Арлекин

Было уже далеко за полдень её выходного дня, когда Харли смогла заставить себя открыть глаза. От криков в шумных барах у неё пересохло и зудело в горле, а на языке всё ещё оставался привкус текилы. Она застонала и перевернулась на спину, уставившись в потолок, пытаясь вспомнить, как и когда она добралась домой. Её телефон лежал на подушке рядом с её головой, вибрируя с нарастающей частотой, давая ей знать, что ей стоит прослушать голосовую почту. Харли схватила его и, прищурившись, посмотрела на треснувший экран. Блейкли оставил пять звонков. Весьма необычно в обычный день, не говоря уже о её единственном выходном. У Харли не было ни малейшего желания разговаривать с ним — или с кем-либо ещё — и она бросила телефон обратно на кровать, заставив себя встать и побрести на кухню, где обнаружила недоеденную пиццу на стойке. «Могло быть и хуже», — подумала она и взяла холодный ломтик, чтобы успокоить сводящий живот, прежде чем плюхнуться на диван. Харли провела остаток дня в этой позе, просматривая эпизод за эпизодом «Настоящих домохозяек Готэма» и время от времени волоча себя на кухню за пиццей. Она заказала индийскую еду на ужин, получив достаточно еды и на следующий день, а затем снова устроилась на диване с твёрдым намерением остаться там до конца вечера. Виктория Дюма-Хилл спорила со своим племянником Дэрилом Крауном о том, что он ни за что не наденет кроссовки на свадьбу её дочери, когда в спальне у Харли зазвонил телефон. Она вздохнула, интуитивно зная, что это был звонок по работе, когда вошла обратно в свою комнату. Конечно, обрюзгшее, жалкое фото Блейкли смотрело на неё, пока телефон вибрировал и подпрыгивал на кровати. Удивляясь, почему этот человек не может просто научиться писать сообщения, Харли ответила на звонок, её любопытство взяло над ней верх. — Привет, Невилл, — она вздохнула, её голос был хриплым от того, что молчала весь день. — Харлин. — В голосе Блейкли слышались одновременно боль и облегчение. — Где ты была? — Сегодня у меня выходной, — ворчливо ответила она, опускаясь обратно в постель. — У меня есть жизнь, ты же знаешь. Это была ложь, и молчание на другом конце провода говорило о том, что Блейкли знал об этом. — Послушай, — опасливо начал он. — Произошёл инцидент. Его тон заставил Харли сесть, забыв о своём раздражении. — Что случилось? — Джокер, — медленно произнёс он. — Он… произошло нападение на сотрудника. Он… он ослепил Берроуза. — Что?! — прошипела Харли. — Берроуз весит около трехсот фунтов! Как, чёрт возьми, Джокер… ослепил его? — Он… — Блейкли не очень хотел говорить ей. — Он… Харлин, он выдавил Берроузу оба глаза. Голыми руками… А потом он укусил его. Харли услышала, как у неё перехватило дыхание, когда она подняла руку, чтобы прикрыть рот. — Что значит «укусил»? — спросила она, от паники кожу её головы покалывало, когда она вспомнила, как протянула Джокеру фотографию жертвы Теда Банди. — Я имею в виду, что он почти откусил кусок его лица, — пробормотал Блейкли. — Я не могу заставить себя взглянуть на это снова. — Я иду, — выпалила она, благодарив божественное провидение, которое подтолкнуло её предусмотрительно удалить запись своего разговора с Джокером. — Нет, нет, не делай этого, — запротестовал Блейкли. — Жена Берроуза здесь, и она угрожает подать в суд. Уолш сейчас разговаривает по телефону с адвокатами. Ты не хочешь быть в центре всего этого сегодня вечером. Харли неохотно согласилась, зная, что ничего не может сделать. Она попрощалась с Блейкли и вернулась в гостиную, чувствуя себя ошеломленной, когда села на диван. Но она никак не могла сосредоточиться на выходках самых богатых жителей Готэма, борясь с тем фактом, что Берроуз лежит на больничной койке, без обоих глаз, потому что Джокер хотел послать ей сообщение. Сообщение, которое она не полностью поняла. Может быть, это была реакция на то, как они расстались. Она сказала ему, что он больше не увидит её, и оставила его одного в комнате сессий. Возможно, это было сделано для того, чтобы дать ей понять, что он не рад этому расставанию. Что, по его мнению, они не закончили. Харли встала и принялась мерить шагами свою маленькую гостиную, потирая руки и пытаясь разобраться в мотивах Джокера. Зачем ослеплять Берроуза? Он был одним из самых отвратительных охранников, и все знали, что он склонен подначивать заключенных. Возможно