Убийца Акаме: Обратная сторона титанизма

Покои Егерей. Вейв складывал руки на груди с угрюмым видом. — Ой, не делай такое лицо! — обнял его Ран. — Мне не нравится, что с моей женщиной спит кто-то ещё! Вейв сдвинулся с места. — Но я сплю с ней! — поспешил напомнить блондин. — И ты спишь со мной, Ран, потому это другое! — вскинул руками Вейв. — Какие бы не были нравы в Столицы, я не хочу, чтобы с моей девушкой развлекались сторонние люди! — Но, Вейв, Кайли же пригласил нас! — говорил Ран. — Почему ты не хочешь сейчас присоединиться? Мы же вначале так согласились! — Пф! — Вейв надул щёки. — А теперь я передумал! Я понял, что мне ещё хуже смотреть на то, как мою девушку берут на моих глазах! — Но я же так постоянно делаю вместе с тобой, — не понял Ран. — Не понимаю, Вейв, почему в одном случае ты… Брюнет решительно поперхнулся к блондину: — Потому я тебя люблю, — Вейв поцеловал Рана в губы, к тому же нежно обхватив руками, — а его — нет. — Ох, прости, Вейв, — после этого поцелуя, Ран действительно как опомнился, — я совсем забыл, что соитие может быть по любви! Спасибо, Вейв, ты мне об этом напомнил! Ран начал сладко целовать Вейва в ответ, тот, конечно, будучи во власти чувств, принимал эти поцелуи и отвечал на них, сам, однако, подумав: — «Насколько Ран любит меня и Куроме? Он привык, что в Столице все просто сношаются…» Брюнет и блондин разделись и занялись любовью без Куроме, что получилось у них, надо сказать, ни чуть не хуже. — А-а! А-ах! — парни легли на боках и с бока Вейв вставил Рану, и сейчас брал мужчину, который его соблазнил, хотя раньше наш моряк и подумать не мог, дабы лечь с парнем. Страсти, однако, могли нахлынуть внезапно и завладеть головой человека, потому ничего удивительного в том, что ныне наш брюнет с таким рвением засаживал блондину. — У-у-м, — Вейв придвинул с боку голову. — Я хочу поцелуй. Ран себе в это время дрочил. Он без лишних слов повернулся — и Вейв получил его губы, впился ему в рот — и в самое ближайшее время, испытывая огромное удовольствие, обкончался в тесный задний ход Рана. — Ты ещё хочешь кончить, Ран? — поинтересовался Вейв. — Вполне, — дрочил тот. — Можешь сделать мне отсос. — Угу. Вейв перебрался вниз и стал брать за щёку у друга. Через некоторое время Ран попросил: — Вейв, а можно взять тебя? — Тебе можно, — оторвался от процесса Вейв. — Угу, — Ран улыбнулся, — а то хочется. Только так, чтобы я видел твоё лицо. — Да… Вейв задрал ноги и немного поморщился, когда Ран совершил пробитие — и сейчас блондин приблизил голову прямо к голове брюнета. Вейв видел его лицо и грудь, юноша сейчас оказался в положении женщин и без ропота снёс его, позволив другу извергнуться в себя. Парни схватились в объятиях и слились в поцелуе. Не одни добрые герои в эту ночь развлекались такими усладами — только если у героев любовь бывает разная, то у злодеев её нет — у злодеев только эгоистичная похоть и гнусные страсти. Онест пригласил своего нового близкого друга — Джорджо Форнайо — в клуб либертинов. Клика садистов, богачей, аристократов и буржуев, которым нечего больше хотеть, вся тусовка собралась в обширном зале для проведения встреч. Декаданс и излишняя роскошь дурманящей атмосферой наполняли эти чертоги порока, обители зла и извращения. Чтобы показать себя, новый министр культуры написал речь, с которой решил начать своё вступление. Но предварительно автор «Кровавого Трона» должен был пройти инициацию: — Клянешься ли ты посвятить всю свою жизнь либертинажу в его самых крайних проявлениях и формах? — вопрошали у писаки. — Клянусь! — Считаешь ли ты распутство, как бы разнузданно и мерзко оно ни было, нормальным и естественным делом? — Любой, самый распутный и мерзкий поступок я нахожу нормальным, — отвечал Джорджо. — Готов ли ты совершить любой из них при малейшем желании? — Готов. Любой из них. — Принимаешь ли ты сознательно и добровольно устав нашего Братства, с которым ознакомил тебя твой поручитель? Джорджо ответил своей благодарной улыбкой на улыбку Онеста: — Принимаю всë от слова до слова сознательно и добровольно. — Готов ли ты понести наказание за его нарушение? — Да. — Клянись. — Клянусь. — Даëшь ли ты слово никогда не сворачивать с пути Принца наслаждений? — Клянусь. Здесь снова раздались одобрительные возгласы. — Готов ли ты пожертвовать ради Братства всеми своими родственниками? — Да. — Клянешься ли хранить секреты Братства? — Клянусь никогда не разглашать их. — Кого ты предпочитаешь: женщин или мужчин? — Я предпочитаю девочек до четырнадцати. Это вызвало одобрительный смех у присутствующих. — Как ты относишься к бичеванию? — Люблю, когда бичуют слабых и беззащитных. Особенно люблю делать так с малолетними шлюхами. После всех клятв, Джорджо запросил позволения прочитать речь собственного сочинения — и ему было позволено. — Уважаемые собратья! — начал Джорджо Форнайо. — «Любовь» — имя тому мерзкому наваждению, против которого я направлю своё живое слово! «Любовью» величают глубоко сидящее в душе чувство, оно подвигает нас, помимо нашей воли к тому или иному постороннему предмету, оно провоцирует в нас сладкое желание слиться с этим предметом! — характерная манера либертинов, называть людей «предметами» — была способом отличить своих от чужих. — Это чувство радует и восхищает, приводит душу в экстаз, когда мы добиваемся этого слияния… Но столь же сильно любовь ввергает нас в уныние и исторгает из наших глаз потоки слëз, когда вмешательство внешних сил вынуждает нас расторгнуть этот союз! Ах, если бы только эта блажь никогда не приводила ни к чему, кроме удовольствия, усиленного пылом страсти, кроме присущей ей развязности, любовь можно было бы считать забавной и безобидной. Но, что куда хуже, поскольку она приводит нам к помешательству, которое заставляет нас путать себя с предметом нашего желания, превращаться в него, повторять его действия, воспринимать его потребности и желания как наши собственные, только по одной этой причине любовь становится в высшей степени опасной! Любовь расчленяет человека на части, вынуждает его пренебрегать своими интересами ради интересов предмета любви! А это противоречит главному закону Природы — эгоизму! Природа создала нас свободными и эгоистичными. Потому человек здоровый — это всегда свободолюбивый эгоист. Любовь заставляет нас отождествлять себя, если можно так выразиться, с предметом любви, с другим человеком, и тогда человек взваливает на себя чужие беды, заботы, печали и горести, добавляя их к своим собственным. Между тем панический страх потерять желанный предмет или страх того, что его чувства к нам поблекнут, постоянно гнетëт одержимого любовью. Этот груз делается тяжким бременем, и мы постепенно погружаемся в самое жестокое из состояний на земле. Если бы только наградой за столь неисчислимые злоключения были обычные спазмы наслаждения, я, быть может, и порекомендовал бы испытать это чувство, но все хлопоты, все муки, все страхи и неблагоприятные последствия любви никогда не дадут возможности получить то, чего можно добиться и без них. Так какой смысл надевать на себя эти оковы?! Когда красивая женщина предлагает мне себя, когда я в неë влюбляюсь, моë отношение к ней ничем не отличается от отношения другого мужчины, который возжелал еë безо всякого любовного чувства. Я влюблëн, и с этого момента всë вокруг меняется — ревность, тревога, забота становятся моими вечными спутниками, становятся самой сутью моей ничтожной жизнью. Чем ближе я подхожу к предполагаемому счастью, чем больше вкладываю в него своих надежд, тем сильнее становится фатальный ужас потерять его. Разве отчаяние любовника недостаточно свидетельствует о том, что любовь — есть безумие? Что только фатальная иллюзия заставила его наделить столькими прелестями существо, от которого он был без ума и которое превозносил до небес? От любви, уважаемые собратья, есть два верных средства: непостоянство и распутство. Со временем человек перестаëт обожать то, что каждодневно видит перед