~***~
Вики Вейл жила в кишащей тараканами квартиры-студии в университетском районе Готэма. Тараканов, возможно, имелось в изобилии, но был и Wi-Fi, что было важнее. Она сидела, склонившись над ноутбуком, окруженная блокнотами, газетами и распечатками с печатью «Краун Групп». На заднем плане Майк Энгель из GCN сообщал о кандидатах, баллотирующихся на должность окружного прокурора на внеочередных выборах: Карл Финч, бывший окружной прокурор, который потерял своё место из-за Харви Дента, и Дженис Портер, неизвестная, но проводящая хорошо финансируемую кампанию благодаря сбору средств в высшем обществе. Там определенно крылась какая-то история. Для большинства людей Вики была слишком привлекательной, чтобы быть хорошим репортером из «Gotham Gazette», пишущей внушающие страх статьи об иммигрантах или сплетни о трастовом фонде Готэма. Но Вики была также известна редакторам «Gotham Globe», получившим Пулитцеровскую премию, которые видели в ней голодного молодого репортера, держащего ухо востро. Она работала над расследованием о многочисленных связях, связывающих Бертрама Крауна с мафией. В «Globe» сказали, что для начала хорошо, но этого было недостаточно. «Продолжай искать», — сказали они. Накануне вечером Вики написала сообщение редактору «Globe»: «Пророчества Джокера: За стенами лечебницы Аркхэм». «Ты выше этого, Вики, — был покровительственный ответ. — Узнай что-нибудь серьёзное от своего источника». Ха! У её источника были свои планы; в этом и заключалась проблема. Или, может быть, она просто не так хороша, если не могла заставить Уолша дать ей что-нибудь, кроме крупиц чего-то важного, которыми он целенаправленно кормил её. Её использовали, и она это знала, но история есть история, и «Gazette» заплатит, и Вики нужно, чтобы Wi-Fi оставался включённым. «Мы здесь, в «GCN», весь день принимали решение, но в конечном счёте мы решили, что наша обязанность — предоставить людям Готэма правду. И эта правда включает в себя мерзкие, иногда пугающие истории, с которыми мы не хотим сталкиваться». Заинтригованная, Вики повернулась к телевизору и сразу увидела, что Майк Энгель не верит словам, слетающим с его губ. Его лицо было напряжённым, встревоженным, и она поняла, что сейчас произойдет. «Мы приобрели копию записи Джокера, о которой сегодня утром сообщила Вики Вейл из «Gotham Gazette»». Вики потрясла кулаком в воздухе. — Да! — ликующе воскликнула она. «И мы проиграем полную для вас версию. Джокер — террорист, и он стремится посеять страх и раскол среди наших граждан. Пожалуйста, имейте это в виду и уберите всех маленьких детей из комнаты; это… весьма тревожно». Они вывели изображение Джокера, которое использовала «Gazette», на весь экран и начали прокручивать запись поверх его ужасного, изуродованного лица. Вики вздрогнула, слушая запись уже в четвёртый раз. Она заставила Уолша проиграть её три раза, хотя от этого у неё по коже бегали мурашки. Она была немного взбешена тем, что он отдал оригинальную запись «GCN» а не ей, но, по правде говоря, она не хотела, чтобы эта запись была у неё, и она получила свою долю славы в вечерних новостях. Возможно, скоро она получит приглашение обсудить её репортаж — из того, что слышала Вики, «GCN» хорошо платила своим гостям. Она вернулась к своему ноутбуку, выключив звук группе экспертов «GCN», которые сейчас обсуждали запись Джокера и её значение. Она была почти полностью поглощена своими исследованиями, когда её телефон громко завибрировал на столе. Это был Уолш, что заставило её закатить глаза, когда она проверила его сообщение. «Джокер напал на своего врача сегодня днём. Освободился от наручников. Чуть не задушил её». Вики уставилась на сообщение, заголовки уже появились у неё перед глазами. «Она немного шокирована, но, по-видимому, в порядке. Не чувствует себя виноватой». Рот Вики открылся от этого сообщения — каким маленьким дерьмом был Уолш! Не чувствует себя виноватой. Она напечатала в ответ: «Нужно больше, чтобы опубликовать». Но она уже знала правду. Она напишет статью, и «Gazette» опубликует её, и она сможет оплачивать свои счета и поддерживать свой высокоскоростной Wi-Fi.~***~
