Бездумно выбросив полупустой стаканчик чая в мусорку, Сакура стянула с зеркала приклеенный снимок и кинула его на прикроватный столик. Малахитовые зеницы уже час не могли разглядеть на небе послеполуденного солнца, скрытого за толстым покровом кучевых облаков. В склерах затвердели все вычитанные отчёты, просмотренные по десятому разу фотографии, и черепную коробку раскалывали сотни вопросов. Прикрытые шторы не пропускали ни единого лучика, моргающие лампочки окутывали помещение слабым и колющим зрение белым цветом; стихшие минутой назад разговоры постояльцев отеля в коридоре доканывали. Переждав долгий, длившийся словно вечность час, она с раздражением громко хлопнула дверью на выходе, обозначая своё присутствие застрявшим у её номера болтунам. Смерив их гневным взглядом, она удалилась на первый этаж. Пунктом назначения стал бар, примыкающий к отелю, и, размышляя недолго, Сакура с хлопком приземлила дело на барную стойку, не посмотрев ни на бармена, что сконфуженно улыбнулся, ни на ближайшего мужчину слева.
— Чай, — попросила, открывая папку, — или кружку кофе. Без разницы.
— Какой именно кофе или чай вы предпочитаете?
Они, что, вздумали поиграть на всех струнах её терпения или, быть может, окончательно захотели их обрезать?
— Если кофе, то на каком молоке, с добавками, сахаром, сиропами, сливками? Или же предпочтение отдаётся чаю? У нас есть зелёный с мелиссой, чёрный эрл грэй, китайский красный, — не унимался работник, натирая до блеска низкий бокал.
Сакура посмотрела на него. Устало и сердито, как смотрят проработавшие десять часов родители на внезапные и неприятные шалости своих детей. Её обожженный палец скользнул по краю папки, уголки губ дрогнули, и изнутри внутренности стало раздирать желание протереть столешницу скальпом этого недальновидного бармена, в упор не различавшего состояние гостей. Её манеры, походка, какой она направлялась к бару, и пренебрежительно сделанный заказ должны были в корне показать, что сейчас не самое подходящее время, чтобы проходиться по всем аспектам приготовления наилучшего кофе и незабываемого чая. Её вкусовые рецепторы переживут даже самый дешёвый и наспех заваренный чайный пакетик или кофе, который Сакура пьёт только в самые критичные минуты, давясь от горькости и тошнотворного кома в горле после.
— Всё, что душе угодно. Доверюсь вашему вкусу, — процеживает она, удосужившись взглянуть краем глаза на другого молодого человека, пьющего виски с колой.
Полумрак, обвивающий каждый квадратный метр в холле, затрудняет чтение. Но спасением становится одиночество, подкрепляемое неслышимым гулом общих голосов со стойки ресепшн и другой зоны с пустующими креслами и столами. Мало кто станет разгуливать без дела в середину рабочей недели, в один из самых сложных дней. И те единственные спускающиеся вниз отдыхающие уходили сразу же на заснеженную улицу. Из окон не было видно дорожных полос, слегка завывал ветер, разнося снежинки, словно конфетти, по городу. Сакура трижды прокляла не берущего трубку Шикамару и, наплевав на возможное любопытство двух ближайших людей, раскрыла широко папку, собираясь разобраться с делом как можно раньше. Сшитые листы пролистывались быстро, пока не остались последние, прибывшие из лаборатории судебной медицины. Отчёт о вскрытии занял у патологоанатома пять страниц, которые она проштудировала вдоль и поперёк и которые взялась читать вновь, но в этот раз обходясь без оставленных в номере снимков. Фантазия и память дорисовывали всё за неё, и на третьем абзаце она повернулась к соседу, скучающему в компании самого себя. Его приглаженные и ровно выстриженные усы внушали ему вид важного делового партнера, широкие ноздри раздувались при вдохах и выдохах, две верхние пуговицы рубашки были расстегнуты. Её посетила мимолетная идея расспросить его, но болтающийся кубик льда в янтарной жидкости давал Сакуре смутное и всё же правдиво представление о том, что сейчас алкоголь сделал из него не лучшего собеседника. Оставался человек по ту сторону стойки, что возился с приготовлением напитка для неё и не выказывал никаких эмоций, глядя исподтишка на разложенные отчёты.
