— Заставка «Аладина».
— Ну и дела, — Ран облетал с высоты птичьего полёта все зелëные просторы, разбавляемые дорогами и деревнями и городками. Последствия взрыва начинались с вышебленных окон и некоторых других тому подобных повреждений. Вокруг вывала деревьев бушевал лесной пожал, грозя из-за плотности массивов, перекинуться в конечном итоге и на те населённые пункты, которые не пострадали непосредственно. Ран не смог различить в пыльном воздухе хоть что-то, что могло бы остаться от того городка — впрочем, сам Ран не подлетел туда особенно быстро. Он обнаружил плотный след от дыма, идущий откуда-то с земли между тем местом, где прогремел взрыв, и Столицей — потому не удивился, когда обнаружил там разбросанные останки Гаруды. — Ран! — уже бежала к нему Серью, оставив позади себя нечто белое на земле. — А?! — обернулся владелец Мастемы. — Так вот благодаря чему ты спустилась, — вскоре пальцами приподнял он край парашюта. — Ага! В этой Гаруде всё было продумано! — довольно взглянула девушка на обломки. — Мой Коро может произвести на свет ещё одну такую. — А что именно его туда обрушило на землю? — Ран ещё прикинул расстояние между взрывом и местом крушения: — Это была ударная волна? — Э? Нет. Меня подстрелило что-то за мгновения до взрыва. Я уже падала, когда сам взрыв прогремел. И я его не видела. Я увидела облако огня и пыли только тогда, когда меня уже выбросило из падающей Гаруды, но падать Гаруда начала именно тогда, когда взрыва ещё не было. — Серью почесала затылок. — Ну вроде. — Ладно, — Ран взглянул ещё раз на останки Гаруды, — нам пора уходить. Ты можешь ещё?.. — Да!.. Точнее, — Серью подумала и окинула взором то поле, среди которого они рухнули. — Думаю тут лучше кое-что другое достать. Коро, конвертоплан! Тэйгу сорвался с рук, отлетя при этом на приличное расстояние, раздувшись до размеров четырëхэтажного дома, при этом пав именно ртом к земле и раскрыв тот, после чего монстр начал вытягиваться афедроном ещё больше у небе — и делал так, покуда уста его не оторвались от земли, и тогда Коро снова стал маленьким, и очутился подле чего-то размером с Гаруду — оно стояло на земле, из металла и свободное внутри — там тоже оказались места для экипажа. Эта версия Гаруды в отличие от первой обладала на каждом из двух крыльев некими штуками вроде мельниц. Хвост для баланса у неë тоже протягивался позади. — Полетим прямо! — Серью весело взяла в руки Коро, прыгнувшего обратно. — Этот механизм собрали в одном из миров, да? — Ран уселся рядом с Серью, созерцая изобилие очень маленьких рычажков и некоторых стеклянных поверхностей, на которых отображались некие цифры и слова на неизвестном для него языке, а ещё тут значились циферблаты. Серью попросила пассажира перетянуть торс ремнями и закрепить себя на сидении. Сама она взяла некое специальное устройство, похоже, бывшее поводьями, и начала поднимать эту штуку в воздух, тыкая на всë это, что было перед ней. — Ты же знаешь как это делается? — Ран имел представление о силе этого тэйгу, но его всё же удивляло то, с какой мастерской уверенностью Серью производит эти действия с неведомой штуковиной. За пределами Гаруды поднялся ветер — обрушили его эти винты на крыльях: они сами собой страшно быстро крутились и издавали очень значительный звук. — Эта штука подобна мельницы, а не тэйгу, — заговорил тогда Ран, — и в ней нет колдовства. — Да! Всё, что рождает Коро не несёт в себе колдовства — это только механизм! Просто никто в нашем мире не понимает до конца, как он работает! — Серью держала штурвал. Объект поднялся прямо. — А той Гаруде, в отличие от этой штуки, нужно уехать по длинной дороге перед тем, как подняться в небо, я понимаю, — оценил Ран. — А ты понимаешь, как устроена эта штука? — Если подумаю об этом, то узнаю. Но она очень сложна. У меня нет слов, чтобы это объяснить. — У… Странно наверное, совершенно уверенно делать то, что ты не понимаешь, но при этом понимать… что ты делаешь? — Ран улыбнулся. — Пока я синхронизирована с Коро, я могу понимать, как использовать то, что порождает он… — Серью вела эту штуку по небо. — И у меня такое чувство, словно я управляю всю жизнь чем-то подобным. У меня даже в голове есть слова, которые я раньше не знала. Это имена вещей, которых нет в этом мире, но которые есть в том, откуда Коро вызывает эти механизмы. — Ага… То есть, если кто-нибудь, когда-нибудь на другой планете или вообще в ином космосе, если он, человек или не человек, создал это оружие, то это оружие всегда будет такое, какое надо владельцу, и он всегда будет знать, пока синхронизирован с Коро, как его применить? — Ран прекрасно знал это, он просто уточнял. — Ага! — Серью была очень довольна тем, какой у неë читерный тэйгу. — Правда у меня безграничный запас, чтобы вершить правосудие? — Да… Это точно, — Ран как следует призадумался. Звук этих крыльев, точнее штук как у мельницы, весьма раздражал… *** Офицеры, командиры, имперские солдаты и простые горожане, целые семьи и то немногое, что они успели захватить с собой из в пыль обращённых домов, все они толпой протягивались на берегу крупного озера. Герои пока думали, Булат сказал, что он отойдёт. По большей части решали только Нуге, Надженда и ещё несколько человек. Они пока выбирали места, куда могла отойти эта прорва народа. Лаббок, исходя из слов Су об опасности ядерной бомбы, перенёс всех на такое расстояние, что Столица оказалась просто не видна за горизонтом. По итогам они договорились, что гражданские уйдут вместе с солдатами подальше от Столицы, залягут в лесах, где у Революционной армии уже стояли лагеря, только очень маленькие и не способные принимать к себе беженцев. Горожане должны были рассеяться и укрыться в любых, подходящих для этого населённых пунктах. Ночной Рейд и небольшой отряд Нуге взял же путь к Столице обратно. — Ты говоришь, Су, ядерная бомба шесть веков назад обратила в пепелище целый город? — ещё раз вернулась к этому Надженда. — При каких обстоятельствах это было. — Да. Тогда погибло огромное количество невинных людей. По большей части потому, что враги правящего клана — всевозможные параллельные ветви династии — собрали там свои войска. Но они пока не наступали, только приготовились. Это был большой и торговый город, чьё название толи Модос, толи Модас, кажется… Это был большой портовый город на берегу моря, которое после этого стали именовать у местных «Мëртвым». Там жило много ибрии именно их купцы основали этот город, чтобы торговать со множеством стран и народов. Тогдашняя правящая династия нашей Великой Империи заняла много денег у тех богатых купцов ибри, но отказалась возвращать — Император взял деньги у ибри, после чего обвинил ибри в демонолатрии, поедании младенцев и отравлении колодцев, начал гонения. Это только, чтобы не возвращать деньги. Потому, желая отомстить, ибри позволили сделать город базой для группировки войск тогдашней «Революционной армии». И тогда, чтобы убить сразу двух зайцев, тогдашний Император пустил в ходе это оружие. Целая ядерная бомба в миг убила тысячи людей, многие из которых вообще были не при делах. На месте остался кратер, полный стекла, и ничего целого во всей округе. Когда меня пробудил мой следующий мастер почти полвека после, мне показывали чучело коровы с двумя головами, которая появилась на свет где-то в тех землях… Там, говорят, такие уроды рождаются. — Су подумал. — Так, я полагаю, мы можем точно узнать, было ли это ядерное оружие или нет, если у выживших начнут выпадать волосы. — Насколько эта бомба ядовита? — продолжал расспрашивать один из офицеров Революционной армии. — Насколько я знаю, этот яд сам по себе не абсолютно смертелен, его можно даже пережить, но он будет в почве, воде и ветре ещё долго, пусть его действие ослаблен. А кроме того, он не имеет никакого вкуса, ни цвета, ни запаха, его невозможно почувствовать, — предупреждал Су. — Но я слышал, это оружие, Гекатонхейр, можно применить только для праведных целей, — задался вопросом один из молодых младших командиров Империи, кто принял сторону Революционной армии. — Как же боги света и любви допустили, чтобы столько невинных погибло тогда? — Боги молчали, когда тогдашний Император обрушил эту гибель на Модос, — сказал Су. — Возможно им оно было угодно, а возможно у них не было власти это остановить. — У богов света и любви совершенно нет силы что-то делать в этом мире, — вставила свой комментарий Акаме. — Но разве люди Модоса не были порочны, как рассказывают о них бабки, чтобы они заслужили такое, а мы — нет? — спросил тот же молодец. — Люди Модоса были ни чуть не лучше и не хуже прочих. Я никогда не был в Модосе, но я видел этот свет до того, как их уничтожили и не слышал ни одного слова о том, что они были как-то прочнее всех остальных. Тот Император придумал про них гадости, чтобы оправдать «Пульса де-нура», как это назвал мудрец ибри — «Удар огнём», небесный гнев [1]. Потом, когда меня пробудили через полвека потомки тех, кого уничтожил Орбург, они прямо как вы сейчас, восстали против его линии династии. Они постарались сделать всё, чтобы восстановить доброе имя своих дедов и прадедов, но, судя по тому, что я слышу, им это не удалось до конца. — Ладно, нам нет дело до того, кто был хорошим, а кто плохим шесть веков назад, — прервала этот разговор Надженда. — Если у Онеста есть такое… — Нет, действительно, силу Гекатонхейра может использовать лишь тот, кто чист душой, — продолжал Су, — но истина в том, что ты можешь считать себя чистым душой и тогда — ты чист душой. Ведь прошлый раз оружие это использовал огнепоклонник, ненавидящий все народы, которые не молятся его богам, не говоря о том, что они находят всех чернокожих людей демонами и всегда их убивают при одной только встречи; всех тех, кто предаëт усопших огню или земле, огнепоклонники видят непоправимыми осквернителями, достойными смерти. И также огнепоклонники ненавидят всех ибри — они верят, что законодательство ибри придумали дэвы, чтобы исказить законы ихнего идеального царя или типа того [2]. Так что я думаю, тогдашний Император слишком много лишнего наврал — огнепоклоннику было бы достаточно, что Модас — город ибри, чтобы уничтожить его, он бы в любом случае находил себя правым. Стало быть, раз такие представления о чистоте могут быть искренними, то люди эти вполне могут обратить силу Гекатонхейра на искоренение того, что для нас было бы даже совершенно хорошим. Когда я полвека спустя говорил с командирами Революционной армии, они все были уверены, что для того, чтобы использовать силу Гекатонхейра, откровенно говоря, достаточно просто верить в то, что дело твоë правое. Это поняли все аристократы и даже шутили что «Тогда боги покарали за мужеложство. А завтра они накажут за то, что ты поссал стоя». Потому что для огнепоклонников поссать стоя — тоже грех. — Да что для них вообще не смертный грех? — сложила руки на груди Леоне. — Священный инцест между братом и сестрой, между родителями и детьми, — пояснил Лаббок. — Его огнепоклонники находят лучшим средством против козней дэвов и насколько мне известно, даже сами дэвы над этим смеются. Говорят, из-за постоянного кровосмешения, женщины огнепоклонников рождают множество уродов и сами огнепоклонники винят в этом не себя, но своих детей и дэвов. И себя они считают самыми умными, так как верят, что их странный бог — бог мудрости. Они считают, что если две девушки услаждаются любовью, то они делают грех хуже убийства! Как так можно?! — похоже, Лаббок не мог обойтись без своей любимой темы. — Как можно двух или более девочек за это демонам считать?! Хорошо, что Онест уничтожил их лжебогов — хоть что-то хорошее он сделал, одна гадина сожрала другую! — Однако тому, кто использует Гекатонхейр, совершенно не обязательно верит в странные вещи, — заговорил далее Су. — Его достаточно просто обмануть. — Это, да, — согласилась Мейн, — если почитать газету «Правда» — про нас там пишут, что мы детей едим. — Но послать эту ядерную бомбу против городка — надо злую голову на плечах держать, — сказала Акаме. — Может быть не владелец Гекатонхейра это сделал? Но кто-то другой? — рассмотрела вариант Шелли. — Нет, это мог быть только владелец Гекатонхейра, — Су пояснил: — Чрево Гекатонхейра может родить либо что-то простое, похожее на наше простое оружие, — он указал на ружьë одного из солдат, — и тогда любой дурак с этим справится, либо Гекатонхейр родит на свет нечто сложное — оно будет подвластно только владельцу. Потому что оно… трудное в управлении. Все железные птицы и тому подобное — явно сложны для обычного человека. Но владелец Гекатонхейра всегда знает, как управлять этим так, как если бы знал всю жизнь. Потому внутри той птицы мог быть только владелец Гекатонхейра. — Но я попала в ту птицу, — сказала Мейн. — Я уверена. — Тогда он мог