— Теперь, Квинзель, очевидно, что наша главная забота — ваше здоровье и безопасность, но, как вы знаете, в последнее время у нас были утечки. Харли не могла скрыть презрения, которое она испытывала. Оно было скверным, сильным и чётким. Все стало на свои места. Она сидела в одном из кресел с откидной спинкой напротив стола Уолша, прижимая к шее пакет со льдом. Её взгляд был прикован к окну позади Уолша и женщины из пиар-компании, стоявшей рядом с ним. Она могла видеть луну, полную и ярко сияющую, как будто кто-то приблизил её к земле. Она слушала их, сохраняя молчание, пока они пытались убедить её следовать их плану. Раньше, когда она сидела на полу перед комнатой сессий, она чувствовала, как она отклоняется. Отклоняется от мужчин и женщин, толпящихся вокруг неё, опасаясь за её безопасность, и в сторону чего-то ещё, что медленно, наконец, обретало форму. Когда она смогла встать с помощью Блейкли и Чавеса, Харли позволила им отвести её в лазарет, где Энни осмотрела её и быстро заполнила медицинское заключение. Затем вошла Роза и сообщила Харли, что номер её контактного лица не отвечает, и не хочет ли они, чтобы они позвонили кому-нибудь ещё. Нет, больше не было никого. Медсёстры обменялись сочувственными взглядами — бедный доктор Квинзель — и предложили ей немного отдохнуть на одной из больничных коек, на что Харли согласилась. Она закрыла глаза и подслушала их разговор: Уолш не хотел сообщать об инциденте в полицию, и он хотел, чтобы медицинское заключение о травмах Харли было уничтожено. Джокера посадили в одиночную камеру, как и Лихтенштейна. Очевидно, когда Лихтенштейн вышел из своей камеры, он отвлёк охранников, и они забыли закрепить ноги Джокера. Роза и Энни возмутились вместо Харли. После нескольких часов «отдыха» — в течение которых Харли так тщательно прокручивала в голове этот инцидент, что могла бы воспроизвести его, — Чавес покорно сопроводил её в кабинет Уолша, где она нашла его с ожидающей женщиной из пиар-отдела. Они хотели, чтобы она дала откровенное интервью о своём опыте общения с Джокером, особенно о том, каково это — быть атакованной им. — Мы думаем, что лучший способ быть для вас на шаг впереди — выйти вперёд и рассказать эту невероятную историю! Особенно, как женщина — нам нужно больше женщин, рассказывающих свои истории. Конечно, как женщина, она должна хотеть пойти на телевидение и рассказать о Джокере, который чуть не убил её, чтобы книга Уолша — больше не их книга — стала бестселлером. Она думала, что оцепенела после нападения, прокручивая это в уме без страха и паники, которые она изначала почувствовала… Но теперь, глядя на луну, слушая выступление женщины из пиар-отдела, Харли поняла, что это вовсе не оцепенение; она просто была спокойна впервые за всё время, сколько себя помнила. Вездесущее недовольство своей жизнью исчезло, и мир казался ей реальным, живым и доступным. Она должна была разозлиться на Уолша за то, что он снова попытался использовать её. Она должна была почувствовать ту же ярость, которая раньше выворачивала её наизнанку. Но, по правде говоря, она ожидала от Уолша не меньшего, и хотя он вызывал у неё отвращение, она смирилась, что он всегда будет использовать её, если сможет. Это дало ей начало новой цели, которая была в пределах досягаемости её понимания. И, наконец, появление на горизонте того, чего она не совсем знала, что не заставляло её бояться или впадать в истерику. Она была спокойна. Со льдом на шее и луной в поле зрения она была спокойна и открыта миру, каким видела его она. — Я подумаю об этом, — солгала она женщине и отмахнулась от предложения Уолша заплатить за такси до её дома. Ей не хотелось возвращаться домой. Она взяла пальто и сумку из своего кабинета и направилась к станции, поблагодарив Чавеса за помощь, когда встретила его у входа, и помахала в ответ, когда охранник у ворот пожелал ей спокойной ночи. Куда она пойдёт дальше, было неизвестно. Она чувствовала себя наэлектризованной, и ей хотелось излить это. Она почти написала