***
Только забежав в свою комнату, я смогла перевести дух. Итак, один план успешно осуществлен. Самое время придумать другой под названием "как не попасться Нильсену на глаза следующие 200 лет". Миссия, конечно, невыполнима по определению. Но я думаю, что мне будет достаточно продержаться неделю. Может быть, потом он сам остынет и уже не будет стремиться меня убить? Маловероятно, конечно, но вдруг. Но о том, как теперь прятаться от Нильсена, можно будет подумать и позже. Сейчас я просто лежала в кровати, довольно зажмурившись, как сонный кот, и наслаждалась своей победой, иногда хихикая, как идиотка. Нужно было зайти к Еве, а возможно, еще и с Максом встретиться, но мне сейчас было откровенно лень даже вставать. Адреналин в крови схлынул, оставляя чувство приятной опустошенности. Я уже почти задремала, но из этого состояния меня вывел злой и слегка насмешливый голос: – Наслаждаешься, Харрис? В панике подскакиваю, пытаясь еще сонным мозгом понять, этот злой Александр, стоящий возле моей кровати, мне снится, или он реально каким-то образом влез в мою комнату? Но пока я тупила, этот гад уже успел залезть на постель и стянуть мои руки короткими ремнями, примотав их к изголовью, давая понять, что все это явно не сон. – Ты что здесь делаешь? Как ты сюда попал? Я же заперла дверь! – Я воспользовался окном, – улыбнулся он с предвкушением в глазах. – Моя комната находится на чердаке! – выпучив глаза, спросила я, – Ты что, в спайдермена решил поиграть? – Думаешь, только вы с Евой знаете о том, как можно выйти на крышу? – Окей, тайна раскрыта. Ты молодец, поздравляю. Очень креативно. А теперь развяжи меня! Я попыталась дергать руками, стараясь выбраться из узлов, но они держали крепко. Предприняла последнюю попытку как-то повлиять на ситуацию – начала отпихивать Нильсена ногами, но и этот план с треском провалился. – Не думаю. Ты безопасна, пока зафиксирована, – с этими словами он уселся мне на бедра и пристально посмотрел на меня, – И как такая хорошая девочка дошла до того, что начала подмешивать нехорошие субстанции в чужие унитазы? – Замуж вышла, – огрызнулась я. – У тебя какие-то неправильные понятия о том, что нужно делать после замужества, – хрипло проговорил он, запуская руки мне под свитер, крепко обхватывая талию и слегка поглаживая кожу. Положение такое, что я должна буквально биться в истерике, кричать и вырываться. Ведь Нильсен пришел сюда с одной целью – отомстить. Но от этих прикосновений по телу проходит электрический разряд, что не укрывается от взгляда Александра, вызывая у него удовлетворенную улыбку. – Але! Ты что творишь?! – Ты же понимаешь, что не могу оставить твою выходку без последствий. За все нужно платить, помнишь? – его бархатный голос окутывал разум, а холодные голубые глаза буквально гипнотизировали. Его руки иногда продвигались выше, почти касаясь груди. И почему я сегодня не надела бюстгальтер? Когда его пальцы, как будто невзначай, касались нежной кожи, я вздрагивала, закусывая губу. Аромат его парфюма, кажется, проник в меня, дурманя разум. Возьми себя в руки, Агата! Ты не можешь поддаться и наброситься на него просто из-за каких-то прикосновений! – А ты статью за домашнее насилие помнишь? – пытаюсь говорить грозно, но голос сбился так, что получается только шептать. – Не уверен, что это будет считаться насилием, если ты сама меня попросишь, – наклонившись, прошептал он мне на ухо, задевая мочку. – Ты слишком… Высокого… Мнения о себе, – пока я это произносила, голос несколько раз прерывался, – Я не собираюсь… Ни о чем тебя просить. Ну разве что свалить из моей комнаты. – Ты серьезно хочешь, чтобы я ушел? Не ври хотя бы себе, – он ловко подхватил меня под колени, разводя ноги и