ли, что Джокер просто сорвался и напал на него, а затем оставил ему след от укуса в качестве прощального подарка? Что-то, что даст Харли понять, что он думал о ней? Это был очевидный ответ, но неправильный. Джокер не сорвался. Всё контролировалось и планировалось с расчётом на долгосрочный результат. Всё дело в результате. Харли поняла, что после этого ей, скорее всего, никогда больше не позволят находиться с ним в одной комнате. Его поместят в одиночную камеру как минимум на неделю, чтобы успокоить — даже если «наказание» не работает на психопатов, — и за это время другие охранники наверняка выместят свой гнев на него из-за их коллеги, подвергнувшемуся жестокому обращению. Харли откинулась на спинку дивана и закрыла лицо руками, жалея, что проверила свой телефон. Раздался звонок в дверь, и она вскинула голову, паранойя охватила её, когда она выскользнула в коридор и посмотрела в глазок. Но это был всего лишь курьер с едой. Она горестно вздохнула, чувствуя себя глупой и переутомленной, и попыталась изобразить приятную, нормальную улыбку, расплачиваясь с ним. Она пыталась есть, но была слишком взволнована и нервничала, чтобы делать что-либо, кроме как ковыряться в плове в своей тарелке, пытаясь понять, как это нападение было связано с ней. Одним из вариантов было подкупить охранников, чтобы они позволили ей поговорить с Джокером, но она сразу же отмахнулась от этой идеи, как от неприлично деспотичной. То, что она в первую очередь подумала о взятке, было горькой пилюлей. Это наводило на мысль, что она не так рациональна и логична, как ей нравилось себя изображать. Проведя ещё несколько часов в одержимости нападением Джокера, Харли откопала несколько старых снотворных таблеток, которые ей прописали много лет назад. Она взяла две, посчитав, что они просрочены и менее эффективны, а затем свернулась калачиком в своей постели и стала ждать блаженного облегчения сна.

~***~

Когда на следующее утро Харли прибыла в Аркхэм, её встретил поток репортеров, фотографов и съёмочных групп, и когда они заметили её, осторожно пробирающуюся к главным воротам, накинулись на неё. — Доктор Квинзель! Означает ли нападение Джокера на Дэвида Берроуза, что он более сумасшедший, чем мы думали? — Доктор! Какова политика Аркхэма в отношении заключенных, если они жестоко нападают на персонал? — Доктор Квинзель! Почему Джокер хотел укусить сотрудника? — Здравствуйте! Доктор! Как Вики Вейл удалось получить в руки записи камер наблюдения Аркхэма? Харли пожала плечами, проходя мимо репортеров, держа рот на замке, когда она протиснулась через передние ворота Аркхэма и побежала вверх по ступенькам. Хор голосов продолжал отдаваться эхом позади неё, когда она проходила через приёмную, заставляя её чувствовать себя преследуемой и параноиком. И от этого последнего вопроса о Вики Вейл у нее закружилась голова. Оказавшись в безопасности в своём кабинете, Харли открыла домашнюю страницу «Gotham Gazette» на своём телефоне. «ДЖОКЕР КАЛЕЧИТ СОТРУДНИКА В ЛЕЧЕБНИЦЕ АРКХЭМ». Заголовок сопровождался разделённым изображением. Первая половина — это внешний вид Аркхэема, вторая половина — зернистый кадр с разрисованным лицом Джокера с камеры видеонаблюдения. — Дерьмо, — прошипела Харли, бросая телефон на стол. — Ты выглядишь хорошо отдохнувшей. Харли подняла глаза и увидела Уолша в пальто и шляпе, застывшего в дверях с кислым выражением лица. — Что это, чёрт возьми, такое? — Она показала ему экран своего телефона. — Вики Вейл говорит, что видела наши записи с камер наблюдения. Как Вики Вейл заполучила в свои руки наши записи с камер наблюдения? — Очевидно, у нас завелась крыса. — Сморщил нос Уолш. — Я уверен, что правление захочет созвать собрание для обсуждения. — Крыса? — Харли растерянно рассмеялась. — Кто будет сливать наши записи с камер видеонаблюдения в СМИ? — Занимайся своим делом, как обычно, Квинзель, — отрезал Уолш. — Нам с Блейкли всё ещё нужно обсудить с тобой тот опрос с Джокером. Харли смотрела, как Уолш уходит, сузив глаза, инстинктивно понимая, что что-то не так в том, как он переносит это. За то время, что Харли работала здесь, она повидала много скрытности. Джокер напал на сотрудника, а запись была опубликована менее чем через двадцать четыре часа? Что-то в этом было не так. Когда пришло время возвращаться к вступительному опросу с Уолшем и