Дане, чтобы встретиться и выпить, но она знала, что в конце концов это оказалось бы разочаровывающим. Харли почти добралась до станции Элизабет Аркхэм, и в глубине её сознания зарождалась идея… она ещё не совсем решила, но… — Доктор Квинзель. — Раздался голос из тени узкого переулка, заставив её ахнуть от удивления. Харли развернулась в сторону переулка, почти надеясь, что что-то выскочит на неё и потребует от неё использовать свою значительную физическую силу после её полной неспособности защититься от Джокера. Фигура двинулась вперёд, к полуосвещённой фонарями главной дороге. Чёрный капюшон, увенчанный двумя длинными треугольниками, придавал владельцу видимость летучей мыши. — Вау. — Услышала Харли свой голос, хотя и не собиралась этого произносить. Её следующая мысль была о Джокере (снова) и о том, как ей хотелось бы рассказать ему об этом. — Доктор Квинзель, — снова повторил Бэтмен. — Нам нужно поговорить. Харли быстро оглядела улицу, чтобы убедиться, что они одни. Только парень, который недавно продавал травку на станции, был в поле зрения, болтая с владельцем бакалейного магазина через улицу, вне пределов слышимости и видимости. Она повернулась к Бэтмену и попыталась найти его глаза в капюшоне, белки были едва видны, когда она прищурилась в темноте. Он взглянул на её горло, на котором появился уродливый тёмно-красный синяк. — Говори, — огрызнулась она, раздраженная его пристальным взором. Тот факт, что перед ней стоял Бэтмен, было непросто понять после столь насыщенного дня. То, что она знала его секрет о Харви Денте, казалось одной из сотен миллионов вещей, которыми Джокер поделился с ней о нём, хотя её инстинкты подсказывали ей, что это, возможно, было одним из наиболее важных. — Вы ранены, — прорычал Бэтмен, едва шевеля губами. — Джокер? Харли фыркнула и снова огляделась вокруг. — Да, — тихо подтвердила она. Её раздражало, что Джокер напал на неё. На первый взгляд, это доказывало, что он вводил её в ложное чувство безопасности. Возможно, он не манипулировал ею напрямую, как Харви Дентом, и это было её основной заботой, но, безусловно, заставлял её чувствовать себя в безопасности, когда это было совершенно не так. Но в то же время было что-то странное в том, как он говорил с ней на протяжении всего этого, тихо говоря ей на ухо, чтобы только она могла слышать. Во всём этом было что-то постановочное, что-то расчётливое, что она ещё не поняла. Наступила долгая пауза, и Харли воспользовалась возможностью рассмотреть вблизи. Его маска имела выступы вокруг глаз и носа, которые скрывали настоящее лицо под ней, но она подозревала, что не только ради того, чтобы скрыть его личность. Это производило драматический эффект, должно было внушать страх его жертвам, точно так же, как боевая раскраска Джокера. Харли слабо рассмеялась, и она увидела, как Бэтмен нахмурился в её стороны из темноты. — Что произошло? — потребовал он немного агрессивно. — Я не обязана тебе ничего говорить, — раздражённо ответила Харли, но после паузы всё равно продолжила: — Охранники забыли приковать его ноги цепями. Он вскрыл замок на наручниках и схватил меня. Ещё одна задумчивая пауза. — Почему вы не сообщили в полицию? — Почему, как думаешь? Насколько плохо всё выглядит. Аркхэм достаточно получил негативных отзывов в прессе, полицейские ни за что не стали бы держать это в секрете. Бэтмен обдумал то, что сказала она, а затем кивнул. — Вы правы. Брови Харли взлетели на лоб при этих словах. Она предполагала, что Бэтмен будет за правду и открытость после всего, что Джокер рассказал ей о его доброте. С другой стороны… Харви Дент… Может быть, Бэтмен всё-таки не был таким чёрно-белым. — Как думаете, кто сливает информацию? — надавил Бэтмен, делая шаг вперёд так, что в свете уличных фонарей его стало видно больше. На груди его костюма было изображение летучей мыши. Харли снова усмехнулась. — Я понятия не имею, — не дрогнув солгала она. Она чувствовала, что он изучает её не с подозрительностью, а как будто пытается разгадать головоломку. — Если я вам понадоблюсь, — сказал он, наконец. — Свяжитесь