собой, благодаря непостоянству и распутству, если они войдут в привычку, сердце человеческое постепенно утрачивает пагубную мягкость и становится невосприимчивым к любовному томлению, по мере пресыщения оно твердеет, ужесточается, и больной, в конце концов, выздоравливает [1]. *** Следущим днём Онест опять встретился с Эсдес: — Мой Сюра, увы, не справляется с монстрами, потому нам остаётся поручить работу с ними Егерям. — Хотела бы я знать, что у него за тэйгу. — Увы, я не могу об этом сказать. — Аль-Козлед в курсе, но он последнее время тоже не многословен, — вздохнула Северный генерал. — Мне удалось узнать вот что о них, — говорила Эсдес. — Поначалу они появлялись лишь в густых лесах и шахтах. Но со временем стали наглее, они теперь врываются в деревенские дома и едят всех, кого только можно. Какие голодные. — Я их понимаю! — по утру Онест привычно набивал себе брюхо. — Они так похожи на людей. Тебе не кажется, что они могут стать для нас прекрасной игрушкой? При случае захвати несколько, Стайлиш просил. — Так точно. Да я и сама захотела поймать себе парочку, когда узнала, какие они опасные звери, — улыбнулась Эсдес. — Только я прошу прислать за это премию моим солдатам на Севере. — Ты как всегда очень добра к своим подчинённым, — не мог не заметить этого Онест. — Потому, чем больше они любят меня, те больше отдают мне рвения, — пояснила Эсдес. — Потому мои действия — сугубо практические. — Как приятно это слушать, — пил и ел Онест. — А то не приведи боги, обременить себя настоящей любовью — настоящая любовь сделает вас рабой. Эсдес подумала о Тацуми и промолчала. *** На пути к Столице. — Быстрее! — торопил один из ездоков, покуда его напарник держал поводья. — Надо до темноты успеть!.. — Знаю. Но не ссы, уже стены, видишь, ещё немного и… — Да, славно… О, боги! Эру Всемогущий! Мужики пришли в ужас, увидев кучкующихся чёрных и косматых с рогами. Чудовища рыскали прямо на дороге! — Оно здесь! Оно здесь! Лошадь также в ужасе встала на дыбы, только почуяв смрад демонов! Рогатые чудовища — гуманоиды со множеством женских грудей — оторвали копыта от земли, помчались как дикие звери на поживу… — Не-е-е-е-ет! О, Эру, спаси! Спаси! Дерьмо заполнило штаны несчастных. — Хоп-па! — тут от листвы деревьев вынырнула смуглая полуголая красота в белом. — Привет! Мэз появилась перед лошадью и выбросила свои, подобные змеям растягивающиеся руки, двое монстров получили по кинжалу в лицо. Резко вырвав их, Мэз так быстро поразила ещё двоих в полукозлиные морды, к тому же провернув свои орудия убийства. — Иду! Мэз! — следом здоровый Болс проломился сквозь кусты — струя огня поглотила более дальних чудовищ, отчего они пали дымящимися углями, среди которых выступали только чёрные кости. — Хвалите богов света и любви! — здоровяк Болс следом подскочил к фургону. — Мы успели как раз вовремя! — Боги! Кто вы такие?! Вы тоже чудовища?! — испуганные мужики пришли в себя далеко не сразу. — Нет, мы — доблестные солдаты Империи! — улыбнулась Мэз, одновременно проведя вибрации через своё тело, чтобы ещё пуще напугать чисто ради забавы. — Нет, мы святые воины тэйгу! — постарался заверить Болс. — Святые воины?.. Да?!.. Мужики всё ещё сильно были испуганы. — Эй! — тут приземлился Ран. — Вы выследили? — Да, они бежали к дороге, как мы и думали, — подошла к нему Мэз. — Хорошо… — Ран взглянул на мужика, а те более успокоились. — Белокурый красавец с крыльями больше похож на святого воина, не так ли? — заметила Мэз. — Я тоже раньше был красивым, — вздохнул Болс под маской. После того как мужики проехали, Ран сурово взглянул на Болса: — Я полагаю, они просто что-то слышали про Пламенную бригаду истребления. Трое мохнатых рогачей бежали в ином месте через не самый густой лес. Летящая тень преследовала их. Она приближалась под хлопот крыльев. Вспышка иния — волна холода ниспала на летние деревья, мигом заковывая всё в переливающийся на солнце лёд. Трое чудовищ не стали исключением. — Да! — спрыгнула сюда Эсдес с мёртвой виверны. — Как и целилась — ни один не умотал! Куроме приземлила крылатую нежить и сошла сама. — Я не разу не видел подобных зверей, — Эсдес постучала кулаком по льду, смотря на гениталии и женские груди, зиявшие среди меха этого демона с рогами, когтями и копытами. Куроме смотрела на них весьма специфически. — Нет, мы не будем их есть. — Серью, ты уверена, что Коро взял след? — Вейв уже который час гнал через лес. — Уверена! — всё это время Серью неслась без устали. — Серью, мы уже далеко от Столицы!.. — Но враги правосудия здесь!.. Серью вымахнула к маленькому пруду и чуть не свалилась в овраг, полный мокрой земли. Квакали лягушки. — Так… где он? — Вейв стал вертеть головой. Как дурак. Пока прямо не посмотрел на пруд, где сразу было видно — благо водоём не столь глубок — нечто залегло на дне. И оно поднимается. — Но это же другое! Вейв успел это сказать как раз в миг, когда из воды вырвалось нечто очень большое — мохнатое, с кучей розовых женских грудей спереди, с бородавками на роже и парой рогов. — Коро, оружие! — прежде, чем Вейв успел что-либо сделать, Серью получила из экстрамерного чрева ручной гранатомёт и ловко шмальнула по чудовищу — брызги крови и мяса полетели на берег. Со снесённой головой, обладатель множества грудей завалился, явив напоследок половые органы гермафродита — у этой рогатой обезьяны с копытами член и влагалище соседствовали рядышком. На бёдрах открылись и закрылись в последний раз жаберные щели, не сразу заметные под мехом и обильными бородавками. — Враг правосудия повержен! — Серью победоносно взглянула на труп. — Ох, ну и урод! — Вейв едва сдержал рвоту. — Откуда они такие берутся?! — Тьфу! — Сюра сидел в убежище и обозревал окрестности через сверхчеловеческое восприятие. — «Этот тролль, благословлённый Шуб-Ниггурат, сумел только научиться жить под водой, но свалился от первого выстрела!.. Как скучно! Но ничего, может твари в стенах окажутся интереснее!..» А-а-а! Сюра схватился за голову. — А ну хватит! — вскричал его брат-близнец. — Прочь из моего тела, монстр! — Твоего тела?! А ну заткнись! Это теперь моё тело! Моё, суки сын! Блядь! — Сюра, ты чудовище! — изрекли уста Урии. — Я сделаю всё, чтобы тебя остановить! — О-ах, да завали ебальник, братец! — Сюра кое-как вернул контроль над телом. — «Опасно, что мой брат ещё может дать о себе знать…» Ливер сидел в лодке вместе с Ибарой. А сама лодка венчает голову змея, целиком состоящего из воды. С помощью своего тэйгу, Ливер рассекал реку, тянувшуюся вдоль деревень. — Там, бей прямо туда! — узнал Ибара. — Хорошо, — Ливер решил положиться на проницательного напарника. — Замочить! Движение пальца он обрушил водную гидру прямо на прибрежные заросли, отчего стихия следом унесла в воду сразу пять чертей. Ливер сделал так, чтобы вода выдавила им глаза, проникла с силой через все отверстия — и так мохнатые были убиты. — Демоны-кони! Демоны-кони! Свидетели в ужасе разбегались при виде целой кавалерии чёрных и мохнатых лошадей — у скакунов спереди были рога, а внизу болталось вымя прямо как у коровы. За пышные гривы адских жеребцов держались обычные черти. Такая кавалерия поднимала клубами дорожную пыль. — Ах, вот вы где, суки! — нагонял их Дайдаря, сидя на грифоне. — Ну хоть усекли! — прокомментировал находку Тацуми, сидевший на гиппогрифе позади Няу. — Ща я их! — Дайдаря сперва зашёл на посадку, приземлил своего зверя, дабы сделать свободной бросок топором. Тэйгу прямо на ходу срезал половину вражеского всадника вместе с половиной головы лошади. — Маловато, брат! — крикнул Няу. — Они идут к стене! — наблюдал Тацуми. Кавалерия не намеревалась тормозить. — Они что-то задумали! — Да фигня с ними! Что они стене сделаю! Поцарапают? — Дайдара совсем упустил эту угрозу из внимания. Козлолюди на своих демонических лошадях добрались до стены раньше, чем с ними смогли справиться. И стали в голос петь — пели и кричали как всадники, так и их скакуны: — Йа! Угга-Наах! Йа-йа! Угга-Наах! Н’гла-а