— Как вы думаете, — капитан полиции Теллурида наклоняется к ней, похабно ухмыляясь, — есть ли взаимосвязь между убийством Шейлы и скрытым допросом Саске?
Сакура смотрит на него отчуждённо холодно, острым и неприятным взглядом передавая своё мнение. Её пальцы пробирает лихорадочная судорога: до того сильно она жаждет опустить высокомерного капитана на землю правильным ударом, но сдерживающие оковы рассудительности окатывают ледяной водой.
— Судмедэксперты и специалисты по баллистике подтвердили теорию самоубийства. Расположение её тела, оружия, пули и ранения указали полностью на самоубийство, — подчеркнула во второй раз особое слово Харуно. — Не вводите людей в заблуждение.
— Вы ведь детектив, верно?
— Моя должность не играет сейчас никакой роли. Я отвечаю на ваши вопросы в качестве подозреваемой. И пока ни одна ваша зацепка не привела ко мне.
Постукивая ногтём по столу, она не сводит взора с него, изредка моргая от напряжения. Это какая-то шутка, обёрнутая цирковой и красочной обёрткой для пущей убедительности. Неудачная шутка, стоившая спокойствия Саске и теперь её. За себя, однако, Сакура не боится, прямо и сухо отвечая на их вопросы в соответствии со своим опытом в допросах. Одна из методик: заставлять подозреваемого думать, что он совершил преступление путём утверждения нелепых версий. Так они уже попытались запудрить Сакуре мозги в начале допроса, уверенно и безоговорочно утверждая, что она добровольно подписалась на сообщничество в доведении до смерти Шейлы. Но сотни, а то и тысячи опрошенных подозреваемых и свидетелей в своё время дали кое-какие плоды знаний и заученную модель поведения, и сломить её просто так, словно сухую веточку, у капитана не вышло.
— Каковы были ваши с Шейлой отношения? — он переворачивает лениво лист и черкает пометки.
— Мы были мало с ней знакомы, — ровным тоном говорит Сакура.
— И всё же?
— Как у коллег, которые были мало знакомы.
Капитан гневно поджимает губы, осознавая, что ум Харуно никак не обойти. Его неимоверно выбешивает её сообразительность и то, с каким завидным хладнокровием та отвечает на провокационные темы, не углубляясь в обширный рассказ, но и давая минимум нужной информации. Она действует предельно осторожно, и в этом заслуга рабочего опыта за спиной. Когда в допросной и зале суда сталкиваются по обе стороны представители закона, то бой всегда выходит долгим, муторным, сотканным из мириад хитросплетений. Было бы куда легче, будь Сакура простой гражданкой с работой в кафе, но обученная вести переговоры и контролировать сложные ситуации, она поистине не даёт к себе подступиться. Это одновременно и восхищает, и злит.
— А какие отношения были между Саске и Шейлой?
— Об этом я ничего не знаю, — пожимает плечами, не сходя со своей тропинки. — Вы допрашивали его восемь часов. Должны были узнать.
— К сожалению, у нас нет ответа на этот вопрос.
— Ничем помочь не могу.
Представление о том, что когда-то и Сакура будет сидеть на стуле допрашиваемых, сбивает с толку. Привыкшая давить, безжалостно лезвием вскрывать правду и добиваться нужного, она совершенно не может смириться с течением дел, хоть и виду не подаёт. На запястьях нет наручников, и никакого дела на неё не заведено, тогда отчего так сильно кружится голова и пересыхает в горле? За громоздкой тяжёлой дверью слышится, как кто-то шаркает ногами по полу, по стенам расходятся тихие переговоры о Шейле, а стоящие на посту офицеры трындят похуже школьных сплетниц. В голой комнате нет окна, и кажется, что весь воздух давно израсходовался. Свет одной потолочной лампы падает наземь, освещая маленький круг, в центре которого стол и стулья. Здесь намного теснее, чем в родном отделении, и Сакура с отвращением замечает ползущего таракана в левом углу.
— Хотите сказать, что никак не замешаны? — задумчиво побарабанив ручкой, спрашивает он.
— У вас есть какие-то доказательства?
— У меня есть сомнения по поводу вашего допроса. У Саске не было ордера на него. Вы же осознаёте это? Полученные улики в ходе вашего импровизированного расследования не засчитываются в суде, если для допроса не было ордера.