с Джимом Гордоном. — Он посмотрел через улицу на бакалейный магазин, и Харли, обернувшись, увидела, что парень, торгующий травой, выходит из магазина с содовой в руке. — Будьте осторожны, доктор Квинзель, — посоветовал Бэтмен. Харли обернулась, чтобы спросить его, чего ей следует остерегаться, но Бэтмен исчез. Она несколько секунд смотрела в переулок, покусывая нижнюю губу, пока её мысли проносились мимо. Сначала о Бэтмене. Потом о Джокере. Затем о себе и о том, куда она пойдёт дальше. Это был риск, решила она, проводя карточкой метро и поднимаясь по лестнице на платформу, ведущую на север.~***~
Её запах остался с ним. Мускусный, сладкий, немного гнилой. Гнилой и сладкий описывал её идеально. Чавес дал своим людям полную свободу действий, чтобы выбить дерьмо из Джокера после того, как они затащили его в одиночную камеру. Это было впечатляюще, даже достойно, что в таком заведении, как это, они позволили людям, которые хотели избить его до синяков, сделать именно это. Джокер подозревал, что это был особый случай. Эта боль, причинённая их драгоценному доктору Квинзель, перешла черту, которую не могли стерпеть все эти люди Аркхэма. Было очень интересно, что кто-то столь же отчуждённый, как доктор Квинзель, кто-то, у кого было так мало общего с её коллегами, всё ещё внушал им такой уровень лояльности. Он мог это понять. В ней было что-то будоражащее. Не нужно было много усилий, чтобы почувствовать, что ты был чем-то ей обязан. Это было странно и даже немного волнующе. Лихтенштейн обеспечил необходимое отвлечение — слишком легко, — но доктор Квинзель была существенным Х-фактором, который привел его туда, где ему нужно было быть. Всё, что он сказал ей, было правдой — преимущественно он считал себя честным человеком — он не хотел причинять ей слишком сильную боль. Может быть, немного, чтобы посмотреть, как она это воспримет. Как она отреагирует. Превосходно, вот как. Испуганная, но упрямая, отказывающаяся подчиняться ему. Подчинение было таким скучным. И ему нравилось проводить время вместе — он хотел, чтобы она это знала. Он с нежностью будет вспоминать её нигилистическую нежность. И он едва ли помнил кого-либо. Джокер любил широкие жесты, так что ему повезло, что, выполнив задачу, которую он поставил перед доктором Квинзель — Харли — он также должен был великодушно попрощаться с ней. Находясь столь близко к ней, наблюдая, как она сопротивляется, он позволил себе насладиться её запахом и тем, как она себя чувствовала. Ничего удивительного: она пахла и чувствовала себя очень хорошо. Просто немного вкуса доктора Квинзель. Харли. Сладкая и гнилая. Хм. Как жаль. Он будет скучать по ней. Разве это не было бы чем-то особенным?~***~
Это была очередная поздняя ночь на станции, хотя Гордон обещал своим детям, что вернётся домой вовремя, как раз к специальной лазанье. Его сын помог жене приготовить её, и когда он пообещал, что вернётся домой к обеду, не шутил. Затем «GCN» воспроизвёл запись завуалированных угроз Джокера — без уведомления отдела по особо тяжким — и начался настоящий ад. Это было похоже на тошнотворную, разбавленную версию присутствия Джокера над Готэмом в те адские летние недели, когда он взял контроль в свои руки. Он не исчез и не собирался быть забытым. Гордон только что поднялся на первую ступеньку крыльца, когда из тени появилась фигура, огромная и чёрная, с маской в форме летучей мыши. — Визит на дом, ничего хорошего не жди, — вздохнул Гордон, решительно засовывая ключи обратно в карман. — В Аркхэме произошло ещё одно нападение Джокера, — пророкотал Бэтмен. — На этот раз на доктора Харлин Квинзель. — Вот дерьмо, — выдохнул Гордон и провёл рукой по волосам, вспоминая психолога Аркхэма. Она была молода и хороша собой, идеальный корм для СМИ. — Пресса это проглотит. — Этого нельзя допустить, — ответила Летучая Мышь. — У нас полно дел помимо Джокера, нападающего на своих надзирателей, — натянуто ответил Гордон; он устал, и внутри его ждала лазанья. — У нас семьдесят восемь галлонов токсина страха Джонатана Крейна, и мы понятия не имеем, что с ним делать. Мэр дышит мне в затылок, чтобы избавиться от них, но я не могу кому-либо это доверить. Бэтмен задумался об этом. — Дайте мне немного времени, — сказал он, наконец. — Пока держите их под замком. Гордон кивнул, надеясь, что на этом всё кончено. Он чувствовал, что Бэтмен колеблется, и не исчез незамеченным, как делал обычно. На этот раз он дружески, как коллега, положил руку на плечо Гордона. — Поспите немного, комиссар, — пророкотал он. — Вам это понадобится. Это была удручающая правда, но Гордон давно смирился с ней.~***~
