~***~
Она проспала до позднего вечера, проснувшись от сообщений от Блейкли, Уолша и Гордона, спрашивающих, всё ли с ней в порядке/вернётся ли она когда-нибудь/сможет ли приехать в участок через несколько дней, когда они закончат дезинфекцию. Харли послушно ответила всем «Да» и снова заснула, не готовая встретиться лицом к лицу с миром. Её сны были сбивающими с толку. Сжимание виноградины между пальцами, пока сок не потёк по её руке. Ощущение тёплого тела, прижавшегося к её обнаженной спине. Испуганная, она бежала сквозь такую полную и постоянную тьму, что чуть не задохнулась от неё. На следующее утро она вернулась в Аркхэм, хорошо отдохнувшая, но отчётливо чувствующая, что чего-то не хватает. Она могла только предполагать, что это была перспектива продолжать жить своей жизнью, как будто с ней ничего не случилось. Как будто она не пошла выпить пива с Джокером и его сообщником, а затем не избила — в меру своих возможностей — бывшего пациента. Тело Нэша, скорее всего, уже лежало на дне гавани Готэма, но это, конечно, её не беспокоило. Возможно, оно должно, но она перестала беспокоиться о том, что ей следует делать. Это не объясняло, чего не хватало. Большую часть своего дня она провела, просматривая тысячи электронных писем, в том числе двадцать от Вики Вейл из «Gazette», умоляющей Харли дать интервью. Не столь тонкое предположение Вейл о том, что они могут разоблачить Уолша как крота, было заманчивым, но, в конце концов, Харли проигнорировала её, решив сосредоточиться на новом судебном процессе над Эллиотом, который должен был начаться в ближайшие недели. И, конечно, были учения и процедуры, которые нужно было запомнить для новых обширных мер безопасности, которые Аркхэм ввёл в действие в случае очередного побега. Много дел, чтобы занять её. Вечером Харли сидела рядом с мобильными телефонами Пингвина и Киллера, ожидая чтобы они позвонят или что появится сообщение. Они этого не делали, и она ненавидела ту напряжённость, с которой хотела, чтобы один из них обратился к ней. Почему? Она была нужна и ценилась в своей карьере, почему она так стремилась к их признанию? Или, может быть, она жаждала не признания, а просто чего-то другого. Она оборвала этот ход мыслей, приняла снотворную таблетку с истёкшим сроком и легла спать.~***~
Проходили дни, и Харли двигалась по своей жизни, как призрак. Она работала, ходила в спортзал, спала и повторяла процесс. Через неделю Гордон связался с ней, чтобы сказать, что в отдел по особо тяжким безопасно входить без противогаза, и, пожалуйста, не могла бы она прийти, чтобы дать показания, когда у неё будет время. Так что однажды вечером Харли пошла в отдел после работы и дала те же показания, что и Стивенсу. Когда она закончила, Гордон откинулся на спинку стула и прижал ладони к глазам. — Вы в порядке? — осторожно спросила Харли. — Я не могу избавиться от ощущения, что что-то надвигается. — Гордон покачал головой. — Он не давал о себе знать уже неделю. Он должен что-то планировать. Харли задумчиво сжала губы. — Вам не кажется, что Бэтмен, вероятно, поможет вам? Я имею в виду, даже несмотря на то, что он… убил Харви Дента. Усы Гордона дёрнулись, и Харли увидела вину в его глазах. Вину за то, что солгал Готэму. Вину за то, что запятнал репутацию Бэтмена. Вину за то, что не смог победить Джокера, даже если он поймал его однажды. — Может быть, — неохотно сказал Гордон. — Нам нужно проникнуть в голову Джокера. Предвидеть его следующий шаг — может быть, вы могли бы помочь с этим? Он протянул ей документы с подробным описанием гонораров за официальную консультацию по делам отдела по особо тяжким, и Харли тупо пролистала множество листов юридических документов, пообещав, что поможет везде, где сможет. Стивенс всё ещё находился в коме после газовой атаки, поэтому Гордон был в блаженном неведении, что Харли была в участке в тот день. Она предположила, что единственная причина, по которой она не была в коме, заключалась в том, что Джокер или один из его приспешников вытащил её из участка достаточно быстро, чтобы она не подвергалась воздействию газа так долго, как Стивенс. Но однажды он придёт в себя и скажет Гордону, что она была там, и это будет не идеальная ситуация для Харли. Она подумывала о том, чтобы попросить Пингвина об этой услуге, чтобы о Стивенсе «позаботились», но она знала, что не пойдёт на это. Или, по крайней мере, она ещё не была готова пойти на это Ещё