придвигаясь еще ближе, – Я ведь несколько дней к тебе не приближался. Если бы ты хотела от меня избавиться, не стала бы устраивать эту провокацию. Пока он говорил, его пальцы проделали волнующий путь по моей коже от коленей, забравшись под юбку, и остановились на внутренней стороне бедра. Из моего горла против моей воли вырвался громкий вздох, который больше напоминал всхлип. Он то нежно поглаживал кожу, то несильно сжимал, все ближе подбираясь к кромке кружевного белья. И когда его пальцы остановились на самом краю трусиков, рисуя узоры возле ткани, я молила всех известных богов о том, чтобы он не двинулся дальше. Буквально еще один сантиметр, и я спалюсь, как пирог в крематории. Если он проведет пальцем по кромке, то поймет, насколько промокли мои трусики. Хотя, кажется, он и так это знает, ведь голубые глаза не отрываются от моего лица, отслеживая каждую мою эмоцию. Меня выдает все – прерывистое дыхание, покрасневшие щеки, закушенная губа. Но именно прикосновение к моему мокрому белью станет последней каплей, после которого перед глазами, кажется, высветятся большие красные буквы: "Ты проиграла, Агата". Но дальше Алекс все же не зашел, заскользив пальцами в обратном направлении, вызывая у меня еще один нервный вздох. Не знаю, чего в нем было больше – облегчения или сожаления. – Что ты делаешь? – дрожащим голосом спросила я, когда он снова подхватил меня под колени. – Собираюсь наказать тебя за твою шалость, – плотоядно улыбнулся он и резким движением перевернул меня на живот. Зафиксированные руки отозвались несильной болью, а по спине пробежала волна мурашек от осознания того, что теперь я не могу даже полноценно наблюдать за его действиями. Его руки больше не пробирались под юбку, теперь я ощущала его прикосновения только через ткань. А в следующую секунду его ладонь со звонким шлепком опустилась на мою ягодицу. Я вскрикнула, но этот звук был больше похож на стон удовольствия, чем боли. – Какая ты, оказывается, развратная девочка. Кажется, это стало последней каплей, и я окончательно перестала себя контролировать, выгнувшись, как будто тянулась вслед за его ладонью, напрашиваясь на еще один удар. Но его не последовало. Я больше не ощущала на себе его руки, а затем почувствовала, как прогнулся матрас. – Ч-что? – я выгнула голову, чтобы рассмотреть фигуру Нильсена, который стоял возле кровати. – Надеялась на продолжение? – спросил он, улыбаясь одним краешком губ, – Напрасно. Наказание теряет смысл, если приносит столько удовольствия. Я изловчилась и перевернулась на спину, окидывая его взглядом. Из моего горла вырвался короткий рык. – Какой же ты… Невыносимый! Наглый! Самовлюбленный! Ужасный! – И я тебе нравлюсь, – расплылся в улыбке он, наклонившись к моему лицу. Я щелкнула зубами перед его носом, как будто собиралась откусить его. Но Нильсена эта угроза ничуть не испугала. – Вот еще! Не принимай желаемое за действительное! – Твое тело говорит намного красноречивее тебя, каттен, – он перевел взгляд на мои напряженные соски, которые были плотно обтянуты тканью и выдавали мое возбуждение. Казалось, сильнее покраснеть уже невозможно. Но я талантливая – я смогла. От смущения перехватило дыхание. А когда я снова была в состоянии говорить, увидела только удаляющуюся спину Нильсена. – Эй! Ты куда? – Ухожу, – спокойно бросил он, не замедляясь. – Развязать меня не хочешь? – Не хочу. – Подожди! Это уже перебор! – Ну почему же, – он остановился почти у самого выхода, так, что видеть его я могла только изогнувшись в самой невообразимой позе, – Ты же мне пену отмывать не помогала. Вот и я оставляю тебя наедине с последствиями своего розыгрыша. Он уже почти закрыл за собой дверь, но остановился на пороге