Блейкли, оба мужчины вяло отругали её за то, что она не записала третий сеанс, который Харли, с большим для неё облегчением, удалила. Это был не очень продуктивный разговор, все трое были взволнованы и рассеяны, зная, что прямо за пределами лечебницы собралась толпа репортеров, преследующих каждого, кто проходил через ворота, чтобы получить комментарий. Харли узнала, что Джокера поместили в одиночную камеру, и он проведёт там целую неделю. Весь день, пытаясь сосредоточиться на работе, она осознавала, что Джокер заперт в маленькой каменной комнате тремя этажами ниже её, и ей пришлось несколько раз убеждать себя, что она не будет пытаться увидеть его. Она хотела спросить его, почему он напал на Берроуза, но вопрос был более сложным, и Харли не так уж и сильно хотела спрашивать. Некоторые репортеры всё ещё стояли у ворот, когда смена Харли закончилась в шесть вечера. У неё оставалось ещё много работы, и обычно она задержалась бы на несколько часов, чтобы покончить с ней, но она была слишком отвлечена, и единственное, что могло помочь ей очистить голову — это тренировка. Она проехала на метро несколько остановок от «Краун Тауэрс» до своего спортзала и переоделась там в трико и легинсы, затем принялась разминаться на коврике, впитывая знакомые звуки тренажёрного зала, чтобы помочь себе сосредоточиться. Она была не совсем в той форме, в которой была подростком, но по-прежнему была сильной и быстрой. Физические нагрузки и необходимость в точной гимнастике позволили ей легко блокировать всё остальное во время тренировки, и именно поэтому она продолжала делать это. После растяжки она встала на гимнастическое бревно, её любимый снаряд, и принялась за привычную рутину. Она чуть не упала три раза, прежде чем обрела необходимую концентрацию, чтобы прыгать, перескакивать и крутиться высоко в воздухе, имея всего несколько дюймов кожи и дерево, чтобы не оказаться на земле. Вскоре она почувствовала возвращение любимого чувства контроля, даже если Джокер и Аркхэм стояли у неё над душой. Поэтому она отдавалась занятию всё сильнее, и сильнее, и сильнее, не останавливаясь, пока уборщик спортзала, наконец, не махнул ей рукой и не запер за ней дверь.

~***~

Харли уже проснулась, когда её будильник запел на следующее утро. Она ударила ладонью по треснувшему экрану, чтобы заставить птиц замолчать, и печально вздохнула. Чувствуя себя параноиком, она проверила домашнюю страницу «Gotham Gazette», чтобы убедиться, что Вики Вейл не выпустила ничего, что могло бы повлиять на её день. Привлекающий внимание заголовок, но не от Вейл, от другого автора, сообщал, что Бэтмен был замечен в складском районе Трикодер прошлой ночью. Годом раньше Бэтмена видели постоянно, но после убийства Харви Дента Бэтмена видели всего несколько раз, и эти сообщения часто были сенсационными историями, обвиняющими его в преступлениях, которые нельзя было объяснить иначе. Но на этот раз полномасштабная полицейская погоня привела сотрудников к заброшенному складу. Они потеряли его там, но когда они обыскали склад, то нашли последний токсин страха Пугала, который теперь находился на хранении отдела по особо тяжким преступлениям. Харли побарабанила пальцами по верхней губе, пытаясь придумать лучший способ поделиться этой новостью с Крейном, а также получить от него больше информации. Она по-прежнему интересовалась всей этой историей с Ра’с аль Гулом — если у Крейна была фантастическая история о ниндзя из Тибета, желающим превратить Готэм в психотическую адскую дыру… естественно, у Харли были вопросы. Она вылезла из постели, обдумывая свою стратегию, пока ковыляла в ванную. Её тело болело от слишком интенсивных тренировок прошлой ночью, но это приносило удовлетворение. Это заставило её почувствовать, что она достаточно поработала. Голос её пожилого инструктора по гимнастике всё ещё звучал в её голове, говоря, что если ей не больно, то она недостаточно усердно работает. Подобно голосу её наставника докторской степени, который прочно засел в её голове, говорил ей, что если она не чувствует, что имеет на руках правильные ответы, значит, она недостаточно усердно работает. — О, конечно. С такими родителями, как они, у кого бы не было «эмоциональных проблем». Душ был тёплым, как и каждое утро, и Харли шагнула под струю воды, чувствуя себя так, будто хотела вырвать душевую лейку из стены.