одна неделя прошла без последствий. В попытке вырваться из оцепенелой банальности жизни Харли баловала себя. Она купила новый ноутбук взамен того, который разбила. Она записалась на сеанс, чтобы её волосы подкрасили до более светлого блонда, чего она не делала для себя уже много лет. Она ненавидела ходить по магазинам, но нуждалась в новой одежде, поэтому допоздна засиделась за своим новым ноутбуком, выбирая вещи поярче, лучшего покроя и чуть менее консервативные, чем содержимое её обычного гардероба. Это немного помогло. Делать что-то для себя было приятной сменой темпа, но это только едва царапнуло поверхность сокрушительной монотонности. После работы она купила несколько бутылок пива по дороге домой, обещание посмотреть повторы «Сделано в Алмазном районе» — единственное, что удерживало её на плаву. Квартира всё ещё оставалась квази-зоной бедствия, но опасность присутствия полиции в её доме миновала. Полиция хотела, чтобы она была консультантом, поэтому всё, что ей нужно было сделать, это не оказаться на другом месте преступления, связанном с Джокером, и предоставить полезную информацию о его душевном состоянии, когда они попросят об этом. Она устроилась на диване с пивом в руке, когда начальные титры «Сделано в алмазном районе» появились на её ноутбуке. Ивания Дюма кружится в вечернем платье, а затем позирует, положив руку на бедро; Бобби Кейн размахивает теннисной ракеткой и сверкает в камеру улыбкой «Колгейт»; Кеннеди Кейн шлепает Эдварда Крауна по лицу, прежде чем они встанут спиной к спине с загадочными улыбками. И так далее. Где-то в квартире запищал телефон — громкий, агрессивный сигнал старого одноразового телефона — и Харли вскочила на ноги так быстро, что пролила пиво на рубашку. Она почти побежала в спальню и перепрыгнула через кровать, где на прикроватном столике стояли три заряжающихся телефона. Это был телефон Пингвина, мигающий синим, когда дребезжал и вибрировал. Она медленно села на кровать и подняла трубку телефона. «Харли! Моя дорогая, давно не общались! Похоже, наш общий друг стал затворником после своего драматичного возвращения! Я хотел бы знать, не могли бы вы помочь мне связаться с ним? Дайте мне знать! :)» Харли легла на бок, чтобы трижды перечитать сообщение, затем перевернулась на спину и уставилась в потолок, уже зная, что будет делать. Она сказала себе, что это стратегический шаг, что она сделает это, потому что Пингвин будет должен ей вторую услугу. Может быть, «позаботившись» о Стивенсе, или, может быть, помогая ей выйти из какого-то непредвиденного будущего кризиса. Внутри неё находились враждующие фракции, которые тянули её в двух направлениях, но сейчас обе стороны были далеко не равны по силе. То, что действовать в качестве посредника Пингвина с Джокером было аморально, опасно и антисоциально, было очевидно… но ей просто было уже все равно. Могут быть последствия, но она столкнётся с ними лицом к лицу, и, что бы ни случилось дальше, она примет это спокойно. Критическим взглядом подростка, пытающегося не показаться чересчур нетерпеливым, Харли напечатала быстрое сообщение на телефоне, который дал ей Киллер, и отправила его на единственный сохранённый номер. Пингвин хочет встретиться с вами.~***~
Джокер занимался вербовкой. Это было грязным делом — поиск подходящих парней, чтобы присоединиться к команде. У вас были свои бандиты, свои гангстеры, свои мелкие воришки и ваши полоумные сумасшедшие, и все они пришли с разным бременем. Лучшие из них были идиотами, а идиотов было много. Ещё одна крыса Марони пробралась в эту группу, и на этот раз Джокер хотел послать более чёткое послание. Двое парней держали крысу, вытянув одну его руку в сторону. Джокер прижал дуло дробовика к локтю крысы и нажал на спусковой крючок, сила выстрела заставила его покачнуться на пятках. Крыса кричала, кричала и кричала. — О-о-о, тебе больно? — Джокер присел на корточки, используя дробовик для равновесия, наблюдая, как лицо мужчины исказилось от ужаса, когда он увидел своё оторванное предплечье. — Мы можем завернуть это тебе? Возьмёшь на вынос? Хе-хе… хе. Крыса только закричала громче, и Джокер выпрямился, отмахиваясь от него. Слишком много драмы. Он чувствовал вибрации, исходящие из глубины его пальто, и похлопывал материал, пока не обнаружил предоплаченный телефон, который он постоянно носил с собой в течение последних двух недель. Когда он посмотрел на мигающий синий экран и