Верхняя часть города представляла собой коллекцию стильных зданий из позолоченной эпохи Готэма и зданий из коричневого камня, которые были построены раньше — все немного неухоженные, но ни в коем случае не заброшенные. Он не был таким шикарным, как центр с его небоскребами из стекла и стали, или два квадратных квартала, известных как Алмазный район, заполненные дизайнерскими бутиками и роскошными таунхаусами, но верхняя часть города, несомненно, была куда шикарнее, чем Ист-Сайд или Нэрроуз. Харли посмотрела на карту на своем телефоне, задаваясь вопросом, был ли адрес, который ей дали, правильным. Веб-сайт «Айсберг Лаунж» состоял только из серебристого фона, на котором элегантным белым шрифтом был написан адрес бара. Простой, таинственный и доступный любому, кто захочет его найти. За исключением того, что адрес, похоже, вообще не принадлежал клубу, не похожего на те, мимо которых она проходила по главной улице со швейцарами в шляпах, отделанных золотой парчой, или винных баров, заполненными модными людьми, ищущими где сэкономить. Это здание было построено в стиле ар-деко, столь популярном в позолоченный век, и выглядело так, как будто когда-то это был продуктовый магазин с большими окнами, теперь затемненными. В отличие от клубов на главной улице, он не кишел музыкой и пьяницами, а излучал тишину и был незаметным; здание, мимо которого любой мог пройти, не задумываясь. Сбитая с толку, Харли вгляделась в переулок, который тянулся вдоль одной стороны клуба, и заметила мусорные контейнеры и помощников официантов в костюмах, курящих сигареты. Переулок на другой стороне был слишком узким, чтобы по нему могла проехать машина, но под уличным фонарём выстроилась очередь хорошо одетых людей. Они весело болтали друг с другом, смеялись и сильнее кутались в свою одежду, ожидая, пока вышибала впустит их. Когда Харли подошла ближе, она увидела, что женщины были одеты в шёлковые платья и шубы, в то время как мужчины были в смокингах, что заставило её поверить, что этот бар был немного более изысканным, чем та мафия, которую она ожидала. Она нанесла немного рубиновой помады Даны, но всё ещё более чем осознавала, что её бесформенные брюки и плоские лоферы привлекали внимание, когда она подошла к вышибале, чувствуя, что это может потребовать некоторых навыков лести. — Привет, — поздоровалась она с милой улыбкой. Вышибала окинул её взглядом и покачал головой. — Извините, мисс, дресс-код зала «Айсберг», как минимум, коктейльное платье. — Как минимум, коктейльное? — Харли подавила смешок при этой нелепой мысли. Она сделала шаг ближе к вышибале, надеясь показать, что пришла не за коктейлями. — Я ищу Люси, — объяснила она, чувствуя себя нелепо. — Она сказала мне, что мистер Пингвин хочет, чтобы я зашла. Одна бровь вышибалы приподнялась, и он посмотрел на свой блокнот. — Вы случайно не… Харлин Квинзель? Харли один раз кивнула, чтобы подтвердить. — Вы были в списке всю неделю, — сообщил ей вышибала, отцепляя бархатную веревку, чтобы пропустить её. Она прошла через бархатную веревку в тускло освещённый коридор, увешанный фотографиями в рамках, с автографами старых певцов и актёров, некоторые в костюмах военного времени, а другие в официальной одежде. Харли двигалась медленно, её пульс участился, когда она начала представлять, что может найти в конце коридора. Логово гангстеров, может быть, или, возможно, что-то более гламурное, но не менее опасное. Если Пингвин занимался отмыванием денег, они, без сомнения, хотели бы отмыть как можно больше