Убийца Акаме: Обратная сторона титанизма

— Мы так позволим Болику уйти? — в голосе Мейн чувствовалось негодование, хотя и не столь уверенное, как можно было ожидать, похоже, девушка никак не могла отойти от того чуда, которое совершил Мессия Пути Мира. — Возможно он нам сдаст оружие, — предположила Надженда, будучи погружена в размышления. — Великий Лорд настаивает на том, чтобы мы не трогали Болика, — Шелли стояла рядом. — Я очень удивлена, — голос девушки звучал скорее волнительно, — истинным воскрешением. Возможно даже Болик уверует в Великого Лорда. — А ты готова уверовать в него? В этого Мессию… Месса? — Надженда серьёзно повернулась к Шелли, до того она взирала на толпы народа у храма. Люди бились в экстазе и молили, чтобы Великий Лорд даровал им исцеление и вернул к жизни их близких. На это адепты Пути Мира пояснили, что воскресить можно лишь праведных людей. Потому, если Лорд не уверен в праведности, то не будет браться за дело. — Я думаю, его силы, это просто некая уникальная способность, очередное проявление Созидательной Силы, которое принадлежит ему, а не богам. Надженда ещё раз вспомнила тот инцидент с племенем Бан. — «Если эти Боги — такие, то лучше я не буду с ними связываться»… — Просто я умею только убивать, я — совершенно ненужный во всём другом человек, — Шелли немного поникла лицом. — Эй, — Мейн похлопала её по спине, — не грусти! Ты же хорошо убиваешь! — Просто меня поэтому очень удивило воскрешение. Я так много приложила руку к убийствам, что в первый раз узнаю, что… возможен обратный процесс, — Шелли поправила очки. — Меня это тоже впечатляет, но мы не должны теперь доверять абсолютно во всëм этому Лорду. Он может верить во что хочет, но я верю в факты. Пока я видела просто редкую силу. Не более. — Надженда сдвинулась с места. Лаббок подбежал к девушкам: — Эй, Мейн, ты ведь помнишь обещание, а? — Я отдам девственность Булату, — Мейн посмотрела в сторону, где находился Убийца тысяч человек. И направился туда. — Эй, Булат! Тот вернулся от Лорда. — Да, наш Мессия — тот ещё красавец! — ухмыльнулся Булат, хотя в глазах его читалось подозрение: «Что за редкая и опасная тварь была отцом Великого Лорда?!» — Я больше думаю о том, чтобы исполнить обещание, которое я дала, — Мейн от волнения напрягала губы. — А? Ты про… — Булат с долей неохоты вспомнил то, что он обещал. — Я хотела бы отдать девственность тебе, — Мейн не могла не смущаться, но что делает? Она ценила своë слово. — Ты уверена? У меня большая колотушка, — предупредил Булат с долей подозрения. — Ну, эм, просто ты мне кажешься самым приличным… — краснела наша снайперша. — А может Тацуми? — предложил тут Булат. По понятным причинам он не стал советовать обратиться к Су, у этого вообще встать не могло, и к Лаббоку, который был слишком шебутным, назойливым и каким-то ненормально озабоченным. Иэясу тоже, но в меньшей степени. А этот заносчивый аристократ Нуге точно не пара Мейн. — Э… Нет, давай с тобой, — Мейн усомнилась в своей затеи, но решила пока попробовать с Булатом. — Я тебя просто больше знаю. — Ладно, хорошо. Но ты женщина и мне необходимо, что мы меня сперва разогрели, — Булат взглянул на группу солдат Революционной армии, охранявших входит в рощу. Он подозвал Леоне посторожить путь. Та с задором согласилась. Булат прямо предложил солдатам приличную сумму за то, что они пустят его по кругу. Мейн по началу даже не поняла, что это значит. А когда поняла, то испытала шок. Но постаралась сразу скрыть его, только сказав: — Булат не ужели ты такой… как о тебе говорят? — Это моя причуда, не вижу ничего такого в ней преступного, — довольно ответил тот, понемногу снимая одежду. Мейн как-то вся очень застеснялась. — Слушай, Булат, а может я пойду, а потом вернусь, когда ты один тут будешь? — Мейн, я не смогу сбросить в тебя семя, если меня в этот момент сзади не будут прочищать, — вдумчиво посмотрел ей в глаза Булат. — У меня одна мысль о женском… об этом, что у тебя, она сразу сбивает мне малого, потому я даже не знаю, как я справляюсь с этой задачей. — Э-э-э-э, нет, — Мейн наконец уверенно покачала головой, — мне слишком… жутко с тобой. Нет, прости, не могу. — Тогда пойди к Тацуми — я уверен, он вполне хорош на эту роль, — с улыбкой пожелал Булат. — Хорошо, — и Мейн постаралась как можно быстрее смыться. — Леоне, — обратился Булат следом к ней, — ты не откажешь мне в выполнении клятвы? Клянусь, это не отнимает много твоего времени. — Хорошо, я не против. Леоне и Булат оба абсолютно полностью разделись, после чего первая взялась возбуждать солдат и вставлять их копья потом куда надо. Мужчины ухмылялись и действительно даже комментировали своё дело так, что, мол, «широко как у бабы». Когда пятый из них после отчаянной отработки места — скинул Булату в потроха, то прочищаемый здоровяк попросил Леоне подставить влагалище. — Давай, — та пригнулась у дерева и получила в свои ворота один из самых больших инструментов, что там только бывали. — А-ах! О, как ты меня пронзил своим Нойнтотером! — провокационно простонала шлюха. — Не радуйся, я не задержусь тут, — Булат держал Леоне руками, впервые в жизнь двигаясь внутри влагалища — разумеется, Булат не рискнул зайти туда, если бы шестой солдат Революционной армии не взялся сношать ему потроха, где уже нутро приятно грела сперма от пяти извержений. Из уст Булата изверглись ругательства: — Да сожми, сожми меня! — сопроводил наш герой свой подвиг такими словами. И только после того, как Леоне постаралась как следует стиснуть такую большую колбасу, семя богатыря изверглось ей в нутро. Булат издал краткий звук, после чего от всей души поблагодарил того мужика, который обхаживал ему тыл. — Тьфу! — сплюнул после этого Булат на траву и немного потрогал там её свой большой, босой стопой. — Я наконец справился с этим, — смотрел он на подругу, когда блондинка с большими мячиками повернула к нему и улыбалась в ответ. — И не желаю больше с этим связываться. — Надеюсь ты впредь не будешь давать столь легкомысленные клятвы? — кокетливо повертелась перед ним Леоне. — Да, — потянулся Булат, — меня это многому научило. Потом наш богатырь обернулся к тем мужчинам, кто браво ухмылялся над его словами. — Так, а теперь давайте, я вас, как самая последняя шлюха, обслужу вас, — и этот полностью голый живой шкаф сам опустился на колени, на