прочитал сообщение, ожидающее его там, на его губах появилась глубоко удовлетворённая ухмылка. Пингвин хочет встретиться с вами. О, теперь это было интересно. Джокер внимательно перечитал эти пять слов, когда забрёл в комнату, оклеенную обоями в стиле «чу-чу паровоз», с набором двухъярусных кроватей в углу. Он плюхнулся на нижнюю койку и задрал ноги, напряжение, которое держало его в течение трёх бессонных дней, покинуло тело, когда он обдумывал ответ. В течение двух недель он носил этот телефон с собой, прекрасно зная, что у неё есть второй. Ему было любопытно посмотреть, что она сделает — если вообще что-нибудь сделает — с этой последней нитью, соединяющей их. И теперь вот. И какой поворот в сюжете. Ещё один увлекательный выбор Харли Квинзель. В Аркхэме вся эта забавно-нигилистическая симпатическая докторская фишка помогала ему держать голову над водой, помогала ему оставаться в здравом уме, поскольку охранники были неинтересны. Но оказалось, что за стенами этого душного учреждения её выбор был гораздо более интригующим. Джокер провёл большим пальцем по кнопкам телефона, тщательно обдумывая свой ответ, в то время как его мысли вернулись к ночи на пирсе. Испуганная и слабая, пока он не вложил ей в руку пистолет, заставив своего странного маленького доктора сделать окончательный выбор, и её выбор был… неожиданный и идеальный. Его глаза чуть не закатились, когда он подумал об этом сейчас. Кем был этот человек, на которого он наткнулся? На что она действительно была способна? Вот почему Джокер держал этот телефон при себе. Просто на случай, если представится возможность понаблюдать, как она делает более увлекательный выбор. Может быть, он дал бы ей шанс сделать ещё несколько, но в то же время, здесь она становилась полезной для его работы. Не-ве-роя-тно. Он напечатал несколько разных ответов, различающихся по тону и темпераменту, его глаза задумчиво закатились к потолку, прежде чем он удалил то, что написал, и начал снова. В конце концов, он остановился на простом и по существу. По-деловому, потому что это всё-таки бизнес. Завтра вечером. Бруно заедет за тобой. Джокер отправил сообщение, волнение пробежало по его животу, пока он ждал её ответа. Он сбросил ботинки и попытался устроиться поудобнее, но в нём было слишком много нетерпеливой энергии, чтобы оставаться неподвижным. Слишком много предвкушения того, что она может сказать или сделать. «Отлично», — написала она в ответ. Её сообщение заставило его тихо усмехнуться. Эта бунтарская жилка могла однажды обернуться для неё неприятностями.~***~
На следующий день в Аркхэме было ещё одно учение по побегу/беспорядкам для персонала. Харли провела два долгих часа в ожидании за лечебницей у входа в психиатрическую больницу вместе с бригадой медсестёр и другими врачами. Уолш громко жаловался всё это время, тогда как медсёстры и Блейкли с отвращением смотрели на него. Харли стояла в стороне, разглядывая полуразвалившееся здание по другую сторону забора с колючей проволокой. Она задавалась вопросом, каково это, должно быть, жить в этом здании, зная, что прямо по соседству находится заведение, полное психопатов-убийц и насильников. Нэрроуз был в основном безлюдным островом, когда лечебница была построена более ста лет назад, но благодаря разрастанию городов теперь он был переполнен людьми, и Аркхэм оказался в центре всего этого. И всё же, власть имущие решили, что это самое безопасное место для Джокера. Идиоты. Остаток дня Харли была занята приёмом пациентов, присланных из округа. Большинство из них принимали участие в ситуациях с фальшивыми заложниками Джокера, предназначенных для того, чтобы отвлечь полицейских от его вторжения в отдел по особо тяжким. Харли определила всех их в крыло «А», хотя считала, что многих следовало разместить в некриминальных учреждениях. Но Джокер нашептал им на ухо, и теперь они были заперты в Аркхэме. По мере того, как день перетекал в вечер, предвкушение просочилось в кровь Харли, и к тому времени, когда она добралась до метро в сторону дома, она расхаживала взад и вперёд по испещренному граффити вагону, не в состоянии сидеть или сосредоточиться. Она знала, что ведёт себя как чересчур нетерпеливая девочка-подросток, когда готовилась, тщательно выбирая узкие брюки и шёлковую блузку, намеренно посылая коктейльный повседневный дресс-код «Айсберг Лаунж» для женщин. Она подкрасила губы алым и расчесала свои светлые