наличных через их кассы. Она дошла до конца коридора, где дородный молодой человек во фраке взял её куртку в обмен на серебряный значок с цифрой «девяносто два» белым курсивом. Харли изучила номерок, отличающийся от любых публичных гардеробов, которые она когда-либо видела, и решила, да, в «Айсберг Лаунж» было много денег, переходящих из рук в руки. Кто-то прочистил горло позади неё, но вместо того, чтобы подпрыгнуть — подкрадывавшийся к ней Бэтмен был её новым индикатором её испуга — она оглянулась через плечо и увидела морщинистого мужчину средних лет во фраке и красным поясом, что, казалось, указывало на авторитетное положение. — Это Луис, — серьёзно сообщил ей парень-гардеробщик. — Он не разговаривает. — Ладно. — Харли пожала плечами, теряя терпение от всего этого притворства. Луис жестом пригласил её следовать за ним через тяжелую чёрную занавеску, которая вела к круглой дубовой двери, через которую она могла слышать ритм бодрой басовой линии. Ах, поняла Харли, это должно было быть похоже на тайный клуб времен сухого закона. Они действительно старались изо всех сил ради пущего эффекта, но, возможно, будучи клубом мафии, такая скрытность имела и свои практические цели. Дубовая дверь распахнулась внутрь, и Харли получила прямо в лицо трель духового оркестра, проигрывающего мелодию регтайма. Застигнутая врасплох, она проигнорировала жест Луи, приглашающий её следовать за ним, так что она могла полностью погрузиться в атмосферу клуба. Он был украшен сверкающими бриллиантами в стиле арт-деко и роскошными бархатными шторами, освещенный исключительно канделябрами и огромной хрустальной люстрой, в которой использовали свечи вместо электрических ламп над головой. Харли пришлось напомнить себе, что она была в клубе мафии, чтобы встретиться с отмывателем денег, а не просто заскочить выпить чего-то, что, без сомнения, имело было столь же ностальгический характер, как и всё остальное, что мог предложить «Айсберг Лаунж». Она последовала за Луисом через зал, через море переполненных столов, покрытых белыми скатертями. Мужчины в костюмах и женщины в платьях на бретелях потягивали мартини из бокалов и фужеров с шампанским, пытаясь расслышать друг друга сквозь музыку. Харли отвернулась, когда заметила Бобби Кейна, члена правления Аркхэма и «плохого мальчика» из «Сделано в Алмазном районе», а также его кузины Кеннеди, тоже известной своими выходками «плохой девочки» на шоу. Куда бы она ни посмотрела, везде были мужчины, которые выглядели так, как будто их взяли с основного состава «Славных парней» с их зализанными волосами и чрезмерно загорелой кожей. Затем были девушки в их объятиях, щеголявшие высокими каблуками и накладными ресницами. Харли так отвлеклась, разглядывая гостей, что чуть не налетела прямо на Луиса, когда он остановился перед рядом распашных хромированных дверей, ведущих на кухню. Он бросил на неё взгляд через плечо, затем жестом пригласил её пройти в двери, и Харли подчинилась, заинтригованная тем, что должно было произойти. Флуоресцентные лампы на кухне ослепляли после тускло освещённого клуба, и сразу было очевидно, что эта кухня не использовалась для кулинарных целей. Взгляд Харли скользнул по столам из нержавеющей стали и столу мясника, представляя вдохновлённые фильмами ситуации, где «гангстеры», нуждающиеся в «мотивации», подвергались ужасным судьбам. — А, доктор Квинзель! Харли обернулась на звук её имени и едва не сделала это снова. Перед ней стоял молодой мужчина, возможно, моложе её, одетый во всё чёрное, кроме яркого фиолетового галстука, завязанного узлом на шее, его чёрные волосы были уложены острыми концами на лбу. Его кожа была желтоватой, как будто он не видел достаточно дневного света, и его глаза были настолько запавшими, что он мог бы выглядеть больным, если бы не проницательность, скрывающаяся в его обычно дружелюбной улыбке. — Привет, — осторожно ответила Харли, не упуская из виду, как он посмотрел на её практичные кожаные лоферы и, казалось, счёл их разочаровывющими. Она посмотрела на его туфли — остроносые и блестящие, из чёрной