— Сколько вы весите? — спросила его Сакура, впервые за день отпрянув от бесчисленных бумаг.
— Что, простите?
Возможно, с её уст это слетело нетактичным замечанием, как могло показаться ему. Но отступать она не намеревалась, схватив крепко-накрепко ту возможность узнать чужие мысли, которые не раз приводили следователей и детективов к разгадке, шокировавшей либо своей простотой, либо нелепой абсурдностью.
— Я бы хотела узнать ответ, — более мягче высказалась Сакура. — Не поймите неправильно… Я объясню после, но пока я хочу знать, сколько составляет ваш нынешний вес.
— Я давно не взвешивался, — оторвавшись от готовки, задумчиво почесал парень лоб. Он скривился, прокручивая заданный вопрос. Уже было отвернулся, чтобы избежать странного разговора, как заметил значок детектива, лежащий на отчете прямо перед ним.
В нынешние дни всем достаточно увидеть удостоверение работника полиции, чтобы вспомнить о вежливости и учтивости, а также о своих обязанностях перед законом и, по итогу, хоть и неохотно, но пойти на сотрудничество. Пытать допросами Харуно не хотела; её компетенция не позволяла зайти дальше безобидных и не указывающих напрямую на преступление слов. Этого, увы, не понимал бариста Райан, всё серьезнее начавший побаиваться за свою свободу и строгого выговора от начальника за разговоры на рабочем месте. Деловитого и нахального Боба нигде не виднелось, шлейф его тяжёлого одеколона не забивал собой весь имеющийся воздух, а значит, никакой санкции не последует. Да, Райан точно окажется безнаказанным, если скрасит муторный продолжительный день интересным, хоть и слегка странноватым диалогом.
— Приблизительно девяносто, — протянул он, замешкавшись.
Что не могло быть правдой. Сакура очертила проницательным взглядом лукавящего собеседника, подмечая, что её знакомые, весившие под девяносто, хорошо отличались от хлипкого бариста. Рубашка-поло не облегала его мышц, и размер явно находился между M и L, не говоря уже о длине и ширине воротника, росте самого парня и телосложении. Нет, он определенно весил не больше восьмидесяти. Не выдавая несогласия и безудержного едкого смешка, Харуно кивнула ему, признавая благодарность.
— А в чём дело? — невзначай поинтересовался Райан, достав белую чашку.
— Вы бы смогли замахнуться двадцать пять раз предметом, который весит пять килограмм?
— Что?
— Я не могу сказать по себе, потому что я девушка, и наши физические способности различаются. Меня бы хватило до десятого взмаха, — невозмутимо продолжила она, ведя цепь мысли, — но вы, как мужчина, ответьте мне: сколько бы вам понадобилось взмахов со всей дури, чтобы выдохнуться?
— Не знаю. Восемнадцать, может…
— Врёт, — пробурчал мужчина слева, слушавший их болтовню отчуждённо. — Тебе бы до тринадцати дойти, а не до восемнадцати. Видно, что ты из спорта только и таскаешь ящики с едой от поставщиков. Я вешу семьдесят пять, — без стыда заявил он, — на десятом ударе для передышки остановились бы многие. Что именно вас интересует, коп?
— Проявите для начала уважение, — потребовала строго и безапелляционно Харуно, не сжалившись.
Он усмехнулся, что Сакура сочла ещё одним неуважительным жестом.
— Госпожа полицейская, — поправил себя мужчина, отхлебнув виски, — так сойдёт?
— Спасибо, — искренне отозвалась она. — Газовый ключ вещь тяжелая, неправда ли?
— Смотря о какой модели говорить, — лениво и наполовину согласился пьяница, потребовавший новой порции. — Вы сказали, что он весит пять килограмм. Речь идёт о пятом номере, так?