ф’хтанг на’гла’ф да’гора ау-н’глаф п’хла’нлг ра-ан’гл’а йхааааааа! йхааааааа! Угга-Наах! Угга-Наах! Когда Тацуми, Няу и Дайдара почти достигли цели, то с чувством ужаса увидели, как с грохотом обрушается вся стена на этом участке. Поначалу нечто вырвалось снизу, отчего дальше пошло крушение всего, что громоздилось построенным выше. Преследователи ужаснулись: — Какого?! Чем они сломали стену?! — только вытащил глаза Дайдара. — Говорил же я, блядь, вам — тащите задницы, нахуй, скорее! — разозлился Тацуми. — Ты как чувствовал, парень! — признал Няу, очень серьёзно глядя на то, как в клубах пыли нисходят лавины облаков. Внутри стену заполняла земля, что никого не удивило. И в этой земле ещё нечто двигалось! Чудовищный рёв окатил окрестности. Несчастные свидетели пробуждения древнего зла теперь все инстинктивно содрогнулись, у слабых духом душа в пятки ушла, кто-то даже потерял сознание от одного только гласа. — Что, блядь, то это такое?! Чудовище… опасный зверь… — смотрел на него Тацуми. — Прямо в стене! Что он, блядь нахуй, делал прямо в стене?! — не мог понять Дайдара. — То и делал, что был замурован! Не понятно что ли?! — разозлился Няу. — Эти мелкие как-то его пробудили!.. Ран заметил с воздуха большие клубы пыли и подлетел. — Что за?!. Тварь вскинула, когда распрямилась метров на тридцать, протянула ещё на пятнадцать вверх тот отросток, с помощью которого она кричала. Сходство с человеком начиналось с того, что это ревел гуманоид — туловище, торс, руки и ноги, напоминали человеческие; у этого создания был вздутый живот, подобие женских грудей, влагалище между ног, бронзового оттенка кожа — кровавые выделения покрывали пятнистую склизкую кожу, всю в пыли от долгого заключения в стене. Пять пальцев на руках и по пять на ногах — стопы более походили на кисти рук — на спине виднелись выпирающие позвонки. Главная черта — вместо шеи меж узких плеч тянется толстое и жирное, заострённое к концу хоботило — оно завершается как нечто среднее между венцом языка и пикой хвоста ящерицы. По покрову ткани более напоминает язык. — Ха-ха! Урия, эти козлы смогли пробудить Угга-Наах! — Сюра обрадованно вскочил, после чего активировал свой тэйгу, чтобы из состояния маски Магнум Умбра покрыл его латами Чёрного Пламеня. — Будем надеяться, дитя самого Ньярлатхотепа сможет повеселить меня больше, чем эти выродки Шуб-Ниггурат! Сюра узнал об этих существа однажды, когда в двенадцать лет не мог уснуть и потому слонялся по Дворцу, случайно наткнувшись на отца, который возвращался в свои покои после удачного дела. Любезно встретив сына, Онест решил рассказать ему что-нибудь на ночь: — Периодически Ньярлатхотеп ложиться с нашими женщинами, для чего Господину нужно открыть путь в наш мир. С незапамятных времëн он распространял «инструкции», в пергаментах и ​​в древних гримуарах. Эти нечестивые ритуалы были им созданы, чтобы соблазнить и обдурить адептов эзотерических искусств. По причинам, пожалуй, выходящим за рамки человеческой логики, некоторые из этих ритуалов чрезвычайно продолжительны и сложны, — пояснял Онест, — в то время как другие требуют гораздо меньше времени. Тот ритуал, который нужен для создания Угга-Нааха, принадлежит ко второй категории, — Онест вертел в руках один из колдовских гримуаров. — К сожалению, он не очень широко распространëн и встречается только в очень редких рукописях. Прошлые Императоры постарались вычистить из библиотеки все упоминания. У меня остались сведения лишь о том, что один из Угга-Нааха заключён в стену Столицы наряду с иными опасными тварями, которые её возводили. — А как появляются на свет Уг…га-На-аха? — по-детски полюбопытствовал Сюра. — Их рождение требует принесения в жертву матери, — поднял палец Онест. — К концу ритуала красивый мужчина с медной кожей, сам Ньярлатхотеп, выходит из пентакля, начертанного ранее на стене. Ньярлатхотеп набрасывается на предложенную ему женщину и начинает с ней неистовый трах, — Онест, улыбаясь и получая в ответ такую же улыбку от сына, сам совершил несколько характерных движений тазом. — Постепенно Ньярлатхотеп превращается в покрытого щупальцами монстра, а женщина кричит от удовольствия и боли. Этот аватар Ньярлатхотепа исчезает, как только дитя зачато… — Оно убивает мать при рождении? — с улыбкой спрашивал Сюра. — А то — ужасное щупальце вырываете из чрева матери, и она становится первой пищей для тёмного полубога! — Онест сделал выражение, словно рассказывает Сюре добрую сказку на ночь. Угга-Нааха издала громкий вопль, который разносился от узкой щели, тянувшейся от области солнечного сплетения до середины хоботила — по сути это был рот. Среди зубов пеной потекла слюна — порождение Ньярлатхотепа тысячу лет не вкушало пищи, потому опустило руку с костлявыми и истощённого вида пальцами, метя взять коня-демона со всадником-чёртом и сунуть в щель почти на груди. А ещё оно оказалось беременно — через влагалище чрево мигом принялось исторгать похожих созданий, всех в крови и кожицы матки — новорождённые Угга-Нааха низринулись вместе с околоплодными водами и в мешках, откуда вырвались первым делам их главы-языки, звуча первым криком… Вопль Угга-Нааха вселил ужас в сердца всех живущих, потому грифон и гиппогриф вышли из повиновения и пали в ветки деревьев. — Так, пора бы мне взяться за такое веселье! — чёрный взрыв и Сюра спрыгнул со стены в облачении своего нового тэйгу. Вейв и Серью бежали среди деревьев, где им навстречу вырвался чёрный, рогатый и мохнатый медведь — с выменем — с копытами на задних конечностях — ещё одна жертва «благословения» Великого Младого — Герольда Шуб-Ниггурат. — На тебе! — Вейв кинулся к нему, как вдруг метеоры чёрного пламени ниспали на него и на это создание, развеяв последнее в прах и отбросив Вейва в броне Меркавы прочь от ударного кратера. — Он — враг правосудия! — поняла Серью, когда Коро с необыкновенной яростью прорычал на сына министра, облачённого в доспехи Магнум Умбра. Ни у кого не возникло сомнений, что этот тип в чёрных доспехах, с черепом на месте лица и с пучком тёмного пламени вокруг него — именно настоящий выходец из преисподней. — А-ах!.. — Вейв поднялся. Сюра, стоя в центре кратера, поманил его рукой… Мёртвая виверна летела над крышами пристоличного района. — Бой! — Эсдес хищно облизнулась. — Туда, Куроме! — указала генерал Севера. — Так точно! — повернула владельца Марша Смерти свою марионетку. Среди почти чистого неба пара красных глаз держала их в прицеле… Мэз, Ибара и Сузука почуяли. — Эй, Болс! — обратилась первая, когда они сели на гигантского белого зайца — Солнечного огненного зайца, чьи уши и хвост обвивал чародейский пламень: этот зверь умел совершать очень мягкие и длинные полупрыжки-полуполёты. — Та опасность, которую я чуяла недавно ночью — я снова её чую! — Эй, начальник! — обратился Ибара к Ливеру, когда во главе водного змея они совершали бросок через канал. — Нечто очень опасное дало о себе знать! — Огромная ночная опасность снова тут! — вбежала обеспокоенная Сузука в палаты, где Сайкю уныло перелистывал Книгу судьбы… Сошедшие с ума от страха, грифон и гиппогриф несли всадников через крону деревьев, где животные в ней окончательно запутались и панически забились. — Тацуми, я не могу его успокоить! Убей его! — приказал тогда Няу, когда понял, что не может в такой ситуации нормально играть на флейте. — Да! — Тацуми не стал обсуждать приказы более опытного товарища — потому пронзил леденящим кровь шингу безумное животное. Когда оно замерло, Няу и Тацуми отстегнулись и слезли с трупа, помогая друг другу протиснуться через жёсткие ветки. Благо крона дерева оказалась густой, и они смогли достаточно постепенно прорваться. После этого Няу уж смог успокоить грифона, которого Дайдара до того чуть угомонил чрезвычайно сильным ударом по голове. Так полуптица-полулев отдохнула, а здоровяк с двойным тэйгу-топор ниспал под дуб. — Ой, бля, какая же злоебучая пакость, эта хуйня из стены! — посетовал громила. — Завалим