~***~

Когда Харли приехала на работу, за пределами Аркхэма было всего несколько репортёров. Она столкнулась с Розой по дороге со станции, и они вместе пронеслись мимо оставшихся журналистов, Роза что-то агрессивно бормотала себе под нос по-испански, с чем Харли была полностью согласна. Был вторник, и в обязанности Харли входило отсеивание мафиозных типов, которых Крейн объявил преступно невменяемыми в качестве одолжения мафии. Блейкли взял на себя руководство этим проектом, но в группе почти наверняка осталось ещё несколько человек. Возьмём, к примеру, Сэмми «Змея» Романо. Харли наблюдала, как санитары пристёгивают его к стулу в комнате сессии в крыле «А» и чувствовала себя лично оскорблённой, когда он начал выступать с «э-э-э» и «ну-у-у я не знаю, док» для неё, хотя она видела, что он очень грамотно разговаривает с санитарами в холле. Харли отключила диктофон и скрестила руки на груди, ее рот искривился. — Почему бы нам не прекратить разыгрывать эту чушь, — предложила она. — Вы в здравом уме. Вы — один из приспешников мафии, которых Крейн отправил сюда. Сэмми перевёл взгляд с диктофона на невозмутимое лицо Харли и одарил её похотливой ухмылкой. — Мне нравится твой стиль, милая, — усмехнулся он. — Фальконе заплатил Крейну достаточно, чтобы держать меня здесь. Побуду здесь ещё один год и выйду. — Я не знаю, известно ли вам, — категорически возразила Харли. — Но и Фальконе, и Крейн заперты дальше по коридору. — Конечно, я в курсе, — пожал плечами Сэмми. — Вот что я тебе скажу: пойди поговори с Салом Марони. Он позаботится о тебе, пока ты будешь держать рот на замке. — Мистер Романо. — Харли встала и обошла стол. — Я могу оставить вас здесь на законных основаниях, если хотите. — Она опёрлась бедром о стол и посмотрела на него сверху вниз. — Несколько подходов электрошоковой терапии, может быть, несколько… экспериментальных испытаний лекарств. Вы отлично впишитесь. Она спокойно встретилась с его взглядом, ухмыляясь, когда увидела, как треснул его образ отъявленного мафиози. Теперь он явно нервничал. — Послушай… Док, я не хотел тебя обидеть, — осторожно начал Сэмми. — Конечно, нет. — Харли махнула рукой в сторону камеры видеонаблюдения, и дверь комнаты сессии зажужжала, прежде чем открыться, позволив войти двум санитарам. — Так что теперь? — потребовал Сэмми, пока санитары уводили его. — Эй, док, — что ты будешь делать?! — Наслаждайтесь вашим пребыванием в Аркхэме, мистер Романо, — ухмыльнулась Харли, наблюдая за его паникой, когда они силой уводили его прочь. Но когда его увели, она почувствовала себя потрясённой, не зная, откуда взяла этот порыв садизма. Она считала себя довольно приятным человеком, даже если иногда могла быть немного… безжалостной в своих стремлениях. Не зная, как относится к своему поведению, Харли действовала под влиянием порыва, который не давал ей покоя целых два дня. Она спустилась на лифте до подвального помещения, намереваясь прояснить хотя бы одну вещь, которая её беспокоила. Здесь было сыро и влажно; стены из осыпающегося кирпича и раствора были испещрены ржавым железом. Внизу были ещё этажи, где пациентов пытали сто лет назад — или даже год назад, когда Крейн был главным. Одиночные камеры были на этаж выше, однако всё ещё