— Вы плотник? — не удивилась Сакура, слабо улыбнувшись.
— Мой отец имеет сеть своих строительных магазинов. В детстве я подрабатывал у него сортировщиком товаров, выучил все названия инструментов. Вы переоцениваете себя, коп. Десять энергичных взмахов пятью килограммами уже для некоторых окончатся стрессом. Для вас максимум восемь. Убийцу Артура ещё не нашли?
Он вопросительно приподнял густые и невыщипанные брови.
— Откуда вам известно? — Харуно развернулась к нему. Её сухой и наполненный холодом взор мазнул по профилю мужчины, мирно отпивавшего виски. Ему, казалось, не была интересна вся убийственная суровость сидящей рядом девушки и акцентированное внимание на нём.
Опустошенный бокал глухо ударился о столешницу, последовал долгий зевок. Бариста с нескрываемой досадой забрал бокал, стараясь не касаться мокрых стенок, и протёр поверхность влажной тряпкой. Сержант Скотт рылся во внутреннем кармане твидового зелёного пиджака; его движения частично прерывались усилиями удержаться на высоком стуле, и согретый алкоголем пищевод наводил странные ощущения.
— Детектив Скотт, полицейское управление, третье бюро, — представился мужчина, смачно прихлопнув удостоверение поверх отчётов Харуно. — Встреча роковая, о вас в нашем офисе много говорят.
У неё не возникало и догадок о личности сержанта. Невольно губы растянулись в приветственную улыбку, а загруженная всеми именами коллег и сведениями о преступлениях память тщетно выискивала в себе похожего по внешности человека и момент их встречи. Возможно, они пересекались на выездах или собраниях, обсуждали план разведки и строили теории; или, быть может, даже учились в одной группе, но Сакура помнила всех выпустившихся вместе с ней однокурсников, впоследствии ставших её коллегами. Стрелки часов указывали на три часа дня, в его желудке теплились виски, и соответствующая форма отсутствовала. Прикрыв папку, она закинула одну ногу на другую и протянула ему руку. Работа среди мужчин научила её быть дружелюбной на первых порах, и если никакое лицемерие или сексистская предвзятость не возникали по отношению к Сакуре, то детектив смело протягивала ладонь для рукопожатий.
Третье бюро? То самое, расследовавшее дело серийного убийцы-автогонщика?
— Надеюсь, никаких кошмарных сплетней или информации у вас на меня нет, — отшутилась она.
— Только восхищение. Десять процентов офицеров мечтают поработать с вами. Остальные девяносто скрипят зубами. Как движется дело с Артуром?
— В темпе, — неоднозначно отмахнулась Харуно, прижав к груди папку, — главное, что не нуждаемся в помощи ФБР.
— О, те ещё скоты, — ухмыльнулся он, и на секунду перестал выглядеть пьяным. Скорее, вымотанным. — Коп, не поймите меня неправильно, но через два часа у нас должно быть собрание в нашей любимой комнате переговоров, первое бюро просит помочь им с поимкой похитителя. Я, конечно же, идти туда не собираюсь по понятным причинам, но вам бы не помешало.
— Они не присылали мне никакого письма, и перестаньте бога ради называть меня копом, — сердито попросила Сакура, нахмурившись, — думаю, мое присутствие там будет лишним. Я озадачена свежим нераскрытым делом. Моей команде сначала бы найти убийцу Артура, и только потом решать проблемы чужих бюро.
— Это приказы наших капитанов, коп, — развалившись на стойке, фыркнул Скотт, — они договорились на недавнем собрании в региональном управлении, что скоординируют поиски и помогут первому бюро поймать наглеца.
— Их пропажи не входят в мою юрисдикцию, — отчеканила она с заметным негодованием, сжав края вылезающих листов.