её! — двинулся Тацуми. — Да, мы не из тех, кто боится какой-то визгливой срани! — разделил его порыв Дайдара. — Точно! — Няу последовал за ними. — Серью, пусть Коро тебя прикроет! Я сам с ним разберусь! — скомандовал Вейв, стоя перед Сюрой. Наш моряк быстро понял, что раз этот демон умеет стрелять пламенем, то лучше Серью не подходить. — Да! — Серью не стала спорить и встала за Коро. — На тебе! — Вейв зашёл с замаха кулаком, но не успел коснуться врага — Сюра выдал ему в живот ногой — владелец Меркавы отлетел в стену Столицы. — «Пробудись, опасный зверь!» — Сюра коснулся головы и чёрный пламень по-особенному полыхнул. Вейв отпрянул от стены и едва ли успел сорваться с места — высоченная громадина позади вся стала рушиться изнутри, высвобождая от тысячелетнего сна одного из её строителей. — А?!. — Серью в страхе взглянула на падающие обломки. — Каково?! — Вейв обернулся и тотчас получил кулаком — Сюра заехал ему по виску — отчего Вейв врезался в землю и оказался следом придавлен ногой злодея. — «Какой ты слабый!» — Сюра делал это всё только ради того, чтобы насладиться собственным превосходством. Вместе с тем сынок министра заструился густым и расширяющимся мраком навстречу лавине пыли и обломков. От этого она разошлась и ниспала по бокам. А там, где она бы пала по центре, из вскрытого нутра стены вырвалось нечто тёмно-серое, обладавшее щупальцами, когтями и прочими всевозможными чертами чего-то ужасного и одновременно непонятного. Голова этого чудовища напоминала волчью морду, правда, совершенно лишëнную шерсти, и одновременно некоторые черты вполне могли принадлежать летучей мыши. Плотно прижатые к черепу длинные уши торчали вверх и слегка назад, а сама адская физиономия страшно вытягивалась. Нос, точнее рыло, задиралось кверху, и всë было покрыто морщинами, на нëм словно чëрные дыры зияли огромные ноздри. Кожу ужасного существа покрывала своеобразная чешуя, жёлтые глаза в глубоких чëрных глазницах горели красным огнем. Оно постоянно частично меняло форму и содрогалось — и лишь потому, что только часть создания открылась взору, нельзя было сказать точно, какого оно размера — но точно не меньше пары десятков метров. ​​‌‌​‌ ​‌​​​‌ ​​‌‌​‌ ​​‌‌​‌ ​​​‌‌‌ ​‌​​​‌ — «Зверь-вампир», — Сюра узнал это чудовище, вспоминая, как отец в детстве рассказывал ему и о таких тварях: — Чудовищный феномен вампиризма поражает не только людей, но и опасных зверей. Самый известный пример — ведьма-ётун Чёрная Аннис. Её колдовскую чашу Император приспособил для хранения Демонического экстракта ледяного зверя, но куда важнее — её клыки стали Абсордексом, который я поклялся найти. Но есть и иные чудовища подобного рода, — Онест поднял палец. — Это вампирские звери — ужасные создания, похожие на нечто среднее между волком и летучей мышью. Говорили, их создал сам Белегурт, соединив вампира, волка и нетопыря. Одна из таких вампиров-зверей — Турингвэтиль, из неё создали Мистериальный Адаусу. — Сюра всегда поражался, как отец не ломает язык, выговаривая такие имена. — Детёныши Турингвэтиль строили внешнюю стену Столицы и были заперты внутри неё. Говорят, их желудочная кислота способна растворить даже тэйгу. ​​‌‌‌​ ​​‌‌‌​ ​​‌‌​​ ​‌​​‌‌ ​‌​‌​‌​ ​‌‌​‌‌​ ​‌‌‌​‌‌ — Что такое чудовище делает внутри Священной стены?! — Серью изумилась, как только Коро скинул со спины обломки, распрямился и дал хозяйки увидеть источник адского рёва. Исчадие Турингвэтиль звучало мерзейшим воем, заостряя уши нетопыря. — Ха-ха! Давайте, мои ангелы террора, сейте ужас в Столице! — провозгласил Сюра. Он залюбовался опасным зверем, забыв про попранного стопой врага. — А-а-а! — Вейв резво встал — Сюра слетел с него — и прямо в воздухе получил мощный удар от разъярённого воина Меркавы. Сюра отправился ещё дальше в полёт и через пятнадцать метров врезался в крупный обломок стены. Густая пыль заполнила всё тут вокруг. Она никак не травмировал глаза Серью. — На! Вейв подпрыгнул и ниспал с огромным ускорением на своего врага. — «Да ты!..» — Сюра с головы изверг поток чёрного огня… Вейва откинуло и он сам теперь пал в кучу обломков. — А-а-а! — Слабак… Да мой ангел террора? — Сюра привстал и вновь взглянул на монстра, частично освободившегося из стены. — Коро! — приказала Серью, обращая внимание пока на первопричину зла. — Охота! Монстр-тэйгу раскрыл пасть, она стала полностью круглой и чёрной бездной, где вращались острые зубы по краям — сам Коро как дьявольская дыры просто полетел, частично вбирая землю на своё пути — и земля улетала в даль той иномерной черноты. — Жри! — Сюра произвёл с рук несколько выстрелов чёрной плазмы, один из них обжёг Коро, сильно оплавил, но не остановил — зверь почти достиг врага… и Сюра прыгнул вверх, Коро прилетел дальше по земле. Будучи в воздухе, Сюра бросил ему взгляд вслед — и тут из обломков выскочил Вейв, сжимая крупный кусок стены в руке. — На, сука! — воин Меркавы врезал всем тяжеленым каменюкой по врагу, отчего орудие разлетелось в мельчайшие дробинки. Потом схватил врага за горло, Сюра в ответ повалил густой чёрной плазмой — взрыв обжигающего мрака — и Вейв с криком вновь отлетел от него, а Сюра остался в центре кратера — ударная волна откинула также Коро. Серью к тому моменту успешно скрылась за крупным обломком стены. Это закрыло её от побочной атаки Сюры, но открыло для зверя из нутра стены. — «Сожри малявку!» — приказал ему Сюра. Исчадие Турингвэтиль ниспало как нечто текучее, оно легко меняло форму — и огромная голова оказалась почти рядом с Серью. Смрад тысячелетия окатил девушку. — Нет! — Вейв было ринулся туда, но Сюра прыгнул на него, обхватил, и вместе магические рыцари пролетели дальше, покуда через пять метров не врезались в стену, в то её основание, над которым образовалась дыра для монстра. Там вновь полыхнул взрыв черноты — это помешало монстру сожрать Серью, как он хотел. От этого исчадие Турингвэтиль резко поддало вверх и назад — оно разрушило заднюю часть стены и вывалилось на обратную сторону. Там начинался канал, а ещё с той стороны падали прямые солнечные лучи — в их свете ужасный монстр начал тлеть. И чтобы спастись от этого, зверь-вампир распрямил кожаные крылья, поднялся в воздух, метя перелететь через стену и спрятаться за ней. Под тем местом, где он перебирался, второй взрыв чёрной плазмы, легко плавящий каменистый материал, выбросил схватившихся Вейва и Сюру прямо воду канала. Где Вейв был сильнее — родная стихия Раавы следом как взорвалась — дома рядом с каналом накрыла волна, она сбила с ног множество вскричавших людей. — Получай! Получай! — Вейв мог по желанию контролировать своё положение в пространстве под водой — его удары посыпались на Сюру, прибивая злодея ко дну. Но, что самое приятное, обладатель Чёрного Пламеня не мог дышать под водой! — Нет! — Сюра выстрелил насыщенными лучами мрака из глаз. Этого хватило, чтобы отбросить Вейва. Но тот очень быстро пришёл в себя и стал возвращаться, буквально сумев оттолкнуться ногой от водной толщи. Сюра лишь в последний момент успел извергнуть вниз струю адской плазмы — на ней он взмыл, как на ракете, покинул канал и очень быстро оказался на стене. Но столь же молниеносно пал с неё снова: — Блядь! — Сюру нелепо сбило то чудовище, которое он освободил. Ибо пока сам Сюра бился с Вейвом, к полю боя подоспели Болс и Мэз — а у первого оказалось оружие как нельзя лучше против огромного ночного вампира. Струя пламени настолько напугала крылатого зверя, что тот взмыл со сей дури и врезался в верх стены, оттуда Сюра позорно слетел. Крылатый монстр, величиной в десятки метров, с горбами, покрытыми подобием брони, имевший множество конечностей, что-то среднее между летучей мышью, драконом, сороконожкой, осьминогом и волком — голый и чешуйчатый — рухнул с высоты стены прямо туда, где под ним находился Вейв. Прямые солнечные лучи потихоньку сжигали отродье тьмы, потому оно истошно забилось крыльями в воде канала. — Сволочь! — Сюра встал среди обломков стены. — Тупая сволочь! Тут