глубоко под землёй. Это было подобием пытки — оставлять человека здесь в одиночестве на неделю. В этом и заключалась суть одиночного содержания — наказывать и контролировать заключенных. Харли не была уверена, что Джокера можно наказать или контролировать. Чавес и Фогерти стояли на страже у маленькой железной двери, ведущей в уединенное крыло. Они говорили тихими голосами, головы совсем рядом друг с другом; между ними находился телефон — без сомнения, статья в «Gotham Gazette» о Берроуз. — Привет, — поприветствовала Харли, звуча уставшей. Они оба повернулись, чтобы посмотреть на неё, выглядя так, будто их поймали за чем-то. Они обменялись взглядами, прежде чем Фогерти направился к лифту, чтобы дать Харли и Чавесу немного уединения. — Чем я могу вам помочь, доктор Квинзель? — вежливо поинтересовался Чавес, но с подозрением. — Я не уверена, — неловко сказала она, засовывая руки в карманы халата. — Он упоминал меня? — тихо спросила она, понимая, что делает себя уязвимой, но почему-то чувствовала, что лучше знать и быть уязвимой, чем не знать. — Ну. — Чавес выглядел озадаченным. — Да, он спрашивал о вас сегодня утром. — Верно. — Харли медленно кивнула, не зная, как себя чувствовать. — Он забрался вам в голову? — сочувственно спросил Чавес, и Харли печально вздохнула, надеясь, что это не было так очевидно для всех остальных. — Это останется. — Она указала на них обоих. — Между нами. Он кивнул и натянуто улыбнулся. — Конечно. Харли вернулась в свой кабинет, чувствуя себя опустошённой и растерянной, и единственное, что она могла придумать, это пойти в спортзал и потренироваться. Так она и сделала, усердно тренируясь, пока спортзал не закрылся, и ей некуда было идти, кроме как домой.

~***~

Было утро среды, и Харли не могла заставить себя встать с постели. Примерно тогда она решила, что у неё депрессия и, вероятно, ей следует обратиться к врачу. Вполне логично, что она будет подавлена и удручена; ей просто нужно записаться на приём к врачу, сказала она себе. Или, может быть, рассказать о своём прошлом психотерапевту, поработать над своими чувствами, заняться йогой и медитацией. Всё это звучало разумно и нормально. Но потом она увидела заголовок на главной странице «Gotham Gazette», и все изменилось. «НЕКОМПЕТЕНТНОСТЬ И КОРРУПЦИЯ: АРКХЭМСКИЙ ДОКТОР ХАРЛИН КВИНЕЗЛЬ НЕПРАВИЛЬНО ВЕЛА ДЕЛО ДЖОКЕРА». Каким-то образом Вики Вейл получила в свои руки вступительный опрос Джокера, и источник, который рассказал ей о процессе окончания опроса. Вейл также назвала Харли психологом, ответственным за испытания лекарств в Аркхэме, почти полностью переориентировав весь фармацевтический скандал Эллиота на неё. «Сообщается, Квинзель было трудно находиться в одной комнате с Джокером, возможно, из-за её неопытности. Она проработала в Аркхэме меньше года, в основном руководя исследованием лекарств, связанной с коррупцией, для «Эллиот Фармасьютикал», что заставило некоторых предположить, что ей никогда не следовало доверять дело Джокера, которое было отмечено бесхозяйственностью и некомпетентностью…» Харли вскочила с кровати, кипя от злости, когда она завязала волосы и оделась, пропустив тёплый душ и другие утренние процедуры. О нет, у неё не было депрессии. Она была блядски взбешена.