Её переполнило возмущение к Цунаде, что вмиг отразилось на бариста. Он протянул ей латте с кокосовым сиропом, подумав, что столь сладкий и вкусный кофе подойдёт любой девушке, и ему выпадут щедрые чаевые. Порыв ярости чёрным дёгтем окропил спокойствие, обратив его в ошмётки крови. Не раз Сакура умоляла свою начальницу не брать дополнительные дела на их головы, когда у самих работа стоит на месте. Отпив немного латте, ожидая, что прихоть будет удовлетворена, и ночной кошмар, оставшийся леденящим осколком, оставит её под конец дня, она поперхнулась.
Гадостный. Препротивный. Приторный вкус испорченного переизбытком сладости напитка напрочь искоренил оставшееся терпение. В чае всегда было не больше одной ложки сахара, для кофе —максимально три. В этом кофе было, казалось, целых десять, что вызвало бурную и слегка негативную реакцию. Сакура отодвинула от себя чашку, покачала головой и подняла грозный взгляд на бариста, дожидавшегося её вердикта.
— Чёрный чай, — процедила она, — без сахара. Обычный чёрный чай.
***
Когда Шикамару остановился у отеля, телефон уже разрядился. Всё из-за повторяющихся звонков Цунаде, коих насчиталось пятнадцать в журнале входящих вызов за последние тридцать минут. Капитан не стала слушать детектива, оборвав разговор на неприятной ноте и отправив вместе с напарником на собрание. Что они позабыли там, когда вес нераскрытого дела неумолимо растёт, Харуно не знала и не желала идти на сотрудничество, потому что в приоритет ставила собственные задачи. У каждого бюро в запасе находилось с десяток профессионалов, специализирующихся на определённой деятельности, и нужды в присутствии Сакуры не было. Время для неё утекало, подобно песку из рук, поджимали сроки, и отмеченные галочками в списке подозреваемые могли разъехаться по всему земному шару, так и не увидев на своём пороге полицейских с ордером на допрос.
Она обдумывала замечания сержанта Скотта, полученные в весьма неоднозначной беседе.
Двадцать пять ударов газовым ключом. В отчёте медицинского эксперта подчеркивалось слово охотничий нож. Шикамару уже упомянул, что их мнения сошлись на нескольких орудиях убийства. Артур умер после восьмого удара, что означало одно: неизвестный субъект вполне мог быть его знакомым. Убийство не походило на окровавленные фантазии гуляющего по улицам садиста, никакие из признаков не выявились на аутопсии. Сидя в салоне автомобиля, Сакура пролистывала показания и прочие документы, сцепляя хрупкие звенья друг за друга. У них до сих пор ничего существенного не было, и это выгрызало острыми зубами собственную значимость. Уставившись на фотографию первого подозреваемого, она держала в голове одновременно целый список увечий на теле Артура и все детали, имеющие колоссальное значение.
— Я думаю, что его убили в порыве неконтролируемых эмоций. Они, зачастую, — рычаги для свершения всех преступлений, — задумчиво сказала она, посмотрев на Шикамару. — Ты получил отчёты от токсикологов? Что они говорят?
— То, что мы уже знаем, — перестроившись на другую полосу, ответил Нара, не отвлекаясь от езды, — нам нужно разобраться со списком его близких. Придётся связаться с тройкой проституток, которых он больше всего хвалил, может они скажут нам больше. Наши ребята уже обыскивают наркопритоны. Возможно, какой-нибудь дилер не получил своих денег.
— Что-то не складывается, — угрюмо протянула Сакура, не согласившись. — Если бы дилеру нужны были деньги, он бы попросил молоденьких шлюх Артура поработать на него. Печень нездоровая, от неё не будет никакой прибыли на чёрном рынке, понимаешь? У меня… создаётся впечатление, что не один человек участвует во всём этом.
Она пожёвывала губу всякий раз, когда сомневалась. В периферии сознания закралось предположение, невнятное и ничем не подкреплённое, но оно пустило связывающие цепи схем в разуме. Их невозможно было проигнорировать.