землю, перед этими полностью незнакомыми для него мужиками и стал по очереди ртом и руками добиваться их извержений, и действовал, пока не получил два на лицо, два в глотку и один в потроха. Надженда долго думала, как ей быть, пока не пришли следующие новости — у Хасана отыскалось много врагов, которые слили информацию — оказывается в ближайшем порту постоянно стоит хотя бы один корабль, готовый увезти Болика прочь. Нашлись те, кто видел, как Святейшество спешно сбежал. Ни у кого не возникло сомнений, что злодей несёт свою задницу прямо в порт. Потому Надженда приказала Акаме, Лаббоку, Шелли и Челси отправиться в туда — благодаря тому, что последняя могла обернуться летающим существом — небесной мантой, наши бойцы могли оказаться там быстрее Болика. Местные составили все планы дорог, так что в порт вела только одна тропа с того направления, где должны были залечь наши герои. — Я не дам ему сбежать, независимо от того, что думает наш Месс. Потому что одна из заповедей богов света и любви — карать наглое зло. А Болика оправдать никак нельзя, — решила Надженда. Это что касалось действий нашей группы на боевом фронте. А на любовном… Мейн, когда опустилась глубокая ночь, нашла Тацуми. Он стоял на крепостной башне, взирая оком своего тэйгу в тёмное небо. — Я вижу столько звёзд, которых нельзя увидеть без этого, — повернулся он к Мейн. Казалось, ситуация вполне романтическая. — А? — Тацуми прочитал её намерения. Мейн сама этому смутилась. — Тацуми, ты же знаешь, что мне надо исполнить клятву. Я — человек слова. — А… ээ… Хорошо, я помогу тебе в этом, — Тацуми, кажется, совершенно не обнаружил ничего странного или неудобного в этом. Мейн потому не стала тратить время на что-то лишнее, она только захотела спросить, сколько Тацуми опытен в этом: — У меня было несколько раз, но я как-то никогда не тратил на это время. Ответ вышел искренним, но донельзя непосредственным, и это понравилось Мейн. — Пошли тогда, я как раз присмотрела место, где нам никто не помешает. Член касты сихров — Хасан Исмаилит-Низарит — вышел среди ночи встречать Болика. Тот, чрезвычайно нервный, рассказал о том, что глава ассасинов уже знал. Хасан был человеком чрезвычайно темпераментным, потому крайне мрачно и решительно взглянул сперва на своего сообщника, потом вышел на балкон своей крепости и бросил взор туда, откуда прибыл сей негодяй в митре: — Город будет гореть, я выжгу его дотла. Я никому не позволю так нагло бросать мне вызов! — заявил глава культа убийц. — Я слишком сильно себя уважаю, чтобы допускать такое! Я не буду больше бороться — у меня достаточно золота, чтобы я мог найти себе царское место в любой такой земле этого мира. А они — пусть исчезнут! — Тогда у нас есть орудия, — напомним Болик с мерзковатой ухмылкой. — Те четверо, кого перенёс Сюра из лаборатории Стайлиша. — Тогда дай им всем те зелья, которые пробудят их, — решил Хасан. — Мои ифриты мне ещё пригодятся, я не хочу спускать их с цепей столь резко, а эти четыре разрушителя — единственные, кого мы сможем так применить, чтобы потом не пожалеть об утрате. — Да… да-да, — злорадно одобрил Болик. — Я чувствую, — пришёл Великий Лорд к Надженде, — что надвигается опасность… — Ясно, Месс, расскажи мне о ней предельно точно. Тацуми и Мейн закрыли за собой дверь внутри уютного домика, стоящего за крепостной стеной, где, как они надеялись, никто им не помешает. Мейн нервничала, снимая одежду, на что Тацуми, читая её мысли, сказал: — Не стоит беспокоиться, Мейн, я сделаю всё так, что тебе будет приятно. Он знал, что девушка хочет услышать именно это, и сам Тацуми всячески желал подбодрить свою будущую любовницу. — Угу. — Мейн хотела попросить его снять наконец эту штуку с головы, но тут она подумала, что, возможно, если Тацуми будет знать, что она чувствует, то ей от этого только лучше будет. — Знаешь, я пожалуй тогда Воззрение оставляю, — решил Тацуми, снимая по ходу одежду. — Да… Наверное для тебя я и так как голая, — Мейн открылась перед ним, скинув последнюю одежду и Тацуми мог теперь без привлечения своего девайса созерцать наготу девушки — груди, плечики, животик, пупок… — Я никогда не пользовался Воззрением, чтобы видеть вас без одежды. Я считаю, что это бесчестит меня, — прямо заявил Тацуми, также стоя теперь полностью голый, если не считать, опять же, того устройства на голову, с компактным зерцалом. — О, несмотря на то, что ты из деревни, твоей порядочности позавидуют многие лорды. Мейн подумала, что было бы, попади Воззрения к Лаббоку. Она посмотрела в глаза Тацуми и нагие любовники перед самым соитием оба посмеялись над этим. После этого Тацуми взглянул на Мейн и стал делать то, что появлялось в мыслях девушки. Последняя начала вспоминать те вещи, которые предлагал ей делать озабоченный Лаббок — этот извращенец упоминал сосание члена, вылизывание влагалища, поцелуи сосков, сование языка во все три отверстия. Тацуми подумал об этом и решил начать с малого: наш герой поцеловал Мейн в губы — попутно его член начал набирать стойкость. Следом парень руками коснулся грудей, небольших, но какие были — да, груди у Мейн не те, что у Акаме или тем паче у Леоне. Затем он опустил лицо и пососал соски, а следом согнул колени и не постеснялся водить языком по вагинальной щели, всякий раз касаясь клитора. Мейн это очень понравилось — читая мысли о том, как это приятно — Тацуми продолжил дело там, где то больше всего пришлось по вкусу девушке. Мейн очень одобрила такие действия — и у Тацуми от этого только теплее на душе стало. — Мейн, ляг, мне так удобнее будет. — Я поняла. Она очутилась на спине и раздвинула ноги так, чтобы Тацуми лучше припал устами к её лону — и продолжил там лакать, сосать и иногда давить носом — опять же, он знал благодаря своему тэйгу, какие действия женщине приятны, а какие не вызывают тех вспышек удовольствия, ради которых он всё это делает. Тацуми чувствовал и то, как нарастает общая приятность и теплота там, где он работает, и потому усердно вершил дело. Вскоре на это вагина Мейн ответила обильным нектаром, который сперва просто чувствовался, а потом и вообще пошёл очень значительно. Тацуми и сам стал испускать нектар, роняя со своего поднятого уда тёплую жидкость. Он вспомнил, как видел одну позу в мыслях Лаббока. — Эй, Мейн. — Да? — А ты можешь сосать мне, а я буду продолжать тебе? Так