— Кагеяма! Ну дай мне подержать клинок! Ну пожалуйста!
— Отвали, придурок! Тебе же руки оторвёт!
— Не оторвёт, тебе же не отрывает, хотя ты почти такой же, как и я!
Хината кружил вокруг Кагеямы, который, в свою очередь, пытался рассчитать дальнейшие действия Лунян.
— «Почти» не считается, — выдохнул брюнет.
— А что считается? — рыжий остановился в аккурат перед Тобио и взглянул в синие глаза.
— Если хочешь — держи, но только нести твои осколки я не буду, — он протянул один из своих мечей Шое.
Тот взял оружие, с видом победителя взглянул на Тобио: руки остались на месте. Он не стал останавливаться, потихоньку поднимая меч над землёй: тело ужасно трясло, было ощущение, что руки вот-вот оторвутся, но клинок был поднят параллельно земле, что являлось новым рекордом для Хинаты.
— Кагеяма, смотри!
Не успел он это выкрикнуть, как руки словно налились свинцом и начали резко опускаться вниз. Брюнет дернулся в сторону рыжего и едва успел: клинок слегка стукнулся о каменную ногу, не причиняя ей особого вреда.
— Ты просто идиот, Хината! А если бы я не успел?!
— Но успел же, чего кричишь?
— Ты невыносим.
— Да будет тебе! Кагеяма, смотри, божья коровка!
На самый кончик носа приземлилось ранее упомянутое насекомое, едва трепещущее не до конца сложенными крылышками.
— Господи, будто я не видел всяких букашек, — все же отвернулся, чтобы скрыть блеск в глазах.
Через некоторое время они продолжили путь. Прошло уже достаточно времени, и они приняли решение возвращаться, чтобы передать патруль. В то время, когда Кагеяма шел впереди, а Хината плелся где-то сзади и собирал красивые цветы, случилось нечто неожиданное.
— Ка… Каге… Яма… У нас… Проблемы, — голос рыжего сильно дрожал, выдавая его тревогу.
— Ну что там? — он обернулся.
На горизонте расползалось чёрное пятно, и уже начинала звучать та самая музыка. Самоцвет тут же вытащил клинки и принял боевую стойку, грозным голосом говоря:
— Хината. Отойди назад.
И без того испуганный самоцвет попятился ещё сильнее, но оступился и упал на спину, однако тут же принял сидячее положение. А Тобио уже во всю сражался, возвращая вражеские стрелы обратно Лунянам.
Право, Хинате его движения что-то напоминали. Что-то плавное, изящное, тягучее, что-то за гранью его понимания. Работая левой рукой так же хорошо, как и правой, брюнет постепенно пробирался к сосуду, не видя перед собой препятствия. И это сыграло против него: в ту же секунду стрелой ему отбило правую кисть. В тот же момент один из вражеских воинов подхватил ее, кладя в какую-то миску.
Несмотря на ранение, Кагеяма пробирался к статуе, отчаянно прорываясь сквозь десятки Лунян. С каждым мгновением его движения становились более резче. Более…
Бесконтрольными.
Стрелы летели и летели, огибая несущийся на всех парах самоцвет, но одна угодила прямо в яблочко. Глазное. Голова Кагеямы раскололась и вместе с телом начала падать вниз.
А тем временем поток стрел не редел, на этот раз стремлясь попасть в рыжего. А тот даже не старался уклониться. Он уже понимал, что ему уже не уклониться.
Не спастись.
Он зажмурил карие глаза, чтобы не видеть стрелу, которая вот-вот пробьет ему голову, и… Ничего. Несмело разлепив глаза, он увидел жёлтого Алмаза, который уверенным движением снёс голову сосуду. Облако рассеивалось.
— Да, не справился наш новичок в этот раз, — ухмыляясь, вздохнул Цукишима.
— А тебе только позлорадствовать, — недовольно заметил рыжий.
— Интересно, что будет, когда об этом все узнают? — весело протянул блондин.
— Никому об этом не говори. Пожалуйста, — Хината потупил взгляд.
— О, ты даже такое слово знаешь? Честно, я поражен. И не собирался я никому говорить. Больно надо.
— А что значит «больно»?
Алмаз ничего не говорил, лишь долго смотрел в карие глаза, которые непонимающе сверкали.
— Видимо, ты счастливчик, раз не знаешь, что это. Помоги собрать его, — жёлтый Алмаз кивнул на синие осколки, переливавшиеся на солнце новыми цветами, такими, которые вряд ли опишешь.
— Какой смысл тебе вообще помогать нам? — скептично отметил Циркон.
— Потеря таких двух идиотов как вы все же остаётся потерей. Лучше буду терпеть ваши рожи здесь, чем они достанутся тем тварям.
— Почему ты так жестоко о них отзываешься, Цукишима?
— Нам пора, — проигнорировал вопрос блондин.
***
— Спасибо, Цукки, Хината, можете идти, я быстро соберу его. Благо, он несильно пострадал.
— Хорошо, тогда я пошел, у меня патруль, — жёлтый Алмаз покинул их.
— Я пока что останусь здесь, — неуверенно ответил Шое.
— Хорошо, но только если не будешь мешать.
Кропотливо Тадаши присоединял осколок к осколку, воссоздавая единое целое. Когда он прикрепил все принесенные ему фрагменты, обернулся к рыжему:
— Хината, здесь не… Циркон, придурок, ты чего творишь?!
— Из-за меня он потерял руку. Теперь я должен вернуть ему то, что он дал мне.
Орудуя обратной стороной молотка, самоцвет отколол себе чуть ли не половину волос. Теперь те беспорядочно торчали в разные стороны, опасливо блестя на свету факелов.
— Ты ведь помнишь, что и у тебя, и у Кагеямы несовершенная спайность?
— Думаю, наша особенность скрасит этот недочёт, — с серьезным лицом Шое протянул свои осколки врачу.
— Забыл что-нибудь? Как меня зовут?
— Врач-шарлатан, — недовольным голосом протянул рыжий.
— Видимо, ты слишком мало отколол, Хината, давай я тебе помогу.
— Ямагучи Тадаши, Нефрит, чудесный, просто замечательный доктор! Не трогай меня!
— Так-то лучше, — Нефрит забрал молоток у рыжего. — Ничего гарантировать не могу.
Спустя время работа была окончена. Рука, как ни странно, прижилась, и даже не выделялась на фоне самоцвета Тобио, когда ту покрыли пудрой.
— Все хорошо, Хината… Хината?..
Рыжий самоцвет тихо посапывал на лавочке, и Нефрит не смог сдержать одобрительной улыбки.
