***
Любимым из моих грехов является чревоугодие. Ну ещё лень и похоть, конечно, но вкусно пожрать я все равно люблю больше. Шутка ли, два десятилетия в постоянно растущих и фонтанирующих гормонами организмах. Я и в прошлой жизни был не маленьким, а в этой к семнадцати годам набрал уже 6 футов 2 дюйма и 174 фунта*, и это ещё не конец. Недокормленный Поттер смотрел мне в пупок, а дышал ещё ниже. Мы молча обедали в том же кафе, что и накануне. Гарри сидел прямо, жевал медленно и забывал моргать. Заказав по пинте сквоша, просматриваю документы, которые выдал гоблин. После смерти родителей Гарри в сейфе оставалось больше сорока тысяч: во время учёбы Джеймс деньги почти не тратил, основные расходы пришлись на три года самостоятельной жизни. В сейф не вносил ни кната. И до августа 1991 года деньги никто не трогал, Гарри снял полторы сотни галлеонов, и буквально через неделю пять тысяч получил Дамблдор. И потом основные суммы выгребал старый пидорас — «на охрану и отдых». Семейке Уизли платили каждый год по тысяче, в 1992 получили ещё и компенсацию за фордик, в 1994 деньги получили только под Рождество, а в этом году еще и Билл снял полторы. Интересненько! — Альтарф, скажи, что я не в полном дерьме! — Надежды в голосе Гарри почти нет. — Ты не в дерьме, дружочек, ты в полной заднице. — Гадство! — Лаконично и верно. — Почему ты остановил меня там у гоблинов? — Потому что наполнение сейфов логично: родители обязаны позаботиться о своих детях. К сожалению, наши про это не очень думали, выгребая деньги лопатой. Официантка приносит сквош. Прошу у нее пачку сигарет и счёт. Закуриваем. Гарри неловко затягивается, видно, что в первый раз, ну может во второй. Он милый, тоненький, воробушек. Вяло размышляю о том, что отмыть, откормить, причесать, и получится конфетка — валить и трахать. Тьфу, блядь, о чем я думаю?! Хотя это тоже нельзя выпускать из виду: его уже напичкивают любовными зельями. Не Джинни же его отдавать? Интересно, кто все-таки эти зелья ему варит — друзяшки, Снейп или сам Светоч сединой трясет? — Значит так, с финансами у тебя отстой, двадцать пять тысяч вынул Дамблдор — по пять тысяч на каждый учебный год, в этом году ещё не приходил. Ещё девять четыреста ушло Уизли, первый транш был в августе 91го. Остальное потратил ты — огромную сумму в почти триста галлеонов! — Суки, ну какие же суки! — Ох, он сейчас опять истерить начнет. Ему надо, конечно, поорать, но не здесь же. И не сейчас. — Поттер, а про Тайную комнату правда? Там реально василиск был или приврали? Поднимает на меня ошалевшие глаза — неожиданный переход темы, да: — Был, здоровенная змеюка, размером с Хогвартс-экспресс. — И ты его завалил? Хмыкает: — Валильщик из меня… Сам чуть не сдох, ну ты анализ крови видел. Мне тогда повезло: я ему меч в пасть воткнул, а он в меня клык. Если бы не феникс, то там бы и остался, вместе с дурой-Джинни. И призраком молодого Волде… — Заткнись! — Я еле успеваю закрыть его рот ладонью. — Его не просто так не называют, там какое-то хитрое заклятие на имени, на которое реагируют его слуги. Называй лучше просто Лорд или ещё как-нибудь, но не так. — Дела… А мне Дамблдор втирал, что бояться не надо и страх нужно назвать по имени. Вот я болван! — Если беду звать, то она придет. Ладно, проехали. Просто не называй его. — Да понял уже. Его настоящее имя вообще-то Том Риддл. — Так, и что с ним теперь? С василиском? — Да ничего. Так и лежит там. Поттер пожимает плечами, как будто василиск — это ужик какой-то, подумаешь. — Ага. Понятно. Лежит. Источник уникальных ингредиентов, размером с Хогвартс-экспресс, лежит в Тайной комнате и тухнет, а мы тут дебет с кредитом свести пытаемся, — раздраженно тычу пальцем в стопку бумаг. — Не-не-не, я туда не полезу, мне потом два месяца кошмары снились. — А