лакированной кожи. Он широко раскрыл руки и улыбнулся ей. — Я Освальд Кобблпот, — сообщил он ей, и когда Харли не отреагировала, он продолжил, продолжая ухмыляться: — Некоторые люди называют меня Пингвином. Харли приподняла бровь и снова оглядела кухню. Луи молча удалился, и они остались одни. — Вы послали свою подругу Люси, чтобы убедить меня прийти, — сказала она непринужденно, желая ускорить формальности. — Почему? Она встретилась с ним взглядом и увидела, что он всё так же сиял, почти от гордости. — Люси — доверенное лицо, — ответил Пингвин, хлопая в ладоши. — А теперь, могу я предложить вам выпить? Шампанское или, может… — Я имела в виду, почему вы интересуетесь мной? — перебила Харли, видя, что он растянул бы это, если бы мог. Она была там для ответов, а не для шампанского. Пингвин сменил ухмылку на что-то более задумчивое, но всё то же жизнерадостное. Он, прихрамывая, подошёл на несколько шагов ближе, так что они оба стояли рядом с разделочным столом. — Доктор Квинзель, — счастливо вздохнул он, потянувшись к её руке и ободряюще сжав её между своими. — Я решил, что СМИ отвратительно отнеслись к вам, когда Джокер… изувечил этого бедного сотрудника. Для меня было очевидно, что Аркхэм использовал вас в качестве козла отпущения. Такое ужасное отношение, которого вы не заслуживаете. — Спасибо, — Харли медленно убрала руку и положила ее на стол мясника, чувствуя, что это не основная причина, по которой он собирался быть её «другом». — Но с этим ничего не поделаешь. Жадный женоненавистник управляет Аркхэмом, и в ближайшее время он не перестанет так себя вести. — Ну. — Пингвин посмотрел в угол и поморщился, как будто размышляя о чём-то неприятном. В клубе группа сменила музыку на более медленную и романтичную. — Конечно, есть способы сообщить доктору Уолшу о вашем недовольстве. В моём распоряжении есть такие методы, если вы хотите, как говорится, отправить сообщение? Харли склонила голову набок, медленная улыбка появилась на её губах, когда она посмотрела на Пингвина, так нагло предлагающего угрожать Уолшу, как будто это была простая услуга. — Интересная идея, — признала она, всё ещё улыбаясь, и заметила, как под её пристальным взглядом дрогнул мускул под его бледным лицом. — Но я могу справиться с Уолшем. Не поэтому вы попросили меня прийти сюда… чтобы быть вашим другом. Вы собираетесь сказать, чего действительно хотите? — Что ж, хорошо, доктор Квинзель, — усмехнулся Пингвин и начал кивать головой, как будто пришёл к какому-то выводу. — Давайте будем откровенны друг с другом. Вы явно более мирской человек, чем можно было бы предположить, извините, глядя на вас. Классический случай суждения о книге по обложке, если можно так выразиться. Губы Харли напряглись, когда она вспомнила рот Джокера у своего уха, когда он сказал ей, что она кроткая снаружи, но жестокая внутри. Она уже знала, что это правда, и ей не нужно было, чтобы Джокер или Пингвин говорили ей это. — Видите ли. — Пингвин снова сложил руки вместе и нацепил свою широкую сияющую улыбку. — У вас есть доступ к Джокеру, и я хотел бы передать ему сообщение. В глубине души Харли знала, что всё это связано с Джокером. Ничто другое не делало её достойной потраченного времени гангстера, кроме её связи с ним. Но это не уменьшило её эго. Ее связь с Джокером дала ей силу. — Возможно, у меня больше нет доступа к нему, — призналась Харли, хотя на самом деле она в это не верила. Она указала на синяк на шее, частично скрытый воротником рубашки. — Боже, Боже. — Пингвин быстро заморгал теперь, когда он мог видеть синяки. Он наклонился ближе, чтобы лучше рассмотреть, и Харли подумала, что ему, возможно, пришлось напомнить себе не подходить слишком близко, когда он заколебался и отстранился. — Это… он сделал с вами? — Да, — спокойно ответила она. Он настороженно посмотрел ей в глаза. — И теперь вы откажетесь видеть его? Харли рассмеялась. — Нет, но правление почти наверняка отложит наши сессии на данный момент. Пингвин снова сиял. — На данный момент, — весело ответил он. — Но не навсегда. Я впечатлён, доктор