тоже можно? Мейн подумала, что — да, можно. Почему нет? — Ладно, если ты делаешь мне приятно, то почему бы мне не сделать тебе?.. Так Мейн и Тацуми легли на бок — поднятый член второго очутился во рту у первой, а второй продолжил языком ласкать влагалище. Так наши герои окончательно подошли к готовности совокупиться — Тацуми очутился над Мейн, собираясь взять девушку в праведной миссионерской позе. Но он подумал, что раз Мейн так волнуется, то лучше бы ей самой регулировать то, как будет погружаться фаллос в своё пристанище. — Мейн, давай я лягу, а ты сядешь на меня. Так тебе будет уверенней. — Ээ, хорошо, Тацуми. И Мейн исполнила это предложение. Как уже говорилось выше, грудь этой низкой девушки не могла похвастаться величиной, но Тацуми и не был требователен — он улыбкой ответил на то, как Мейн взяла его фаллос и села на него, конец мужского уда нырнул в мокрое влагалище, где отыскал себя сполна места, лишь, кажется, преодолев некое, совсем незначительное препятствие. И Мейн, поняв, что это совсем не больно, стала двигаться. Она доставляла себе и Тацуми удовольствие, потому они оба наслаждались процессом. А когда Мейн устала, то Тацуми вызвался продолжить дело в праведной миссионерской позе. Он нависал над ней и работал. И, глядя на грудь и лицо, почувствовал, что после всех этих толчков не может более держаться. Тогда, как бы приятно ему не было внутри лона, Тацуми вытащил своего малого и после нескольких трений изверг семя на живот Мейн. А потом рукой довершил её удовольствия — от действий всунутой руки Тацуми Мейн через несколько минут изошлась сокращениями и также познала весь глоток сладости любви. После этого они протянулись и перед сном около часа посвятили на неспешные разговоры. Чрезвычайно трусливый Болик же в это время собирался бежать из крепости Хасана. Великий Лорд до последнего желал покаяния, потому во сне явился ему и предупредил, что Ночной Рейд намерен убить его. Увы, но Мессия Пути Мира не понял, что сам запустил жернова судьбы. По тому пути, по какому Болик бежал из города в порт, кроме всего прочего, пролегала тайна тропа к крепости Хасана, таким образом негодяй намеревался ещё не бежать вообще из этой земли, а только скрыться у главы культа убийц. Однако теперь, узнав о намерении Ночного Рейда, лицемерный Понтифик решил уж окончательно унести задницу свою за тридевять земель. То есть сделать то, на что изначально планировал Рейд, и так он направился прямо в ловушку, думая, однако, что Рейд будет скоро атаковать крепость Хасана. Сам Великий Лорд в открывшемся будущем увидел именно атаку Рейда на крепость Хасана, но вот сам момент, что Болика будут ещё и ждать у порта, увы, Мессия Пути Мира проглядел. Потому лишь с сожалением молвил, когда его глазам предстала вся ситуация: — Господи, ты видел, что я до последнего боролся за его душу… А сейчас же сквозь ночь экипаж отдалился от крепости Хасана по тайной тропе — по направлению прямо в порт. — Хоримака, я не буду жадничать и слишком много брать. В конце концов жадность губит, — рассуждал подлец и прохиндей в митре. — Это точно, у нас достаточно всего, босс, — одобрил Хоримака. — Ах, я вспоминаю мою молодость, когда я не обладал и долей тех богатств, какие покоятся у меня в главном соборе, — негодяй любил вспоминать те годы, когда он не имел за пазухой и доли от того, что было у него сейчас. Такие воспоминания успокаивали Святейшество в те моменты, когда требовалось расслабиться. — Но, блядь, столько времени я потратил на Путь Мира и ничего не добился!.. Онест будет в гневе. — Но Хасан сровняет тут всё с землёй? А те четыре зверушки Стайлиша ему в этом только помогут. Я уверен, он справится. Рейд может быть уничтожен — даже они не уцелеют перед натиском орд джинов, — говорил Хоримака. К утру они почти прибыли в порт, откуда норовили отчалить прямо в Столицу. И тут их уже ждали — как только порт показался в лучах Солнца, нити с деревьев накинулись на лошадей. — Ох, нет! — вскричал Болик. — Проснись, Хоримака! — Бля?! — пижон с косой открыл глаза. — Козырь! — вскричал Болик, когда нити захватили дверь и просто оторвали. Тогда день погас и всё вокруг экипажа заволокло тьмой. Такой густой, что ни единый луч света не мог пробиться. — Ну давайте! — сам же Хоримака прекрасно видел в ней, для него тьма казалась прозрачной. Он выскочил со своей стороны и рубанул ближайшие нити, случайно он попал по лошади и разделил бедное животное напополам. Мистериальный Адаусу на первый взгляд казался чисто ритуальным оружием, однако, как и все подобного рода артефакты, он был смертоносен в руках того, кто мог им владеть. После смерти первой лошади, Хоримака решил сосредоточиться на Рейде и увидел, где эти нити тянутся — в прозрачной тьме он хорошо разглядел, что ловушка из нитей уходит далеко — они тянутся к стволам густых деревьев. И тут появилась женская фигура в фиолетовом. Тэйгу Шелли излило против облака густой тьмы яркий и направленный поток света, лезвия при этом сверкали так, что создавалось впечатление — что они откуда отражают это сияние. — А-ах! — но Хоримака мог создавать вокруг себя достаточно густой покров тьмы, чтобы свет не мог сразу сдуть эту завесу. Что же касалось Шелли, то как только она вступила в тьму, ей пришлось узреть всевозможные кошмарные образы — искажённые лица с непропорциональными искажениями, с отсутствием кожи и тому подобным — они возникали перед ней, гигантские мохнатые пауки падали из этой тьмы и змеи сыпались градом — кошмарные образы стремились сокрушить психику всякого, кто попал в этот мрак и приходился недругом Хоримаки. Но девушка знала, что это иллюзии, потому не поддавалась на них. Телохранитель Болика ринулся против Шелли и его приближение навлекло ещё большую тьму — и льющейся с лезвий свет отступил. Шелли замерла, оказавшись без сил двигаться в таком абсолютном мраке. — Я убью тебя! И тут подскочила Акаме, двигаясь очень быстро. Тьма ей совсем не мешала! Легион кошмаров должен был терзать её разум, но чёрная молния не остановилась, она не сбивалась с пути. Хоримаки со своей косой поначалу подумал, что Акаме окажется сбита с толку, но она двигалась совершенно целенаправленно, просто не столь резко, как обычно. — «Да как она видит?!» Хоримака изменил положение косы, чтобы парировать — чёрное лезвие Адаусу столкнулось с таким же лезвие