погибнуть, — сказал Су. — Даже Гекатонхейр мог погибнуть, если попал под взрыв. Но пока мы точно не знаем, не следует так думать. Гекатонхейр слишком опасен, чтобы считать его сброшенным со счетов, если мы не знаем этого точно. — Всë верно, Су, мы должны первым делом узнать об этом всë, — наметила цель Надеженда. — Ну, это не ваша задача, а наша, — сказал офицер. — Зная о том, что у Онеста есть такое оружие, способное испарять города во мгновение ока, я уже не чувствую себя так уверенно, — молвила Саë. — Не стоит подать духом! — хлопнула её по плечу Леоне. — И это завалим! Я не намерена отступать! Ну-ка, братцы, кто-то намерен отступить, если знает, что у Онеста есть такое оружие?! Вопрос прозвучал очень громко и все заголосили, повинуясь гласу самых храбрых и не желая выглядеть слабоками. Хотя в этом голосе чувствовалась неуверенность. — На у нас же тоже есть мощные тэйгу?! — провозгласил один из солдат. — Вы перенесли нас сюда и поразили ту железную птицу?! — Это да! — улыбнулась Мейн. — С моим Колландором можно поразить и эту пташку! — Я должна заметить, — Надеженда закусила палец. — Если раньше мы с командованием планировали сперва собрать армию для взятия Столицы сразу и медлили с атакой на Дворец, то, возможно, нам предстоит изменить планы. Возможно надо будет начинать с Дворца, чтобы уничтожить наших главных врагов — как вы все знаете, даже для нас, воинов тэйгу, прорываться туда — проблема и большой риск. Этот риск удваивается, когда мы знаем, что у Онеста есть ядерная бомба. Нет сомнений, что этот монстр посмеет её взорвать в Столице, если подумает, что дело его гиблое. — А владелец Гекатонхейра?! — заговорил тут Тацуми. — Как он сможет пойти на уничтожение Столицы? — Да очень просто — Онест скажет, что мы сюда пришли людей кушать, — придумал Лаббок. — Генерал Надженда, — Тацуми ещё несколько секунд подумал и предложил: — А что если я смогу убедить владельца Гекатонхейра присоединиться к нам? Насколько я понял, он может быть безумцем, либо жертвой обмана. В первом случае сделать я ничего не могу, но вот если его обманули, — Тацуми с доброй улыбкой указал на тот механический изумрудный глаз, бывший у него на голове, — я могу дать ему мой тэйгу и если он окажется совместим, то он сможет увидеть мысли министров. И узнать, что злодеи — это они, а мы — герои. Как вам идея? Су хотел что-то сказать, но Надженда сказала раньше и это было то, что хотел изречь и Су: — Нам проще убить владельца Гекатонхейра. Слишком опасно и долго его вербовать. — Убить его просто — Гекатонхейр никак не защищает владельца, — добавил Су. — Булат или я можем взять эту бестию на себя, а Мейн или Лаббок легко смогут убить владельца, кто беззащитен, как все люди. Хотя наверное Онест будет охранять эту тварь лучше всего прочего. — Серью Юбикитас! Её зовут Серью Юбикитас! Я помню, мне говорили про неё когда я только прибыл в Столицу! Говорила та светлая маньячка! — Тацуми наконец выловил из своей головы имя. — Серью… Юбикитас?.. — Надженда призадумалась. — Дочь Гамала! — вспомнил один из присутствующих командиров армии Империи. — Она ему не родная дочь, Капитан-Огр воспитывает её после смерти родителей. — Да она безумная маньячка, которая постоянно участвует в казнях! — вспомнил третий. — Я видел её на Августейших гонках — она сжигала заживо детей, говоря, что они виноваты в грехах родителей! Она безумная маньячка! Точно! — Но возможно же Юбикитас эта уже мертва, — обратил внимание Нуге. — Ведь ты её сбила, — одобрительно взглянул он на Мейн. — Совершенно верно. А в таком случае Онест мог уже найти Гекатонхейр среди обломов той птицы и отдать кому-нибудь другому, — сказал Су. — Тогда возможно новый владелец может быть менее безумным, потому я хотел бы получить шанс с ним поговорить, — настраивал Тацуми. — Мне не хочется убивать кого-то, кто верит в добро и справедливость. — Мне тоже, Тацуми, но проще всего нам будет убить этого нового владельца, — серьёзно посмотрела на него Надженда. — В этом мире зла нельзя быть абсолютным добром, Тацуми, — заговорила Акаме. — Добро — это не только противоположность злу, но зачастую те, кто просто устремлëн уменьшить зло. А зло часто необходимо в нашем мире. Тацуми в этот момент читал мысли Акаме и знал, что той действительно неприятно убивать кого-то, кто может быть просто обманут. Тому осталось искренне кивнуть. — Мы что-то пропустили? — к этому собранию, которое всё продолжалось уже после того, как они обговорили более насущные дела, подошëл Булат в сопровождении приятной наружности младшего командира Империи и одного красивого горожанина, который пересчитывал деньги. — Что ещё важного было озвучено? — с чувством счастливого удовлетворения на прекрасном лице поинтересовался Убийца тысяч человек. Все, кто был в теме, посмеялись, а те кто не был, присоединились, немного сбавляя напряжение. Позже, когда они завершили военный совет и приготовились двигаться, Булат представил своим друзьям того крепкого и симпатичного юношу из числа военных: — Мой старый друг, с которым я учился. — Я так понимаю, ты не придумал ничего лучше, кроме как встретиться со старым знакомым именно таким образом? — не мог не спросить Лаббок с глазу на глаз. — Порка, водка и содомия, — Булат отпил указанный напиток: — У-ф! Самый лучший способ встретить давнего знакомого. Ведь там почти не было женщин, — ясные глаза Булата посмотрели на кривящего лицо Лаббока, — он надолго меня запомнил. — Сразу с одним из тех чуваков, которым ты платишь? — Лаббок, я не знаю ничего приятнее, чем когда в мои ворота входят сразу двое… — Что?! — вытаращил глаза Лаббок, из его рта выпала соломенка, которую он сосал. — Как?! Сразу два?! О, боги! Да как оно, чëрт возьми, может туда влезть?! Булат громко расхохотался так, что было слышно на половину лагеря и многие повернулись в их сторону. — О, Лаббок, Лаббок! Знаешь, я весь большой, потому там у меня тоже широко и глубокого. Думаешь, почему у меня так много мужчин? Просто они все говорят, что у меня там так широко, как у женщины! Я сам женщин никогда не знал и вовек знать не желаю, да и сам взять себя сзади, увы, не смогу, но все, кому я давал там, заверяли меня, что не чувствуют концом своим абсолютно никакой разницы между мной и бабами, и что если бы, говорят, ебали бы они меня с закрытыми глазами, то думали, что ебут девку. Там у меня, Лаббок, тепло и приятно… Булат искренне наслаждался тем, какую реакцию он вызывал у Лаббока. Как тот негодовал от самой мысли, что можно ведь так! — О, боги! Булат, ты в курсе, что ты нарушаешь законы божии и человеческие?! — ответил такими обвинениями Лаббок. — Не знаешь ли ты, что, как говорят, я в одной книжке читал, что сам Эру Илуватар потопил землю Вестернесса именно за «хождение за плотью иной»? Булат ещё сильнее откинул голову и дико заржал, попутно двинув Лаббока плечом: — Я не знал, что Эру наш переметнулся к огнепоклонникам! — вымолвил бугай, попутно берясь за свою необычную причëску. — А что насчёт святого инцеста? — Не знаю я про это. Но говорят, Эру прогневался за то, что все жители Вестернесса стали конченными пидорасами — и особенно король их, Ар-Фаразон, который часто грешил содомией с Майроном. Майрон — это такой ставленник демона Белегурта, заклятого врага Эру. [3] Булат ещё раз поржал над этим. — Ну-ну, как интересно. А-ах! — он ещё раз отпил водки и закусил. — Выходит, даже демонам ничего людского не чуждо… Но я никогда не поверю, что Эру заклятый враг содомии — почему же тогда, чëрт побери, он сделал задницы такими, что нет ничего приятнее, когда в них суют хуи? Или сразу два… — Э-ых! — поморщил нос Лаббок. — Ладно-ладно, только в мою задницу. Не знаю как в твою, но в мою точно. Хотя я считаю, что эта ненависть некоторых к задосношению основана исключительно на том опасении, что если все мужики подсядут на такой чрезвычайно приятный путь сношения, то никто не будет обращать внимание на женщин — и тогда род человеческий исчезнет с лица Земли. Ха! Я так думаю, этот Илуватар в окружении своих соратников сам занимается исключительно таким способом сношения… — Хех! — Лаббок не сдерживал дурацкого смешка. — Тем паче, Лаббок, я никогда не видел влагалища, но насколько я знаю, они не круглые. А жопы круглые. Разве не лучше ли они подходят для наших хуëв? Разве не уже в кишках, чем там — а нам приятно там, где уже. Потому совершенно разумно, мне кажется, что тот бог, который создавал человека, явно дал намëк. Это разумный замысел! — поднял палец Булат, продолжая попутно вливать в себя водку. — Я слышал, что раньше священники объясняли наши непотребные влечения тем, что демон Белегурт исказил замысел Эру, — вспомнила Лаббок, решив и в себя залить немного водяры. — Однако, — грыз солонину Булат, — если это так, то скорее влечение к влагалищу является искажением — как я тебе говорил, круглая форма задниц и форма хуëв, а также те ощущения, прекрасней которых нет ничего на свете — моих ощущений — когда в моë нутро вторгаются: они говорят о разумном Замысле Эру… Шелли и Мейн подошли во время этого разговора и слушали эту речь. — Признаться, я весьма рада, что такой громила, как Булат, не хочет знать женщин, — заговорила Мейн. — Если и он, такой большой, желал бы моих прелестей, это было совсем ни в какие ворота — ни в задние, ни в передние. Смеху не сдержали уже все четверо. — Это верно — у меня очень большая колотушка, — не стал отрицать Булат, — я никогда не встречал парней, у которых было бы больше, чем у меня. Потому приходится мне много платить, чтобы парни рискнули задницей принять в себя мой большой… — Ох, у Лаббока, наверное, меньше, — предположила Шелли. — Конечно меньше! — подняла палец Мейн. — Будь у него большой, я бы… Кхм. Неважно, не будем об этом. Все поняли, как и про что это, как то, что Мейн осталась этим недовольна — только Шелли решила уточнить: — Ты же дала Лаббоку… ну, в попу?.. Мейн показала зубы, Булата и Лаббока первыми охватил хохот. — Ох, но всё же я рад, что у женщин есть задница! — не мог не восхвалить Лаббок. — Я ничего не хочу иметь с теми ужасными извращениями, которые позволяет себе наш дорогой и всеми уважаемый «старший брат», но задницы девочек! Задницы девочек — это же совсем другое! У-у-ум! Такая красивая девушка, как ты, Мейн, — посмотрел на неë похотливый Лаббок, — имеет не одну возможность оказывать милости мужчинам, Йаванна [4] справляла праздники не в одном храме. С этой стороны ничто не может скомпрометировать девушку, как бы ни были грубы и часты вторжения: едва лишь пчела выпьет нектар, чашечка розы тут же закроется, и никому даже не придет в голову, что она раскрывалась, — речь Лаббока заструилась оборотами из той любовной литературы, которую он столь часто читал. — Многие девственницы долгие годы наслаждались таким способом не с одним мужчиной, после чего счастливо выходили замуж. Сколько отцов, сколько братьев использовали так своих дочерей и сестëр, — от этого Мейн ещё больше краснела, — сколько исповедников пробирались по этой тропинке, и родители юных прихожанок об этом даже не догадывались! Одним словом, это есть прибежище сладкой тайны… — Заткнись, Лаббок, просто заткнись! — потребовала Мейн. Трое товарищей опять засмеялись, и она сама поддалась этому смеху. Довольная Серью приземлила свой летательный аппарат там, где раньше стояла Гаруда, и многие подумали, что машина преобразилась. Она и Ран вышли к толпе знатных лиц, священников и иных, среди них стояли Вейв и Куроме. Если первый был обеспокоен, то вторая более спокойно хрустела печеньем. — Что случилось, Ран?! — сразу начал задавать вопросы Вейв. — Что это такое было?! Что за взрыв на горизонте? Что за тэйгу вы пустили на этот раз?! — Пульса де-нура была это, если по-вашему, — сказал Ран. — Удар огнëм? — Вейв, конечно, знал эту легенду про очень порочных жителей Модоса, которые погрязли во грехах: они ели за одним столом с неверными, занимались онанизмом, внебрачным сексом, брили бороды и особенно они погрязле в том противоестественном грехе, которым занимался он сам с Раном, и за это Эль Хашем явил им себя. И так как этот бог состоит из яркого света, а триединое зерцало его — огонь Солнца, то лишь праведники могут выдержать присутствие божества и остаться в живых [5]. (Впрочем, надо заметить, что Эль Хашем всегда славился как добрый и любящий бог-отец, но суровый и справедливый судья — за поедание некошерной пищи, за сидение за одним столом с инородцем и неверным, за внебрачную связь с женщиной и неверной, за мужеложство, за групповой секс, за много чего ещё — потому, так получалось, с точки зрения ортодоксального закона ибри Вейв подлежал как минимум трёхкратному смертному приговору и, таким образом, ничем в сущности не был лучше того же Онеста в глазах Эль Хашема — вот такие они, суровые, но справедливые боги добра