ему стукнуло в голову благословить именем Шуб-Ниггурат этого вампирского зверя, чтобы он по крайней мере не горел так на солнце. — Стань сильнее! Именем Шуб-Ниггурат заклинаю, восстань! Сюра распространил прозрачный мрак. От этого вампирский зверь разом стал чуть красноватым, порос чёрным мехом, обрёл рога, гроздья молочных желëз, тьму козлиных ног. Изменëнный, потомок Турингвэтиль повернул голову к Сюре. А позади — через проём стены, где образовалась брешь — появился Болс. — Умри, злодей! — Серью получила из черва Коро пару панцерфаустов (или что-то типа того) и с двух рук запустила сразу два снаряда — их взрывы сбили Сюру с ног и отбросили ближе к отпрыску Турингвэтиль. Мохнатая махина нависала над ним теперь. — Коро, пушка справедливости Тэйзана! Питомец Серью выплюнул огромных размеров противотанковую винтовку с лазерным прицелом — чья красная точка очутилась меж глаз Сюры. — Блядь! — сынок министра получил прямой бронебойный патрон, снаряд разорвался и вновь сбил его с ног. Злодей вскочил быстро и выстрел шаром чёрной плазмы. Коро поймал его пастью и атака сгинула в бездне. После этого зверь сразу убрался — и Серью произвела ещё один выстрел из пушка справедливости Тэйзана. Сюра отлетел аж к мохнатому брюху порождения Турингвэтиль. Оно же ревело и визжало, покуда Болс прицельно метал струю огня ему в голову. Только воля Сюры держала монстра здесь. — Не достаточно! — отозвался Болс. — Давай другой шингу! — Ага! Коро, Копьё справедливости Энмы! Коро исторг нечто, что напоминало дрель — конический бур по размерам превосходил саму Серью! Что не помешало ей схватить оружие — и шмальнуть, как ракетой из РПГ, этим самым вращающимся буром. — Нет уж! — Сюра успел вскинуть руку и воздвигнуть заслон разрешающего мрака — конический бур встретил его и пошёл трещинами, после чего разлетелся в обломки металла. Тут Сюра хотел что-то ещё сделать, как вдруг исчадие Турингвэтиль взревело и как от огромного толчка оказалось подброшено в воздух — всего опасного зверя в брюхо ударили так, что живой кошмар, в десятки метров, аж подскочил. В воде и клубах пара вырвался силуэт. — Что?! Сюра в ужасе обернулся. — Гра-а-а! — перед ним предстало нечто, похожее на прежний облик владельца Меркавы, только более монструозное — это был доспех водного дракона, ставший больше подобен легендарному Рааве. — Блядь! — тут Сюра вспомнил, что благословение Шуб-Ниггурат делает сильнее всех, на кого падает — в том числе и Вейва. — Блядь! Металлический Вейв-полудракон одним махом отбросил Сюрю на десятки метров, отчего он врезался в стену. Облако пыли вырвалось там, где злодей углубился в земляную толщу. — Г-ры! — издавая животные звуки, Вейв повернулся в сторону исчадия Турингвэтиль. Вампир выбрался на обратном берегу канала, отряхнул шерсть, словно собака, и вновь распрямил крылья. В его плоть попал выстрел Серью, который пробил чудище буквально насквозь — снаряд бронебойной пушки справедливости Тэйзана даже угодил в высотный дом напротив зверя-вампира и просто выпал с соседней стороны здания. Люди в панике бежали прочь от этой ужасной битвы. Порождение Турингвэтиль смогло взлететь и понеслось над домами, набирая высоту, оно летело прочь от канала, ибо Сюра утратил над ним контроль. Прямо к центру Столицы. — Не трать боеприпасы! — Болс остановил Серью, когда она собиралась ещё раз стрелять. — Эта бестия всё сходу залечивает! Вон — видишь молнии? Пусть Гамал встретит её в небе! Тут ещё над ними пролетела мёртвая виверна. — Сейчас я! — Эсдес направила поток холода на порождение Турингвэтиль — вся влага на нём мигом стала льдом. Но эта намёрзшая корка толком ничего не сделала зверю, он нёсся дальше, возможно, столь эффективно сопротивляясь холоду благодаря недавно обретённому густому меху. — Быстрее! — Куроме приказала виверне устроиться. Нежить могла лететь куда на большей скорости, чем обычное животное. В ответ порождение Турингвэтиль раскрыло зоркий глаз прямо на заднице — и из задней части вырастило змеиную голову, со ртом миноги на конце. Струя кислоты ударила в сторону Эсдес. Плавящий кожу дождь пролился на десятки несчастных, но выстрел жидкости не достиг Эсдес — ибо направленный против порыв холода обратил его в лёд, чьи обломки градом осыпали черепичные крыши жилых домов. Тут Егерям подошла серьёзна подмога — Ливер смог добраться до схватки и обратить воду из канала в голову дракона и запульнуть ею. С такого расстояния жидкость сама по себе смогла лишь замедлить создание, частично сбив его. Но в итоге, получив ещё одну порцию, создание Тьмы потеряло контроль над полётом и рухнуло посреди улицы, частично порушив ближайшие домики, кого-то из прохожих насмерть раздавив. — Давайте, госпожа Эсдес! — Ливер смог ещё раз перекинуть воду — змей из жидкости аркой протянулся над улицами Столицы и головой пал в чудовище. Оно громко ревело и билось крыльями, плевало кислотой. Эсдес сделала поданную Ливером воду льдом, потому монстр оказался пронзён огромным колом — от этого орудия, по воле Эсдес, инистые усики проросли через его организм. Тогда над ревущей тварью завис Гамал. — Получи! — Огр пустил в ход свои молнии — несколько ударов — и чудовище затихло в дыму и огне. — Госпожа, Эсдес! — Ран достиг виверны. — Там ещё один зверь! До того Ран посыпал своими перьями по Угга-Нааха, ножи Мастемы искололи создание, но сразу же оказались отторгнуты его склизким мясом — а само порождение зла заросло без следа. Да и в целом это нечто оказалось уж слишком большим — так что это слону репейник. Тридцать метров туловище и пятнадцать голова-язык — тэйгу Рана тут не о чём. — Исцеляет себя! Ну ладно! Спрячьтесь и ждите подкрепления! — крикнул крылатый блондин соратникам внизу, после чего полетел за Эсдес. Но ты были не того десятка, чтобы прятаться. — Ловите! — Дайдара метнул свой тэйгу Белваак против отродья Угга-Нааха, когда оно бросилось к ним — топор легко разделил монстра и вернулся в руки вояки-мясника. Новорождённые Угга-Нааха бегали сразу на четвереньках, волоча за собой оборванные пуповины и вытягивая вперёд языки. Возможно, у них не было глаз и потому они ориентировались на то, что чуяли окончаниями хоботил. — Ладно, а сразу в большую! Дайдара метнул оружие в Угга-Нааха, но маленький топорик только отскочил от живота — там осталась заметная рана, брызнуло даже немного крови, но повреждение очень быстро заросло. А создание гневно взвыло — сейчас мать подняла одного из своих исчадий и кинула в пасть, когда зубы по краям вертикальной щели сомкнулись, язык детёныша оказался отрезан и пал. Это заставило всех прочих детей бежать прочь. Угга-Нааха провела рукой по тому месту, где рана от Белваака уже затянулась и второй рукой достала демонического коня из-под обломков стены, чтобы кинуть в рот. — На! — Тацуми подбежал к ближайшему из детей Угга-Нааха и ткнул морозящим мечом. Четырёхметровое создание отбежало от мороза, громко вопя. В него чуть не врезался удирающий инфернальный скакун. Тацуми рубанул бок демонического коня — так как оказалась задета и заморожена какая-то из мышц задней ноги, монстр свалился и Тацуми добил его прицельным уколом в голову, легко заморозив мозг. — Слушай! — вдруг обратился к нему Няу. — Это сукины дети слишком мерзкие, чтобы я подходил к ним! Я не хочу их даже трогать! Дайдара, думаю, тоже! — Так точно, не буду я без нужды марать свой Белваак об это дерьмо! — бугай с отвращением нюхнул топор после того, как тот разделил внука/внучку Ньярлатхотепа. — Тацуми, давай я усилю тебя своей Грезой Войны, и ты сможешь порубить их всех сам! Может даже большую завалишь до прихода Эсдес! Так тебя госпожа ещё сильнее любить будет! Няу и Дайдара явно издевались над Тацуми. — Давайте! — согласился он, будучи не из гордых. У Тацуми появилась идея. Бросив взгляд на ближайшее из бегущих отродий Угга-Нааха, наш герой вынул Святую реликвию — Звезду богов — и подбежал к созданию. Монстр очень удачно перевернулся на спину, вывернул ноги и руки, чтобы бежать