Мурасаме — и сошло по нему. Хоримака не понял, что дальше случилось, он только почувствовал, как меч скользнул куда-то дальше — Акаме метнулась с иной стороны, где поразить её было неудобно — и конец меча слегка порезал ему палец. После этого Хоримака сам, как молния, разрезал воздух своим массивным Адаусу, но Акаме уж отпрыгнула назад. — Это было близко! — впал в горячку боя Хоримака. — Это «не близко», это уже всё! — спокойно встала Акаме и тьма перед ней исчезла — Хоримака, с застывшим на лице шоком, свалился к её ногам. — Ещё один тэйгу наш, — счастливо взглянула на это дело Шелли. Когда тьма спала, Болик понял, что Хоримака мёртв и кинулся бежать. На слуг и прочих телохранителей не было никакой возможности рассчитывать. Пока он перебирал ногами, то слышал, как позади ломаются шеи прислуги от хвата адских нитей — демон-шелкопряд не щадил никого. Болик не видел особенно куда бежать, среди деревьев прятаться было бессмысленно, да и он прекрасно понимал, что никуда ему не убежать от Ночного Рейда. Но жить-то хотелось. Потому спасался негодяй там, куда ноги несли. А несли они его к подъёму. И вот впереди вдруг показалось какое-то старое сооружение. Кажется — заброшенный храм, во всяком случае, так скорее всего и было. Правда отнюдь не Имперской веры в богов света и любви. Но он — по иронии судьбы — падший жрец оказался в этом мрачном святилище, скрытом густой листвой и многочисленными ветвями от тех, кто проезжал по дороге. Лесные птицы свели тут гнёзда под крышей. Под глухое щебетание птенцов, Болик скрылся за древней колонной. Из-за неё — с пистолетом в руках — косился он туда, откуда должен был появиться преследователь. — Хватит прятаться, Болик, — акустика помещения прекрасно донесла до его ушей голос Акаме. Брюнетка спрыгнула с подоконника. Болик незамедлительно стал палить — на что Акаме чередой чёрной молнии без капли напряжения отбила эти выстрелы. Пули отлетели от абсолютно прочного лезвия проклятого меча. Никто не заметил, но капля крови с оружия пала на алтарь в древнем храме. — А-ах! — ни одной пули в барабане у перепуганного здоровяка не осталось. — Обычно я убиваю быстро, Болик, но ты один из тех, по чьей вине наша Империя пала во власть зла и тьмы. А так как ты называл себя Мостом между людьми и богами света и любви, тебя я ненавижу особенно. Тебе был дан шанс раскаяться, но ты пренебрёг им. Потому я не дам тебе сбежать! — Ох, Акаме, площади меня! Я знаю, тебя не остановят мои мольбы, но то, что мы делали, мы делали ради Империи! — говорил Болик. — Да, ради Империи надо было погрязнуть во зле, но это ради Империи! Чтобы спасти столько жизней от воздаяния кармы мы должны были… — Я отрекаюсь от богов зла и тьмы, которым вы заставили меня служить, ваше Темнейшество. Вы не мост — вы сточный канал в преисподнюю. Я хочу видеть то, как вы трепещите передо мной! — Акаме не спешила убивать Болика только потому, что могла и хотела насладиться тем, как дрожит это ничтожество. Она глубоко его презирала и ненавидела. Но в то же время понимала, сколько он ничтожен и сколько в сущности не так важен — на его месте мог быть любой мелкий прохиндей. — О, Акаме, может ты хочешь, чтобы я рассказал тебе о том, как твоя сестра поживает?! — Болик попытался начать крутиться, но ещё сильнее разозлил Акаме. — То, что вы сделали с моей сестрой, моё личное, — Акаме стояла и гордо взирала на то, как исходится дрожью негодяй. Она уж хотела прикончить его, как вдруг снова почуяла то, что чувствовала иногда самыми тёмными ночами… Накануне ночью Акаме, Челси, Шелли и Лаббок нашли этот древний храм в листве, чтобы укрыться от бурного ветра. Проводник сказал, что это нечистое место и он не будет тут оставаться, потому его отпустили в порт, до которого было рукой подать. Шелли излила свет от лезвий своего тэйгу, чтобы они чувствовали себя очень уютно при такой непогоде внутри стен этого древнего места. — Это же храм дэвов, — Лаббок окинул взором росписи. — Те опасные звери, с кем связан Мурасаме, — взглянула Акаме на своё оружие перед тем, как оставить их. — Когда-то дэвы вели затяжную войну с ахурами, пока ахуры не вытеснили дэвов сюда. Здесь им приходилось воевать с джинами. Потому здесь им не было покоя. Но они оставили тут следы своей культуры, в том числе этот храм, где они молились богам тьмы и зла, — Лаббок осматривал настенные изображения. Тут значились самые разные опасные звери. Многие культы их почитали, но культы дэвов всегда изображали крайнее разнообразие подобных созданий. Лаббок подошёл к тому большому камню, что служил алтарём. Рисунки указали на приношение жертв, правда животных, не людей, как можно было бы ожидать. — Я читал, что в таких храмах поклонники дэв совершали извращённые сношения и лили кровь жертвы, чтобы вызвать Ахримана. Своего главного злого повелителя. — Больше похоже на детские страшилки, — прокомментировала Челси. — Возможно. Возможно дэвы не были столь ужасными, как о них говорят. Кто знает? — Лаббок развёл руками. — Страшилки я люблю, — облизывала леденец Челси. — Я больше люблю качественную литературу ужасов, — присел Лаббок. Он стал травить байки, пока не вернулась Акаме. — Лаббок, Шелли — ваша очередь. Я не чувствую, чтобы кто-то опасный был рядом. Но у меня предчувствие, что мы заняли верное место. — Угу, я всегда доверяю твоему чутью, — Лаббок встал и взял с собой Шелли. А Челси и Акаме остались одна. Все понимали, зачем. Подруга незамедлительно подошла к ней. — Знаешь, а здесь приятный воздух. Так как Шелли ушла, то источник света остался очень тусклый. Акаме обратила внимание на тени и смотрела на них, пока Челси не подошла совсем уж плотно. Любительница леденцов обняла и поцеловала в губы Акаме. Та ответила тем же. В темноте было приятно познавать доброе, тёплое, девичье тело. В этот раз Акаме взяла активную роль на себя, а Челси доверялась её пальчикам и поцелуям. Акаме не была однозначной любительницей своего пола, каким был Булат, ей просто было приятно делать хорошо кому-то. Она совершенно не считала свою связь нечестивой, так как не видела греха в том, чтобы приносить счастье другому. Акаме сосалась с Челси различными способами, в том числе, словно младенец, она хватала губами соски подруге и давала своей любовнице делать это же — а потом голые девушки протянули ноги в специальном месте, припали устами к