и справедливости! Так что по сравнению с таким образчиком, даже Серью казалась эталоном адекватности — потому едва ли речи Серью о справедливости могли удивить Вейва, если учитывать культуру его народа). — Мы атаковали штаб Ночного Рейда, — Ран назвал городок, ныне стёртый с лица земли, и сказал: — Именно такое оружие использовали шесть веков назад, чтобы уничтожить Модос. — Что?! — Тебя удивляет, что это сделал не бог? — Да нет!.. Я просто не ожидал, что у Империи есть такое оружие! Это же!.. — Вейв, ты не можешь вот так сразу принять тот факт, что легко можно стереть целый город с лица земли? — уточнил Ран. — Как по мне, — вставила свои пять копеек Куроме, — целые городки без подобного шума проще вырезать обычным способом. Дома потом можно заселить и не так много лесов пострадает… — она флегматично поглядела туда, где протягивался след от дыма. Пыльное грибовидное облако теперь разносилось ветром и его очень сильно протягивало над линией горизонта. — Жителей этого места уже было не спасти, это Ночной Рейд виноват! Они убили этих жителей, а я лишь отомстила! — заявила Серью. А потом мило улыбнулась, держа на руках зверушку массового поражения. — Да и разве боги добра и любви позволили бы Коро родить Гаруду, чтобы я могла обрушить ярость Солнца на злодеев? По-моему, само то, что я могу их убить таким образом, говорит, что разрушения оправданы. Ведь иначе бы боги света и любви не дали мне силы. — Совершенно верно, Серью, — решил одобрить её на словах Ран, дабы завоевать доверие. — А, кроме того, разве сам Эру Илуватар не потопил землю Вестернесса? Разве величайший из повелителей света и любви не показал нам, что массовые убийства гражданского населения — лучший способ служить добру и любви? Когда он так сказал, Вейв понял, что это сарказм и догадался, что Ран на самом деле тоже в шоке от того, на какие методы готова пойти Империя ради самосохранения. Серью, будучи отбитой, подумала, что Ран как раз ей поддакивает — и отнеслась очень позитивно к таким словам. Куроме же совершенно ничему не удивилась — переживала эта девица только за себя и за Акаме — в том смысле, что она хотела сама убить свою сестру и сделать её зомби. А по поводу массового убийства и разрушений она совершенно оставалась безмятежной — так как сама стала свидетелем и исполнительницей такого размаха, что данный хлопок на горизонте — сущая фигня. Куроме только сочла его излишне громким. — Идите домой, я узнаю все подробности и вам сообщу, — наконец отправил Ран своих коллег, пока им не надоели обступившие и восторгающиеся силой тэйгу жрецы и знатные лица, желающие подлизаться. Да и Рана они раздражали. Онест хорошо поработал после взрыва — заливал дерьмом уши Макото. Тот вроде бы и кивал и соглашался, но какое-то наитие, то ли недоверие в глазах Макото, то ли ещё что-то — но первый министр ощущал, что Макото ему больше не верит — словно его предупредили. — «Кто-то плетëт против меня заговор! Кто-то что-то замышляет! Без Воззрения я не смогу узнать их мысли! Но что же делать?! Но не его же собака?!» Онест нередко зло бросал взгляды на эту декоративную собачку. Сам Бог Злодейства подсказывал всемогущему министру кто его враг — но тот не верил. А Челси едва сдерживала желание вонзить ядовитую иглу в жирную тушу — и даже не сколько раскрытие или риск того, что на Онеста яд не подействует, сколько понимание того, что такая смерть будет слишком быстрой и для гадины такой окажется незаслуженно лёгкой — именно это соображение вынуждало Челси сдерживаться. Челси знала место положение штаба, потому не переживала особенно сильно за Ночной Рейд, так как думала, что их там особенно быть не могло. — Хорошо бы предать заслуженной расправе семьи тех, кто предал меня, — Онест сидел напротив Сайкю и Гамала и набивал брюхо из огромного количества блюд самого высокого и дорогого качества — пар восходил от пельменей в маслах высшего сорта и сливался с паром о вычурно приготовленной капусты. — Я хочу, — великий деспот закидывал в себя еду, потребность часто жевать делала его речи несколько обрывистыми, — я хочу, чтобы Серью казнила их детей. Она должна быть жестокой. — Серью жестокая и без того, — огромный Капитан Огр набивал рот столь же сытно. — Уверяю, я позаботился достаточно, чтобы ни один лучик жалости не коснулся её сердца. — Я думаю эти семьи не стоит трогать, — Сайкю аккуратно наматывать на вилку макароны с тефтелями под соусом. — Просто я уже отдал приказ чествовать погибших героями. А тут мы семьи врагами народа провозгласим… — Ладно, пока их можно оставить, — первый министр прямо опрокидывал в пасть целые миски, — эти скоты пусть пока поживут. Сайкю, вы должны следить за паникëрами — прямо провозгласите, что все, кто будет освещать ситуацию с иной точки зрения, чем наша — это провокаторы коммунистов. Трусы, предатели! Активных — показательно казнить, обычных — на каторгу. Дети и женщины, родственники и тех и тех должны также подвергаться наказаниями. Как члены врага семьи народа. Я не зря работал над угловым кодексом — теперь мы по желанию можем посадить кого угодно, даже воды в океане не столь жидки, как мои формулировки! — Я читал его — превосходный образчик демагогии, — оценил Гамал, зубами разрывая вырезку, словно дикий зверь. — И, да, это важно! Я хочу, чтобы люди Ëкана проверяли всех женщин, юношей, детей арестантов, если они приглянутся им, они должны доставляться в наши серали. Особенно самки от 14 до 25 — у меня они быстро кончаются! — велел людоед. — Вижу, ваши аппетиты прекрасны, мой друг! — похвалил Сайкю. — С возрастом я становлюсь ещё более свирепым. В молодости я не был таким кровожадным, как сейчас, — отметил Онест. — Только перед тем, как отправить девушек к вам, я хотел бы, как обычно, познакомить их с моим кнутом и немного растянуть на дыбе, — проговорил Сайкю. — Угу, да, конечно! А юношей — к Стайлишу. Детей продать любителям детей… Хотя, признаться, нет, лучше их приготовить… А всё-таки следую советам покойного мистера Чампа — мясо девочек и мальчиков вполне нежное, — Онест закончил первую порцию и стал деликатно чистить себе зубы. Ран вернулся достаточно поздно к себе. Болс поставил ему ужин. Ран очень быстро проглотил, почти не чувствуя вкуса и не разжëвывая. Они оба молчали по большей части. — Болс, Вейв и Куроме уже спят? — Они долго тут слонялись. Только ушли на кровать, когда ты появился. — Я тогда к ним, — Ран влил в себя вина и быстро отправился к парочке. Блондин испытывал потребность отвести душу. — А-ах! — вздохи и стоны срывались с уст Вейва, занятого тем, что он сношал во влагалище Куроме под собой, та задрала ноги и ягодицы Вейва оказались перед лицом Рана. И соблазнили. — Вейв, ты не против, если я присоединюсь? — Конечно, Ран, как всегда! — Но ты уже на Куроме, а не я на ней… Вейв не ответил, будучи больше увлечён толчками. — В таком случае, Вейв, — Рана чрезвычайно распалили эти мысли, он сам не ожидал даже, — как насчёт поменяться местами сегодня, а? — Э… ну давай! Только аккуратно, хорошо, да? — Вейв решил принять тылом друга. — Хорошо. Ран очень быстро разделся, стараясь успеть, покуда Вейв не кончит благодаря Куроме. Наш содомит схватил смазку и мигом был уже позади Вейва, от чьей задницы у него довольно быстро встало. И не только от этого. Сам факт того, что Вейв сношал Куроме, тоже очень приятно всколыхнулся Рана. И он придержал юношу и надавил смазанным концом на вход. — А-а!.. — Вейв в этот момент пожалел, что согласился. — Больно! — Вначале всегда так. У Рана выскочило, но он вставил быстрее, чем Вейв попросил бы это прекратить. Его член проник до конца и Вейв поморщился. Ран говорил расслабить задницу. — «Тоже мне — какие в меня входили! А он ещё с девочкой лежит!» — подумал Ран. — Ну более или менее ничего, — Вейв смог привыкнуть. Ему было приятно. Член ведь давил на хорошо разогретую простату. Разогретую обычным совокуплением. И Ран засношал Вейва, который сношал Куроме… — Чëрт, Вейв, а у тебя прекрасная задница! — не мог не отметить Ран. — Только не вздумай кончить, покуда я не кончу. Усëк, герой Империи?! — Хорошо! Мне тоже очень приятно от твоего члена, Ран! — Вейв теперь, когда расслабил анус, то смог испытать всё то удовольствие, что дарило нахождение там инородного тела, не говоря уж про его толчки и движения на ту маленькую, приятную мужскую точку. Теперь Вейв понял, какого удовольствия себя лишают мужчины, занимающиеся любовью исключительно естественным способом. Потому ему было очень приятно принадлежать Рану и одновременно самому входить в Куроме. Увы, но он не сдержался и затопил куночку сестры Акаме раньше, чем Ран сбросил ему в потроха свою порцию семени. — Ничего страшного, я только ополосну малого и суну в Куроме. Куроме тоже очень хороша… Думаю, Куроме понравится, если она ляжет раком на тебя — ты будешь ртом ласкать ей куночку, особенно уделяя внимание клитору, а я буду погружать в нутро, — распределил дальнейший процесс совокупления Ран — и он прошëл очень удачно — Куроме кончила, издав ряд приятных звуков, и Ран, чувствуя сокращение её нежной вагины, сам ополоснул это место своим семенем. И после этого все трое, как обычно, крепко заснули. *** Члены Ночного Рейда добрались до дома и улеглись спать. — Всë же это была не ядерная бомба или не столь мощная ядерная бомба, хотя тоже взорвалось не слабо, — за то время пока все дрыхли без задних ног, Су вернулся после изучения последствий взрыва. — Как и в прошлый раз я обнаружил на земле слепых птиц, но пока нет признаков отравления — у людей, которые попались мне на глаза, я видел ожоги и слепоту, но не обнаружил облысения. К слову, напомню, вся еда и вода может быть отравлена. Даже дождь и, очевидно, вода в каналах Столицы, теперь могут быть ядовиты, если это была именно ядерная бомба. Даже люди, которые ходят в тех местах, могут принести с собой яд, потому только я, Булат и Леоне можем быть защищены и сами не быть распространителями — благодаря тому, что все тэйгу отторгают подобный яд. — Какое ужасное оружие! — темпераментно воскликнула Мейн. — В каком из безумных миров придумали?! Взрывать такую мощную бомбу, которая так сильно сотрясает землю, нагревает воздух и потом ещё отправляет?! Как?! Что за безумцы?! — Насколько я помню, яд — это лишь вторичное явление. Бомба использует огненную стихию, благодаря которой горит Солнце, — Су посмотрел на светило. — Солнце тоже ядовито, только оно далеко, потому яд не доходит до Земли. Только тепло и свет. То есть по сути эта бомба — очень маленький кусочек, искорка Солнца… — Но, очевидно, яд — это самое опасное. Возможно именно потому прошлые Императоры так часто не пускали в ход это оружие, — подумала Надженда. — Значит ли это, что из-за яда нам стоит поменять положение? — поинтересовался Иэясу. — Не знаю, — более ничего не могла пока сказать Надженда по этому поводу. — А может ли тэйгу Тацуми видеть яд, о котором все говорят, — повернулся Булат к нашему герою. — Я не видел пока ничего особого, — отозвался тот. — Возможно эта была относительная слабая бомба и яда в ней очень мало, потому, будучи развеян, он почти ничего о себе не даст, — рассмотрел вариант Су. — Говорю, в прошлый раз ударило гораздо сильнее. — Но даже так, как ты говоришь, — Надженда посмотрела на карту, — ущерб должен был пройтись очень сильный. Появились Леоне и Шелли, они спали меньше всех и вызвались найти газету. — Вот что пишут. — Коммунисты виноваты? — Надженда не удивилась. — Да, именно Артасания подбросила бомбу мятежникам. Онест обвиняет Ночной Рейд в попытке взорвать Столицу, — кратко изложила суть Леоне. — Тоже большая беда в том, что они полностью контролируют прессу в Столице, — Надженда взялась бегать взглядом по строкам. — Очевидно министры используют это для оправдания ужесточения деспотии, — сказал Булат. — Совершенно верно, внешний враг — это самое лучшее средство оправдать что угодно, — Надженда передала газету другим, кто желал прочитать. Су вспомнил о событиях, которые происходили века назад: — Помнится, именно внешним врагом Сасаниды в Мидии настолько запугали народ, что не было никакой возможности избежать деспотии. Если не ошибаюсь, это начал их пророк Зороастр, он же Заратуштра, или возможно не он, а его имя просто поставили на знамëна — Сасаниды объявили дэвов и дэва-ясны — то есть культы дэвов и те общества, которые не считали дэвов хуже других — они объявили их абсолютной угрозой всему и вся, и потому получили абсолютную власть и использовали её исключительно для деспотии. А эти существа — ахуры — и раньше спускались с гор кормиться подношениями, они были рады, что им так много еды теперь выпадает… Я сам помню, как однажды в Мидии один чиновник поставил под вопрос приказ царя и за только лишь одно это его до смерти забили чернильницами [6]. Так что нам ещё повезло — народ Империи не был воспитан веками под ярмом деспотии, потому я рад видеть в вас дух воевать против наглых тиранов, а не верить слепо в то, что всё, что делает монарх — благо… Монарх благ лишь тогда, когда заботится о народе, а не развлекается причинением зла этому народу и не потешает себя почестями… И вот ещё какой вопрос меня интересует, я так понимаю, — Су далее подумал, — армия Империи окажется страшно подорвана всем происходящим. Ведь генералиссимус, всеми уважаемый Будо, погиб при странных обстоятельствах, близ Столицы происходит такое и пресса списывает это на врагов… — Очевидно, Су, Онест планирует продолжать борьбу с нами под эгидой борьбы с внешней угрозой, — Надженда взглянула на свою команду. — И отчасти будет прав — нас действительно финансируют из-за рубежа. Артасания помогает нам. Но их и нас можно понять — именно Онест и его шайка начали вторжения на территории других стран, чрезвычайно кровавые и, как теперь оказывается, не имевшие особенного смысла… — Смысл был, — сразу сказала тут Акаме, — но вы мне не верите. — Про что это она? — не понял Иэясу. — Акаме говорит, что лично участвовала во время ритуала демонолатрии в ночь смерти четы Императора. Якобы Онест и ещё несколько человек, включая главу канцелярии, самого теперешнего Понтифика, то есть Болика, и министров обороны и финансов, якобы они вызвали Дьявола, главу злых богов, чтобы он даровал процветание Империи на тысячу лет вперёд — в обмен на массовые убийства. — Я видела Дьявола, он там был, — настаивала на своей версии Акаме. — Она говорит правду, я читаю её мысли! — заметил Тацуми. — Мы не считаем, что Акаме врëт, — сказала Леоне. — Просто мы считаем, что она немного, — Леоне покрутила пальцем у виска. — Её разум искажён безумием и Акаме может помнить то, чего не было, — добавил Лаббок. — Однако вы не можете ответить на вопрос, зачем Онесту и его союзникам понадобилось то, что они сделали, — сказала Акаме. — Нет, мы как раз это понимаем, — высказал Лаббок: — Чума, социалисты-радикалы из Артасании, потом подумали, что чуму наслали разработки Вест-Кнана, вторглись туда и… А потом в Мидии, где есть красная ртуть, необходимая для вечной жизни элиты… Акаме, однако, была готова возражать: — Эта версия не проливает свет на вопрос, почему уничтожили столько деревень и городков, отдалëнных от Столицы, а также то, что чума всегда вспыхивала далеко от торговых путей, хотя имей она естественную причину, было бы наоборот. Те, кто обрушили эту чуму, не хотели её бесконтрольного расползания. Потому эта чума поразила землю Вест-Кнана, газеты писали, что это кара богов света и любви, но боги света и любви никогда бы не стали карать невинные семьи чумой, не говоря уже о том, что боги света и любви слишком слабы в этом мире, чтобы карать хоть кого-то, — рассуждала Акаме. — Нет, чума была разработкой Стайлиша, от начала и до конца. Чума должна была сделать часть работы, но только часть. Чтобы быстро уничтожить тех, кто мог восстать против деспотии министров, нужны были мы — отряды детей-убийц. И мы делали эту задачу, — Акаме взглянула на остальных. — Да, это было хорошо, — мрачно похвалила Надженда. — Таким образом моя версия больше объясняет происходящее. Тацуми может поймать мою сестру и прочитать мысли в её голову — они подтвердят мою версию. А два человека не могут сойти с ума одинаково, — Акаме закончила изложение со всей присущей ей лаконичностью. На которую оппоненты не знали что ответить. — Я помню, — заговорил тут Су, — ещё во времена моего рождения свежи были воспоминания о кровавом истреблении многих народов, живших на этих землях и ныне исчезнувших без следа. Я слышал, говорили о Змее Веков — божестве-хранителе Империи. В те времена церковь почитала вовсе не Илуватара и известных вам богов света и любви, но иных сущностей — «Правителя этого мира». Я никогда не интересовался обрядами, но, помнится мне, это был скорее культ демонолатрии. — Змей Веков означает Вечность нашего государства и он — главный символ нашей Великой Империи, — Лаббок призадумался, — я никогда не слышал, чтобы его почитали как божество. — В таком случае я могу сказать, что демонолатрия была забыта потомками, как и те народы и малые государства, на костях которых стоит наша страна, — заключил Су. — Всë равно это безумие! — настаивала Леоне. — Кто вообще видел этих богов? Их видят только безумцы, можно сказать, их вообще и нет! — Боги света и любви слишком слабы в этом мире, а боги тьмы и зла видят, что мир этот глубоко порочен и много людей справляется за них, — рассудила теперь Акаме. — Потому обычно мы не видим ни тех, ни других. — О богах, — заговорил тут Булат, — на Севере я видел кое-что странное… Но я подумал это сон… Ладно, не буду об этом, так как плохо помню. Но что-то похоже у меня было во сне… Но это тоже могло быть безумие. Надженда вспомнила ту операцию по усмирению племени Бан, когда появилось некое «божество», очень сомнительной наружности. — В любом случае нам надо сойти с небес на землю и разобраться, что будем делать дальше, — Надженда опять вернулась к газете. — Я так думаю, наше командование будет долго думать, как быть. Вся проблема в том, что у нас нет центрального командования. Этот взрыв также может напугать тех лордов, которые могли бы выступить на нашей стороне. Не говоря о том, что многие и среди знати могут поверить в то, что этот взрыв — дело рук внешнего врага. Ы-ых! — Надженда аж прикусила пальцы. — Вы как хотите, а я помолюсь перед сном слабым богам света и любви, быть может, они хоть чем-то нам помогут, — и с такими словами Акаме направилась спать. — Ах, да, сперва поесть! — Она так много ест, что я точно сгоняю за мясом тех великанов, — сказал Су. Ребята немного посмеялись. К удивлению, молитва Акаме получила ответ в как можно более буквальном смысле. Всем членам Ночного Рейда приснился некий мужчина с длинными белыми волосами, но на вид — молодой, без растительности на лице, вытянутый, высокий и бледный, в неком плотно закрывающем его ритуальном облачении. Он звал бойцов в дальний тëплый город — Кёроч, в жарких землях Хаджар, также явив его образ. Эта территория на самом востоке страны принадлежали Империи скорее формально. Все увидели залитые солнцем улицы, где свет особенно славно являл кожу смуглых женщин. Во сне некоторые ребята выпалили свои желания: — А там, в этом Кёроче, гм, есть красивые женщины?! — Лаббок при виде панорамы чрезвычайно обширного града, посреди очень живописных просторов настоящего Эдема, захотел окунуться в гарем к одному из здешних вельмож. — Женщины тут есть какие хочешь. Я только прошу тебя запомнить вот эту священную рощу, — указывал странный господин, — здесь я хочу встретить вас. Ты должен запомнить это место и перенести Ночной Рейд сюда. Ясно? — Э, ради девочек — конечно! — Благослови тебя Господь… Выдохнул тот, с кем вëл речь Лаббок. — Я слышал в земле Хаджар много красивых юношей, — говорил рядом уже Булат. — Да… Будь добр, попроси друга своего запомнить хорошо это место. Все члены Ночного Рейда стояли тут — среди теплолюбивых и ухоженных растений, где возвышались статуи всевозможных местных божеств, протягивались аккуратные тропинки и где освещением служили ритуальные факелы. — Пожалуйся, придите сюда, в Кёроче, это связано с вашей будущей судьбой. На таких словах странного человека каждый проснулся — правда в разное время и те, кто поднимались с кровати позже, лишь подтверждали, что и им это снилось. — Лаббок, ты когда-нибудь был в Кёрочо? — спросила Надженда. — Нет. — Именно туда пару месяцев назад отбыл Великий понтифик, — осведомил один из командиров Революционной армии. — Зачем? — посмотрела на него Надженда. — Это совершенно нам неизвестно. — Хм. Министр по делам культов. — Надженда призадумалась. — Хорошо, Лаббок, давай ты попробуешь создать портал в то место. — Хорошо. Все подготовились и врата Шамбалы открылись. Члены Рейда и ещё несколько человек очутились действительно на территории той рощи, которая выглядела как во сне. Из-за её пределов возвышался куполовидный храм, также ранее созерцаемый в грёзах, а дальше торчали шпили и крыши иных высотных зданий. А рядом молились какие-то жрецы. Увидев появившихся, они осознано обратились к ним, правда на языке, который никто не понял. Один из них убежал, а другие жестами попросили подождать. — Они нас ждали. Им нас приказал ждать некий «Великий Лорд». И ещё… у них в мыслях мелькают люди Революционной армии! — различил Тацуми. — Очень интересно, — Надженда, как и все прибывшие, стали ожидать прибытие тех, кто их сюда призвал. Вскоре тут появилось несколько человек, двое из которых, судя по чертам лиц, происходили из центрального региона континента. А ещё один и был тем самым священником с белыми волосами. Он приветливо улыбнулся и заговорил на том языке, на котором все его поняли. — Приветствую вас — меня называют Великим Лордом. Я лидер Пути Мира. — Генерал Надженда, — следом обратился один из тех двух людей, и он показался смутно знакомым для Надженды. Так оно и было — она его видела раньше мельком и его узнал один из офицеров Революционной армии, кто прибыл сюда. Все они принадлежали к одной организации. И дело было вот в чём: — В Кёроче набрало силу движение Путь Мира. Министры Столицы видят в них угрозу, возможно, основываясь на предсказании тэйгу-книги. Сюда прибыл Великий понтифик, министр религий и первый архонт Столичного Храма… — Болик, — просто назвала его Надженда. — Да, Болик. Он должен своим авторитетом подобрать под себя Путь Мира, а если не получится — просто уничтожить. — Продолжайте… — Сам Болик владеет тэйгу Апокатастасисом, как Великий понтифик, он должен у него быть, хотя степень синхронизации нам неизвестна, — докладывал здешний представитель Революционной армии. — Один из его телохранителей вооружён тэйгу Адаусу, который, кажется, пару лет назад наши на раскопках. А, кроме них, его защищают от пяти до десяти заклинателей джинов, отряды ассасинов и бойцы конгрегации — охотники на ведьм. Потому, — продолжал этот человек, — наши попытки убить Болика ни к чему не привели. — Так, ясно — нам надо его убить. Люди Революции Надженде кивнули. — Я до последнего не хотел, чтобы лилась кровь, но раз иначе не быть… — миролюбиво молвил Великий Лорд. — И у меня особый план, но я хочу, чтобы вы сперва поговорили со своими, чтобы лучше понимали здешнюю обстановку, и тогда я вам расскажу свой план о том, как обойтись меньшей кровью. — Тогда давайте сядем куда-нибудь за стол, — огляделась Надженда, — и обсудим детали. Детали заключались в следующем. С начала писанной истории во всём Хаджаре господствовала закрытая каста «сихров» — заклинателей джинов. Занимались они, как ни странно, подчинением джинов — бесплотных духов, слабейшие из которых были незримы и подобны дуновению горячего ветра, а сильнейшие зримо проявляли себе в облике полиморфных бездымных пламенных существ; связь между джином и сихром подобна связи владельца живого тэйгу со своим оружием. Сихры, кроме всего прочего, составляли местную теократию под названием Джахилия. Они были жрецами наиболее почитаемых божеств в этой земле — лунного отца Хубала и трёх его дочерей. По факту они не принадлежали к Всеимперской Церкви Созидательной Силы, но до тех пор, пока сихры не выступали против неё и не делали ничего предосудительного, на них закрывали глаза. Тем не менее сихры были очень закрытой прослойкой общества и никому не раскрывали секрет укрощения джинов и с подозрением смотрели на любых высокопоставленных лиц Империи, полагая, что они обязательно захотят узнать секрет управления джинами. У сихров даже была легенда, согласно которой Первый Император попросту украл все те знания, благодаря которым были произведены все тэйгу, у некого давно жившего и очень могущественного сихра. Таким преданием сихры тешили свой комплекс национального превосходства над теми, кто объективнее был сильнее их. Кроме сихров тут всем заправляли главы различных кланов. Благодаря Джахилии всё в земле Хаджар было мирно и даже изобильно. Однако, когда в Империи к власти пришёл Онест, на эти земли тоже обрушились чума и междоусобицы, вызванные, по всей видимости, провокаторами тайной канцелярии Сайкю. Акаме тут вставила свои пять копеек: она и её отряды детей-бойцов с тэйгу и шингу провели тут несколько зачисток и она уже потому имеет опыт борьбы с сихрами и их джинами. Хотя в Кёрочо ей не удалось побывать. На фоне этих междоусобиц набрало движение Путь Мира — как ясно из названия, они желали прекратить эти конфликты, и включало оно в себя контингент из адептов Джахилии и Церкви Созидательной Силы, за ними стоял ряд здешних влиятельных лиц. Учитывая географические обстоятельства, победа Пути Мира могла в перспективе дать значительные ресурсы для Революционной армии. На фоне