спиной вниз — потому Тацуми сперва кольнул его, дабы он закричал, а потом кинул звезду в рот твари. В ответ нашего героя окатил поток плотной жижи, похожей на дерьмо — создание дьявола просто лопнула! — Фу! — Няу едва успел отскочить, чтобы его плотно не забрызгало. А Тацуми утёр с лица мерзость и ухмыльнулся. — Давай, Няу, сегодня я стану достойным избранником Эсдес! Поразительно, но в Тацуми в волю взыграла молодецкая удаль! — Ну ладно! — Няу начал игру. — Дай, прикрывай! — Есть! — Дайдара встал с Белвааком на изготовку, будучи готов поразить им любого из противников, который напал бы на них сейчас. Черти-кровососы, инфернальные скакуны и языкоголовые внучата Ньярлатхотепа — адовый гадюшник кипел жизнью. Угга-Нааха заканчивала вкушать тех своих освободителей, которых придавило обвалившейся стеной. Няу играл музыку усиления. — У-у-у! — Тацуми почувствовал, как его плоть налилась силой, а кожа обернулась сталью — с треском вся одежда изорвалась под натиском выросшей мускулатуры. Если Няу для этого носил специальную растягивающуюся одежду, то Тацуми превратился в могущего богатыря, одетого в драные лохмотья, каковые он сорвал рукой с груди. На ходу Тацуми снял сапоги, чтобы избежать их окончательного прихода в негодность. — Так, ладно! Тацуми двинулся босиком, впрочем, почти не ощущая дискомфорта — кожа его стала очень прочной. — Пошёл! — в одной руке он держал свой шингу, в иной — звезду. — Удачи! — выкрикнул Няу. — Я тебя прикрою! — Дайдара метнул Белвааком в одного из монстров, кто мог помешать. — Прочь! — Тацуми сам святой реликвией сперва заставил языкастого отпрыгнуть, а потом кольнул со всей силы своим шингу, отчего у сволочи промёрзли все внутренности и оно сдохло, даже не взвизгнув напоследок. Но это мелочь — Тацуми метил в большого: он молниеносно подбежал к крупной Угга-Нааха. Она опустила свою большую руку, желая хватить нашего героя, но с дрожью быстро отпрянула от звезды — святая реликвия не пускала. Тогда Тацуми метнулся к ноге, кольнул холодным шингу, нога монстра стала отодвигаться, боясь и укола и реликвии. Тацуми попутно заметил, что рана от крионического ожога не затягивается. Тогда Тацуми ринулся ко второй ноге — это привело к тому, что дитя Ньярлатхотепа встало очень неудачно — и потому повалилось, ударилось об стену спиной и та дальше рухнула. Когда враг оказался в таком положении, Тацуми легко запрыгнул созданию на область таза — нюхать кровавые выделения и уж тем паче бежать по нему голыми ногами — было занятием не из приятных, но Тацуми преодолел этот путь. Полуповаленная Угга-Нааха страшно неприятно завыла, но прежде, чем Тацуми был бы скинуть, он достиг, благодаря своей невероятной скорости, начала рта — и кинул туда за зубы святую реликвию. И погнал обратно, когда монстра начало сильно корчить. Под его вопли Тацуми спрыгнул с живота к боку, и позади прозвучал звук рвущегося чрева — святая реликвия порвала изнутри торс демона — брызги в спину обдали Тацуми. После монстр с затихающим рёвом произвёл несколько конвульсий перед тем, как замереть окончательно. Опасный зверь был повержен! — Ну и ну! — Няу присвистнул. — Молодец-молодец, герой из деревни! — А пацан-то него! — также оценил Дайдара. — Ну как?! — с ухмылкой пошёл к ним Тацуми, весь скорее голый, чем одетый, и ещё с головы до пят умытый мерзостной жижой. — Теперь вы видите силу богов света и любви?! — Я аж прямо решил в них поверить! — похлопал в ладошки довольный Няу. — А я только впервые в жизни схожу на исповедь. Но едва ли даже боги смогут вспомнить конец моим грехам, — шмыгнул носом Дайдара. Вейв побежал к стене, куда он закинул как следует Сюру. Увы, под прикрытием пылевого облака злодей сбежал. — Ладно, на сегодня я устал, — Сюра направился прочь от канала. Он уже деактивировал свой тэйгу. — В другой раз проиграем. — Что это за враг правосудия был? — спросила Серью. — Не знаю, но сейчас меня беспокоит Вейв, — указал Болс, — гляди, Серью, его броня изменилась! Вейв подошёл к ним. Он ничего не говорил, только какие-то животные звуки доносились от шлема, ныне очень похожего на голову дракона. — Вейв, это мы! Мы с тобой на стороне правосудия! — заявила Серью. — Осторожно, Раава мог завладеть его рассудком! — — предупредил Болс. — Пусть Коро будет готов его поглотить! — Что, Болс?! — Прикажешь Вейва проглотить! Только так можно будет нам спастись от него! Если Раава овладел им! Болс и Серью наблюдали за тем, как Вейв приближается к ним, с металлическим звуком ступая через разбросанные обломки стены. Его стопы теперь обзавелись стального вида когтями. Голоса Вейва и Серью доносились как через толщу волы. Вейв как утопал. — Проклятье! Проклятье! — он слышал свои мысли, но не слова — только рычащие звуки вырывались у него вместо членораздельной речи. Вейв видел, как через толщу пучины, он чувствовал доспехи на себе, как обволакивающую воду. Вейв вспомнил предания и песни его народа, где говорилось, что Творец мира в начале веков победил Рааву — великого дракона пучин, олицетворение водной стихии, чтобы суша и небо могли подняться и разделиться. — Мама! Папа! Нет! Вейв вдруг вспомнил, как чуть не утонул в детстве. — Ва-а-а-а! — и он, как тогда, отрыгнул удушавшую стихию через рот. Вейв согнулся, его латы распались в воду, и эта жидкость вновь собралась в меч. Переводя дыхание, брюнет, в насквозь влажной одежде, опёрся на это оружие. — Вейв! — Болс подбежали к нему на пару с Серью. — Как хорошо, что ты пришёл в себя! — Да, я… да?.. — устало улыбнулся юноша. — Молодец, Вейв! Как дал ты этому врагу правосудия! — подбодрила его Серью. — Эй! — шлёпая босыми ногами по мокрой поверхности у канала, к ним побежала Мэз, довольно бесперебойная. — Так великая опасность, о которой я говорила, она вовсе не исчезла! Мёртвая виверна опустилась подле трупа тёмного полубога. — Тацуми! — Эсдес спрыгнула с животного. — Я победил его! Победил! — радовался Тацуми подле павшего монстра — сейчас он только что закончил выкапывать из дохлятины святую реликвию. — Госпожа Эсдес, вы не ошиблись в избраннике! — поддержал Няу. Он и Дайдара рассказали Эсдес о том как всё было, на что та, разумеется, очень обрадовалась. Да и вообще, при виде такого огромного Тацуми, Эсдес едва сдержала себя от того, чтобы кинуться и сношаться с ним прямо в этом дерьме от вывернутого наизнанку монстра. Пока она хвалила Тацуми, сюда подкатили Гамал — Адрамелех позволял ему летать. — Неужели ты правда бросился на этого зверя? — Огр хмурил единственный глаз. — Фу, никогда не видел такого урода! — Меня больше интересует, что они делают в стене Столицы? — задалась вопросом Эсдес. — Глядите, там в стене что-то ещё! — указал Тацуми. Среди нутра стены действительно виднелся кусок тела ещё одного монстра, ныне пока ещё спящего. — Его разбудили эти сукины рогатые, их много прорвалось к стене, после чего пробудилось оно! — кратко рассказал Дайдара. — Да уж, — опустился Ран, — у Столицы ещё много секретов. Подошёл отряд Доротеи. Он состоял из жуков-мутантов, которых Тацуми видел в мисси по уничтожению Салота. Там один из них был завербован Рейдом, Тацуми только не знал, есть ли тут один из них или нет. Кроме того, ядром отряда служило высокое монстрище, ростом более десяти метров. Оно располагало туловищем насекомого с шестью ногами краба, всё покрытое гибким панцирем. Спереди вырастало туловище гуманоида, похожее на женское, с очертанием груди. Руки этого полугуманоида заканчивались парой лезвий, прямо как окончания остальных шести ног. Но самым жутким была голова — с парой усиков, подобных перьям, она выглядела почти как голова девушки — только с лицом, искажённым монструозностью. Людские черты, однако, ещё угадывались, что делало облик монстра ещё более зловещим, так как все понимали, что когда-то это был человек. Со своих лезвий на руках это создание принимало пищу — огромная дева-насекомое нанизывала, например, чёрта — и ела. — Много еды! Много еды! — звучал голос ужасной