Thirty-one

Питер готов задохнуться. Нырнуть в поглощающую глубину, которая начинается и заканчивается абсолютно ничем, периодически выплывая на истерическую поверхность жадных воздухохватательных всхлипов. Едва острые зубы Тони хватают тазовую косточку через боксеры уже восьмой раз — он считал — и распадаются в тяжелеющем воздухе. — Пожалуйста, — нет, он совершенно точно уверен, что бельё необратимо намокает от смазки, пачкая кожу, ткань, беспорядочные пальцы. — Что? — Тони издевательски медленно зализывает след от зубов и принимается за новые укусы; начатый круг и не думает заканчиваться, потому что в сути своей окончания не имеет. — Трахни, — почти сипит и хнычет, опускаясь до пошлого скулёжа и не жалея об этом ни грёбаной секунды. — М? — Старк прикусывает худую коленку, заботливо уложенную себе на плечо, плавно проплывает к губам парня и, не касаясь их, повисает над ним в воздухе. — Трахни меня, пожалуйста, — Питер говорит с неуместной сталью, выдвигает нижнюю челюсть, но показушная ярость нихуя не прячет его потребность — или желание? — отдаться незамедлительно и беспрекословно. Он высовывает язык, и мужчина ведётся на это непозволительно глупо, обхватывает его губами и посасывает. Другой обвивает ногами его талию, и стул под ним разочарованно поскрипывает — поскрипывает почти также, как раскалённые натянутые нервы. — Я дам тебе несколько вариантов, — ухмылка режущая и острая, как рыболовный крючок. Если зацепится за кожу, разорвёт в мясо. — Несколько? — символикой тут не блещет, но Паркер просто одержим желанием кончить, чтобы его брали, брали, брали. Тот кивает, чётко давая понять, что парень не ослышался, не поймал уже пришедший оргазм и не оказался в коматозном забвении. — И какие, — слюны во рту становится так много, что предложения приходится дробить сглатываниями, — у меня варианты? Старк обводит кончиком языка косточку на вздрагивающей лодыжке младшего и, не глядя, отбрасывает его боксеры в черт знает какой угол комнаты. — Ты сможешь выбрать только раз, — остро проезжается языком по всей ступне; Питер вскрикивает и переводит взгляд на потолок — не отрываясь смотреть вперёд, в мелькающую точку пульсации, он попросту не вывозит, — и только тогда я разрешу тебе кончить. Паркер хочет задушить Тони паутиной, но кончить хочет в миллиард сильнее. — Кивни, — Старк берет его за подбородок большим и безымянным пальцами, а указательный и средний засовывает ему в рот. Парень несильно прикусывает подушечки, но покорно опускает голову. — Один, — ведёт языком по члену и, остановившись на уздечке, приходно закатывает глаза. — Блять, — Питер ловит себя на проёбе по мимике — обозлённый оскал никак не вяжется с по-детски сведёнными бровями. — Следующий? — ладно, что-то в этом есть. И если предыдущая манипуляция была для него не в новинку, то, когда он чувствует горячую бездну засасывающего головку рта, он заходится воем. Тони коротко мычит «два», не вынимая член изо рта, и это слишком похоже на жаждущее «да». — Я… я, — Питер ритмично трется ступней о бедро мужчины, — сейчас, пожалуйста, — шлепок члена о живот разносится по комнате, отскакивает от каждой стены и бьёт по вискам. — Это окончательный ответ? — ехидно изогнутую бровь хочется разбить до крови и вылизать. — Я не… — Подумай хорошенько, детка. Я так-то умелый, и, кто знает… — Тони и сам на себя не похож, но, наверное, он просто слишком прекрасный актёр, чтобы младший опасно раскачивался на грани. — Заткнись нахуй, — Паркер выдыхает через широко раскрытый рот: то ли охуевает, то ли вот-вот откинется. — Заткнись нахуй, и…? — старший хихикает и легонько качает плечами под одну ему слышную музыку. — Тре-тий, — горячее горло Старка узкое и всепринимающее, он берет целиком и даже почти не давится. Опускает свой рот на член, но не опускает глаз. Питер с шипящим свистом втягивает воздух сквозь зубы и выпускает его грудным стоном. Этот звук будет сниться гению-миллиардеру-плейбою-филантропу по ночам. — Тони! — он невыдерживающе выдыхает, когда ему кажется, что комната начинает покачиваться, а потом ехать куда-то в сторону, и левая стена вот-вот готова заменить пол. — Сдаёшься? — в голосе проступает характерная хрипотца. — Д-да, — кончик языка шкварчит у Питера на нёбе, и вряд ли змеиный шёпот вообще даст несчастному уснуть. — Даже не знаю, — он задумчиво складывает пальцы в тугое кольцо, — уж больно, — он грубо проходится по члену вверх-вниз и дует на головку. У Паркера начинают стучать зубы, — больно зама-анчиво. Тот абсолютно готов свихнуться, и Старк едва не смеётся, ведь это на уровне супатов чудесно — ну кто ещё видел Паркера таким? Никто. А Тони до безумия любит быть первым. Наблюдать, как младший кончает, как дёргать чеку в гранате — сосредотачиваться перед взрывом и наблюдать за растекающимся пламенем внутри себя. Смотреть, как он сам бьётся в оргазме, а потом слизывать чужую сперму с живота и пальцев — как пропускать тлеющие останки сквозь язык.