~***~

Когда Харли добралась до Аркхэма, опоздав на свою смену, в мятых брюках и рубашке, застёгнутой довольно вызывающе, СМИ снова были у ворот. На этот раз они были здесь только ради неё, желая услышать её комментарий по поводу статьи в «Gotham Gazette» или что-нибудь о её работе в «Эллиот Фармасьютикал» и «Кейн Компани». О, и ещё, винит ли она себя за увечья Дэвида Берроуза. Без сомнения, тот, кто слил записи с камер видеонаблюдения, запечатлевшие нападение Джокера на Берроуза, также слил и вступительный опрос и дал Вейл сильно отредактированную версию того, как опрос был завершён. Была небольшая группа людей, которые могли бы предоставить их все Вейл, и первым в списке подозреваемых Харли был Уолш. Она зашла в его кабинет, прежде чем отправиться в свой, но его секретарша сказала ей, что он придёт позже этим утром из-за встречи с советом директоров. Харли совершенно забыла о собрании совета директоров, которое теперь наверняка будет сосредоточено на ней и проблемах утечки информации из лечебницы. Она направилась в свой кабинет, чтобы успокоиться, её подозрения насчёт Уолша вышли из-под контроля. Чего она не могла понять, так это почему. Почему Уолш хочет выставить Аркхэм в плохом свете? Всё утро сотрудники заглядывали в кабинет Харли, чтобы рассказать ей, как возмутительно всё, что говорит о ней Вики Вейл. Солидарность коллег была приятной, но Харли всё ещё кипела от злости, что делало почти невозможным выполнение какой-либо работы. К обеду она сдалась, натянула медицинский халат и бросилась в Крыло «B», где находился единственный человек, с которым она могла поговорить. Крейн поднял глаза от своего экземпляра «Невротической личности нашего времени» Карен Хорни, когда Харли ворвалась в его камеру, дверь захлопнулась за ней с ЛЯЗГОМ и громким гудением, когда она бросилась к стулу рядом с его койкой. — Харлин. — Он кивнул ей, отложив книгу в сторону и скрестив ступни в лодыжках. — Я так понимаю, что-то не так? Харли пригладила волосы и затянула пучок на затылке, пытаясь взять себя в руки. — Джокер напал на сотрудника, — начала она, а затем разъяснила о пытке Берроуза, утечке записи с камер видеонаблюдения, а теперь утечке вступительного опроса и описания Харли от Вики Вейл. Она воздержалась от упоминания об укусе — Крейну не нужно было об этом знать. — Уолш. — Губы Крейна скривились, когда она закончила. — Вот именно, — выплюнула Харли. — Но я не понимаю почему. — Я не могу точно сказать тебе, — тонко Крейн ответил. — За исключением того, что он считает, что каким-то образом извлекает выгоду от… использования присутствия Джокера здесь. — Он в шаге от того, чтобы позволить целевому фонду заплатить за встречу с ним. — Харли покачала головой. — Цирк уродов. — Он превратил мою лечебницу в посмешище, — с горечью сказал Крейн. — Это ещё не всё, — добавила Харли, не озвучивая вслух, что именно Крейн разрушил репутацию Аркхэма. — Твой токсин страха. Отдел по особо тяжким преступлениям нашёл его запас на складе Трикодер. Она достала свой телефон из халата и нашла статью на сайте «Gotham Gazette», затем передала свой телефон Крейну, только когда он взял его, она осознала, что даёт заключенному свой телефон, предоставляя ему доступ к тому, что в дальнейшем может вызвать проблему. Может быть, она всё-таки была некомпетентна. Крейн читал статью, его губы кисло подёргивались, и когда он вернул Харли её телефон, его рука дрожала. — Бэтмен, — прошипел он, его ноздри раздувались от гнева. — Я не знаю, почему я удивлён, что он вернулся. — Бэтмен? — Харли нахмурилась. — Они погнались за ним на склад — похоже, они случайно его нашли. — О, пожалуйста, Харлин, — усмехнулся Крейн. — Это не случайность. Город был деморализован после психотического клоунского шоу Джокера, и без Харви Дента, чтобы остановить их, мафия снова вернулась к работе. Если Бэтмен считает, что это обычное дело для Сала Марони, он не сможет оставаться в стороне, независимо от того, ненавидит его город или нет. — Ты слишком много знаешь о Бэтмене. — Харли прищурилась, наблюдая, как бледно-голубые глаза Крейна отвернулись от неё. Он облизнул губы, выглядя так, словно его заставили съесть что-то отвратительное. — Харлин. — Крейн развернулся, полностью оказавшись к ней лицом, его светлые глаза излучали настойчивость. — Мне нравится думать, что мы можем доверять друг другу. — Я думаю, что так и есть, — осторожно подтвердила она. — Ты знаешь, что я не