волосы, пока они пушистыми волнами не упали ей на плечи. Она чувствовала, будто готовится к свиданию, что было не так безумно, как звучало. Это будет важная встреча между двумя самыми опасными мужчинами, которых она знала, и они оба хотели, чтобы она присутствовала при этом. Что насчёт того, чтобы не ощущать тошноты от предвкушения? Может быть, для закоренелого преступника простая встреча и не была чем-то особенным, но Харли не была преступницей. Она понятия не имела, чего ожидать, и что-то освобождающее — и пугающее — в этом неизвестном. В десять она надела туфли на кошачьих каблуках и зимнее пальто, затем направилась к площади перед её домом, где обнаружила Бруно, ожидающего в «Ауди». Через тёмное тонированное стекло она увидела, что на переднем сиденье кто-то был, поэтому Харли забралась на заднее, слегка разочарованная тем, что оно пустое. — Привет, Харли, — приветствовал Бруно её мрачной улыбкой. — Привет, Бруно, — легко ответила она, закрывая дверь и пристёгиваясь ремнём безопасности. — Это Бэмби, — объяснил Бруно, указывая большим пальцем на мужчину на пассажирском сиденье. Он был ещё одним мужчиной с телосложением чемпиона «WWE» и немного походил на мистера Пропера с лысой головой и большим золотым кольцом в одном ухе. — Привет, Бэмби, — сказала Харли, не получив в ответ ничего, кроме холодного молчания. Она задавалась вопросом, какая история стоит за подобным прозвищем. Когда Бруно завёл машину и выехал с парковки, он не объяснялся из-за отсутствия Джокера среди них. Харли сомневалась, что вместо себя на встречу он бы послал приспешников с Пингвином, но, опять же, было трудно предвидеть, что сделает Джокер, что всегда давало ему преимущество. Они ехали в центр города почти в тишине, если не считать Элвиса, тихо напевающего о любви и боли по радио. Бруно и Бэмби не разговаривали, и Харли тоже держала рот на замке, всю дорогу обдумывая, что потребуется, чтобы получить преимущество над Джокером. Ауди свернула, чтобы остановиться посреди переулка, и Харли услышала, как неподалеку открылась и захлопнулась дверца машины. Затем дверь с противоположной от неё стороны распахнулась, и Джокер плюхнулся на сиденье рядом с ней, захлопнув дверь, как только его ноги оказались внутри. — Поехали, — рявкнул он, и Бруно послушно нажал ногой на педаль газа. Джокер снова надел свой ярко-фиолетовый костюм-тройку, его лицо было небрежным, но свеженакрашенным. Это было захватывающе, но не так поразительно, как в первый раз, когда Харли увидела его таким, и она старалась не пялиться, когда он ссутулился в своём сиденье, вытянув длинные ноги перед собой, когда провёл пальцами по волосам, которые сменились с ядовито-зелёного на его естественный песочный цвет. Он повернул голову в сторону Харли, как только они вернулись на главную улицу, и она встретила его взгляд спокойно, несмотря на то, что её сердце подпрыгнуло к горлу. — Привет. — Он одарил её мерзкой слабой улыбкой, демонстрируя линию пожелтевших зубов в намеренно гротескной демонстрации, что-то, что она видела, как он делал раньше, когда хотел нервировать людей. — Привет, — сухо ответила она, сразу насторожившись. — С твоей стороны было ужасно мило всё это устроить, — продолжил он почти кокетливо. — Заставляет меня чувствовать себя тепло и уютно, зная, что вы с Пингвином приятели. Харли бросила на него озадаченный взгляд, не уверенная, к чему он клонит. — Я не его приятель. — О, правда? — Его глаза расширились, изображая удивление. — А я-то думал, что вы двое были лучшими друзьями. — Нет, не думал, — пробормотала Харли, глядя в окно. Она не знала почему, но была разочарована тем, что он пытался издеваться над ней. Он был вежлив с ней, когда она видела его в последний раз, но, кроме того странного вечера в ирландском пабе, он проявлял к ней неприкрытую враждебность и физическое насилие тогда, когда они находились в одной комнате и он не был прикован. Чего она ожидала от сегодняшнего вечера? — Нет, я действительно не думаю, — фыркнул он, положив руку на спинку сиденья и полностью переключив своё внимание на неё. Она чувствовала, как он изучает её. — Но если бы я был человеком, делающим ставки, я бы сказал, что ты сейчас не мой самый большой поклонник, учитывая… ты знаешь… — Ты знаешь, — недоверчиво рассмеялась Харли, не сводя глаз с окна. — Ты знаешь? Например, похитить меня, угрожать мне, накачать меня наркотиками. Он двигался быстро, перемещаясь по