***
Нефрит был чуть ниже, на полголовы, ниже Цукишимы, и они оба выделялись своим ростом. Неудивительно: они ведь старейшие из всех самоцветов. Бывало, новорожденные, проходя мимо, испуганно опирались по сторонам, стараясь не сталкиваться с ними взглядом. Если Тадаши пытался хоть как-то понравится остальным, то Кей своим угрюмым видом отбивал дальнейшее желание общаться. Тогда Ямагучи укоризненно смотрел на Алмаза и тыкал пальцем ему в лоб: — Ты новеньких пугаешь. Жёлтый Алмаз молча кивал.***
— Эй, Цукки! — Нефрит подбежал к Алмазу. — Идёшь на патруль? — Нет, — Цукишима показал на сломанные мечи. — Я жду Обсидиана, надо сделать новые клинки. — Как закончишь — присоединяйся! — Ямагучи помахал рукой. Сегодня ему предстояло дежурить у мыса Пустоты. Там, где разливалось бескрайнее синее море. Спустя некоторое время после прихода Нефрита на небе начало расползаться черное пятно. — Эх, ну наконец-то! — Ямагучи прикрыл глаза рукой, соорудив некий «козырек» из пальцев, чтобы разглядеть размер пятна. — Черт, среднее. Ну, как-нибудь прорвемся! Выхватив клинок, Нефрит приближался к сосуду, удачно минуя стрелы противников. Оружие звонко рассекло воздух, а вместе с ним и статую. Только вот почему-то Луняне не растворялись, лишь хищно ухмылялись. — Какого черта? — в зелёных глазах читалась паника. Из сосуда полезли разноцветные стрелы. Тадаши едва успел отбить клинком летящие в него стрелы, но одна все же ему отколола часть волос. Меч, издав громкий треск, сломался. Защищаться было нечем. Он успел только зажмуриться перед летящей стрелой, а затем по мысу разнёсся звон раскалываемого камня. Когда Ямагучи открыл глаза, он увидел Лунян, которые собирали жёлтые осколки. Злость захлестнула с головой. Схватив клинок жёлтого Алмаза, Нефрит проник на территорию врага и начал безжалостно рубить всех, кто попадался под руку. Он краем глаза увидел, как один из воинов бросил камни Цукишимы в море. «Облако» Лунян почти рассеялось, и Тадаши осколками упал на землю.***
— Совсем скоро он очнётся, — эхом раздался голос Учителя. — Молодец, Киноварь, можешь спать спокойно. — Спасибо, Мастер. Могу ли я идти? — Можешь идти. Нефрит не видел происходящего, но мог слышать: отделяющиеся шаги, принадлежавшие, скорее всего, Киновари и едва уловимый треск костра разносились вокруг него. Зелёные глаза медленно распахнулись. Виднелся лишь потолок. Ямагучи повернул голову: Учитель сочувствующе смотрел на него, но не говорил ни слова. — Мастер?.. — продолжить Тадаши не мог: палец Учителя дег ему на губы. — Тебе надо отдыхать, Нефрит. — Это все из-за меня. Это я виноват, — самоцвет смотрел на Укая виноватыми***
— Мастер! — Киноварь? Что случилось? — поинтересовался Учитель, наблюдая за взволнованным Тендо. — Нефрит… Пропал! На его лице на мгновение отобразилось что-то среднее между волнением и испугом, но затем на нем снова отобразилось привычное безразличие. — Зови всех на поиски. — Борт и Алмаз на пуповине, Аметисты в лесу. Киноварь, ты идёшь на мыс Пустоты. — Да, Мастер! Пока все шли на свои места поиска, Киноварь сомневался в том, что Нефрит может быть там. Всё-таки, он видел то, что даже не заметил сам Ямагучи. Когда он падал, он разбился, не достигнув земли. Как и ожидалось, там было совершенно пусто. Как только Тендо собирался уходить, он увидел, как из моря выходит нечто зелёное. — Ямагучи! Ты… — Киноварь, кажется, потерял дар речи: самоцвет был сильно изъеден морской водой; на его поверхности виделись ямки, а сам он стал немного меньше. — Искал Алмаза, — апатично ответил Нефрит. Он подошёл к нескольким мискам и положил туда ещё несколько жёлтых камней. — Кажется, это все. — Смотри, это ещё что? — красноволосый указал на осколок позади Тадаши. Он был зелёного цвета. — Надо же, волосы нашлись, — улыбнулся он. — Нефрит. — Услышали они оба. Страшно-разозленное. — Да, Мастер. — Ты… Идиот! — прокатилось по мысу. — Да, Учитель, — равнодушно ответил Ямагучи. Киноварь раскололся от слишком громкого звука. — Не вини себя, — услышал Тадаши прежде, чем потерял связь с внешним миром.***
Свет упрямо пробирался под плотно сомкнутые веки, но, несмотря на это, Тадаши все же не открывал глаза. Чувствуя присутствие кого-то, он решил, что лучше всего будет делать вид, что он не в сознании. — Нефрит, — послышался голос жёлтого Алмаза, как всегда равнодушный, но было в нем что-то ещё. Ямагучи нехотя открыл глаза и тут же зажмурился от яркого света. — Цуки… Шима… — Да, — он выдохнул. — Зачем ты это сделал? — Потому что не хотел тебя потерять, — улыбнулся. И это звучало лучше всяких признаний о том чувстве, которое люди и восхваляли, и проклинали.***
— Но у Цукишимы тоже взгляд разбитый… — вспомнил Хината. — Верно, — ответил Киноварь. — Стрела угодила ему в самое сердце. — Ты говорил, что Ямагучи был высоким, тогда почему сейчас он едва Цукишиме до плеча достает? — Такова была цена спасения, — понурив голову, ответил Фосфофиллит. — А хотите знать, почему они первее всех просыпаются? — с улыбкой на лице спросил Тендо. — Хотим! — чуть ли не крикнул Шое. Сугавара и Кагеяма шумно вздохнули. Когда они пришли в зимнюю комнату, первое, что они увидели, были Цукишима и Ямагучи, лежащие друг напротив друга и держащиеся за руки. Поодаль лежали Борт и Алмаз, соприкасаясь лбами. И только в самом конце находились Обсидиан и Гошенит, причем второй бесстыдно перекинул ногу через первого. — Хотите спать? — тихо спросил Сатори. — Я, пожалуй, ещё немного посижу. Сон как рукой сняло, — шепотом ответил оранжевый Циркон. — Я с тобой, — ещё тише сказал Кагеяма. — Не хватало, чтобы с тобой что-то случилось. — Думаю, он прав, — откликнулся Коуши. — Ну и ладно, — Хината вышел из зимней комнаты, а Кагеяма пошел за ним.