потом? — Что потом? — Ну, два месяца снились, а потом перестали? — Потом мне дементоры снились весь год. — Дементоры. Ага… Поттер, ты нормальный вообще? — Нет. Я псих. Так в «Ежедневном пророке» писали. Не читал? — Оу, это был сарказм. Смешно, Поттер, но нет. — Читал. Скитер, если ее правильно употребить, может быть нам полезной, кстати. Но меня волнует другое. — Что? — Остаток денег на счету. — А что с ним? — А то, дружочек мой, что там осталось на один раз Дамблдору снять. Вот и думай, что это может значить. Он думает и все сильнее мрачнеет. Но вместо ответа его начинает мелко трясти. Так что звякают тарелки и стаканы на столе. Притягиваю его к себе за плечи, он слегка дергается от прикосновения, но потом прижимается ко мне. Закуриваю очередную сигарету. Глажу его по плечам, спине, дую в макушку и немного покачиваю, как маленького. У ребенка горе, его мир опять рухнул. Краем глаза ловлю движение — официантка; жестами показываю, что все под контролем, вмешиваться не надо, спасибо за беспокойство. Сидим так, пока он не успокаивается. Чувствую себя мудаком и пытаюсь вспомнить это заковыристое финское слово. — Мёотохапия. — Ч-что? — Мёотохапия, — говорю, — это финский. Обозначения стыда за мудацкие поступки других людей. Ну ты вроде и ни при чем, но стыдно-о-о пиздец! — А, как мне за Рона… — Тц… За него всем стыдно, особенно когда он жрет. Поттера это почему-то смешит, хотя сам недалеко от Уизли ушел в плане отсутствия манер. Улыбается. Снимает очки, чтобы протереть. Вспоминаю про рекомендации Готхарда. Зову официантку, прошу ещё сквоша и карандаш. Отрываю кусок пергамента: — Гарри, нам надо придумать, как мы будем встречаться и что будем делать дальше. Василиск подождёт до сентября, но надо придумать, как его вытаскивать оттуда. — Записываю его первым пунктом и отчеркиваю чертой. — Нам надо встретиться с ритуалистами и целителями, пусть обследуют тебя и скажут, как приводить тебя в порядок. Я всего на год тебя старше, а вешу фунтов на семьдесят больше и на хороший фут выше. Ты, по всем нормам своего возраста, должен быть крупнее. И зрение исправить обязательно! Как ты только ловцом играешь? — Я добавляю этот пункт в список. — Летний дом в Годриковой впадине превращен в мемориал указом Визенгамота, дом семьи Поттер был разрушен в 1979 году, но земельный участок сохранился — надо посмотреть, что там осталось. И имущество Блэков: этот дом на Гриммо в каком состоянии? Второй, летний домик, — где-то в глуши, а этот в Лондоне и удобно расположен. — Прошлым летом на Гриммо размещался Орден Феникса. Представляешь, я тут торчал, с ума сходил от одиночества и неизвестности, а мои друзья, — показывает пальцами кавычки, — там тусовались и слали мне записки, мол, потерпи, Дамблдор запретил писать. Вещи выкидывали под видом уборки. Вообще это бред какой-то. — Он трет лицо руками: — Моя мама, магглорожденная волшебница, накладывает на меня какие-то кровные чары, которые требуют, чтобы я жил здесь, у тетки, где нет ни капли магии. А дом на Гриммо, который весь в чарах и защищен покруче Хогвартса, — недостаточно безопасен для меня? — Бред. Я к тебе пришел и никаких чар не заметил — и никто не примчался проверять. На доме, скорее всего, стандартные чары надзора за несовершеннолетними волшебниками, может ещё что-то на палочке, на одежде. Я поэтому и просил тебя мантию-невидимку не снимать на Диагон-аллее. Надо будет проверить завтра твои вещи. — А тебе не трудно вот это все? Второй день со мной возишься, и завтра тоже. и потом тоже собираешься?.. — Так каникулы. И, Гарри, я один. В смысле, про отца, — криво усмехаюсь, — ты знаешь, а мама уехала в Америку ещё в прошлом году, работать, но думаю, что ей лучше остаться там. Она вообще сквиб, и ее шотландский клан, если что, нас не только от