конфликтов возвысился орден ассасинов. Возглавлял его выходец из касты сихров — Хасан Исмаилит-Низарит. Он обладал низкими способностями контроля над джинами, потому полагался больше на слуг из плоти и крови. Хасан основал орден, призванный привести лично его к высотам абсолютной власти в этой земле. Злые языки говорили, что Хасан набирал неграмотных, но решительных мужчин и женщин и опаивал их наркотиками, показывал свои сады и прекрасные владения, и когда действие дурмана проходило, говорил, словно бы они сейчас ходили по небесной обители Хубала, куда правоверный отправится в том случае, если отдаст жизнь за Хасана. Ассасины занимались тем, что убивали исподтишка врагов Хасана — в первую очередь высших сихров. Не жалея себя и делая это быстрее, чем сихр успел бы воззвать к своему джину. Когда Болик прибыл сюда, то сразу сошёлся с Хасаном, пообещав тому покровительство Империи за помощь. Болик и Хасан попытались взять власть над Путём Мира самыми разными способами, Великий Лорд рьяно восстал против них и обличил обоих как великих грешников и призвал к покаянию. Не вняв сему, Болик и Хасан до сих пор пытались убить Великого Лорда, но тот благодаря предвиденью всякий раз уходил от них. — Великий Лорд — гибрид человека и опасного зверя, — пояснил Надженде офицер Революционной армии, — он умеет исцелять, видеть будущее и он смог через ваши сны воззвать к вам. — Я видел во снах сцену нашего разговора с вами, — неизменно приветливо говорил Великий Лорд, — потому я решил последовать будущему и долго ложился спасть с мыслью встретить вас. Накануне этой ночью у меня возникло ощущение, что меня кто-то зовёт и я лёг спасть с мыслью, что точно вас увижу. И я увидел. — Хорошо, ваши способности будут нам очень полезны в свержении зла, — согласилась Надженда, всё ещё будучи весьма удивлена от встречи с таким уникумом. — Болик и Хасан всё время предаются пьяным оргиям по различным местам, а ищут нас ассасины и верные Хасану сихры, — говорил далее офицер Революционной армии. — А также их фамильяры — масхур. Из следующих пояснений стало ясное кое-что ещё: — В этой культовой рощи часть деревьев — это мимикрирующие под них опасные звери. Местные жрецы кормят их, а взамен они дают нам свою защиту — во-первых, они наводят сглаз: сбивают с пути нежеланных и те плутают без толку, во-вторых, они как-то умеют отпугивать джинов и масхур. Кроме того, для всех сихров это место священно и они не могут его просто сжечь дотла. Ну и благодаря умению Лорда прорицать грядущее, нас ещё не поймали здесь ассасины. Им не помогли даже масхур, облетающие рощу с высоты птичьего полёта, потому что Великий Лорд всякий раз скрывается под кронами густых деревьев, когда их разведчики появляются высоко в небе. — Хорошо, всё ясно. Теперь перейдём к тому, с чем нам предстоит столкнуться… Далее Надженда выложила на стол взятую с собой книгу с описанием некоторых тэйгу, а офицер раскрыл некий гримуар с описанием джинов. Силы врагов были таковы: Болик: • Апокатастасис: Всеобщее Спасение — жезл-тэйгу, внешне выглядящей как крест с длинным основанием и парой небольших полумесяцев выше и ниже перекладины, концами перед ней вниз и вверх после — выше перекладины завершался крест большой и красной сферой; различные драгоценные камни украшали его на концах перекладин и в иных местах: золота, латунь и коричневый кожаный покров составляли материал этой реликвии. Апокатастасис ещё именовали «Жезлом Духов», ибо атака его заключалась в том, что он выстреливал снарядом эфирно-эктоплазматической субстанции, каковой распадался на четыре гневных призрака, что в свою очередь кружили вокруг владельца и разрывали врагов. По словам Су, который видел применение этого оружия, духи буквально взрывали тела врагов изнутри, пролетая сквозь них и заставляя землю устилаться ошмётками и заливаться дождём крови. Козырь тэйгу заключался в том, что он питался религиозной верой и срок буйства духов и их сила, а также количество могло увеличиваться благодаря нахождению рядом огромного количества людей, направивших свою верю на Апокатастасис. Осуществлялось это благодаря тому, что сфера на конце была ни чем иным, как сердцем одного из ахур. Кроме того, Су слышал упоминание, что набрав много веры, её можно конвертировать в другое тэйгу для его усиления. Но он был не очень уверен в том, как это точно делается и насколько вообще безопасно. Чтобы использовать этот тэйгу надо быть истинно верующим. Воссозданные с его помощи духи состоят из эфирно-эктоплазматической субстанции, благодаря чему неуязвимы для большинства видов вещественное оружия. Су видел, как Князь Церкви, ведущий за собой множество последователей, один раз превратил целых две добрых сотни человек в сплошной ковёр из растерзанных внутренностей, во второй раз — выпотрошил за мгновения огромного монстра; потому недооценивать сей тэйгу не приходилось. При этом как отметил Су, это оружие было эффективно для поражения как одиночных противников, так и для многих и особенно для убийства великанов: вначале гневные духи существовали в виде снаряда, который поражал одну целью мощью всех, и только после этого разлетался на четыре всё и вся выкашивающих смерти, а если это оружие пробивало большое существо, то духи рвались прямо из его нутра и не оставляли ни шанса. Таков был Апокатастасис: Всеобщее Спасение и им владел то ли сам Болик, то ли кто-то из его приближённых [8]. • Мистериальный Адаусу: Божественная Тьма — коса тёмных тонов в эстетичном оформлении. Этот тэйгу потерялся во время гражданской войны и только недавно был откопан Империей чисто случайно. Данных о нём вне стен заповедной билетике осталось очень мало, Су мог с уверенностью сказать, что главный козырь этого тэйгу — Божественная Тьма: владелец Адаусу окутывает участок радиусом в десятки метров непроницаемое ни для какого света темнотой, в которой, во-первых, он сам прекрасно видит, а, во-вторых, сознание всякого, попавшего во тьму, атакуют кошмарные образы, по словам Су, быстро доводя слабовольного до полного безумия или самоубийства. Им владеет телохранитель Болика — некто Хоримака [9]. • Булава раскаяния — шингу, который носят с собой высокопоставленные охотники на ведьм. Просто булавы, которые бьют очень легко и сильно, вызывая сокрушительные деформации тех поверхностей, по которым попадают острые главы. • Святые мечи — также оружие борцов с нечистью: просто режет сильно и слепит отблесками света врагов. Хасан: • Ассасины — обычные тренированные люди, но готовые на всё, совершенно не боящиеся смерти и специализирующиеся на убийствах исподтишка. Среди них есть женщины, дети и старики — любой нищий, просящий милостыню, может оказаться ассасином, который ткнёт тебя отравляющей иглой из-под своего трепья. Особенно фанатичные ассасины мажут себе губы смертельным ядом и целуют в засос. После чего через несколько часов на губах поцелованного начинается гангрена. Болик, чтобы добиться расположения Хасана, подарил тому несколько миниатюрных алхимических бомб производства лаборатории Стайлиша, и несколько террористов-смертников дали о себе знать в течении последнего времени. Кроме того, ассасины всегда мажут своё оружие ядом и вообще всевозможную отраву они наносят на всё что только можно. • Масхуры — низшие джины не имеют привычных вещественных тел и потому их можно вселить в тела людей или животных. Такие жертвы одержимости именуются так. Однако это не так просто сделать и часто джин держится плохо. Потому сихры вселяют джинов в беременных женщин, в самок животных на сносях или в яйца — тогда на свет появляется масхур-фамильяр. Внешне он подобен человеку или животному, порождением которого он стал, но у него нет своей души — только плотно сидящий джин. Большинство масхур при рождении появляются уродами, а температура их тел всегда очень высокая, потому их можно на ощупь отличит. Все сихры могут на расстоянии чувствовать масхур. У Хасана есть масхуры в форме ядовитых животных и насекомых и крупных боевых зверей. Кроме того, в теории сихры могут понаделать из обычных людей и животных много одержимых, способных выполнять их приказы короткое время. • Ифриты — наиболее мощные джины, как уже было сказано, могут представать в виде созданий из чистого бездымного огня ростом от трёх до пяти метров и достаточно разнородной формы. У Хасана от пяти до десяти таких. Но он, как и всякий схир, использует их только если нечего терять. Огромные бедствия и катастрофы предрекаются тому, кто всё-таки вздумает пустить в ход этих исчадий всепожирающей стихии. — Я уже видела в бою джинов-ифритов, — делилась своим опытом Акаме, — они действительно самое опасное, что можно встретить в этой земле. Я не знаю, можно ли их уязвить Мурасаме — даже Гозуки этого не знал, а я никогда не приближалась к ним. Даже ракшасы очень боялись их и потому никогда не трогали даже низших сихров. Я видела, как молнии Будо убивали их, так что огонь гасит огонь: потому, Мейн, твой Колландор сгодится против них — твой сквозной выстрел, один или несколько, уничтожат любого из них. Су, тебя они смогут обжечь, но ты сможешь быстро восстановиться и с твоей силой и прочностью тебе не составит труда разметать их. Булат, про тебя я могу сказать это же, разве что тебя они и прожечь не смогут: ты у нас самый защищённый от них наряду с Саё — Саё, твоя огненная сфера нам очень сгодится для поглощения дальнобойных атак ифритов, а ледяная точно сможет поразить одного из них сходу. Как и взрывная в принципе. Не знаю как на них подействует разложение. Иэясу, твой меч тоже очень хорошее оружие против них — оно позволит тебе, кроме всего прочего, сдувать тот огонь, который они будут метать в нас. Что касается вас, Леоне и Лаббок, а также меня, Шелли и Тацуми, то нам здесь ловить нечего — Леоне просто обгорит; твои нити сгорят, Лаббок, разве что ты сможешь захватить ифритов в портал; про меня, Шелли и Тацуми и так ясно — это враги не по нас. — То есть у нас все шансы справиться, — оценила Надженда. — Только вот если мы встретимся сразу и с ифритами, и с воинами тэйгу — будет большая проблема, — заметил Су. — Я не знаю, могут ли джины ориентироваться в Божественной Тьме, но им ничего не стоит залить нас пламенем. Я не знаю, сможет ли Жезл Духов пробить Булата, но меня вот, думаю, покусать эти духи смогут, не говоря уже о том, что пока меня они будут кусать, Надженду могут убить десять раз — а если погибнет мой мастер, я сам как погиб. — Я могу укрыться дальше… — Потому надо сражаться с ними точнее не со всеми сразу, — сказал Тацуми. — Я думаю, — заговорил тут Великий Лорд, до того со смиренным видом ничего не говоря и позволяя всем вести свой разговор, — вы достаточно узнали положение дел, чтобы я мог открыть вам свой план действий. По-возможности, я намерен обойтись без насилия. — Хорошо, расскажите нам его, — с интересом попросила Надженда. — Я хочу вызвать вашего столичного архонта на спор. Прилюдно, на главной площади города перед вашим главным храмом. Я обвиню этого Болика в богохульстве и прочих грехах, которые я вижу за ним. А потом я верну к жизни мертвеца именем Отца моего Небесного, — говорил Великий Лорд. — И тогда толпа увидит, что с нами сам Господь. И, возможно, Болик и Хасан покаются в грехах и не будут больше служить злу. Надженда поглядела на собеседника немного как на безумца. — Невозможно вернуть к жизни мёртвого, нет такого способа, — сказал офицер Революционной армии. — Для людей — нет, но что невозможно человеку, возможно Богу. Вот я попрошу Господа вернуть к жизни умершего. У меня уже получалось возвращать к жизни умерших, — говорил Лорд. — но далеко не всегда это возможно. Но сейчас я уверен в праведности того человека, которого я хочу вернуть к жизни. Потому я уверен, что ради наставления людей Отец наш Небесный даст мне власть точно вернуть к жизни умершего. — Он говорит правду, — подтвердил Тацуми, читая мысли, — во всяком случае, он в это верит. — Я не слышал, чтобы кто-то мог вернуть к жизни умершего, — очень скептически и даже враждебно скептически отнёсся к этому Булат. — Людям дана одна жизнь и ничто не может дать ещё одну. — Ты просто не веришь в Бога, — повернулся к нему Великий Лорд, — потому так считаешь. Но я не виню вас, я просто хочу, чтобы вы были моими телохранителями. — Но зачем тебе телохранители, если тебя оберегает Бог, как ты говоришь? — задала вопрос Мейн, тоже звуча негативно. — Я чувствую, что уязвим. Я не знаю, почему Бог не дал мне неуязвимость. Но если я уязвим, то мне нужна защита, верно? — рассудил Великий Лорд. — А кто как не вы способны мне в этом помочь? — Хорошо, изложите свой план подробнее, а мы подумаем, — Надженда была согласна узнать его во всех деталях. Великий Лорд его изложил и командование задумалось. — Я предлагаю, пока ваши лидеры думают, вам