химеры. — Космина, спокойно! Спокойно! — обратилась к ней Доротея. — Спокойно! У Космины ныне были бледные волосы и бледные глаза, каждый — сразу с двумя зрачками. В груди красным блистал некий гранёный кристалл, вживлённый прямо в органический покров хитинового толка. — Доротея, что это за твари в стене? — спросила Эсдес. — Они были строителями, — потянулась алхимичка. — Их замуровали, чтобы, если что, они были вынуждены бороться с нападавшими. — Но наши враги теперь пробуждают их, — сказал Тацуми. — Не знаю я, — Доротея сделала вид, что вообще не в теме. — «Блядь! И что творит этот Сюра?! Ну ладно!» — А что, этих тварей можно взять и спустить разом? — вдруг спросил Гамал. — Да, Хранитель Дворца с помощью своего тэйгу может снять все чары сна, наложенные на древних чудовищ, — сообщила Доротея. — Я думал его тэйгу — только способ управления всеми ловушками во Дворце, — заметил Гамал. — Вся Столица — один большой тэйгу, состоящий из ловушек, которыми управляет тот, в чьих руках та штука — пульт, — сообщила Доротея. — Что ж, буду знать, — Гамал задумался. — Я не… — Доротея тут смолкла, что-то почуяв, в этот момент все посмотрели в сторону стены — прямо вдоль неё с неба спускался чёрный гуманоид, ростом около двух метров, весь абсолютно чёрный, прямо как кусок вырезанного ночного неба — своей плотью он словно поглощал свет, потому ничего не было видно на покрове его тела — только тьму. Единственное, что выделяло монстра, это его глаза — два горящих красных светильника, полностью подобных двум небольшим звёздам. Его фигура была мощной, стопы — непропорционально крупными, кажется, с перепонками между пальцев с когтями — пальцы на руках также завершались когтями, только более выражено острыми и длинными. — Ой, блядь! — перепугалась Доротея. — Только не снова он! — Кто это? — спросил Гамал, когда создание, на глазах у всех, приземлилось среди останков отродья Ньярлатхотепа. — Один из Древних Богов, он меня недавно изнасиловал и угрожал Сайкю, чтобы он не болтал о том, что пишет в будущем книга предсказаний! — кратко сказала Доротея. — Не знает, что ему надо, но, полагаю, это связано с Эсдес. — Со мной? — Эсдес смотрела на существ. — Это, кажется, Великий Иной, так его описывают — весь чёрный и с красными глазами, — припомнила она. — Древний бог? Мы уже побежали богов! — Дайдара припомнил былые подвиги.  — Идиот! — чуть не огрела его кулаком Доротея. — В этот раз это настоящий Бог! Не порождение коллективной веры идиотов, не тупо опасный зверь, который питается верой, а Бог! Настоящий Бог! Понимаешь?! Бог, который жил задолго до зарождения всего нашего мира! Бог, который старше, чем время! Великий Древний! — И что ему надо? — спросила Эсдес. Тут она отвела взгляд от Великого Иного и поглядела в сторону Ахтиа — этот, с черепом барана на голове, приземлился на своём крылатом скакуне, похожем на тех, которыми стали лошади, благословлённые Шуб-Ниггурат. — Эсдес, — заговорил Ахтиа, — это Итаква — ваш настоящий отец и он живой Бог. Он приказал мне присматривать за вами, чем я и занимался, но замыслы Итаквы мне неизвестны… потому… Он не успел договорить, Итаква пренебрежительно махнул рукой, отчего нечто, подробное серпу ветра, разрезал пару зевак. — Ах ты сволочь! — выкрикнул Тацуми. — Ой, бля! Ой, бля! — Доротея кинулась бежать. Ахтиа в этот момент достал Смерть Кощея и развернул вокруг себя защитный кокон — он был куда больше обычного, Доротея успела забежать под его защитный покров, вся будучи на грани истерики. Потом такие коконы вобрали в себя всех поблизости — защита группы воинов в одном месте: Салот Верещагин так и не смог освоить козырь этого тэйгу. — Жаль, тэйгу-телепорт проебали! — донёсся голос Доротеи. — Я его!..— Эсдес соткала вокруг врага кристалл льда… но Итаква показательно безмятежным движением руки раскрошил все оковы вокруг себя в серебристую пыль. — А он мощный! — Эсдес поняла, что так с наскока его не взять. — Лови! — Дайдара кинул Белваак, Итаква вообще без проблем поймал тэйгу за рукоять, облачил в корку льда с шипами и легко швырнул обратно. — Твою!.. — Ва-ах! — Тацуми своим шингу успел отбить Белваак в стороне. — Да дайте мне! — Гамал вскинул руки к небу и обрушил удар молнии — гром точно поразил Итакву, отчего там остался кратер… где совершенно спокойно стоял этот чёрный гуманоид, без намёка на то, что прямой удар небесного пламени хоть как-то его повредил! — Что?! Как?! — Гамал вытаращил свой единственный глаз. — Ого, а он сильнее всего, что я видел! — поняла Эсдес. — Дай попробую я! — Ран обрушил шквал лезвий — те буквально исчезали один за другим в той черноте, из которой состоял монстр. — Блядь, это Бог! Срал он на ваш тэйгу! — донёсся трусливый голос Доротеи. — Срал?! Щас посрёт! — Гамал обнажил меч, обёрнутый неоновой аурой грома, электрические разряды бегали по лезвию. — За Кхорна! Черепа для трона черепов! Командир Огр ринулся против Итаквы. — Гори! — наскочил здоровяк. Итаква своими пальцами сжал лезвие меча… и легко сломал его. — Эх! Гамал долбанул врага одним из крепящихся на перчатке дробящих орудий… вспышка, треск грома — крик Огра: — Бляа-а-а-а-а! — в дыму и огне Огр отлетел прямо в кокон Смерти Кощея. Пламя и дым остались за ним, а через преграду прошёл сам Огр, окутанный личным барьером неонового оттенка. Громила, однако, не пострадал особенно, но оказался полностью истощён его тэйгу-доспех, потому артефакт свернулся во всполохах белизны, обернувшись просто парой массивных перчаток. — Бля! — Он хочет, чтобы мы с ним сразились! — отважно ухмыльнулась Эсдес, обнажая шингу. — Да уж, — бросила она взгляд в сторону приходящего в себя Огра, — Будо, я надеюсь, был бы лучше!.. Итаква сорвался с места. — А?! — Бог Севера появился перед Раном, блондин едва успел закрыться крыльями — пинок от Итаквы отправил красавца в очень далёкий полёт. — Гра-а-а-а! Еда! — в ход пошла Космина — гигантское насекомое чрезвычайно быстро махнула лезвие на конце руки. Итаква схватил его рукой и остановил. И рванул в сторону, почти отломав конец орудия. — Еда!.. Не ощущая боли, Космина разинула рот, достаточного размера, чтобы поглотить Итакву. Он там очутился — движением ноги Бог сломал нижнюю челюсть, смял кулаком почти всё лицо — Космина отлетела назад — ей вслед Итаква запустил кусок отломанного лезвия, он воткнулся в голову. Итаква отвернулся от неё. Космина в ярости вскинулась к его спине… И Итаква просто ударил ногой так, что всю нижнюю челюсть оторвало Космине, схватил за целую руку… и швырнул всё это насекомоподобное отродье над собой — оно рухнуло там, где валялись останки порождения Ньярлатхотепа. — Великое крушение! — Вейв обрушился со стены. Он метил поразить тварь ногой с падения. Но, быстрее, чем Вейв достиг его, Итаква уже переместился на тот уровень, где Вейв летел. И просто схватил юношу за горло. Движение рук и ног воина Меркавы вызвали ударную волну в небе, которая ни к чему не привела — Итаква просто презрительно швырнул Вейва в стену, отчего та ещё сильнее развалилась. — Так, я возьму его на себя! Никому более не вмешиваться! — вознамерилась пойти уж в бой сама Эсдес лично. Да и никого более не осталось — Итаква всем прописал! — Постой! — вдруг остановил её Тацуми. — Если это сам Бог зла, нам нужна святая реликвия! Только так можно его ранить! — Дурак! Это только причинит ему боль! И тогда он будет в гневе! Не зли Итакву, я прошу тебя, Тацуми! Он сейчас намерен только играть с нами! Может быть, не убьёт!.. — отозвалась Доротея. — Эй, Тацуми, — вдруг, пошатываясь, приподнялся командир Огр, — возьми! Громила протянул свой тэйгу — Адрамелех! Эти перчатки, скованные цепью в деактивированном состоянии. — Тацуми, если я проиграю, то тогда ты будешь мстить за меня! — отважно заявила Эсдес. — Там тебе пригодится твоя реликвия! — Ладно!.. Она быстро поцеловала Тацуми, после чего с прыжка буквально взмыла в небо, обдав холодным ветром всех, кто стоял внизу под защитой коконов. — Ну давай… папаша! — Эсдес пару раз создала