мокрым влагалищам друг друга, захватили головы бёдрами и стали удовлетворяться сосанием нектара. По итогу сперва кончила Челси от рта Акаме и достаточно громко, а оргазм самой второй последовал после от руки, засунутой очень глубоко. После этого девушки оперативно оделись и решили немного вздремнуть друг с другом, пока не вернутся Лаббок и Шелли. И как раз в том месте, перед каменным алтарём, вырос этот лысый и чёрный — Князь Тьмы, который выглядел вот так, какую внешность он принял в момент той сделки. — А, Князь Тьмы, вот и вы появились, — Акаме взглянула на него. — Ты хочешь отдать мне то, что я забавы ради принял как жертву, — приговорил Ньярлатхотеп. Из-за того, как он выглядит, было не до конца ясно, как он шевелит устами. — Жертву? — Болик понял, что тут нечто не так. — Те, кто желал договора, достанутся Яме, — из этих одних слов Ньярлатхотепа стало ясно, что Онест не смог обдурить самого Князя Тьмы, потому вовсе не Макото достанется Бездне, но те, кто стоял за этим. — Ох нет! — и тут случилось чудо. Бледный Болик уверовал! Он со всей души вознамерился отдаться покаянию богам света и любви. — О, простите меня!.. Вся искренность покаяния отразилась на лице лживого Понтифика, но меч Акаме вонзился ему в брюхо, и, не смотря на то, что сама девушка с виду не была качком, а вот Темнейшество представлял из себя здорового, откормленного борова, она легко швырнула его тушу со своего меча на алтарь зла. И там Болик оказался прямо на камне и содержимое нутра его потекло очень обильно из пробитого брюха. Из глотки, полной крови, вырвался очень долгий и душераздирающий вопль, от которого любому из живущих станет не по себе, ибо пара глаз в этот момент отразили в себе бездны внеземного ада, куда неизверглась из круга перерождений душа этого негодяя, заключившего сделку с Дьяволом. Лаббок, Шелли и Челси появились под конец и им сразу стало очень неприятно от такого предсмертного звучания, да и свою роль сыграла местная акустика. — Что ты с ним такое вытворяла, чёрт побери?! — встревожился Лаббок. — Никогда не слышала, чтобы от Мурасаме так кричали, — подивилась Шелли. — Да, он же быстро убивает, — уставилась Челси. — Он кричал не от моего меча, — Акаме дала время крови сойти с лезвия. — А от того, что сам Отец Порока утащил его душу. Некоторые люди, похоже, готовы понять, насколько ужасно зло, чтобы решить покаяться, но в нашем случае это ему не помогло. Потому что он понял, что зло — это зло, только тогда, когда оно пришло само за его задницей. Потому что ничего в нём не тянулось к богам света и любви, потому его окончательно сожрала Яма. Шелли, Лаббок и Челси обменялись взглядами и сразу решили, что ничего в этом странного нет. Тем пачке Болик затих и умер с выражением поразительного ужаса на лице, который скептики списали на то, что Акаме смогла так затерроризировать бедолагу. — Мы не нашли его тэйгу, очевидно — он ещё у Хасана и там полно фантиков, чтобы они могли пустить в ход Жезл Духов, — сказала Челси. — Ага, это ещё большая проблема, — Лаббок взглянул на утреннее небо. — Но погода хорошая, мы быстро будем там… Когда они летели, то сразу обнаружили то, что было сложно не увидеть — огромное человекоподобное создание — великан выглядел поразительно, и сейчас он терроризировал какое-то селение — прямо брал огромной рукой коров и те целиком исчезали в его утробе. — Какой он жуткий, — Шелли поразилась. — Его сделал Стайлиш, я уверена, — у Акаме не возникло никаких вопросов по этому поводу. Великан превышал сто метров, но не на сильно, правда. Он напоминал лысого и очень мускулистого человека. Отличительная черта — покрывающие исполина то тут, то там железные элементы то ли брони, то ли чего-то ещё, при этом местами они казались слиты в одно целое с его мясом — с ними соседствовали какие-то огромные бинты, а голая кожа часто давала обнаружить на себе следы от швов. Создалось впечатление, что это чудовище было человеком, на котором ставили ужасные опыты, после чего увеличили его прямо с тем, что прилипало к телу. Из черепа при этом выходили какие-то гибкие трубы, которые не могли быть живой плотью. Само лицо при этом было жутко изуродовано, губа с одной стороны отвисала, с другой стороны обнажала часть голой поти, где щека выглядела разодранной. Правая рука казалась закрытой в некий металлический каркас. Много чего ещё такого странного у этой штуки было, в том числе некая дыра во лбу, где среди бинтов погружалось нечто вроде мумии — как человек и размеров с человека. Эту деталь, правда, опознал только меткий глаз Акаме. Левое око гиганта закрывал бинт и судя по тому, как он погружался в глазницу, самого яблока не было вообще. — Это точно творение Стайлиша, — осмотрев его ещё раз, констатировала Акаме. — Узнаю его почерк. А если брать во внимание размеры, я думаю, Стайлиш пытался создать новый Шикотаузер. Челси, заходи на посадку! — Надо валить его! — после приземления Челси обернулась снова в человека. — Но у нас нет особенно оружия против такой громадины, если только ты его ядом, Акаме, — посмотрела на напарницу Шелли. — Я попробую, но я не уверена, это творение Стайлиша: они могут быть как бы не полностью живыми. Потому мой яд не всегда может их убить. Но я попробую. — Интересно, как его из лаборатории сюда перекинули? Возможно Шамбалой, но я не уверен, могу ли я открыть сейчас врата таких размеров, — Лаббок взял в обе руки камень-тэйгу. — Я чувствую, он ещё не отдохнул. — Наше с Шелли тэйгу тут будет без толку, — сказала Челси. — Разве что ослепить его? Но я просадила весь свет в ту тьму, — озадачилась Шелли. — Я попробую поразить его, — Акаме обнажила меч. Остальные только пожелали ей удачи. Акаме взяла нить Лаббока, чтобы он мог оттянуть её, и так она по прямой местности ринулись к огромному существу. Оно сейчас копалась в останках домов, чтобы найти чего пожрать. Акаме быстро оказалась у пятки монстра, частично скрытой металлом. Туда, где была живая плоть, девушка водрузила меч до самого конца, после чего кинулась обратно. Большая нога, способная смести двухэтажный дом, даже не сдвинулась, потому все поняли, что монстр не чувствует боли. Он даже не заметил Акаме. Она вернулась обратно, противник же не спешил умирать. — Может яда недостаточно? — почесала затылок Челси. — Яд Мурасаме — это не яд, это проклятье, оно только в лезвие, потому