заднему сиденью, пока одно колено не оказалось рядом с бедром Харли, а его рука не упёрлась в подголовник за головой Харли, прижимая её к двери. Она отвернулась от него, решительно избегая его прищуренного взгляда. — Ах, ага. — Он наклонился ближе, едкий запах масляной краски заполнил её нос и рот. — И всё же ты здесь… Заставляет меня думать, что быстрые деньги устроили засаду. Харли ничего не сказала. Она не чувствовала особой угрозы, даже когда он вторгался в её личное пространство. Её больше раздражало, что он пытался запугать её психотическим клоунским номером, который, как она с радостью обнаружила, не был столь действенным, как в ночь гала-концерта. — Ты бы так со мной не поступила… не так ли, Харл? — Он опустил подбородок, пристально глядя на неё. Харли наконец повернулась, чтобы посмотреть на него, холодно встретив его взгляд. Между ними было всего несколько сантиметров, и с такого близкого расстояния Харли могла видеть, что его глаза были очень тёмно-карими, а не чёрными. Она также видела, что на самом деле он не думал, что она устроила засаду; он просто хотел подъебать её, чтобы поставить на место. Но даже несмотря на то, что он всё ещё представлял очень смертельную угрозу, Харли не могла найти страх, который любой разумный человек почувствовал бы в ответ на него. Поэтому она продолжала хладнокровно поддерживать его взгляд, осмелившись доказать, что он так же опасен, как и предполагала его поза. Он с любопытством посмотрел на неё в ответ, облизывая губы, когда они уставились друг на друга, затем его голова откинулась назад, ровно настолько, чтобы Харли почувствовала, что одержала какую-то маленькую победу, и это придало ей смелости. — Конечно, нет, — выдохнула она, шире открывая глаза и изображая невинность, как он сам любил это делать. — Зачем… Я никогда не смогла бы так поступить с тобой. Он долго моргал, понимая, что она издевается над ним, затем откинул голову назад, когда истерический взрыв смеха сорвался с его губ. Он откинулся назад от неё, взвыв, когда приземлился на спину поперек сидений и ударился головой о дверь. Машина остановилась, но он продолжал выть, схватившись за рёбра, как будто ему было больно. Внезапно отчаянно нуждаясь в свежем воздухе, Харли выбралась из машины ещё до того, как Бруно выключил двигатель. Она захлопнула за собой дверь и прислонилась к ней, сложив руки на животе, глубоко дыша, чтобы прояснить голову и успокоить нервы, прежде чем оглядеться по сторонам. Они были в узком переулке за «Айсберг Лаунж», припаркованные в нескольких футах от двух головорезов в костюмах, охранявших серебристую дверь с надписью «ТОЛЬКО ДЛЯ СОТРУДНИКОВ». Головорезы настороженно наблюдали за их разношёрстной группой, выпятив грудь и сжимая пистолеты, аккуратно спрятанные в кобуру по бокам. Харли засунула руки в карманы пальто и подошла к охранникам, стремясь увеличить расстояние между ней и Джокером, когда он вылезал из машины позади неё. — Мистер Кобблпот ждёт нас, — сообщила она головорезам с улыбкой, которая не коснулась её глаз. Головорезы посмотрели друг на друга, а затем за спину Харли, где Джокер отряхивал воображаемую пыль со своего плеча. — Время — деньги, джентльмены, — грубо напомнил он им, прыгая вперёд, пока не оказался рядом с Харли. Он одарил их той же болезненной улыбкой, которую показывал ей ранее. — Так почему бы вам не убраться с дороги, а? — Да, сэр, — послушно ответил один бандит, практически отпрыгнув в сторону, в то время как другой провёл их через чёрный ход в узкий коридор, уставленный деревянными ящиками с шампанским. Они остановились там, чтобы бандиты могли обыскать Бруно и Бэмби, подмечая их оружие, но не конфисковав его. Когда настала очередь Харли и Джокера, головорезы переглянулись и, казалось, согласились, что рисковать не стоит, и повели их группу в блестящую, неиспользуемую кухню, куда Харли приводили раньше. Хромированные двойные двери, ведущие в клуб, резко распахнулись, и Пингвин в сопровождении Луи и другого охранника ворвался на кухню, за ними последовали резкие звуки пронзительного духового оркестра. — Друзья мои! — Пингвин улыбнулся им, широко распахнув руки в знак приветствия, и захромал вперёд. Он снова был ярко одет, на этот раз в бархатный жилет поверх белой рубашки со старомодными чёрными лентами, удерживающими ткань на руках, и фиолетовым шейным платком. — Рада видеть тебя, Освальд. — Харли улыбнулась, её губы дрогнули, когда