и, обернувшись, посмотрел на меня. Я уже подумала, что у него проснулась совесть, но, видимо, то, чего нет, пробудиться не может. – И да, каттен, если ты выкинешь еще что-то подобное, твоя симпатичная задница покраснеет так сильно, что начнет дымиться, – не дожидаясь ответа, Александр вышел из моей комнаты, хлопнув дверью. После его ухода мне оставалось только злобно пыхтеть, сгорая от гнева, и в очередной раз дергать узлы. Нужно признать, завязаны они были намертво. Интересно, это он на своих яхтах так научился их вязать или получил навык более интересным способом? Черт! Ну почему даже в этой ситуации мои мысли скатываются совершенно не туда, куда надо. И сколько я здесь проваляюсь, прежде чем выпутаюсь из этих долбанных узлов, или прежде чем меня кто-то найдет, обеспокоенный моим отсутствием на лекциях? Как назло, телефон остался в сумке почти у порога и Сири не отзывалась на мои крики. Через десять минут меня уже начала захлестывать паника. Еще больше ее подстегнул непонятный звук, источник которого находился явно в моей квартирке. Но прежде чем я начала паниковать всерьез, передо мной возникла Ева, с интересом оглядев меня. – Все чудесатее и чудесатее, – протянула она, – Учти, я не стану тебя освобождать, если не пообещаешь мне рассказать все в подробностях. – Ева, – прорычала я, – Если хочешь остаться в живых, лучше не зли меня! – Ладно-ладно, нервная ты наша. Но все равно надеюсь на интересную историю, – бурчала она, развязывая ремни. Впрочем, ей это сделать тоже не удалось, поэтому подруга сходила на кухню за ножом и просто перерезала их. Как только руки освободились, я вскочила и начала нервно расхаживать по комнате, растирая запястья. – Ну так как? Ты расскажешь, что здесь произошло? – Нечего рассказывать! Пришел, связал меня и ушел, – огрызнулась я, не желая озвучивать всю правду. – Как-то слишком мелко для него. Что, даже не поиздевался? – Лучше расскажи, как ты сюда попала? В смысле, я понимаю, что через окно. Но как ты поняла, что мне нужна твоя помощь? Только не говори, что это совпадение, и ты просто решила зайти в гости! Ева посмотрела на меня слегка недовольным взглядом, давая понять, что моя попытка сменить тему не осталась незамеченной. – Ладно, слушай, – она устроилась на моей кровати, забравшись на нее и сложив ноги под себя, – Сижу я, значит, никого не трогаю, и тут стук в дверь. Открываю – а там Нильсен. Серьезный такой. Говорит мне: "Привет, Ева", и отодвигает мою шокированную персону в сторону. Затем проходит через квартиру на кухню, открывая окно, и бесстрашно шагает в неизвестность. Ну я, естественно, возмутилась и хотела сразу за ним лезть. Но он меня уверил, что ни убивать, ни калечить тебя не собирается, а вам очень нужно поговорить с глазу на глаз. И минут через сорок мне пришло сообщение: "Зайди к Агате". Номер, конечно, незнакомый, но я девочка умная, сложила два и два. – ЧТО? Ты знала, что он здесь и ничего не сделала? – Ну и чего ты так злишься? Я отлично понимала, что ничего предосудительного он не сделает, а вам и правда нужно было поговорить. – Знаешь, наши представления о том, что мне нужно, в последнее время сильно разнятся, – шипела я. В ответ на это Ева только философски пожала плечами. – Что он такого натворил, что ты так кипишь от гнева? Я только бросила на нее негодующий взгляд, отвернувшись. Рассказать о том, почему я на самом деле злюсь, я не могла. Ну что я скажу? Этот придурок завел меня до такой степени, что у меня отключились мозги, шлепнул по попке и свалил в закат, оставив неудовлетворенной? Звучит не слишком страшно. А хуже всего было то, что я злилась вовсе не на Еву. И даже не на Нильсена. Ладно, на него тоже. Но главный человек, который вызывал во мне