им нельзя пропитать ничего иного, — сказал Лаббок. — А, забыла… — Нет, его не берёт проклятие потому, что он создание Стайлиша, он не живой как мы, — смотрела на него Акаме. — А если поразить голову? — спросила Шелли. — Возможно, но мы сейчас не будем это делать, потому что я не уверена, что он погибнет, если ему пробить мозги через глаз. Он ещё может быть наполнен взрывчаткой, это любимая тактика Стайлиша, — предупредила Акаме. — Но мы должны спасти тех людей, которых оно проглотит… Нужно его замедлить. У Акаме созрел способ, Лаббок его понял. Потому после короткого обсуждения Лаббок открыл портал под ногой гиганта — стопа провалилась туда, ушла почти к колену, после чего волшебство резко иссякло и врата Шамбалы отрезали ногу этой штуки. Великан не показал ни намёка на боль, скорее он растерялся исчезновению ноги, словно большой ребёнок. Крови человеческого тона из обрубка истекло очень мало. — Так, пошли за помощью, потом его добьём, сейчас главное — мы его замедлили, — решила Акаме перед тем, как снова подняться в воздух. Улетая, они смотрели на это чудовище, пока оно ползает с помощью рук. Другие бойцы Ночного Рейда тоже встретились с такой опасностью. — Вот оно, — Тацуми увидел его с такого расстояния, с какого нормальный человек видел бы лишь точку на горизонте. — Так, — Мейн рядом взяла великана в прицел своего тэйгу. Они примерно описали врага. — Так, Мейн — рази его в голову, — решила сперва это попробовать Надженда. — Да, — Мейн использовала нужную насадку. Великан сейчас нагнулся, чтобы схватить кого-то, и прямо в лучах рассвета изведал пики Солнце. Монстр содрогнулся и после этого пошатнулся, закрыл лицо рукой и немного завалился, но выпрямился. Тацуми видел его лик сквозь руку, потому смог оценить повреждение: — Мейн, ты выжгла ему глаз, но оно ещё живо. Оно… оно думает только о еде, и у него какие-то мутные мысли, — Тацуми сузил глаза. Мейн же пальнула в голову, но не смогла пробить висок. Ещё на два раза попала в ту руку, которой монстр закрывал лицо, там осталось два глубоких, дымящихся следа. — Это монстр Стайлиша, — Надженда осмотрела его через прицел Колландора. — Его почерк. Тацуми, внутри него есть взрывчатка? — Э… — Тацуми просканировал монстра, он мог увидеть его нутро, там проходил скелет, содержались какие-то металлические штуки, трубки, но вроде ничего, что он мог бы уразуметь как бомбы. — Я не вижу ничего такого. Что смутило Тацуми, он не очень хорошо разбирался в анатомии, но даже профан заметил, что у этого создания очень раздутый кишечник, и там, ближе к выходу, пребывают какие-то монстры, размером несколько больше человека. — С такого расстояния Колландор не обладает такой убойной мощью. Его сила вообще зависит от того, в какой опасности владелец, потому, Мейн, сейчас не лучшее дело для тебя. Потому я думаю отправить туда Су и Булата, пусть изобьют его. А ты, Мейн, будешь тут, потому что надо будет отбиваться от джинов, если сихры Хасана нападут. Булат и Су направились против бегущей от великана толпы, даже при своей сверхчеловеческой скорости они смогли добраться только через значительное время. С двух сторон главные мужики-громилы Ночного Рейда ударили в ноги исполина, отчего стометровый резко подкосился и завалился с неимоверным грохотом. Земля сотряслась на добрый километр. Как только это случилось, Булат и Су прыгнули и обрушились на огромные голени монстра, так они пробили их до костей, словно две выпущенные пули. Кровь брызнула, и её оказалось на удивление мало. Монстр с хорошо видной агрессией на лице, где меж зубов торчал верблюд, направил руки против двух своих маленьких противников. Ту рывком сами поразили ладони и с удара пробили их. Су высвободил вращающиеся лезвия на конце своего шеста и изрезал после этого пальцы, но те оказались очень толстыми, и, несмотря на то, что лезвия их легко прорубали, Су не смог их как следует повредить. Булат нанёс несколько выпадов по подушечкам пальцев другой руки и те взорвались кровавым дождём. Но даже так, не чувствуя боли, монстр превосходящим размером отбросил двух своих противников на десятки метров. И стал вставать, поднимаясь на ноги, несмотря на то, что они оказались очень изуродованными в самом низу. Потому Булат и Су ещё раз совершили прыжки и удары по тем ранами внизу, которые они уже нанесли. После того, как монстр пал, они решил уже доломать ему ноги окончательно, нанося мощные удары по ним и круша нутро голеней, чтобы сами кости не держали. Это заставило их вложить много сил, в течении быстрого времени выкладываясь на полную, после чего два мужика, оба в крови, прыгнули позади на бёдра гиганта и добежали до пояснице. Сейчас чудище нависло на руках, потянувшись на четвереньках. Булат и Су нанесли несколько сокрушительных ударов в область копчика, монстр хотел встать, но позвоночник оказались перебит и то, что протягивалось ниже пояса, отнялось. Как Булат и Су и рассчитывали. — Теперь голову — голову! — указал Булат. — Знаю! Они пять секунд передохнули на спине монстра, после чего ринулись в сторону этой головы громадины, неповоротливой и побитой. Они оба нанесли удар по черепу, хруст сломал там что-то, Булат перерубил тянущиеся трубки, что выходили из спины и входили в затылок. Су же долбил со всей силы по черепу. После этот Булат напрыгнул на голову и погрузил в уцелевший глаз своё оружие, как мог. Потом спрыгнул — монстр нависал низко над землёй, роняя кровь и уже плохо двигаясь. Булат тогда набрался злобы для того, что он считал финальным рывком — убийц тысяч ударил прямо в нос монстра, от чего тот разлетелся, верхняя челюсть раскрошилась, нижняя опала, а Булат исчез внутри головы монстра. И выпал по языку, откуда хлынуло очень много крови. Су бил же по черепу и уже оставил много трещин на черепе, там он содрал бинты и кожу, оголил кость и уже мозг полетел в пробоинах. Тут, видя что монстр ещё держится, Булату бросилась в глаза какая-то мумия выше того места, куда он прыгнул с тарана и где пробил лицо монстра. Тогда убийца тысяч с куда меньшей силой и прытью подлетел туда и поразил мумию. Только после того, как обильно брызнула в ответ свежая кровь, монстр перестал держаться на руках и шевелиться, и так предался смерти — он рухнул окончательно и более не подал ни движения. — Так… — разместив оружие на плечах, Булат следом рассмеялся, глядя