Того-кого-нельзя-называть спрячет. Но это запасной вариант на совсем крайний случай: они в основном магглы, сквибы и волшебники-нейтралы — и я не хочу их впутывать. Деньги у меня есть. Нам надо разобраться с твоим наследством. Я хочу войти в Род Блэков, меня конкретно интересует библиотека. А ещё ты мне нравишься. Поттер краснеет, как маков цвет. — Нравлюсь? — Расслабься. Я не про секс. Хотя и про него тоже можем поговорить. Если захочешь. Просто нравишься. Просто Гарри, без этой всей мишуры про Избранного и бла-бла-бла. У меня нет друзей, я вообще людей не люблю — могу Снейпу фору дать, а с тобой… к тебе хочется быть ближе. Когда я узнал про Сириуса и вообще, я был чертовски зол: мы могли бы расти вместе, дружить, хулиганить, у меня был бы отец, и брат, а он… сука он, хоть и кобель. Поэтому я и пришел вчера. Кем скажешь — тем и буду. Хочешь — буду другом, хочешь — братом, захочешь — стану любовником. Кем захочешь… Понял? Он обалдело кивает, а я глажу, едва касаясь подушечками пальцев, его алеющую щеку. Я почти не вру. Получить пинок от мироздания или каких-то высших сил этого мира мне совсем не хочется, но можно устроиться с комфортом и получать удовольствие, главное — не врать себе: с ним может быть хорошо. Если привести его в порядок. Он дёргается от прикосновения и, кажется, краснеет ещё больше, хотя куда уж больше: — М… мне, вроде как, девушки нравятся. Я улыбаюсь и прикуриваю очередную сигарету: — Я же сказал: расслабься. И не надо краснеть. Вот разберемся с делами нашими и устрою тебе экскурсию в Сохо, девочки-мальчики, какая в жопу разница? — пошло подмигиваю я. Мне нравится смущать эту невинность. — Не надо в Сохо, — пыхтит Поттер. — Ну конечно! Ты что видел за свою жизнь? Литтл-Уингинг, Диагон-аллею, Нору и Хогвартс? Парень, тебе 16! Самое время для драйва! — щелкаю пальцами и начинаю напевать: «You need to be yourself You can't be no one else…»* — Что это? — Это Oasis. Ооо, да! Точно! Я знаю, что нам нужно! Я знаю, что мы будем делать этим летом! Мы поедем на концерт! Мы поедем в Небуорт*! Это будет круто, крошка! — Так мне и разрешили… — А мы никому не скажем! А мы никого не спросим! Я поймал волну: боги, да это же мечта, легенда, попасть в 96м в Небуорт — это почти, как в 85й в Уэмбли. Для тех, кто понимает, конечно. — Меня заберут в Нору — и там за мной будут следить, как нюхлеры за золотом. — Не ломай кайф, Гарри! Мы обязательно что-нибудь придумаем, на один вечерочек можно отмазаться и свинтить, ну там типа в лесочке заблудился и задремал, а я тебя перехвачу и потом верну, где взял. А? Соглашайся, будет хорошо, будет горячо, будет крутооо! — я жарко дышу ему в ухо, соблазняя и обещая. И Гарри, конечно, соглашается, а кто бы нет?***
Я ухожу освежиться. Мы постоянно отвлекаемся, а вопрос с домом до сих пор не решен. Вспоминаю, что там должен быть домовой эльф с паскудным характером. Вызывать его надо, но не сюда же. Надо в парк, куда-нибудь в тихое место. Возвращаюсь: — Ты что-нибудь ещё хочешь здесь, или пойдем, пройдемся? — Пойдем. Собираю документы, и мы уходим в сторону парка. — Гарри, так что там с домом? Сейчас ты его хозяин — и тебе решать, что с ним делать. Ты хочешь, чтобы эти ублюдки продолжали использовать твое имущество? — Черт. Нет! Но как их выгнать? — Я думаю, что завтра можно отправиться туда. Разведать, что да как. — О, представляю, как будет орать Леди Вальбурга! — Леди Вальбурга? Она же мертва… — Портрет. Она совершенно чокнутая, помешанная на чистоте крови. Постоянно орет оскорбления. И Кричер не лучше. — Кричер? — Домовой эльф. Мерзкий тип. Без конца бормочет об осквернителях рода и предателях крови. А ещё он предал Сириуса! Ненавижу его! — Предал? — Да, Дамблдор сказал… Твою мать! Вот как теперь узнать, что он не соврал? — Спросить у него: эльфы не