злость в этот момент – я сама. Я поддалась на его провокацию, показала свои эмоции. А еще, как бы печально это не было признавать, но похоже мне и правда нравится этот придурок! И это злит больше всего! – Ладно, не хочешь – не говори, – вырвал меня из раздумий голос подруги, – Но поверь, он бы все равно как-нибудь тебе отомстил. Считай, что тебе повезло – он это сделал сразу, не успев придумать коварный план, и без свидетелей. – Я поняла, Ева, – пробормотала я, массируя виски пальцами, – Можешь оставить меня одну? Соседка поднялась, посмотрев на меня немного грустно, и покинула мою комнату. Наверное, она права, но я все равно не готова сразу же простить ее. И мне в любом случае нужно провести время наедине с собой и все хорошо обдумать.***
Стоя на кухне, я занималась очень непривычным для себя делом – пыталась приготовить себе завтрак. Вот уже три дня я выхожу из общежития только для того, чтобы короткими перебежками достигнуть учебного корпуса, отсидеть положенное время на лекциях, и так же вернуться обратно. Да, я прячусь, и мне даже почти не стыдно. Только обидно, что я теперь не могу посещать столовую. И вот сегодня, посмотрев на остатки вчерашней пиццы, от вида которой меня уже начинает тошнить, я решила сама что-нибудь приготовить. Я же химик, а значит, с кулинарией точно справлюсь. Это ведь почти то же самое – смешай все в нужной последовательности и жди результата. Найдя в шкафчике коробку с овсяными хлопьями, которые, наверное, остались еще от прошлых жильцов, я решила, что настало время истинно английского завтрака. Правда, молока у меня не было. И сахара тоже. Но я ведь девушка находчивая, я решила сразу две эти проблемы одним ударом – добавила в хлопья мороженое. Теперь по идее, нужно просто это все сварить в кастрюле. Не так уж и сложно. Но реальность доказала мне, что кулинария и химия – вещи все же совершенно разные. Открыв крышку, я обнаружила серое неаппетитное нечто, которое обдало меня ароматом грязных и подпаленных носков. Потыкав в массу ложкой, я поняла, что это изначально были неправильные хлопья. Ну как могло случиться так, что по краям все пригорело почти до углей, а в центре осталось сырым? Это противоречит всем законам физики, химии и вообще мироздания! Печально вздохнув, я посмотрела на часы. Время еще есть, я успею сбегать в булочную до начала занятий. Крюк должен получиться небольшой, а бегаю я, как мне стало недавно известно, при желании очень быстро, поэтому можно было надеяться на то, что я смогу избежать ненужных встреч. Дорога до булочной прошла идеально. Но уже выходя из заведения, на ходу вгрызаясь в умопомрачительно благоухающий круассан, я столкнулась с каким-то парнем, который вместо того, чтобы пробормотать извинения за неуклюжесть, сказал: – Агата, доброе утро! Я уставилась на привлекательно молодого человека с почти кукольными лицом и рыжими волосами. – Эмм… – Мы познакомились в клубе на прошлой неделе, – улыбнулся он. – В клубе… – протянула я, поморщившись, – Понимаете… Я… Плохо помню тот вечер… Столько событий, – мямлила, пытаясь придумать менее стыдную причину для своей амнезии. – Все в порядке, – продолжал улыбаться мужчина, – Я Кристофер. – Очень приятно, Кристофер. Но я должна сказать… Я не настроена продолжать знакомство, и… – Агата, – перебил он меня, – Дело совсем не в этом. Ну, то есть, я бы, конечно, не отказался пригласить вас на ужин, но сейчас я здесь по другому поводу. Видите ли, так получилось, что я работаю в вашей компании. Я бухгалтер, – пояснил он, видя растерянность на моем лице. Но даже после его уточнения я продолжала глупо хлопать глазами, не понимая, к чему он ведет, – Я нашел вас потому, что, как мне кажется, у компании неприятности.