на флегматичного Су. Тот с долей вопроса взглянул на коллегу. — Мы не туда били, блядь! Могли бы прикончить с удара! Столько силы в пустую ушло! Блядь! Ахахах! — Так что здесь смешного? — Су ожидал, покуда его одежда и кожа сами удалят кровь. — А то, что лучше над этим смеяться, чем горевать. — Гра-а-а-а! — тут прямо из анального отверстия образины вырвалась ещё одна, похожая на тролля, вся в следах от операций, в бинтах, крови, слизи и дерьме. Глаза полны жажды крови и голода, с широкого рта текут слюни, язык — фиолетовый, зубы — жёлтые. Прямоходящее, оно двинуло заострёнными ушами и вытянуло руки, что достигали длинной до земли. Булат и Су только жестами определили, кто делает бросок первым — им пошёл Булат и сходу избавил образину от головы. Су следом встретил следующего выходца из зада своими вращающимися лезвиями. Когда они оба ещё раз взглянули на сфинктер, то увидели третьего выходца из кишечника. Восставшие из зада атаковали, словно дэвы, которых Ахриман, по приданию, родил от самого себя из этого самого места. И тогда Булат опять рассмеялся. И совершил наскок — он пронзил своим Нойнтотером сразу двоих, одного пробив в груди, а другому поразив в голову. — Тебе вредно напрягаться. Отойди и дай подработать теперь мне, — Су взялся по очереди уничтожать тех, кто высовывался, пока Булат переводил дух и смеялся. Группа Акаме также встретила эти анальные войска доктора Стайлиша — эти монстры успели раньше покинуть потроха того гиганта, коего они уже ранее встретили, потому во всю терроризировали население — мерзкие монстры, все в крови и калу, жрали сейчас скот, хотя кто-то грыз и людей. Они все в общих чертах походили друг на друга, но могли отличаться, у кого-то пропорции были ещё более несоразмерными, у кого особенно выходил нос, у кого на голове висела одна сплошная опухоль, у кого только один глаз громоздился на раздутой морде. У некоторых кожа губ прямо сросталась и потому монстрам приходилось разрывать её, чтобы есть. — Они могут быть понапичканы бомбами, — предупредила Акаме. — Но мы не можем оставить их тут! — сказала Шелли. — Хорошо, мы рискнём! Акаме приняла решение. Челси в облике небесной манты привлекла пожирателей, они ринулись к ним. Шелли ослепила врагов, увы, она не могла врубить тэйгу на полную, так как вокруг ещё с криками бежали люди, да и не было у неё силы на окончательное ослепление. Акаме первой выскочила и поразила мечом точно в голову, от пробития мозга тварь отлетела и больше не встала. Ещё одна почти схватила Акаме рукой, но та увернулась и разрубила фиолетовую руку до локтя с металлической скобой. Лаббок захватил нитями двух и сломал им шеи, они правда после этого не сдохли и продолжили двигаться, стучать зубами и вращать глазными яблоками. Но возможности двигаться они точно лишились. Челси приняла облик мантикоры и водрузила жало в голову одной сволочи, которую она аж откинула. Шелли пока срезала одной бестии голову и отразила её удар ножницами, так как это существо даже после обезглавливания продолжало брыкать конечностями. Они вообще не спешили затихать полностью при любых ранах, даже отрубленные головы двигали глазами. — Спокойно это, у них как у кур, они после обезглавливания только так… это рефлексы, — успокоил Лаббок. — Я ещё ощущаю угрозу, — почуяла Акаме. — Кажется, судя по тому, что она везде… их кровь ядовита. По возвращению Шелли и Лаббок почувствовали недомогание, но Великий Лорд быстро привёл их в порядок возложением рук на лоб. Челси из отравленного существа обратилась в здоровое, потому у неё не возникло проблем — яд, чтобы возыметь силу, должен был попасть на неё в настоящей форме. — Так, мы должны добить ту сволочь, но теперь мы знаем, что кровь кишечных войск Стайлиша ядовита, — сказала Надженда. — Эти гиганты вырвались из заповедных мест, принадлежащих Хасану, — сверился с картой один из офицеров Революционной армии. — Скорее всего Сюра заблаговременно перенёс сюда тех чудищ, которых Стайлиш не смог контролировать, они как-то погрузили их в сон и они спали там, чтобы их можно было выпустить и начать террор, — предположила Надженда, вспоминая то, что она знает о методах Стайлиша. — Потому сперва надо прикончить Хасана. Попутно они выяснили, что таких заповедных мест, где могли скрываться монстры — четыре. Один побеждён, ещё один ранен, двое уже наверное сеют хаос. — Они могут быть отвлекающим манёвром. Я сперва нанесу удар по Хасану, — решила Надженда. — Я уверена, он ударит в центр города. Отставив великанов и их кишечные войска, Рейд двинулся к крепости Хасана. — Там много старших джинов, — увидел Тацуми, как только это место вынырнуло из-за горизонта. — Отлично, тогда по плану! Рейд занял подходящее место, Мейн использовала подходящую насадку. И взялась палить по крепости — Артиллерия Рима Колландор прошибала насквозь каменные башни и крепостные стены. После обстрела к ним начали выбираться мощные джины, напоминающие огненных зверей или людей очень большого размера, некоторые из них, наиболее сильные, прямо состояли из магмы. — Саё! — Есть! Девушка сперва выпустила сферу урагана, а потом сферу холода, морозящий шар поразил развернувшейся торнадо и теперь холодящий эффект обрушился на джинов, гася слабых и истощая сильных. Мейн била теперь по сильным джинам, пронзая их насквозь выстрелами, и те деформировались и теряли ещё больше сил в борьбе с ледяным штормом. Стихии льда и огня бушевали там так, что вся крепость покрылась льдом и паром. Уцелели только самые мощные из лавовых чудовищ. Мейн сильно досадила им выстрелами, но это ещё не был их конец. — Теперь — взрыв, — приказала Надженда. — Да! — Саё пустила подрыв. Бабахнуло сильно. Часть крепости просто полегла, несколько старших джинов разметало так, что они уже не сформировались вновь. — Теперь на штурм! Нас остановит только Жезл Духов! Ты видишь его, Тацуми?! — спросила Надженда. — Пока нет… Мой взор постоянно отвлекают джины. Но возможно — он просто похоронен там. Рейд двинулся. Впереди вырвались те, кто мог бороться с воплощением огненной стихии вблизи — то есть Булат и Су. Они накинулись на истощённых противников. Иэясу слал за ними воздушные потоки, которые сносили ещё больше пламени из тел джинов, теперь не осталось ни одного, кто выглядел бы как магма. Саë держала огненную сферу для поглощения пламени и она ей