— Шейла убила целую семью. Подтверждение ДНК-экспертизы полностью соответствует протоколу, что уже является уликой против неё. Мы опирались на результаты, — без надменного пафоса, констатируя факт, произносит Сакура, разглядывая единственное кольцо. — Но у Саске не было мотива подстрекать её к самоубийству.
— Откуда нам знать, что у него в голове?
— Вам бы не помешало призадуматься о том, почему у Шейлы возникло желание забальзамировать всю семью.
На долю секунды она замолкает, планируя, что сказать дальше. Её изрядно выматывает бессмысленный разговор с капитаном, забирающим все силы, и всё, чего так страстно и вопиюще желает Сакура, — лечь в ванну с горячей водой и отдохнуть пару часов от этой суматошной командировки. Но столь прекрасные и теплящиеся в душе планы невообразимы, и по прилёту к себе скопившаяся работа навалится на плечи балластом, а вопрос отношений с Саске останется ещё не решённым. Переступив черту и стерев границы дозволенного, они осознанно приняли друг друга снова, и от одного образа его, появляющегося перед очами, тает сердце, замедляясь в темпе. Ей радостно от нынешнего положения, и, еле скрывая улыбку в ненужном месте, Сакура чувствует умиротворённость рядом с ним. Неподдельное иными ощущениями сладострастное счастье, что туманом опьяняет и заставляет всеми атомами тела прочувствовать его любовь. Вновь те же вспыхнувшие, подобно искре в ночи, чувства, заряжают её энергией и хорошим настроением. Она склонна драматизировать и преувеличивать, но впервые Сакура думает, что настал конец всем недомолвкам, и её заслуженно ждёт светлая дорога после череды пагубных и убивающих мыслей, а доверие к Саске, возвышенное над всеми сомнениями, окончательно укоренилось внутри, чем-то магическим и любовным растекаясь по хрустальным венам.
Капитан вынужденно прерывается, когда в комнату без стука входят двое человек, и Сакура узнаёт моментально Оливера, сияющего многообещающей улыбкой. Она может выдохнуть, и растереть ноющие виски и слипавшиеся веки. Саске пробуждался ночью четыре раза, всякий раз твердил, что не желает смотреть и участвовать в чём-то, о чём Харуно понятия не имела. Встав рано утром, он угомонил дрожь волнения в ней и ушёл от ответа, пообещав рассказать обо всём позже, после всех диких и неожиданных событий. Они долго думали над мотивом Шейлы и тем, что её подтолкнуло к тому. Учиха высказался с неохотой, не желая переносить на неё груз своих тяжких размышлений, но именно это от него хотела услышать Сакура, подсаживаясь рядом и держа за руки. И ей стало понятно, что Шейлой двигала месть к Аттвудам, забравшим её отца, и ко всему миру, где жизнелюбие для неё было одной из самых отвратительных вещей на свете. А контрольной точкой стал глава семейства Аттвуд, её любовник. Глубоко раненный ребёнок в Янг взращивался каждым грубым словом отца, и необратимый процесс достиг пика ещё до переезда в Теллурид. Саске был убеждён, что всему виной подобное отношение, и забальзамировав Аттвудов, она выплеснула всю боль, нарисовав им посмертные и жуткие улыбки. Той же улыбки беспрестанно требовало от неё общество, окружавшее Шейлу с малых лет, и таковым был её ответ на их просьбу. Своеобразный, но они его получили. Разум её был местом преступления задолго до того, как созрела месть в её очерствевшем сердце.
— Сакура, вы можете пойти, — окликнул её Оливер, подойдя к столу, — время допроса вышло. Капитан Миллер, мы к вам с разговором.
Подмигнув, Уэбстер похлопал Сакуру по плечу, намекая, чтобы она освободила место. С неуверенностью посмотрев на пришедшего мужчину, возрастом старше капитана и подающего вид строгого и карающего надзирателя, отошла ко входу, не собираясь уходить так быстро и просто. Её привлекли жетоны на пиджаке неизвестного, и, подождав несколько секунд, она быстро получила разъяснение, когда к бледнеющему лицу капитана поднесли удостоверение работника ФБР, а именно начальника отдела по уголовным расследованиям. Это, должно быть, шеф Саске.
— Добрый день, — поприветствовал он, заняв стул и отложив портфель в сторону, пока Оливер энергично расхаживал взад-вперёд за спиной своего знакомого. — Вы капитан Миллер?