остальным ознакомиться с нашим городом, тут очень замечательный вид, изобилие еды и редких угощений, прекрасная погода и много всего интересного для иностранцев, — прямо посоветовал остальным членам Ночного Рейда Великий Лорд. Те обсудили такую возможность с местными членам Революционной армии и те согласились стать проводниками. В городе относительно мирно сосуществовали различные племена и культы, обычаи и диаспоры; тут было много торговцев и иностранцев, потому никто из Ночного Рейда не выглядел здесь инородно. — Идеология Джахилии всегда открыто осуждала этнические и религиозные конфликты и всегда ставила мир и добронравие выше всего, — один из офицеров Революционной армии фактически работал экскурсоводом для наших героев. — Здесь существует достаточно строгий кодекс этикета — джнан. Вроде необходимости входить в дома без обуви, давать гостям воду мыть ноги и так далее. Однако местные спокойно относятся, если иноземные гости не знают всех тонкостей. Так как наши герои вышли с территории священной рощи, то экскурсовод первым делом показал подробнее главный храм с куполами. К ним прилегало также иное культовое сооружение на открытом воздухе: оно представляло собой несколько поставленных в круг камней, где ближе к центру стояли статуи божеств всех здешних групп. Они были относительно маленькими и набралось их тут прилично. В центре же высился некий особенный камень. — По легенде вот эта вот святыня откололась от Луны, — указал офицер. — Это «Храм Тысячи храмов», если перевести его название с местного дословно, он главная святыня Джахилии. Тут молятся чисто местные. А храм Созидательной Силы — резиденция Болика — на обратной стороне города. — Великий Лорд укрывается в таком видном месте? — немного удивилась Шелли. — Да, он считает… — Что если хочешь нечто спрятать — прячь на видном месте, — оценил Лаббок. — А этот Великий Лорд не так глуп. — Возможно он действительно посланник тех самых богов света и любви, которые так слабы в этом мире, — сказала Акаме. — А что за опасный зверь был его отцом? — потягиваясь, поинтересовалась Леоне. — Понятие не имею. Сам он считает, что его отец — Неизвестный Бог, — офицер указал на постамент, изображающий нагромождение шаров, от них отходят сплетающие снизу то ли корни, то ли вообще щупальца. — Его обычно так изображают. Якобы его зачали вон на том холме, который вы могли видеть в рощи. Нам ничего об этом неизвестно. Жрецы Пути Мира вообще очень неохотно излагают нам подробности происхождения Лорда. Но мы ни разу не видели, чтобы они делали что-то плохое. — Но Лорд уверен в своих силах вернуть умершего и я готов дать ему шанс, — сказал Тацуми. — Я готов поспорить, что трахну женщину, если он вправду воскресить умершего, — взял на себя следующее обязательство Булат. — А я дам какому-нибудь мужчине лишить себя девственности, если это действительно случится, — дала клятву Мейн. Иэясу рассмеялся. — Акаме, а ты веришь, что к жизни можно вернуть умершего? — поинтересовалась Саë. — Не знаю. Но возможно у богов света и любви могут найтись силы, чтобы вернуть к жизни всего одного человека, — не удивилась Акаме. Она выглядела несколько более оптимистичной по сравнению со своим обычным видом. — Я хочу есть и я намерена попробовать местную кухню. — Ты, как всегда, только об этом, — улыбнулась Леоне. Ассасины следили за всем вокруг рощи — замаскированные под храмовых служителей и храмовых проституток и под обычных проституток, торговцев, рабов и подметателей улиц, просителей милостыни, бомжей, больных и играющих детей и даже под несущих тарабарщину городских сумасшедших — все они держали под наблюдением выходы из рощи. Потому обратили внимание на группу иностранцев, которые вышли, но не входили. Хасану Исмаилиту-Низариту исполнилось сорок пять, взгляд его орлиного, несколько неординарного для сих мест лица — хранил уверенность, решимость и силу своей молодости, когда он — стройный и несколько диковатого вида парень начал путь наверх. Злодей знал, что Великий Лорд находится в рощи и понимал, как тот укрывается — но что-то сделать со всей рощей не мог. Его люди смогли убить заместителя Лорда и подкинули труп прямо в рощу с посланием убираться отсюда — исчезнуть со всей этой земли. — Ну как, Хасан, как идут наши дела? — прибыл к нему в богатый дом Болик. Вокруг всюду сновали служанки, вызывающая роскошь валилась со всех щелей всюду. — Ишачий сын пока не дал никаких вестей, — хлебал вино глава ассасинов. — Что? Так глухо, — Болик совершенно спокойно расположился за столом и взялся хватать вкусности. Потом оба негодяя просто взялись обсуждать более важные темы — кто каких женщин сношал и кто что экзотического употребил. Нарушил этот интересный разговор ассасин с докладом. Он подробно описал иностранцев, которые показались уж очень подозрительными — особенно ассасин обратил внимание на их вооружение. Болик жевал и слушал и чуть не поперхнулся: — Ты сказал, девушка с чëрными волосами и мечом как из Вакоку? [7] — Не могу точно судить, но очень похож на мечи из Вакоку по рукояти. — И молодой детина выше двух метров? — Да. У него ещё странная причëска — о которой я говорил, его очень легко узнать. А одежда напоминает одеяние бойцов вашей Империи. — И у него меч с цепью от рукояти и драгоценным камнем в рукояти? — Да. Это мы совершенно точно запомнили. Болик выяснил иные приметы, хотя того, что он сейчас услышал было достаточно, чтобы понять всë. Надо сказать, что во всех миссиях члены Ночного Рейда носили маски и обращались другу к другу фальшивыми именами, это затрудняло их опознание. Но в данном случае уж много примет совпало. — Я уверен, это Ночной Рейд, — Болик слышал о них ещё в самом начале их деятельности в стенах Столицы. Да него ещё не дошли новости о том, что Булат жив, но Онест ранее обращал внимание, что тот может быть жив из-за сопротивления демонического доспеха к лаве. — Мои люди могут их убить, во всяком случае — начать с обычных методов, — предложил Хасан. — Хорошо бы. Но пусть пока понаблюдают. Болик пока не знал о гибели Сюры, но мог догадываться, так как этот молодой человек должен был раз в месяц обходить самые разные уголки страны, и он ныне задерживался. — «Если Сюра убит, то его тэйгу может быть у Рейда, и вот тогда почему Рейд здесь! Наверное им нужны наши тэйгу! Они думают, я буду лёгкой добычей!» — нервничал Болик. И прямо изложил эти мысли другу. — Они всего лишь люди. Настоящий убийца — это не славный боец, настоящий убийца это тот, кто вонзит тебе ядовитую стрелу из выгребной ямы. Быть может воинам тэйгу нет равных на поле брани, но от нужды срать и спать Хубал их не избавил, — ухмыльнулся Хасан. Но сперва великий злодей решил изучить свои цели как следует. Тацуми, надо сказать, не скрывал свой тэйгу и на многих прохожих производил впечатление своим изумрудным оком на голове. Его узнал Болик и велел держаться подальше от Тацуми агентами Хасана, ибо их мысли могли стать открытыми для юноши, стоило только пасть взгляду. — «Занк тоже убит, если Воззрение у этого. И Сюра! Не убили же они самого Онеста ещё?! Или убили?! Как иначе они добрались ещё до Занка Палача?! Что же делать?! Что делать?!» Болик был трусом и потому на всякий случай решил готовиться к скорому бегству. — Читают мысли? Очень интересно, — Хасан скорее подступился к борьбе с чувством принятого вызова, чем испугался. Рейд же продолжал присматриваться к городу. В Кёрочо торгуют главным образом женщинами. Они открыто продаются для гаремов Великой Асии, как скот на рынке: любой имеет право прийти, посмотреть, пощупать их, самого разного возраста: от детей, недавно отнятых от материнской груди, до девушек шестнадцати лет и старше. Наши герои не могли не заметить, что сложно где-либо ещë встретить столько красоты и грации, как в созданиях, которых порождает эта земля, сложно отыскать образчики более элегантных фигур, более красивых лиц. Сами жители всей земли Хаджар не ведали, что такое независимость, рассказывали нашим героями проводники. Местные томились под полной властью своих вельмож: тутошняя аристократия в силу климата чрезвычайно развратна, и нет нужды уточнять, что знаменитый восточный деспотизм нередко проявляется в необузданном сладострастии: господа обладают безграничной властью над своими рабами, при желании они нещадно бьют и истязают их, и жестокая похоть неизбежно приводит ко всевозможным преступлениям, каковые иногда даже не скрываются. Все клановые вожди и господа, которые третируют своих мелких назначенцев, как рабов, сами пресмыкаются перед главами самих крупных группировок, чтобы получить выгодное место; чтобы преуспеть в служебном продвижении, они подкладывают в постель к местному самому главному вожаку своих детей, не разбирая ни пола, ни возраста. — Если на рынке рабов столь красивые девушки, то я хочу посетить гарем самого крутого здешнего вожака, — изъявил желание Лаббок. — Если у тебя есть деньги, это можно устроить, — предложил один из проводников. — Это возможно, у нас есть вхожие туда люди. — Думаю, Надженда этого не одобрит, — покачала головой Акаме. — Конечно не одобрит, но кто её будет спрашивать?! — Лаббок озарил друзей улыбкой. Другой офицер заметил, что чужестранцы надолго живут не в самом городе, а в его пригороде, там куда больше развлечений специально для них, гостиницы там много дешевле. К вечеру Рейд возвратился обратно — ходили гулять все, кроме Надженды и Су. План закончили обсуждать и выложили тот участникам. Говорил Великий Лорд: — Я хочу в назначенное время подойти к Церкви Созидательной Силы, — говорил этот спаситель и мессия, — и позвать Болика выйти к толпе, которую я за собой приведу. Её соберут мои ученики. Тогда вы будете охранять меня. И вот тогда Болик, подумав, что он окружëн, выйдет ко мне… Я провозглашу, что верну к жизни умершего, а если у меня это не выйдет, то Болик может меня казнить с помощью своего тэйгу. — Это тэйгу требует истинной веры от владельца, — пояснила тут Надженда. — Апокатастасис, он же Жезл Духов, раньше всегда был личным тэйгу Понтифика. Возможность его использовать всегда говорила о чистых помыслах владельца… — Но ведь тэйгу не в силу овладеть не только те, кто не могут выполнить условие, но и просто те, кому он, допустим, не нравится, — заметил Булат. — Предполагается, что всякому истинно верующему Жезл понравится, — сказала Надженда. — Насколько мне известно, ранее некоторые Великие понтифики отказывались использовать это оружие под предлогом того, что лично их политика против насилия… Это отчасти закрепляло за ними славу маловеров. Болик также отказался от публичной демонстрации этого тэйгу. — Если Болик и верит в каких-то богов, то только в богов зла и тьмы, — сказала Акаме. — Я уверен, что сердце Болика лишено и всякого намёка на веру, — молвил Великий Лорд. — Потому у него не будет силы использовать против меня это оружие. Однако у него есть телохранитель с волшебной косой и Хасан ввëл в заблуждение многих, потому среди его сторонников есть много тех, кто верит в учение Хасана. Они могут использовать против меня тэйгу Понтифика. Потому мне нужны вы в качестве охраны. Я хочу показать в первую очередь им чудо победы над смертью. Тогда они перестанут идти за Хасаном. И ассасинов больше не будет. — Если ваш план основан на том, чтобы предвидеть будущее, то это — ладно, — заключил Булат. — Но как вы сможете полноценно возвратить к жизни убитого, это для меня загадка. — Да, я вижу в будущем то, как у меня… у нас всё получится, — улыбнулся Великий Лорд. Минула пара дней подготовки. Накануне вечером Болик вернулся в главную Церковь Созидательной Силы, будучи предельно лишëн трезвости. — Надо проспаться, — здоровый негодяй развалился в местечке поудобнее. — Эй, босс, блядь! — рано утром его пробудил Хоримака — пижонистой наружности белобрысый молодец в расхристанном виде. За плечами этот щегол носил изящного тона косу тëмных тонов — тот самый Мистериальный Адаусу. Его лезвие выходило из некого декоративного вида утолщения на конце, и было неоднородным. — Чего, бля?! — Там толпа собирается! Говорят, Великий Лорд идëт к вам! — Чего, сука, нахуй?! Болик вскочил с места. — Ебать меня в мой святой афедрон! [10] Явился заклинатель джинов из ордена ассасинов: — Лорд и его важные ученики из Пути Мира движутся от Святой рощи и скоро будут здесь. — Что?! Так хватайте живца! — Он защищён Ночным Рейдом… Но мы попробуем. Когда целая процессия собралась на улице, к Великому Лорду заклинатели направили рой ядовитых насекомых. — Там! — увидел Тацуми. — Ветром их, Иэясу! — Да! — владелец Лунного меча послал воздушный серп в скопище насекомых, покуда они были очень далеко, и тех разбросали. Толпа только изумилась волшебству. Изумрудный тэйгу-глаз Тацуми зыркал во все стороны. — Там! Какая-то букашка выползла из-под камня — её раздавил Су. — Надо направиться с нескольких сторон! — наблюдал за этим с крыши заклинатель джинов. Однако перед тем, как сихр и его подельники успели что-то сделать, Тацуми обнаружил их и указал Нуге, которого сюда тоже позвали. Так как в городе для поражения отдельных целей без защиты куда лучше подходил его тэйгу — гордый аристократ в пенсе вскинул свой Л’Арк: Кью не фаут — сразу несколько стрел ушли в небо и пали с него прямо на свои цели. Только один из ассасинов успел схватить стрелу рукой, но та рвалась так, что всяко достигла злодея и с брызгами крови погрузилась в глотку. Несколько детей-масхур, как бы вместе со всеми приблизились к Великому Лорду. — Это джины! — указал на них Тацуми. Акаме бросилась в дело, прыгая от существа с телом ребёнка до следующего и знакомя каждого с Мурасаме, и скрытое оружие, по большей части прямые и небольшие ножи, вываливались из нищенского трепья. У них только возникли проблемы с тем, чтобы объяснить всем, кто это видит, что происходит не убийство детей, но уничтожение джинов — впрочем, по тому, что никто из детей, которых убивала Акаме не издал крика, все поняли, что это марионетки колдунов. — Бесподобно! — оценил офицер Революционной армии. Акаме скакала от цели к цели, очень быстро проносясь ветром. Тех, кто затесался подальше, сразил стрелами Нуге. — Так, — Тацуми указал на крышу, — вон там ещё. — Я их не вижу, — посмотрел в бинокль Нуге. Мейн глядела через прицел своего оружия, но не собиралась его, опять же, пускать в ход в городской среде. — Лаббок, Леоне, заберитесь туда и вытащите сукиных детей! — приказала Надженда. — Есть! — Лаббок схватил напарницу нитями и накинул оные же на элементы декора здания и мигом оказался там — они пробежали по крышам. — Они здесь! — скрытый ассасин обнажил саблю. — Привет! — Леоне познакомила его со своим ботинком — злодей слетел прямо на деревья в сад некого господина. — Шайтаны! — обозлилась девушка-ассасин. На её шее обвязалась нить. — Жаль убивать такую красивую! — Лаббок хрустнул её позвонками. — Так, и эти концы отдали, — отвернулся Тацуми. Его око максимально широко раскрылось. — Нуге, порази тех птиц, они — джины! — Да! И птицы пыли, проткнутые стрелами. — Так, — Тацуми отряхнул руки. — Вроде никого более не вижу… — Спасибо вам больше! — очень благодарно улыбнулся Великий Лорд. — У них какое-то колдовское оружие — эти… тэйгу! — докладывал ассасин. — Конечно у них тэйгу, блядь! Воззрение видит все ваши уловки! — Болик сейчас руководил своими рабами, занятыми сбором личных шмоток. — Шевелиться, идиоты! И осторожнее! Одна рабыня что-то случайно разбила. — Простите, великий… — Тупая шлюха! — врезал ей как следует Болик. Хоримака в это время нервно курил в сторонке и во главе с группой вооружëнных до зубов охотников на ведьм. Правда с Ночным Рейдом воевать они не собирались. — Их больше, нам надо бежать, — без хитрости рассудил Хоримака. — Сукины дети! Откуда они тут только могли взяться?! — Болик подумал о том, чтобы переодеться. Увы, он был слишком крупным и мужественным, дабы вырядиться в девушку… — Пусть идут, — молвил командир ассасинов перед множеством своих рядовых соратников. — Великий Хасан, Мир и Благосостояние Ему, — так всегда говорили ассасины друг перед другом о своëм вожде, — открыл нам дорогу в рай, так войдëм же в рай! — Мир и Благосостояние Ему! — и толпа ассасинов, мужчин и женщин, вскинула руки с характерными ножами, их оружие устремилось к крыше дома, где они находились, и только фамильяры в облике уродливого вида людей остались равнодушны. Сейчас фанатики бросились на прорыв, рубля и коля всякого, кто стоит на пути. Встали перед ними бойцы Пути Мира. А перед ними спрыгнули Акаме, Леоне и Лаббок — первая чëрной молнией знакомила каждого с Мурасаме, Леоне хватал одной рукой и второй била насмерть — а ножи и сабли не брали шкуру Царя Зверей, Лаббок просто привычно ломал шеи нитями. Нуге подключился для поражения смертников на расстоянии. — Это только отвлекающий манёвр! — Тацуми успел прочитать мысли в головах у гибнущих ассасинов. — Они пойдут оттуда! В место, куда он указал, по приказу Надженды, направился Булат, будучи вынужден двигаться без невидимости, дабы случайные прохожие не наталкивались на него. Множество простых людей наблюдало за этим боем. Великий Лорд и рядовые сторонники Пути Мира кричали им всем прятаться в первых попавшихся домах; из окон смотрели все местные. Булат добрался до перехода между двумя зданиями, где встретился прямо с пылающими ненавистью ассасинами — разных возрастов, мужчины и женщины, старые и молодые крайне злобно набросились на него, ломая свою сталь об его доспехи. А он разукрасил стены их кровью в ответ. — Ах! — один из фантиков полоснул Леоне святым мечом охотника на ведьм, лезвие этого шингу особенно ярко блеснуло на солнце при поражении звериной шкуры. — Сука! — Леоне под летящие капли собственной крови вмазала фанатика так, что от ближайшей стены, куда бородач отлетел, обвалилась кладка. — Осторожно, у них ещё шингу! — указал Лаббок. Женщина-смертница схлестнулась с Акаме, держа в руках Булаву раскаяния — Акаме, с еë навыками, легко смогла заблокировать удар шипастой головы — обычное оружие разлетелось вдребезги от обрушения Булавы раскаяния, тем больше в руках неистового фанатика, но тэйгу превосходило шингу, потому меч Акаме даже не треснул. В миг, когда он расходился с булавой, Акаме пнула живот женщины, та согнулась от такого и получила прямой удар Мурасаме. Следующий за ней фанатик прямо в ярости разбил её труп, одним столкновением Булавы раскаяния чуть ли не распылил туловище, вот только кровь забрызгала ему глаза, он не видел, как в его горло вошëл Мурасаме. Булат оставил позади и перед собой целый ковёр из изрубленных останков, следом за обычными фанатиками по крови и мясу пошли уже уродливого вида масхуры: они напоминали людей, так как были созданы на их основе — но у кого-то очень раздуть череп, у кого-то четыре глаза, к кого-то ещё какая-то фигня: и все предельно озверелые по выражению. У них не было булав, так как фанатиками они не были и быть не могли, они просто марионетки. Булат постелил ещё один уровень изрубленных трупов, выглядящих так, словно по ним в упор из пушки стреляли — впрочем, к виду разбросанных кишок, источающих кровь и кал, к облику вывернутых на изнанку иных органов, лежащих отдельно друг от друга всех частей человеческого или не очень человеческого или ну совсем уж нечеловеческого тела — все эти сомнительные красоты Булату давно успели скорее наскучить своей однообразностью. Это только прошлый наставник отмечал, что каждая деталь ложится по-своему и очень пристальное внимание к расположению гор трупов людей и монстров, которые он за собой привычно оставлял, как говорят, и стала той дверью, через которую постучало и вошло безумие. — Сколько вас ещё? — спросил офицер-революционер, которому Лаббок подтащил связанную женщину из числа нападавших. У Леоне рядом на глазах очень быстро затянулась рана. — Убей, я ничего не скажу! Велик Хасан, Мир и Благосостояние Ему! Я попаду в рай, если вы меня замучаете! Где уже была!.. — фанатичка приготовилась принять мученичество. За мученичество, говорил Хасан, всех будет ожидать особенно прекрасное место в раю, куда он никого не водил при жизни, но где удовольствия во столько раз больше, во сколько невозможно себе при жизни представить. В ответ фанатичке только усмехнулись: — Достаточно, чтобы ты только подумала об этом… — У них там дальше три ифрита — это самые слабые из ифритов, наиболее сильных здесь нет, но эти трое будут использованы против нас, как крайняя мера, — Тацуми после этих слов шире отверз око тэйгу. — Да вон они!.. Над домами прямо по небу шагали три человека, держа в руках золотого вида восточные лапы, откуда выходило плотной струëй летучее вместо, подобное змеиному хвосту из белого и абсолютно непрозрачного дыма, и оно уже переходило в живой огонь, чьи лепестки и языки окутывали колдунов, но никак тем не вредили. Нуге послал в них свои стрелы, но те возгорелись на подлёте. — Моя взяла! — наконец даже в чём-то довольная Мейн послала свои пики Солнца. Пока она пронзала одного, второй колдун бросил сгусток огня: — Саë! — Поглощаю! — она метнула сферу пламени и прямо над головами напрягшихся людей поглотила извержение джина. Мейн пробила выстрелом следующего — она разрывала противников и люди осыпались останками, а джины разлетелись искрами, они лопались как салюты и гибли. Третий сихр, самый низко летящий, успел скрыться за каменным домом, и Мейн не решилась стрелять насквозь в городе. — Я возьму его! — вызвался Булат. — Переношу! — Лаббок пустил в ход свои нити, чтобы закинуть товарища на крышу каменного здания. Там сихры привели в действие своих фамельяров — различных боевых зверей из плоти и крови, чьи внутренности уже начали плескаться не меньшими салютами, стоило им только очутиться на пути Булата. Тацуми в это время сканировал окружение и обнаружил, одновременно сам увидел сквозь стены и прочитал в мыслях сихра: — У них есть ещё крупный джин! Последняя мера, если Хасан прикажет спалить город! Они могут его выпустить! — Где этот?! — спросила Надженда. — Там! — Тацуми указал на элитное белокаменное здание с куполом, возвышающееся над улицей. — Саë, ты можешь поразить сволочь эту наверняка сразу, потому — не трать сферу ни на что другое! А туда, — Надженда указала на самые бросающееся в глаза здание, — я отправлю вас, Леоне, Лаббок! — Да! — Пусть впереди будет Леоне: убей сихра и отбери у них лампу! — Есть! — Они принесли сюда этого босса-джина как крайнюю меру, и хорошо, что его принесли сюда — выпусти его в другом конце города, было бы гораздо хуже! Оно бы всё спалило, покуда мы бы до него добирались! — очень быстро говорил Тацуми, попутно наблюдая, как огонь, оставшейся от убитых двух ифритов, начинает хищно скакать по горячим материалам. Сихр, укрывшейся за крышей от атак Мейн, приземлился и сформировал своего ифрита в виде гуманоида немногим выше двух с половиной метров, он напоминал мощного человека в бороне, даже лицо его обладало какими-то чертами, правда постоянно содрогающимися. Громила не имел ничего твёрдого и полностью состоял из голодной стихии, ое горел, но не выделял дыма, и можно было отметить, что доспехи состоят из очень плотного огня, через который невозможно ничего разглядеть. Булат выскочил из-за угла, попутно разрубив двух крупных рогатых монстров, пытавшихся его остановить. Очень быстро, буквально мимоходом. Не успели земли коснуться последние капли их крови, выброшенные в воздух ударами Нойнтотер, как воин в плаще и облачении уже готовился сделать прыжок к джину. — Ты! — сихр озлобленно бросил взгляд. Джин двинулся против Убийцы сотни человек, закручивая свой огонь в подобие глефы, она выглядела особенно плотно — слово чистый, без капли тëмного пятна, раскалëнный до тякучасти металл собрался в такое оружие. — Ну на! — Булат с прыжка ударил собою в джина, сперва прорубил Нойнтотером тушу из пламени и из неё прямо полились тякучие искры, словно выплеснули жидкий металл. — Что?! — сихр успел только изумиться, когда джин оказался просто разрублен так, словно состоял иж плоти. — На — жар своей зверушки! — Булат просто с разгону врезался в сихра, и беднягу просто размазало. Потом обернулась и продолжил наносить удары в джина, видя как тот становится на глазах менее плотным и, разбрасываясь, по крайней мере частично гаснет. Ближайшие здания состояли из камня — заклинатели специально хранили и применяли ифритов там, где нет горючих материалов, хотя при таком открытом извержении искр — пожар оставался вопросом времени. — Проклятие, что же делать?! — сихр внутри каменных палат думал, как поступить с лампой самого мощного джина. В коридоре послышался шум, брань, крики, лязг металла — двери вылетели и Леоне ворвалась на верхний этаж. — А ну давай лампу! Как учёный человек, пожилой сихр хорошо знал язык Империи, потому на нëм же, хотя и ломанно ответил: — Не приближайся, а то выпущу!.. Позади Леоне распластались рядовые ассасины и скулили полудухлые фамильяры. Один лев с шестью глазами пробежал через этот разгром, за ним со всех ног бежали сихры с пистолетами — рык прыгнувшего зверя, грохот и дым от выстрелов. Леоне рукой скинула кошку-мутанта от спины и одной рукой вмазала того о мраморный пол перед собой, и с хрустом сломала череп одним топотом; попутно пули лишь смогли оцарапать ей шкуру — она рьяно развернулась… Чтобы увидеть, как нити обхватили шеи стрелков и как те падают. На Леону, однако, накинулся какой-то совсем уж жуткий масхур — как серая женщина с двумя перекошенными ртами, очень плотный. Он успел огреть девушку киркой, очень неприятно, прежде, чем Леоне в ответ пробила обладателя двух чельюстей своей рукой — та