца и с расстояния менее, чем вытянутого пальца — по отсутствующим паутинкам морщин под глазами и россыпи родинок.       В этот раз Мо Сюаньюй просто столкнулся с ним, когда от кого-то убегал, буркнул «ой-ёй», встретившись с ним взглядом, и просто исчез в редких клёнах растянувшегося на несколько ли тёмного леса.       Цзян Чэн, нахмурившись, решил догнать его — всё-таки, мужчина искал Цзинь Лина, возможно, тот его и видел? Спустя парочку палочек благовоний след вывел его на небольшую поляну, где глава Ордена и нашёл племянника, а с ним и нарушителя его спокойствия. Те о чём-то переговаривались в обыденной манере двух старых приятелей, что на мгновение Цзян Чэна смутило — было это как-то неправильно.        — Цзян Чэн? Не узнал он меня, — грустно вздыхал Мо Сюаньюй, — А ты говорил, что маскировщик из меня отвратительный! Вот, а-Лин, учись. Даже дядюшка твой по мне обычным взглядом скользнул — и всё, даже не заинтересовался.        — А язык-то у тебя есть? — недовольно ворчал Цзинь Лин. Цзян Чэн нахмурился, издалека наблюдая за разговором племянника — насколько он помнил, тот особой связи со своим младшим дядей не поддерживал, поэтому для мужчины подобная близость с Мо Сюаньюем выглядела… странно. — Вэй Ин, ты как малое дитя себя ведёшь! Или, чего хуже, как капризная молодая госпожа: нельзя, чтобы меня узнали, да вот теперь не узнал меня он, а я и загрустил…       Цзян Чэн почувствовал, словно на него накатила огромная волна, что дерзко отобрала у него возможность выдохнуть густой воздух, наполненный тёмной ци.       Знакомое… родное имя слетело с чужого языка так легко, а в сердце мужчины легло тяжелым грузом. Совершенно не обращая внимания на постороннего слушателя, Мо Сюаньюй увернулся от шпильки Цзинь Лина и закатил глаза.        — Язык у меня есть, а у него — Цзыдянь. Высечет меня, вот помяни моё слово!       Оставаться в стороне Цзян Чэн больше не мог и вылетел на поляну, словно растрёпанный пёс, впервые за много лет скитаний по безлюдным улицам учуявший тепло родного дома.        — Вэй Ин!        — Глава Ордена, вы, кажется, перепутали, — глупо разулыбался Вэй Усянь, но, заметив судорожный блеск в чужих глазах и резкие шаги в свою сторону, понял — болтать нужно было потише, и запаниковал. — Давай только без рукоприкладства, Чэн-Чэн, я только-только вернулся, а ты уже собираешься…       Цзян Чэн так сильно сжал его в объятиях, что позвоночник бедного Мо Сюаньюя хрустнул, а Вэй Ин, чувствуя, как трещат кости, охнул.        — Ты, безмозглый кусок тины, — прошептал сквозь зубы Цзян Чэн и зарылся носом в чужие тёмные волосы. Теперь Вэй Усянь был почти на полголовы его ниже — шутка ли? — В следующий раз, когда твоя пустая голова решит спасти кого-то в убыток тебе же… Просто попроси меня выбить из тебя все эти глупые мысли.       Тоска в его сердце растворилась, словно нырнувшая в вино слеза, и Цзян Чэн словно впервые за много лет вздохнул полной грудью.        — Кто?.. — в красивых глазах Мо Сюаньюя, что как две капли воды были похожи на его, Вэй Ина, мелькнул испуг, а после растерянность. Мужчина бросил взгляд назад, где до этого средь тёмнеющего леса пестрили золотистые одежды. — Цзинь Лин?       Однако на поляне его уже и след простыл — сгорающий от смущения племянник, пряча пылающие уши, уже пустился вслед за Феей прочь от неловких бесед.        — Я ненавидел тебя, — скривился Цзян Чэн, и в груди у Вэй Ина стало пусто и неприятно. Однако мужчина продолжил, и пустота сменилась теплом: — Ненавидел за то, что тебя нет рядом. Мне не хватало тебя каждый день. Каждый, ты понимаешь?! Я ждал, видел тебя в прохожих на рынке! Да я чуть с ума не сошёл!        — Цзян Чэн…        — Заткнись! — рявкнул Цзян Чэн, сжимая его запястья руками, словно хотел оплести их путами и никогда не отпускать. — Мне и так сложно говорить, не срываясь на крик, ясно? Я не хочу, чтобы моё первое подобное признание сопровождалось твоими ядовитыми шпильками.       Вэй Ин покорно закрыл рот, однако щёки его полыхнули румянцем. Он чувствовал тепло чужих ладоней на своих запястьях, и те места, что всего стражу назад были покрыты уродливыми порезами, теперь горели приятным огнём от прикосновений подушечек пальцев.        — Я…       Цзян Чэн проглотил слова и прикрыл глаза, чтобы не дать ему увидеть свой мечущийся взгляд. В зрачках Вэй Усяня полыхнуло.        — Забудь. Будет слишком сумбурно и спонтанно, если я что-то скажу прямо сейчас. А-Лин убежал, по лесу гуляет нечисть, долгие слова не к месту. Поэтому…       Вэй Ин ловко перехватил его ладони и постарался сдержать лёгкую улыбку, чувствуя, как зудит шея и уши от жара.        — Давай я тоже кое-что тебе скажу, как только мы решим проблему с этой тварью? — он всё же ухмыльнулся и неловко хмыкнул. — Не думаю, что мои слова будут менее неказисты, чем твои. Просто давай… потом пойдем домой?       Верно… Домой.       Вместе.