Она уловила тревожные и прогоняющие жесты Уэбстера, приказывающего выйти из допросной. Вопросительно приподняв бровь, Сакура медленно кивнула, удостоверившись, что прибывшие коллеги преследуют цель защиты Саске, а не наоборот. Выйдя в общий коридор, она осмотрелась, выискивая Учиху, но кроме макушек работающих сотрудников не замечала никого, кто выделялся бы в этой тошнотворной рутине.
Её неимоверно сильно тянуло домой к Сараде. Перед ней Сакура испытывала чувство вины за раннее взросление и большую ответственность, и прощения ей не было, однако, Сарада не отличалась обидчивостью. Преспокойно справлялась со всем сама, хвастаясь достижениями и редко прося помощи, словно не подросток, а полноценный взрослый человек. За это Харуно считала себя плохой матерью, разорвавшейся между работой и ребёнком, но по итогу эгоистично выбрав должность детектива, которая не терпела колебаний и лишних раздумий. И наблюдая отрывками за тем, как Сарада взрослеет на глазах, Сакура не пряталась от укоров кровожадной совести и позволяла ей кости обгладывать, мучительно оттягивая боль. Таково её наказание за неосмотрительность и расставленные приоритеты, что меняются в зависимости от дел.
Убранный номер в гостинице встретил Харуно запахом красного чая. Сбросив с себя куртку и сапоги, она прошагала внутрь, в одночасье увидев Саске, разбирающегося с кипой бумаг среди сложенных вещей. Он обернулся, нежно посмотрев на неё, и все опасения за него накрылись вуалью долгожданной безмятежностью. Вглядываясь в оттенки эмоций в выражении его лица, Сакура различала едва заметную тревогу с беспокойной ночи, но в смоляных зеницах отражалась свойственная ему невозмутимость, потревоженная одним чувством, отзывающимся в груди приятным теплом.
— Я впервые увидела твоего начальника, — наклонившись к нему и положив подбородок на макушку, она обняла его, тут же получая ответную реакцию. — Этот тип выглядит пугающе.
— На самом деле он тот ещё обольститель и мягкий, как плюшевый мишка, — усмехнулся Саске, оставив короткий поцелуй на внешней стороне её ладони.
— Раз ты с ним сработался, то можно не переживать. Зачем он здесь?
— Шейла. И по поводу моей причастности. Естественно, он не поверил и устроил небольшой скандал по пути сюда за мою самодеятельность. Но для таких случаев и существует начальство. Ему просто невыгодно потерять проверенного агента со стажем.
— Сейчас мне кажется, что ты всё продумал изначально, — хитро подметила Сакура, не упрятав ухмылки.
— И да, и нет, — сомнительно согласился Саске. — Если бы была возможность, я бы предотвратил смерть Шейлы. Не знаю только, спасло бы её это от собственных мыслей или нет.
— Думаешь, она искала поддержки?
— Это безоговорочно. Я был последним человеком, кому Шейла смогла выговориться, и, возможно, она рассчитывала на сочувствие.
Отставив бумаги и очки в сторону, он потянулся к Сакуре, и, присев на его колено, она прижалась к нему, укрывая собой от множества невзгод. Завороженно обвела любовным взглядом его томные глаза, не уставая видеть красоту в них, припала губами к его устам, чувствуя неисправимую потребность в его тёплом дыхании и ладонях, сжимающих ткань одежды на талии. Всё в нём отзывалось не меньшим желанием, и, в доказательство тому, его ответом послужили властные прикосновения, отзывающиеся в сердце. Неугомонно пробравшись пальцами в чёрные, слегка влажные после душа пряди, она оттянула их назад, вынудив Саске приподнять голову, и на открытой шее оставила поцелуй, вырвав пленительный выдох с его обкусанных ею губ.
— Главное, что мы оба знаем правду, — твёрдо прошептала Сакура. — Я была готова разнести их всех, но твои ребята справились дипломатичнее и быстрее.
— Они — мастера своего дела, — согласился Саске, плавно проводя линии по её спине указательным пальцем. — Им я доверяю.
— Какое у них было мнение о поступке Шейлы?
— Неоднозначное, — после недолгой паузы ответил Учиха. — По приезде меня всё равно ожидает выговор, если не штраф и понижение в должности за учинённые проблемы. Это малая часть всего наказания.