вошла между больших женских грудей и вырвалась из спины с куском позвоночника. — А-ах!.. — а сихр свалился, зажимая пулевое ранение, один из выстрелов, что должен был пощекотать Леоне, вонзилась в него. — «Ну тогда и подыхай ты со мной, дурная баба! Я хорошо пожил!» Умирающий старый колдун отдал приказ джину выбираться из лампы. — Лаббок! — Леоне приняла очередную кровавую баню. — Иду я! — Лаббок на нитях влетел сюда — его одежда на груди разорвалась от принятия на себя пули, благо та не прошла через плотный покров нитей. Масхуров, похожих на людей, но с лишними глазами и руками, тут оказалось внутри более чем достаточно, чтобы юноша запыхался устилать пол бездыханными уродами. — Оно вылезает! — увидела Леоне. Из лампы шла белая субстанция, быстро становящаяся огнëм, очень плотным. — Да ну нафиг! — Лаббок сверкнул Шамбалой — белые врата очертились и око в самой ткани реальности вобрало лампу с выбирающимся из неë джином, он убрался прямиком в пучины морские, и Леоне и Лаббок лишь напоследок увидели то, как вырывается в пару большая лапа, словно бы состоящая из чистой магмы, а с ней тянутся плазменные усики. — Какой горячий! Но да пусть остынет! — прокомментировала Леоне, переводя дух в наполнившейся паром комнате. — Если бы не добрые люди Столицы, то послал бы я это Онесту, — сплюнул Лаббок. — Я потратил наш телепорт на это… — Ясно… чëрт! Саë водила ледяной сферой там, где начинался пожар, и излишнее тепло гасло под натиском инистого холода. Великий Лорд исцелял пострадавших. Тем не менее, несмотря на то, что все запыхались, наши герои продолжили путь. А Булата послали вперëд. — Мы получается, — Леоне не без задора осмотрела следы разгрома, — какой-то Дневной Рейд! — Они здесь! — доложил один из прихвостней. — Может используем Апокатастасис?! — А они там вместе и их много?! — Болик выскочил на балкон и взглянул. — Болик, выходи подлый трус! — прокричала снизу Мейн. — Гм, как удачно они встали для выстрела! — задумался Его Святейшество. — Если я скрою их Божьей Тьмой, то… — также оценил положение дел Хоримака. — Но я не уверен, что Жезл Духов сможет пробить Инкурсио! — занервничал Болик. — Ну же, не будем трусами, — снял с плечей Хоримака свой Мистериальный Адаусу. Тут прибежал раб и доложил требование Великого Лорда. — Что, он хочет вернуть к жизни покойника?! Безумец! — Но он предлагает казнить себя, если не получится… Хоримака не успел договорить. — А если вы не выйдите, то мы просто взорвём вас всех тут и скажем, что это кара богов, — Булат нарисовался рядом в воздухе с такими словами. Он держал Нойнтотер так, как Хоримака до свой Адаусу. И у последнего заметно убавилось храбрости, наглый блондин сник. — Это разве тэйгу?! Этой хуйнëй вам надо траву косить! — пренебрежительно прокомментировал Булат. — И только попробуй жахнуть духами — мы сразу телепортнëмся на Шамбале и когда вернëмся, уж точно не будем такими добрыми! Сразу порежем вас, дерьмоедов! Собственно я уже могу вас убить, но мне уж больно хочется взглянуть на то, сможет ли этот «Сын Божий» вернуть к жизни жмурика. Потому только по этой причине я сейчас стою и говорю с вами, а не снял вам тут всем головы. Делать Болику оказалось нечего. — Идëм со мной, Хоримака! — Э-э, хорошо, — тому не нравилась идея во так выходить в открытую к Рейду, но делать, опять же, было нечего. — Этот сумасшедший не сможет вернуть к жизни умершего, это невозможно! Нет тэйгу который бы мог воскрешать! И нет колдовства, способного на это! Существуй оно на свете, Первый Император его бы отыскал, он-то больше понимал в магии, чем многие!.. Что этот дурак и правда думаете, что он сын бога, а не огнедышащей пустынной зверушки?! Если поднимет к жизни труп — это будет просто марионетка! Если я смогу изобличить его… Тогда по крайней мере я умру с честью! — вспомнил о ней негодяй. Так Болик и его свита вышли и встали перед Великим Лордом и его свитой, а вокруг толпился народ и многие выбирались на крыши и деревья, чтобы увидеть обещанное чудо. Хотя напряжение стояло очень сильное, чуть что и толпа бы побежала прочь. — Теперь все наконец узнают, верно ли это Сын Божий или просто колдун, — прокомментировал Су. — Ты говорил, ничего не слышал о том, можно вернуть к жизни покойного? — поинтересовалась Надженда. — Слухи всякие были, но ничего об этом достоверного я не знаю. Однако и отрицать саму возможность такого я бы не стал — в мире много чудес, — Су не был так категоричен. — Говорят и кур доят, так только доить пошли — да титек не нашли! — по ходу произношения Леоне хлопнула себе по груду. Великий Лорд начал речь: — Болик, готов ли ты покаяться во грехах, узрев истинное воскрешение, какого никогда не было прежде? — Ты — колдун и богохульник! — указал Болик. — Не будет больше слов. Смотри, мои ученики принесли тело одного из них, убитого накануне великим грешником Хасаном. Я верну его к жизни, чтобы все увидели силу Бога. Потому что, как верно все знают, колдовство не может вернуть к истинной жизни, а Бог в силах. И Великий Лорд озвучил первое слово своей молитвы и голос его теперь звучал абсолютно нечеловечески: — ЙАИНГНГАХ! Все напряглись, почувствовав движение внезапно прохладного ветра над трупом. — ЙОГ-СОТОТ! — ХИ-ЛГЕБ! И все увидели, как пропали трупные следы. ФАИТРОДОГ! УАААХ! [11] С последним словом умерший открыл глаза — все увидели, как восстановилось совершенно полностью его тело. — Великий Лорд? — вопросительно обратился чудесно оживший. — Я верну тебя к жизни, — после обращения по имени, стал кратко пояснять Великий Лорд. — Теперь вы видите, что Бог способен одновременно восстановить тело и вернуть душу такой, какой она была, а колдовство может лишь заставить двигаться бездыханное тело, но не более? — Это колдовство!.. — заявил Болик, хотя он был очень удивлён тем, что вот так легко оказалось сделано то, что считалось невозможным. — Это правда живой человек! Я вижу его мысли! — Тацуми смотрел на вернувшегося к жизни через око своего тэйгу. — Ну ничего себе!.. — Булат изумился, кажется, сильнее всех. — Я всегда считал это невозможным! — Ты прав. Ты жил в мире. Для этого мира это невозможно, но для Бога это по силам! — кратко обернулся к нему Великий Лорд. Вернувшейся к жизни ученик оказался поднят остальными адептами и все теперь могли видеть то, как он ходит, двигается, дышит и разговаривает. — Что делать-то, босс? — с негодованием спросил Хоримака. — Болик, — обратилась Акаме к ошарашенному Понтифику, — вы ведь заключили сделку с Дьяволом, это правда? Гляди в его мысли, Тацуми, узнай, что я не безумна. — А… И это правда! Болик и руководство Империи действительно заключили сделку с Дьяволом! — Тацуми и это озвучил. — Болик, готов ли ты принять истинного Бога, который готов простить тебе хулу на него? — обратился Великий Лорд, покуда горожане вокруг исходились религиозным экстазом. — Я… я должен подумать, — наконец вымолвил Болик. Он подумал бы обмануть Великого Лорда, но Тацуми читал его мысли. — Хорошо, иди с миром тогда, Болик, и я буду молиться за твою душу, чтобы ты оставил путь тьмы и зла и выбрал путь света и любви. — Это и правда может произвести впечатление, да? — позже повела разговор Леоне. — Тацуми, ты видел его мысли, ты думаешь, он правда может уверовать в богов света и любви? — повернулась Акаме. — Он был полностью обескуражен, как все мы, но не подумал о том, чтобы и правда в кого-нибудь уверовать, — сказал Тацуми. — Эта сила воскрешения должна повиноваться неким законам? — обратилась Надженда к одному из здешних офицеров. — Без понятия. У его силы нет никаких законов, только воля и промыслы Бога, так считает он сам. — Он может думать что угодно, но я не верю в то, что это сила некого бога, а не его собственная, — Надженда оказалась таки непреклонной. — Эй, Булат, ты уже выбрал себе женщину? — обратился Лаббок. — Потом, я сейчас намерен лучше узнать Лорда, — Булат подумал. — Мне он напоминает одного бога, которого я встретил то ли во сне, то на наяву там, куда меня отправил Сюра. И я видел этого бога бледным, красивым и голыми. Леоне опять посмеялась. — Я теперь уже не могу относиться к этому так. В это мире и правда есть нечто, что мы решительно не понимаем. И я хочу узнать об этом побольше, — Булат с серьёзным выражением проследовал к священному источнику, что журчал в роще. Туда не пускали просто так, да и сами посторонние не могли бы так легко миновать защиту из леших. Но на Булата их фокусы не действовали, он миновал их в невидимости и очутился у вод источника, где Великий Лорд готовился омыться. — Чем я могу помочь? — сразу увидел он Булата. — Простите, я просто хочу взглянуть на вас без одежды. «Тот ли это голый бог-альбинос или нет? Я точно узнаю его невероятно прекрасное тело!» — Ты хочешь видеть моë тело? Хорошо, но учти, те, кого не посвятили — не могут его видеть. И это заповедно для них. Они не готовы видеть меня голым. Но раз ты не намерен уходить, то мне ничего не остаётся, как открыться тебе… Великий Лорд начал снимать с себя одежду. Чем больше он снимал, тем больше глаза Булата зрели то, что видеть он не желал и не хочет. — Ну и… — Страшно, да? — спокойно улыбался Великий Лорд. — Ну… Я надеялся вы по крайней мере будете симпатичны там, где вас не видно так, как где вас видно… — Булат потрогал подбородок. Хотя будь тут человек со слабыми нервами, его бы ждал шок. Ибо человеческими у Великого Лорда оказались только лицо и руки. Бледная кожа на груди переходила в сетчатую шкуру, наподобие крокодиловой. Спина пестрела жëлтыми и чëрными пятнами, напоминая таковые узоры у некоторых змей. Ниже пояса дело обстояло ещё хуже. Кожу покрывала лëгкая и нежно пуховая светлая шерсть, а из области живота мягко свисали длинные зеленовато-серые щупальца с красными ртами-присосками. На каждом из бедëр, глубоко погружëнные в розоватые реснитчатые орбиты, располагались некие подобия глаз; от кобчика свисал своего рода хобот, составленный из пурпурных колечек, по всем признакам представлявший собой недоразвитый рот. Стопы заканчивались тремя очень широкими пальцами, чьи подушечки покрывали некие вены, как успел заметить Булат. При это во время дыхания существа — хвост и щупальца ритмично меняли цвет, как будто подчиняясь какому-то циркулярному процессу, появлялись при этом различные оттенки зелëного — от нормального, до совершенно нечеловеческого зеленовато-серого; на хвосте же это проявлялось в чередовании жëлтого с грязноватым серо-белым в тех местах, что разделяли пурпурные кольца. — Мда, знаешь, не хочу я встречать твоего Отца, правда, — не стал скрывать Булат. — Все неподготовленные так говорят. Люди очень полагаются на первые ощущения, — философски рассудил Великий Лорд.Глава 16. Уничтожить ассасинов / Уничтожить Великого Лорда.
5 июня 2021 г. в 22:06
Примечания:
Песня: https://www.youtube.com/watch?v=JMnSp0cCSTk
Добрый путник войди в славный город Багдад,
Ты своим не поверишь глазам.
Ждет тебя впереди приключений каскад,
Ты готов? Открывайся сезам!
Арабская ночь.
Волшебный восток.
Здесь чары и месть,
Отвага и честь.
Дворцы и песок.
О дивный восток!
О сказочный край!
Здесь яд и булат
Погибель сулят,
Смотри не зевай!
Хоть лукав и жесток, но прекрасен восток,
Наточи свой клинок и вперед!
Пусть ковер самолет от забот унесет
На восток, куда сказка зовет!
Примечания:
1. В иудаизме так называется проклятье, которое накладывается от имени божества. Дословно и означает «удар огня».
2. В одном зороастрийском тексте находил упоминание, что иудаизм приписывался демону, и что 10 заповедей это якобы искажение заветов мифического (идеализированного) царя зороастрийцев.
3. Отсылка к сеттингу Толкина и одновременно насмешка над дурацкими яойными пейрингами.
4. Ещё одна отсылка, в данном контексте это также имя богини любви или типа того.
5. Подразумевается, Эль Хашем это Обитатель Тьмы, один из аватаров Ньярлатхотепа: выглядит как чудовище из чистой тьмы с тройным огненным глазом, но те, кому Обитатель проникает в сознание, начинают видеть тьму как света и наоборот. Потому для них он сам выглядит как существо из чистого света.
6. «При Хосрове Ануширване некий чиновник осмелился рекомендовать коррекцию к предложенной царем налоговой реформе, сомневаясь в некоторых моментах ее концепции; по приказу Хосрова сослуживцы забили его насмерть чернильницами — а ведь Ануширван считается в иранской традиции недосягаемым образцом именно справедливого властителя!»(с) Немировский https://www.wirade.ru/babylon/babylon_pseudo_absolutnaya_monarhia.html
7. Местная Япония.
8. Неканоничный тэйгу, основанный на Жезле Духов из игры Hexen. Апокатастасис дословно означает «восстановление», так называется учение о попадании всех в рай.
9. В каноне его козырь не раскрыли.
10. Зад.
11. Заклинание взято из новеллы «Случай Чарльза Декстера Варда» Г. Ф. Лавкрафта.