она услышала, как Джокер насмешливо фыркнул рядом с ней. — Харли. — Пингвин потянулся к её рукам, когда наклонился, чтобы поцеловать её в обе щеки. — Моя дорогая, какое удовольствие видеть вас! И позвольте мне добавить, вы выглядите восхитительно этим вечером. — Спасибо, — сухо поблагодарила она, затем протянула руку ладонью вверх, как будто предлагала ему блюдо. — Это Джокер. Глаза Пингвина перешли на Джокера рядом с ней и расширились, как будто он не замечал, как он сердито смотрел ранее. — Приятно познакомиться с вами, сэр, — выпалил он, протягивая руку. Джокер настороженно посмотрел на протянутую руку, затем скосил глаза в сторону Харли, как будто спрашивая: «Серьёзно?». Она пожала плечами, и он издал тихий недовольный звук, прежде чем неохотно принять рукопожатие, его рука напряглась, когда Пингвин пожал её так, как будто встречался с мэром. — Нам нужно многое обсудить, — с энтузиазмом продолжил Пингвин. — Возможно, ваши друзья могут подождать здесь, пока мы поговорим в моем кабинете? — Ага, — отвлечённо согласился Джокер, с размаху высвобождая пальцы из хватки пальцев Пингвина, прежде чем он позволил своей руке опуститься на поясницу Харли, подталкивая её вперед. — Показывай дорогу, Оззи. Даже сквозь своё толстое пальто Харли остро ощущала его руку на своей пояснице, и её удивило, насколько отвлекающим было то, что он так обыденно прикасался к ней. Совершенно другое прикосновение, чем когда толкают, куда-то волокут и тащат, которым она подвергалась до сих пор. Она быстро заморгала, пытаясь избавиться от не совсем неприятного и неловкого чувства, которое возникло, когда его рука легла ей на спину, когда они последовали за Пингвином по короткому коридору, оставив Бруно и Бэмби с его головорезами. — Этот парень забавный, — пробормотал Джокер уголком рта. — Угу, — осторожно пробормотала Харли. Там была тяжёлая дубовая дверь, которая выбивалась из общей обстановки после кухни из нержавеющей стали и белых оштукатуренных стен, и Пингвин одарил их жеманной улыбкой через плечо, когда провёл через дверь в комнату, которая больше походила на комнату для курящих, чем любой офис, который Харли когда-либо видела. Стены были обшиты панелями из богатого тёмного дерева, а полы покрыты коврами винного цвета. Там был камин под антикварной каминной полкой и большой письменный стол красного дерева с двумя креслами «Честерфилд» с откидной спинкой и лакированной барной тележкой по бокам. — Пожалуйста! Чувствуйте себя как дома, — попросил Пингвин, хватая бутылку шампанского из ведёрка со льдом в тележке бара. — Милая обстановка, Оззи, — протянул Джокер, подходя к камину, где он рассматривал набор кочерг для костра, пока звук хлопающей пробки не привлёк его внимание. — Спасибо. — Жеманно улыбнулся Пингвин, наливая три бокала с пузырьками и предлагая один Харли, которая молча приняла бокал, сидя на одном из кресел лицом к столу. Она скрестила ноги и поджала губы, наблюдая, как Джокер грациозно опустился на другое кресло, вращая кочергу, которую он взял, между большим и указательным пальцами, когда он взглянул на Пингвина, впервые за этот вечер уделив ему всё своё внимание. Пингвин, казалось, тоже это почувствовал, нервный тик пробежал по его лицу, когда он сел за свой стол и сделал несколько глотков шампанского для храбрости. — Итак, — прошипел Джокер, его сутулая поза противоречила напряжённости его взгляда. — Маленькая птичка напела мне, что ты хочешь быть «друзьями». Теперь я нахожу это… удивительным. Не каждый день, ах… — Он повертел рукой в воздухе, словно подыскивая правильную фразу. — Э-э… Искалеченная посудомойка Марони так усердно работает, чтобы привлечь моё внимание. Лицо Пингвина исказилось, сначала от гнева, а затем от разочарования, когда он пытался контролировать своё выражение. — Ха! — выдохнул он, выпучив глаза и раздув ноздри. — Боже мой, Джокер. Ты, конечно, знаешь, как произвести впечатление. Но мне интересно, есть ли у тебя что-то ещё, кроме впечатления? Или ты просто урод в костюме клоуна, довольный тем, что пугаешь детей и раздражаешь тех, кто обладает реальной властью. — Реальной властью. — Джокер осмотрел свои пальцы в перчатках, как будто разговор ему наскучил. — Почему бы тебе не сказать мне, что такое реальная власть, Оззи. Я умираю от желания узнать. — Власть, способная возглавить Готэм. — Нахмурился Пингвин, его подбородок задрожал, когда он посмотрел на Джокера. — Готэм