— Боишься этого? — с предосторожностью поинтересовалась Сакура.
— Нет. Закрытых дел и пойманных преступников на моём счёту больше, чем несчастных происшествий. Если и соберётся комиссия по определению наказания, то я смогу доказать им свою значимость и ценность.
— Мне нравится твоя уверенность, — восхитилась Харуно, и внутри наконец улеглась буря из оттенков печали и тревожности.
— А сам я?
— Нет. Совсем нет, — закатив глаза, усмехнулась она.
***
Распланировав досконально каждую минуту в самолёте, внеочередное родительское собрание Сарады внесло свои коррективы, и первым делом Сакуре пришлось бросить встречу с Шикамару в участке и направиться в школу. Не позабывшиеся постройки домов и прочих зданий мелькали за запотевшими окнами родной машины, руль всё так же слегка скрипел, и заедала коробка передач, напоминая, что нужно заехать в автомастерскую. Непередаваемое и неузнаваемое чувство уюта и того самого нужного места на планете появилось задолго до въезда в город, и сейчас, проезжая по своей улице, её потянуло как можно скорее вернуться домой и устроить с Сарадой вечер их любимых фильмов, коих насчитывалось не так много.
Изнурённый долгой командировкой мозг надоедливо пробивал внутренний голос, противно утверждающий, что ей стоило обсудить с Саске момент с совместным проживанием, но Сакура учтиво промолчала в таком непростом вопросе. Тем более теперь, когда Учиха молниеносно поехал в здание ФБР дальше разруливать ситуацию с пропавшими девушками и координировать работу поисковых групп. Поскольку вопрос не поднимался доселе и сам Саске, погруженный в постоянную работу, не упомянул и слова о переезде, означало, что им ещё не было надобности съезжаться, а настаивать и первой предлагать что-либо у Харуно попросту отнялся язык. Всю поездку до участка после собрания её кромсало осознание того, насколько изменилась жизнь с обычного дела о пропажах девушек. Как развернулось стечение обстоятельств, приведя к ней Учиху, и из хрупких обломков хрупкого доверия появилось нечто большее, что потрясало её своей прочностью. Предстоял долгий разговор и с Сарадой, и его Сакура не боялась, отлично зная, как умеет поддержать и понять дочь. И отчасти в ней горела благодарность за небольшую поездку в Теллурид, где сердце её осознанно доверилось Саске снова.
Захлопнув водительскую дверь и выйдя на парковку, она бодрым шагом подошла к участку, вдыхая морозный ветерок и подставляя ладони падающим снежинкам. Горячо и любимо поздоровалась с коллегами, скучавшими по ней. Каждый отдал шуточную честь, спросив о состоянии, и в общем разговоре захватив с кухни кружку крепкого чёрного чая, Сакура отчалила к себе в кабинет, надеясь увидеть там развалившегося на стуле Шикамару, но встретила проблемную дверь, что не хотела открываться с первого раза. Наведённый порядок перед отъездом баловал осчастливленный взор, и, разложив папки и чашку на столе, Харуно приземлилась на стул, чувствуя себя дома среди знакомых вещей. Немного поколебавшись, достала из нижнего ящика фотографию в рамке, и рядом с улыбающейся Сарадой поставила совместное фото с Саске, сделанное когда-то во времена учёбы.
В открытой двери показался молодой парень в курьерской одежде, и, постучав коротко по дверному откосу, он прокашлялся, привлекая внимание. Обычный на вид, с заспанными глазами, он кого-то напоминал, и Сакура одним взмахом руки впустила его в комнату, дожидаясь пока принтер распечатает нужные бумаги.
— Харуно Сакура?
— Да, добрый день, — пару кивков с его стороны, и пропиликавший принтер, выдавший новые отчёты, написанные по пути в город. — Мне что-то пришло?
— Это заказное письмо. Мы не могли найти вас в городе неделю. Ваше начальство сказало нам, что вы возвращаетесь в этот день. Распишетесь?
— Заказное письмо? — переспросила она, неуверенно взяв письменную ручку. — Кто отправитель?
— Письмо лежало в нашей курьерской организации. Так что я не могу знать имени отправителя.
— Понятно. Не подскажите, что у вас за организация?
— Вам нужна визитка?
— Да, — отдав ему планшет с подписью, закивала Сакура, — так будет даже лучше.