Квинзель. Очень хорошо, когда «на данный момент» пройдёт, вы кое-что передадите ему от меня? Харли жестом велела ему продолжать. — Я бы очень хотел быть его другом. И мне нужно, чтобы он подтвердил, что хотел бы быть моим другом в ответ. — Улыбка Пингвина была безмятежной, ничем невыдающейся. — Вы имеете в виду… — Она впервые запнулась, не в силах скрыть своё удивление. Они договорились говорить откровенно, но Харли не ожидала, что он будет так откровенен. — Вы хотите сказать, что хотите помочь ему сбежать из Аркхэма? — Вы знаете его лучше, чем кто-либо, доктор Квинзель, — уклончиво ответил Пингвин. — Вы действительно верите, что Джокера можно запереть навсегда? Харли, возможно, впервые задумалась о своих чувствах по поводу заключения Джокера. Она думала о помощи Крейну, и пришла к выводу, что не может доверять ему. Недоверие к нему было для неё более веской причиной, чем тот факт, что освобождение осужденного террориста было абсолютно незаконным, и что она будет соучастницей в любых дальнейших преступлениях, которые он совершит. Но Джокер… она всегда принимала то, что он был заперт в своём месте в её мире, никогда не встречая его вживую за пределами Аркхэма. В тот день она мельком увидела это, и это чуть не убило её. Как она могла рассматривать возможность помочь ему сбежать? Но Пингвин не обязательно предлагал это, сказала она себе. Он хотел взаимоотношений с Джокером, и, если дело дойдет до побега, она сможет встать у них на пути. Она могла их остановить. Передача этого сообщения не нанесёт никакого вреда, но она заслужит расположение Пингвином, который, как решила она, понадобится ей примерно через десять секунд после того, как Бэтмен исчез из того переулка. Опасные времена требовали опасных методов. — Хорошо, — согласилась она, чувствуя, что Пингвин внимательно наблюдает за ней. — Я передам ему. Пингвин улыбнулся так широко, что его лицо, казалось, вот-вот расколется пополам, и он резко обнял Харли за плечи и обнял её. — Это отличные новости, — просиял он. — Отличные новости. Спасибо, доктор Квинзель. Харли расправила плечи, чтобы вырваться из его хватки, и слегка ухмыльнулась. — Зовите меня Харли, — сказала она ему, слова слетели с её языка, прежде чем она смогла их остановить. Глаза Пингвина загорелись чем-то, что Харли не совсем понимала, как интерпретировать, затем двери кухни за ними распахнулись, и Люси проскользнула внутрь. На этот раз она была одета в чёрное платье, которое было гораздо более консервативным, чем её розовая джинсовая ткань — её униформа в «Айсберг Лаунж», решила Харли, — и под мышкой у неё был портфель. Люси бросила украдкой взгляд через плечо в клуб, прежде чем встать рядом с Пингвином и поставить портфель на разделочный стол рядом с ними. — Харли, — Пингвин почтительно кивнул. — В знак благодарности я хотел бы вам кое-что подарить. Для вашей защиты. Люси набрала четырёхзначный код на замке портфеля, и он открылся. Она вытащила что-то маленькое, завёрнутое в красный шёлковый шарф, и с улыбкой протянула его Харли. Харли никогда раньше не держала в руках пистолет, но она сразу поняла, что именно он завёрнут в ткань. Вес был именно таким, как она могла предполагать, и форма его казалась очевидной. Она не стала разворачивать его перед Пингвином и Люси, которые внимательно наблюдали за её реакцией. Вместо этого она сунула его в сумочку, надеясь, что он на предохранителе, и она не выстрелит в себя по дороге домой. Она не совсем понимала, почему Пингвин дал ей пистолет, но фраза «для её защиты» кричала на жаргоне мафии, подразумевая нечто большее, чем слова. — Спасибо, Освальд, — Харли печально улыбнулась ему, как будто его великодушный поступок тронул её, а не сбил с толку. — Конечно, — он коротко поклонился. — Люси, вызови нашему другу Харли такси. Готэм так опасен после наступления темноты, и мы должны обеспечить её безопасность настолько, насколько это возможно. Харли снова улыбнулась, на этот раз немного сдержано, потому что, чёрт возьми, Пингвин сильно преувеличивал. Впрочем, как и несколько других людей, которых знала она.