десятилетиями находится под одним и тем же руководством. Эти же идиоты из «Коза Ностры», которые последовали за Фальконе, ведут себя так, будто ничего не произошло, будто ничего не изменилось! Будто там до сих пор нет Бэтмена. Будто ты не сделал из них всех дураков! Будто ты просто исчезнешь и больше не доставишь неудобств! Что это за лидерство? — Послушай, Оззи. — Рот Джокера скривился в жестокой ухмылке, когда он наклонился вперёд, уперев локти в колени. — Мафия не известна тем, что, эм… мыслит нестандартно. Вот в чём проблема… Мне всё равно, что делает мафия. — Ты сжёг половину сбережений мафии! — недоверчиво прошипел Пингвин, его глаза расширились, когда Джокер скромно пожал плечами. — Почти миллиард долларов! Ты ожидаешь, что я поверю, что тебе всё равно? — Мне все равно во что ты веришь, Оззи, — лениво ответил Джокер. — Но почему бы тебе не рассказать мне, почему ты попросил Харли привести меня сегодня вечером, а? Пингвин стиснул зубы, очевидно, придя к выводу, что ему нужно выбрать другую тактику. — Конечно. — Он нахмурился, сложив руки вместе на столе, костяшки его пальцев побелели, когда он попытался улыбнуться. — У меня есть для тебя работа, Джокер. Наступила пауза, и Джокер усмехнулся. — У тебя… есть работа для меня? — Он звучал искренне удивлённым этой перспективой, тыча языком во внутреннюю часть своей щеки, когда ему не удалось подавить еще одну дерьмовую ухмылку. — Я понимаю, — ехидно ответил Пингвин, наклоняясь вперёд. — Ты считаешь себя выше таких вещей. Конечно, ты должен так считать. То, на что ты оказался способен, было… шокирующим, говоря откровенно. Я говорил с Санто Кассаменто. Я знаю, что мафия не давала тебе ни денег, ни людей. Каким-то образом ты сделал всё это сам. Как? Как ты это сделал, Джокер? Больница? Паромы? Дент? Сурилло и Лоуб? Как? Джокер не ответил, веселье полностью исчезло с его лица, и он холодно смотрел на Пингвина, крутя кочергу в кулаке. — К чему ты клонишь, Освальд? — вмешалась Харли, чувствуя, что ей нужно поторопить встречу, пока кого-нибудь не покалечили. — Клоню к тому. — Пингвин бросил на Харли ледяной взгляд. — Что Джокер способен на то, на что большинство не способно. И я хотел бы нанять его за его уникальные услуги. — Услуги, — Джокер прорычал это слово как проклятие и воткнул кочергу в ковер, используя её, чтобы подняться на ноги. — Я хочу, чтобы Марони умер, — сказал Пингвин, оскалив зубы. — Я хочу, чтобы его лейтенанты — Кассаменто, Бертинелли, Инцерилло, Панесса — я хочу, чтобы они все были мертвы. Мне всё равно как, я просто хочу, чтобы они исчезли, и поскорее. «Коза Ностра» будет концом организованной преступности в Готэме, если ими не будут править! Джокер издал приглушённый, удивлённый звук, развернувшись, чтобы бросить на Харли взгляд, который она не смогла расшифровать, прежде чем направить кочергу на Пингвина. — Ты подлый, — обвинил он, ударив кочергой по столу, заостренный кончик расколол дерево. — Ты хочешь быть новым Кингпином. — Я сказал тебе, чего я хочу, — выпалил Пингвин, вставая, чтобы ему не пришлось смотреть на Джокера снизу вверх. — Мои мотивы, помимо этого, не имеют для тебя никакого значения. — Да, да. — Отмахнулся от него Джокер и побрёл обратно к камину, уставившись на пламя, когда напряжение в комнате ослабло на несколько тонов. — Мне это нравится в теории. Планы Выжженной Земли — мои любимые. — Он сверкнул мерзкой ухмылкой через плечо. — Итак, ты сделаешь это? — потребовал Пингвин, когда Джокер отвернулся от камина. — Разве ты не собираешься спросить меня, чего хочу я? — огрызнулся он, с подозрением приподняв бровь. — Нет, — самодовольно ответил Пингвин. — В последний раз, когда тебе заплатили, ты сжёг свою награду. — Формально. — Джокер опустился на подлокотник кресла Харли и провёл ладонью в перчатке по её волосам одним быстрым движением, почти заставив её соскочить со своего места. — Я не закончил ту работу. — Пустые слова, — возразил Пингвин. — То, что я готов тебе предложить, гораздо более ценно. — Это кажется маловероятным, — категорично возразил Джокер. — Я предлагаю тебе мир, — продолжил Пингвин. — Если я действительно стану Кингпином, я позабочусь о том, чтобы ты мог делать всё, что захочешь. Взрывай детские сады, убивай мэра, делай, что хочешь. В обмен я прошу только об одном… Я бы попросил тебя не наёбывать меня. Харли засмеялась и прикрыла рот рукой, и она почувствовала, как рядом с ней Джокер