сумасшедший, — продолжил Крейн. — Мне здесь не место. Глаза Харли расширились. — Не проси меня об этом, — сказала она, прежде чем он успел продолжить. — Ты знаешь, что то, что ты совершил незаконно, и даже если тебе здесь не место, это значит, что твоё место в Блэкгейте, и я не хочу тебя видеть там. По крайней мере, здесь… комфортно. — Комфортно, — Крейн усмехнулся. — Как оригинально. Харли потакала Крейну столько, сколько могла, оттягивая его побег из Аркхэма — что само по себе заставляло её сомневаться в его умственной компетентности — и, в конце концов, она извинилась и ушла, надеясь, что он опомнится до того, как она увидит его в следующий раз. Затем пришло время собрания совета директоров, которого она боялась. Вокруг большого стола из красного дерева, инкрустированного завитками из сусального золота, сидели две женщины и четыре мужчины, все выглядели мрачно. Там были Мари Кейн из «Кейн Компани» и её двоюродный брат Джейкоб Кейн, алкоголик средних лет, всё ещё живущий за счёт своего трастового фонда. Между ними был их племянник, Бобби Кейн, плейбой-донжуан, которого весь город знал по его роли в «Сделано в Алмазном районе» и частым появлениям на таблоидах. Остальные члены совета были пожилыми аристократами, имевшими связи с семьёй Аркхэм. Старик, который выглядел так, как будто был здесь с тех пор, как лечебница была построена, женщина с мёртвой лисой вокруг её шеи и с таким выражением лица, как будто она нюхала сточные воды, и дальний родственник Джеремии Аркхэма, жутко похожий на портрет основателя лечебницы, висящий на стене позади него. Харли сидела рядом Блейкли и приготовилась, не обращая внимания на тревожные взгляды, которые он бросал на неё. — Доктор Квинзель. — Мари Кейн натянуто улыбнулась — излишняя пластическая операция ограничивала подвижность её лица. — Это необычные обстоятельства. Мы были так довольны вашей работой в лечебнице. — Были? — Харли ощетинилась. — Правление очень обеспокоено тем, сколько негатива в прессе Джокер приносит лечебнице, — вмешался родственник Аркхэма. — Как и я, — защищаясь, возразила Харли. — Доктор Уолш говорит, что вы считаете, что было бы лучше лечить Джокера с помощью терапевтической беседы. — Родственник Аркхэма закатил глаза. — Неужели вы действительно думаете, что это удержит его от убийства и нанесения увечий персоналу? Не лучше ли его оставить в камере, как было согласовано изначально? — Я так не думаю, — недоумённо возразила Харли. Она повернулась к Уолшу и сердито посмотрела на него. — Я не думаю, что Джокеру пойдёт на пользу терапевтические беседы. — Доктор Квинзель, какие лекарства вы прописали Джокеру? — терпеливо спросила Мари Кейн. — Никаких, — рявкнула Харли, и Совет начал недовольно бормотать между собой. — Он не получает никакого лечения! — практически крикнула она, перекрывая шум голосов. — Никаких лекарств вообще? — возразила женщина в лисьей шкуре, теребя хвост чучела. — Это очень тревожно, мисс Квинзель. — Почему бы вам не лечить его? — Джейкоб Кейн выглядел ошеломлённым. — Он чудовище! — Мне бы понадобились наркотики, чтобы просто находиться рядом с ним, — усмехнулся Бобби Кейн. — Я думаю, вы совершили серьезную ошибку, доктор Квинзель. — Разочарованно покачал головой родственник Аркхэма. — Возможно, если бы ему выписали лекарство, он не напал бы на мистера Берроуза. — Мы договорились, что никакого лечения не будет, — настаивала Харли. Её кожа начала гореть, и она изо всех сил пыталась удержаться на месте. — Это включает в себя лекарства и терапию. Всё, что мы сделали, это прошли вступительный опрос по вашему запросу. — Жители Готэма хотят чувствовать себя в безопасности. — Покачал головой родственник Аркхэма. — Джокер здесь, потому что это самое безопасное место для его содержания, но если имеются сотрудники, которых ослепляют и кусают, мы не можем утверждать, что заставляем город чувствовать себя в безопасности, не так ли? Пожилой мужчина охотно согласился. — В самом деле! Вместо этого они подвергаются ещё большему страху! — Это ещё один вопрос, — сказала Мари Кейн. — Как получилось, что произошла утечка записи? — Мы этим занимаемся, — быстро ответил Уолш. — Доктор Квинзель, вы больше не будете работать с Джокером. Ваше время будет более ценно потрачено в другом месте. Выражение лица Уолша наводило на мысль, что он думает, что в Харли нет ничего ценного. — Да, я согласна, — нараспев произнесла женщина с лисой. — Доктор Уолш, не могли бы вы