могут врать хозяину. Мы дошли до «нашей» скамейки. Буквально в нескольких метрах от нее были подходящие кусты, в которые я и потянул Поттера. — Вызывай! — Кричер! Да мать твою Моргану! Даже Поттер с грядки был чище! — Кричер не хочет, Кричер не будет, Кричер не будет! — блажит этот комок грязи. На нем даже нет привычной наволочки, только драная набедренная повязка. — Что ты не будешь, Кричер? — Кричер не будет служить Гарри Поттеру, не будет, не будет, не хочет! — Кричер! Молчи и слушай! — рявкает Гарри. Ого, он и так умеет? Эльф замолкает, выпучивая глаза от сдерживаемых воплей. — Кричер! Я стал Наследником Рода Блэк! Я хочу, чтобы ты навел порядок в доме! — О, молодой господин! Кричер счастлив! Госпожа будет довольна! У Рода Блэк сильный Наследник, умный Наследник! Наследник выгонит мерзких осквернителей из дома? — эльф обнимает колени Поттера и предано заглядывает в глаза. — Не сейчас, Кричер, но скоро, — вмешиваюсь я. — Думаю, не стоит их выгонять, лучше проследить и подслушать, — объясняю свое решение Гарри. Поттер согласно кивает. — Кричер может, Кричер все сделает, как скажет молодой господин! Кричер чует кровь Блэков! — Спасибо! — Гарри разговаривает с эльфом, как с душевнобольным — мягко и аккуратно: — Это Альтарф Лаудон — сын Сириуса, слушайся его, как меня. И, Кричер, я запрещаю тебе общаться с кем бы то ни было, кроме нас двоих, без моего разрешения. Только слушай, но не слушайся. Ты понял меня? — Да, Наследник Гарри Поттер! Я понял! Понял! — Кричер, ты можешь закрыть часть дома? — Домовик радостно кивает. — Закрой все верхние этажи ото всех, кроме меня и господина Альтарфа. Для всех остальных оставь открытыми только первый этаж и кухню. Убери все ценные вещи на верхние этажи и вообще наведи там порядок. Если нужны будут деньги — обращайся. И вычисти и приведи в порядок гобелен древнейшего Рода Блэк! — Кричер рад! Госпожа будет счастлива! Мерсский Флетчи больше не будет красть! Кричер сделает, как приказал молодой господин! — Можешь выполнять. — Стой! Кричер, ты можешь появляться тихо и незаметно? Перестраховаться не помешает, тем более, что скоро примчится Дамблдор, выяснять, что с домом. — Кричер может! — Тогда ты будешь появляться тихо и незаметно, если рядом есть кто-то, кроме нас двоих. Отвечать и становиться видимым можно, только если кто-то из нас скажет: «Появись!». Ты понял? — Да, господин Альтарф. — Кричер, это ты выдал Сириуса Тому-кого-нельзя-называть? — Гарри всё-таки вспомнил про эту псину. Я к Сириусу не испытывал никаких положительных чувств. Я всегда презирал тех, кто жил по принципу «сунул, вынул и бежать»: помнил, как в «прошлой» жизни трудно было моей маме жить одной с маленьким ребенком, да и нынешней приходилось нелегко, несмотря на всю родню и более стабильное финансовое положение. К счастью, внешне я похож на маму — глаза светлые, серо-голубые, волосы русые с рыжиной, слегка вьются, не фамильные блэковские кудри, и фигурой я в шотландских дядюшек*, так что заподозрить во мне Блэка невозможно. — Кричер не выдавал! Не выдавал! Злой черный волшебник убил молодого господина Регулуса! Кричер не мог! Не мог! Не мог! — Все-все, успокойся! — Гарри опускается на колени и обнимает старого эльфа. Не знаю кто в большем шоке от его действий — я, сам Гарри или домовик. — Ступай домой, обрадуй свою госпожу и выполняй приказы! Кричер исчезает с хлопком. А мы выпутываемся из кустов на лавочку. Гарри мнется, но молчит. Закуриваю: — Ну что, давай разбегаться? Во сколько мне завтра приходить? — Давай часам к трем после полудня. Тетка меня с утра делами загрузит, сегодня я вроде как прогулял. — Пусть привыкает. Тоже мне, домовой эльф на минималках. Обнимаю его на прощание, смотрю, как он уходит. Потом аппарарирую к себе. План надо додумать с холодным пивом.***