Вдумчивый взгляд малахитовых зениц упал на чёрный конверт без каких-либо адресатов и марок. Вежливо попросив курьера на выходе закрыть дверь, Сакура с дурным предчувствием оглядела ровные края и углы, от которых в горле возникал тошнотворный ком.
— Так, ладно, — собравшись с мыслями, она канцелярским ножом вскрыла конверт, не собираясь томить и терзать себя ожиданием.
На стол выпал сложённый пополам лист, и под солнечным светом виднелись буквы, написанные от руки чёрной ручкой. Не торопясь раскрыть лист, Сакура на всякий случай глянула на закрытую дверь, словно собиралась прочесть тайну и подозревала присутствие курьера за стенкой. Первая заглавная буква и последующие за ней слегка размашистые, но фигуристые, принадлежали лишь одному человеку на свете, и почерк этот, полюбившийся Харуно с университета, мог плавно сойти с изящной руки только одной Ино.
Она шумно выдохнула и заторможено уставилась на полосы предложений. Прокрутила в пальцах пустой конверт, ища хоть какие-то подсказки, и столкнулась с полной неизвестностью, присланной в чёрной бумаге. Грудь сковало холодом, и под рёбрами ядом пролилось недоверие, смердящей падалью привлекая плохие мысли.
Сакура. Это я, Ино. Привет. Прости, что формально и немногословно. Да, я тоже могу быть серьёзной, если потребуется.
Я знаю, когда ты получишь это письмо и что за этим последует, но надеюсь на твоё благоразумие. Здесь не время шуткам и розыгрышам, а потому напишу лишь самое важное. Исполни мою просьбу: как прочтёшь письмо — сожги его. Немедленно и в том месте, где его получила. Пепел лучше всего смыть или выбросить в мусорку, но и от него тоже следует избавиться. То, что я написала тебе, должна прочитать одна ты. Я доверяю тебе. И хочу, чтобы ты доверяла мне в той же мере.
Я не знаю, Сакура, как умру, когда придёт время. Возможно, меня найдут застреленной, возможно, с перерезанными венами или убитой сбежавшим преступником. Эта неизвестность и безвыходность пугают меня сейчас больше всего, и счёт идёт на секунды. Я заперлась в номере, но знаю, что зря, и ценой жизни постараюсь доставить это письмо в курьерскую службу, которой доверяю больше всего. Мне не у кого просить помощи, и полиция тут ничего не сделает, как и ты. Поэтому обо всём ты узнаешь годы спустя. Мне нужна тишина. Чтобы все позабыли о моей смерти, и ты смогла спокойно прочитать письмо и не бояться прилетевшей в тебя пули. Но всё же от улик нужно избавляться.
Завтра или послезавтра меня не станет в живых, и смерть — результат моего любопытства. Я узнала то, чего мне не стоило знать. Но я не жалею. Больно писать тебе об этом, но я хочу, чтобы ты знала, и знала как можно больше. От этого зависит и твоя жизнь тоже.
Я не могу предугадать, как умру, но знаю имена людей, которым выгодна моя смерть. Ты сильная девочка, Сакура, и справишься с этой правдой. Я забираю с собой в могилу лишь малый секрет семьи, нет, чёрт возьми, не семьи, а династии Учих, но тебе…
Тебе я оставляю их самую главную тайну, передававшуюся из поколения в поколение. Такова правда, Сакура. Через час, два или три они придут убить меня. Фугаку, Микото, Итачи, — вся их дурная и плешивая династия насквозь пропитана ложью и человеческими смертями, и умоляю, Сакура, беги. Ты поймёшь меня, когда узнаешь, что скрывает каждый из них. Присмотрись к Фугаку и Микото, к их окружению, перерой все городские архивы, последи за ними, и тебе станет всё ясно. Доказательства есть у профессора Какаши. Подозреваю, что он боится за свою жизнь так же сильно, что отмалчивается и делает вид, будто ничего не происходит.
Прости меня. Прости, что взваливаю этот груз на твои плечи. Но мир должен узнать правду. И ты. Ты должна, прежде чем поймёшь, твой человек Саске или нет.
И напоследок. Это писала Ино-свинина. Только мы вдвоём знаем об этом прозвище, потому как на людях ты не называла меня так.
Прости, что оставила тебя, Сакура. Я бы боролась за свою жизнь, но всё изначально было обречено. Надеюсь, что делаю всё правильно.