найти время, чтобы решить дело с ним? — Я постараюсь, Магда, — пообещал Уолш с дерьмовой улыбочкой на своём дерьмовом личике. — Я думаю, что, возможно, где-то там ждёт книга, так что, конечно, из всего этого может получиться что-то хорошее. — Не слишком ли рано для книги? Мэри Кейн нахмурилась. — Разве мы не должны дать Готэму время залечить раны? — Конечно, конечно, — беззаботно согласился Уолш. — Но со временем, возможно… мы бы взяли у него интервью для книги… — Пока с ним разговариваете вы, а не мисс Квинзель, — согласилась Магда, настороженно глядя на Харли. Харли представила, как душит её лисой. — Да, не сомневаюсь, доктор Квинзель талантлива в других областях, — добавил родственник Аркхэма, хмурясь на Харли так, как если бы она была чем-то, что он не до конца понимал. — Но, я думаю, мы все можем согласиться, что она потерпела неудачу с Джокером. Глаза Харли расширились, и её рот почти открылся, не в силах поверить тому, что она слышала. — Да, да. Квинзель отстранена от дела Джокера, мы все согласны, что у неё нет должного опыта, — успокоил Уолш. Харли посмотрела на него через стол, её губы поджались, а глаза сверкали. Уолш незаметно покачал головой, предупреждая её, чтобы она держала рот на замке, трус. — Превосходно. — Магда потянулась за тростью и начала подниматься. — Это ужасная ситуация. Я не знаю, как вы миритесь с этим, Мерфи. — Ну что ж… — Уолш пожал печально. — Это то, на что я подписался. Чувствуя себя так, словно внутри неё вот-вот взорвётся маленькая бомба, Харли встала и вышла из комнаты, не в силах слушать, что ещё скажет Уолш. Она повернула налево, затем направо, потом снова налево, настолько раскрасневшись от гнева и унижения, что не обратила внимания на свой маршрут. Всё обрело смысл. Уолш хотел написать книгу о Джокере, и он прощупывал возможность утечками. Он позволил Харли взять на себя вину за негативный отзыв в прессе, который они получили, и её «некомпетентность» с Джокером, а не сами фактические утечки. Затем он оставил её на произвол судьбы Совету, который знал только то, что сказал им Уолш. Они были трусами и дураками. Её сердце бешено колотилось в груди, а зрение начало расплываться по краям, коридор перед ней извивался, как в кривом зеркале. Она представила себе, каково было бы вырвать пальцами маленькие глазки-бусинки Уолша, как Джокер сделал с Берроузом. Просто просунуть большие пальцы внутрь и выдернуть их, пока он кричал, чтобы она остановилась. Но она бы не остановилась. Она даже не пыталась бы остановиться. Её зрение приобрело красный оттенок, как краска, вылитая в воду, и она споткнулась, хватаясь за стену, чтобы удержаться на ногах. Коридор всё ещё двигался и извивался из стороны в сторону, и хотя она чувствовала, что её ноги на земле, остальная часть её, казалось, поднималась вверх, вверх и прочь, как воздушный шар, выпущенный на ветру. Она потеряла равновесие, соскользнула по стене и села на пол, откинув голову на старые камни. — Харлин! Блейкли сидел перед ней на корточках, светя фонариком ей в глаза, и выглядел глубоко обеспокоенным, когда мерил её пульс. Харли сильно моргала, чтобы прогнать туман из головы. Шар лопнул и опустился на землю, и красный цвет медленно исчез из поля её зрения, когда усталое лицо Блейкли резко появилось перед глазами. — Сестра! — Нет, — пробормотала она, хватая его за руку. Она откашлялась, пытаясь взять себя в руки. — Нет, я в порядке. У меня просто… похмелье, — слабо солгала она. Блейкли покачал головой. — Я сожалею о том, что там произошло. Уолш ужасен. — Ужасен, — Харли усмехнулась, откинув голову к стене. Она ещё не чувствовала себя готовой двигаться. — Тебе стоит пойти домой, — настаивал Блейкли. Харли слабо кивнула, не желая ничего больше, чем убраться к чёрту из Аркхэма. Она позволила Блейкли помочь ей подняться и проводить её — но не держать за руку — до кабинета. Оказавшись там, она натянуто улыбнулась ему, меняя халат на куртку. — Я в порядке, — поклялась она. — Я просто пойду домой и отдохну. По настоянию Блейкли она позволила ему вызвать ей такси. У ворот всё ещё крутились репортёры, и голова Харли продолжала кружиться, поэтому было облегчением оказаться в такси, вместо того, чтобы пробираться сквозь кричащих на неё журналистов и фотографов. Как только автомобиль выехал через главные ворота, охранник крикнул репортёрам отойти в сторону, Харли наконец выдохнула впервые с момента, как упала в коридоре. Что, блядь, произошло.