пригодилась, когда один ослабший джин вырвался к ним и тогда тэйгу Саë смог вобрать в себя не только огонь джина, но и его самого — прямо всего затянул и все далее заволновались, как бы чего не вышло. Потому решили отступить и кинуть сферу огня в оставшихся джинов — она поглотила их и взорвалась так, что огненный шторм накрыл остатки крепости. Ночному Рейду осталось лишь осматривать пепелище. Тацуми находил много останков, которых невозможно было узреть просто так. Он обнаружил целую кучу костей на месте помещения, которое, как он понял, служило гаремом. — Я так понимаю, тут были рабы, рабыни и наложницы, много невинного народу, — заметил наш герой. — Много, но ещё много бы погибло, не уничтожь мы это место, — сказала Надженда. И на том наши защитники добра не стали об этом говорить. Но Жезл Духов они не нашли. Так как требовалось избавиться от великанов, Рейд поспешил обратно. Того, которого ранее Лаббок избавил от ноги, покончил Нуге — с помощью своего тэйгу-лука он поразил мумию во лбу, и монстр помер сразу. Вот только ему пришлось ещё стоять и поражать наводящимися стрелами тех, кто выбирался из кишечника. По пути союзники Рейда поймали человека, который мог знать о планах Хасана — как оказалось, тот планировал действительно отвлечь всех на великанов, а потом ударить в центре города со своими джинами. Но сейчас сам он находится в другом месте с армий тех, кто должен будет резать мирных жителей, бегущих из центра бойни. Вот у него как раз Жезл Духов. — Хасана надо убить первее, чем тех двух великанов, они людей конечно много поедят, но не они то тут главные людоеды, — решила Надженда. И вся честная компания направилась за город, туда, где должен был быть Хасан. Там он собрал своих истребителей — одержимых, фантиков, наёмников, несколько слабых ифритов. Тут оказалось много боевых животных-масхуров, которыми с рождения обладали джины. — Зачем Хасану вырезать весь город? — не мог, однако, понять этого Лаббок. — Он думает, что раз он проиграл, то надо жечь за собой мосты — только и всего, — спокойно пояснила Надженда. — Какой ужасный человек! — Тацуми собрал свой гнев в желании скорее увидеть его, чтобы Мейн могла его поразить. Увы, но птицы-масхуры смогли передать сообщение от атаки Рейда на крепость. Тогда Хасан задумался, а что делать? Но отступать не велел темперамент — и когда на горизонте показалось сразу два великана, то он начал атаку раньше — послал в бой свои силы на этот раз против обычных людей. Их стали вырезать безумцы, уверенные, что это приведёт их в рай, и пустоголовые марионетки сихров. Великаны просто ели кого попало, хотя их приоритетной целью были животные, там мяса же побольше. — Нуге, на тебе великаны, — приказала Надженда. — Да! — А владелец Жезла Духов? — спросил Су. — Его возьмёт Мейн! Тацуми пришлось бежать по крышам вместе с Лаббоком, который помогал ему перемещаться там, где нельзя было допрыгнуть. Акаме, Челси и Леоне были с ними. Увы, случилось непредвиденное — Мейн стал плохо, использование тэйгу подорвало её здоровье прямо сейчас, когда она потратила все силы на поражение ифритов. — Вот там Жезл Духов! — указал Тацуми туда, в конец улицы, где царила бойня — фанатики резали простых горожан. Один из них как раз сейчас достал указанный тэйгу. Выстрел — по воздуху оказались пущены какие-то призрачные фантомы, напоминающие человеческие скелеты из белого тумана. Эти протоплазменные образования, однако, вполне осязаемо пролетели через людей, взрывая тех красными фонтанами. — Хасан там! — Тацуми впал в дикую ярость. Она оказалась настолько сильной, что юноша не смог себя контролировать. Но план у него был. Он появился у него тогда, когда один из фанатиков вдруг увидел его и подумал о том, как бы кинуться на него, после чего в голове у этого человека возник священный образ, заставивший безумца пасть на колени перед Тацуми и изойтись экстазом. Рассказав об этом, Тацуми весьма своевольно вышел против них. Ассасины толпой взглянули на Тацуми, решили кинуться и тут все разом прозрели! Они видели Тацуми, но на этот раз в лучах света, либо с ещё какие-то спецэффектом. Тэйгу Тацуми внушил им всем мысль, что Тацуми — это тот самый Бог, во имя которого он тут всех режут. Да! Обычно Воззрение показывает самого близкого человека, но в случае ассасинов оно показало им Бога! При этом Хасан учил, что Бог их веры телесного образа не имеет, потому с их точки зрения ничего в облике Тацуми не изменилось. Кроме добавления спецэффектов. — Что?! — Хасан искренне растерялся, когда вдруг перед хрен знает кем все его верные ассасины бухнулись на колени! Словно Тацуми был «последним пророком», а не он. А по взгляду Тацуми бесчестный Хасан понял, что ему конец. Тогда он сам схватил Жезл Духов и стал указывать им в приближающегося Тацуми. Ничего из тэйгу не полетело. Тут на нитях спрыгнула Акаме, вонзила Мурасаме в землю и выхватила одной рукой Жезл Духов. И направила прямо на Хасана. Все ассасины им кланялись. Белый снаряд вонзился в грудь Хасана и пронёс его над массами ассасинов и замерших марионеток, после чего случился салют из чистой крови. Он омыл всех ассасинов, и светлые гневные духи вырвались из того места, где в мокроту разорвалось тело лидера ассасинов. Духи-истребители снизошли белой смертью на ассасинов и их боевых зверей и прочих одержимых и марионеток, и те все взрывались, когда кричащие мертвецы через них пролетели, кровь, очень много крови взлетело на воздух вместе с измельчёнными телами. Акаме произвела ещё пару выстрелов, отчего враги дохли пачками. Ещё один выстрел она сделала в голову великана, духи достигли его и изорвали мумию в голову, после чего тут рухнул. Акаме повернулась к нему спиной. Другой великан уже был убит Нуге. — Да, — Тацуми осмотрел окружение, где не осталось ничего, кроме чистого ковра из вывернутых трупов, мясо, чистое мясо. — Я верю, что где-то там есть боги света и любви, чьи отголоски попадают в этот мир. — Акаме опустила Жезл Духов. — Но я думаю, они не имеют ни доли власти в этом мире, совершенно точно. Иначе не было бы этого. Акаме спокойно реагировала как на сплошное мясо вокруг, так и на то, что она сама покрыта сейчас кровью. — Ага, — Тацуми почувствовал, что он морально ещё не привык к тому, чтобы сохранять безмятежность в такой ситуации, он чувствовал, что психика его требует отхождения…