Успокоившийся снегопад оставил после себя большие сугробы. Налитое свинцом небо сгущалось над городом, не пропуская ни единого солнечного луча, всё чаще в окнах зданий загорался свет, а автомобильные фары надоедливо светили в лицо. Сердце на долю секунды сжалось от вспомнившейся встречи с Ино. Ей столько хотелось высказать Яманаке, столько обсудить и выпросить нужных советов, но в глазах стоял облик её смерти, окрашенной в бело-красный. Шарф, завязанный вокруг шеи, тянул вниз и душил. Сакура приоткрыла окно, вдыхая свежий воздух. Час-пик подходил к своему началу, образуя пробки на всех светофорах, и от многочисленных клаксонов машин разболелась голова. Все спешили домой к семьям или друзьям, дабы провести остаток вечера в приятной компании за дружескими разговорами по душам.
Сакура же направлялась в полицейское бюро. Позабывшая о том, каково это приходить раньше семи и встречать Сараду десертами, а после заниматься совместной работой над домашним заданием, продолжала обдумывать пропажи молодых девушек. Если удастся, она вернётся домой к двенадцати. В холодильнике оставались полуфабрикаты двухдневной давности. Ими она и скрасит тот небольшой промежуток отдыха между беспамятным сном и работой.
— Мне тоже её не хватает, — поделился чувствами Шикамару, хорошо знавший Сакуру и Ино, — не тебе одной до сих пор тяжело мириться с её смертью.
— Она не могла совершить самоубийство, — припав лбом к запотевшему стеклу, безутешно проговорила Харуно. — Ино любила жизнь и себя больше нас вместе взятых. Только никому до этого нет дела.
***
Первое полицейского бюро, бравшее под свой контроль весь западный район города, всегда не нравилось ей. Детектив множество раз убеждалась в этом, приходя к немногим криминалистам, работающим в этом здании, чтобы забрать вещдоки, и натыкалась на висящее полупрозрачной пылью осуждение от работников старой закалки. Внешне участки мало чем отличались друг от друга, внутренняя отделка — тем более оставалась одинаковой для удобства граждан и путешествующего персонала.
Им всего лишь нужно было просидеть в тесной комнате, просматривая пропавших девушек и разрабатывая план поимки. Об этих похищениях Сакура слышала отдалённо, не вникая особо в содержание. Западные кварталы не интересовали её своей преступностью. Но по повелению Цунаде ноги поднимались по ступеням лестницы, а руки кое-как держались за перила. Шикамару, не поддерживающий взглядов капитана, поднимался медленно, нарочно не спеша на совещание. Их и никто не встречал, одним кивком лишь указав на второй этаж. Каждый работал на своём месте; звук пробегающих пальцев по клавиатуре был совершенно таким же, как и голоса диспетчеров, сидящих в отдельных кабинках. Всё те же стопки отчётов, не политые цветы на подоконниках и опущенные жалюзи. Мимо спешили и пробегали сотрудники, в руках неся документацию и контейнеры, и всё это так чертовски походило на заевшую песню рутинности.
Шикамару вошёл первым в переговорную, удерживая дверь для Сакуры. За столом сидели знакомые детективы и следователи, попивавшие воду из стеклянных бутылочек и выкидывающие шутки столетнего происхождения. Два стула, ожидаемо, пустовали, и они прошли к ним, садясь напротив друг друга. Нара моментально прислонился к спинке, принимая беззаботный вид, скрестив руки на груди. Харуно подавляла любые вскипевшие эмоции меж лёгких, лишившихся значительного объема воздуха за пару минут.
Она никогда не ошибётся, зная наизусть грубые черты его лица вдоль и поперёк. Не нужно было подтверждение тому, что в двух метрах от неё сидел Саске, равнодушно набирая что-то в телефоне. Его длинные пальцы ритмично отстукивали по экрану, а приглушённый звук уведомлений выдавал одну вибрацию при полученных сообщениях. Убрав смартфон, он вернулся мыслями к присутствующим, замечая собранный розовый хвост в скудной кучке каштановых макушек. Сакура не смотрела на него, волнение в своих глазах заменяя наигранной флегматичностью. Отлично, они позвали ФБР, чтобы не оставить от неё и живого кусочка.