лёд под ногами, чтобы оттолкнуться и подняться выше. Она оказалась очень высоко, много выше стены и того места, где там находился Итаква. С её высоты можно было созерцать всю Столицу впереди. — Лови! Эсдес произвела движение руками, с хрустом, прямо из воздуха формируя колоссального размера ледяную сферу — в синеве и инистой дымке, эта громадина завалилась в сторону монстра. Эсдес создала её позади себе, но это не помешало ей быстрым движением очутиться позади этой титанической глыбы. Итаква за доли мгновения, пока к нему двигался такой массив льда, вырос, как злой джин, вымахал до высоты в десятки метров — гигант тьмы ударом кулака встретил эту сферу. Она сразу же вся пошла трещинами и разбилась, огромными кусками сфероид чистой инистой тверди посыпался. Что-то пало на землю, погребая под собой зелёные деревья, дома и бегающих людей, что-то врезалось в стену Столицы, ещё больше сокрушая это массивное сооружение. Итаква, однако, стоял, совершенно несгибаемый, живой Бог не шевельнулся, покуда чистая лавина ледяных осколков холодным душем окатывала его. Титан зла состоял из чистой космической тьмы, сделал небрежное движение рукой — и половина всего этого льда ниспала в сторону, вдоль стены. Сфера иссякла. — Да твою ж!.. Эсдес устремилась к земле — вспышка белого хлада — от её ног внизу вырос стометровый ледяной тор. Из его вершины, прямо чуть ниже самой Эсдес, заработал чрезвычайно быстрый пулемёт кристаллических шипов. Они понеслись к Итакве — ударяясь в его морду — Эсдес целилась прямо в пылающие глаза демонического Бога. — Блядь, папаша, жри! Эсдес старалась вложить в натиск всю ненависть, отчего ледяные пики десятками били с невозможной скорость — одно их движение по-сумасшедшему возмущало воздух. На это Итаква сделал движение рукой — и целый торнадо за одну секунду возник там, где стоял ледяной тор. В небе сверкнули молнии и ударили в основание конструкции, отчего она стала распадаться. — Вах! — Эсдес развернула перед собой конус льда, который вырвался через водоворот воздуха — он снарядом пролетел к Итакве. Бог вытянул руку и уловил его. Снаряд-кокон Эсдес достигал достаточных размеров, чтобы гигант мог поймать это оружие и взять в руку, обхватив всеми пальцами. — Эх! — Эсдес выскочила на поверхность, миг спустя рука Итаквы с ходу раскрошила это средство перемещения. — На! По взмаху Эсдес тысячи инистых копий и клинков возникли перед лицом Итаквы — они ударили ему прямо в глаза. Тогда Бог дунул и смёл чем-то, похожим на бешено свистящий горный ветер, весь этот арсенал. Эсдес закрылась в лёд, создав браслет на руке Итаквы, где она находилась внутри большого утолщения на нём. Потому его дыхание сдуло тысячи копий изо льда и ненависти, но не смогло сдуть её. Итаква приблизил руку к лицу… В этот момент позади гиганта тьмы прогремел яркий взрыв с обильным выделением пламени. — Получай! — Болс со стены изверг самый мощный поток плазмы и лавы, на который только мог быть способен Рубиканте. — Пускаю! — Серью вытащила из чрева Коро футуристическую ракету, более пяти метров в длину, сама подняла и направила её — пламя опалило ей одежду, но волосы и кожа остались не тронуты реактивным двигателем. Ракета достигла поясницы Итаквы — и Коро закрыл свою хозяйку от ослепительного взрыва и грохота, который выбил бы обычному человеку барабанные перепонки — благо, ей это не грозило, а Болса защитила тэйгу-одежда. Вспышка залила Столицу, тысячи людей смотрели на ужас за стеной, отчего та ещё больше развалилась. Дуновение Иткавы пало на её защитников — Болс с Серью полетели с неё. Первый перевернулся в воздухе и вышиб как реактивным двигателем из Рубиканте, благодаря чему затормозил падение. — Бля, да что та вообще за хуйня творится?! — негодовал Ливер. — Не знаю, но там самое опасное чудовище, которое я только встречал в жизни! — указал Ибара. — И стена ему — тьфу! — Ну хоть сдох! — Серью поднялась на ноги после падения со стены. — Враг правосудия! Она грозила рукой в сторону Итаквы. Увы, но она не видела, что гигант тьмы не пострадал — он даже почти не заметил взрыв ракеты о свою спину. — Ах! «Последний шанс его убить!» — тогда Эсдес сама с яростью прыгнула Итакве прямиком в пылающее око, в надежде самой пронзить его Акульим клыком… — Эсдес! — Тацуми к тому моменту не мог удержаться — парень схватил тэйгу Огра и прокричал кодовое слово: — Адрамелех: Гнев Бога Гром! Может быть только Богу по силам убить Бога? Белая плазма охватила всего Тацуми с головы до ног, в миг спала и явила его ненормально накаченное, практически обнажённое тело, покрытое только массивной бронёй тэйгу. — Он справился! — восхитился Дайдара. — Поразительно! — округлил глаза Няу. — Так держать, Тацуми! — Эсдес, я иду! — Тацуми вообще отдавал себе отчёт, кого он рвётся спасать — но натура требовала! Вне зависимости от того, кем была Эсдес, она ему не нравилась, но он не мог бросить её один на один с этими невероятно могущественным чудовищем! Тацуми молнией, на одной интуиция, взмыл в небе, одновременно сжимая в руке свой меч, а в другой — звезду богов. Он верно подумал, что только реликвия сможет ранить настоящего Бога Зла. И тогда Итаква обратил на него внимание — прямой взгляд пылающих глаз сокрушал рассудок слабых духом. Тацуми не думал не о чём, кроме того, чтобы ударить его в эти адовы светильники, он тоже решил, что там слабое место. А что случилось дальше, Тацуми не помнил. — Махападма! — Эсдес вырвалась прямо из пылающего глаза — из его, с позволения сказать, сетчатки, состоящей как из угольков, только полностью раскалённых. Тогда всё замерло — когда Эсдес озвучила это слово — то замерла каждая капля, стих всяких крик, смолк взрыв и угас пламень. Тацуми замер с отчаянным выражением на лице. Синева и холод покрыл мир. Козырь тэйгу Эсдес — заморозка времени и пространства! Эсдес выбралась из глаза Итаквы, созерцая в остальном потухшие цвета — серо-синий мир полностью замер, словно река в зимнюю пору. — Проклятье! Проклятье! В изорванной одежде и вся растрёпанная, она только одно изрекала. Потом обернулась, увидела позади глаз Итаквы, чьё пламя выглядело как прежде. Она смотрела несколько секунд. И глаз моргнул. — Нет! — Эсдес осознала, что Итаква поначалу только притворился — он двигался, этот проклятый демон двигался! Она могла заморозить время и пространства, но Итаква не принадлежал миру людей и людских богов — он не принадлежал нашему времени и пространству! — «Он всего лишь сильнее…» Пальцы стали смыкаться, когда она оказалась в его ладони. А потом он осторожно взял Тацуми, что было удобно, так как весь мир стоял в холодных тонах и ждал, как замороженная река, позволяя идти среди времени как по тверди зимнего озера… — Опасность!.. Наконец-то пропала! — сообщил Ибара, когда лодка Ливера причалила к берегу. — Я тоже ничего не чувствую! — подбежала Мэз к Болсу. — Эй, ты как? — Жив, — пошевелился здоровяк с Рубиканте, — меня опять смерть миновала… интересно, почему?.. На обратной стороне стены все под защитой коконов стояли и смотрели на вездесущие глыбы льда. — Чёрт побери, куда оно так быстро делось?! — Дайдара с непониманием пялился в небо — в один миг там всё пропало. — Всё закончилось? — подняла заплаканное лицо Доротея. — Оно ушло… — распрямился Огр. — Еда! — подала голос Космина. — Еда! Несмотря на то, что девушку-насекомое сильно изувечили, она ещё оставалась жива. И даже могла говорить с оторванной нижней челюстью. — Госпожа Эсдес и Тацуми Кузнец — они тоже исчезли! — отчаянно воскликнул Няу. — Выходит — Итаква забрал их, — заключил Ахтиа. — Эх… — Вейв распрямился среди обломков стены, приходя в себя. — Вейв! Вейв! — Куроме устремилась к нему верхом на мёртвой виверне. К ним подлетел и Ран. — Какая прелесть!.. — сардонически улыбался блондин. — Меня опять хорошенько прошвырнули!.. Солнце светило над разрушительными последствиями этого боя — и лёд, в своей мрачной красоте, переливался циничными отблесками посреди опустошения войны и уродливых руин…