завибрировал от собственного тихого смеха, хотя, был ли он реакцией на неё или на Пингвина, она не была уверена. — Я подумаю об этом, — жеманно ответил Джокер, поднимаясь со своего места на подлокотнике её кресла. — Послушай, это было весело, но… — Подожди минутку, — прервал его Пингвин, вскакивая на ноги и обходя стол, чтобы перехватить их, прежде чем они доберутся до двери. — У меня есть подарок для вас. — Какой подарок? — Харли прищурила глаза, представляя все виды отвратительных «подарков», которые он мог бы им предложить. Но Пингвин просто улыбнулся и жестом бледной руки пригласил их следовать за ним обратно на кухню с её ослепительными флуоресцентными лампами. Глазам Харли потребовалась секунда, чтобы привыкнуть к яркости, а затем ей пришлось сильно моргнуть, чтобы убедиться, что у неё не галлюцинации. Но радостное хихиканье Джокера за её спиной сказало ей, что то, что она видела, было реальным. На верхней части мясницкой доски посреди кухни лежал Уолш, его руки были связаны за спиной стяжками, а лодыжки верёвкой. Во рту у него был кляп, а очков не было. По медленному морганию его глаз и крови, покрывающей затылок, Харли предположила, что он был в сознании, но страдал от сильного сотрясения мозга. Она двинулась вперёд, пока не оказалась перед Уолшем, вглядываясь в его лицо и чувствуя в равной степени изумление и ужас. Она облизнула губы, не зная, какой должна быть соответствующая реакция. «Твой босс связан на кухне гангстером, — подумала она. — Ты должна попытаться спасти его от почти неминуемой смерти от рук Джокера». Но даже когда появилась мораль и размахивала своим флагом, говоря ей, как правильно поступить, Харли знала, что она не спасёт Уолша. Признание озарило поросячье лицо Уолша, когда он понял, что над ним стоит Харли, и краткая, отчаянная надежда появилась в его глазах. Он попытался заговорить, его лицо покраснело, когда он изо всех сил пытался попросить о помощи с кляпом во рту, но вместо того, чтобы помочь ему, Харли подняла палец и засунула кляп ещё глубже ему в рот, пока он не начал задыхаться и скулить. Её глаза расширились, и она отпрянула назад, подальше от поля зрения Уолша, прерывисто выдыхая, пытаясь понять, что она делает. Она слышала, как позади Джокер признал, что это хороший подарок, и ему не терпелось увидеть, что Пингвин подарит ему на день рождения, в то время как Пингвин жеманно улыбнулся и напомнил Джокеру, что хотел, чтобы он сделал, дважды повторив список имён, которые он назвал ранее. Но Джокер ни на что не соглашался. Он подошёл, встал рядом с Харли, опустил тяжёлую руку ей на плечо и наклонился, чтобы приблизить губы к её уху. — Вау, — произнёс он так тихо, что только она могла это услышать. — Что ты собираешься с ним делать? Харли повернулась, чтобы посмотреть на него, и вид медленной, довольной ухмылки на его губах сказал ей, что, хотя это был подарок для неё, Пингвин точно угадал, что такой подарок также понравится Джокеру. Внезапно все фантазии, которые у неё были об убийстве или нанесении увечий Уолшу, нахлынули на неё, и она знала, что Джокер будет более чем счастлив помочь ей осуществить любую из них. Всё, что ей нужно было сделать, это попросить. Она почувствовала, как у неё перехватило горло от страха, но страха перед тем, чего она не знала. Это, должно быть, отразилось на её лице, потому что Джокер скользнул рукой по её плечу, когда они вместе посмотрели на Уолша. Слишком отвлечённая Уолшем, чтобы переосмыслить, что она делает, Харли припала к Джокеру, её сердце шумно билось в ушах, когда она смотрела, как Уолш поворачивает голову, чтобы найти её. Он снова закричал, отрывистые звуки вырывались из его горла, и она могла сказать, что это было бы требовательное «КВИНЗЕЛЬ! КВИНЗЕЛЬ!» — если бы он мог говорить. Требуя, чтобы она помогла ему, так же, как он требовал от неё всего остального. Возможно, он не заслуживал смерти за то, что был таким придурком, но «заслуживал» было однозначно противоречивым термином. Никто никогда не получал того, что заслуживал. Вещи просто случались. Рука Джокера всё ещё обвивала её плечи, ещё одно из тех случайных прикосновений, которые играли на напряжении, сохраняющемся между ними, напряжении, которое усилилось на несколько пунктов теперь, когда они заключили временный союз. Харли сбросила его руку, задаваясь вопросом, что он надеялся получить, прикоснувшись к ней, было ли это для того, чтобы усыпить её ложное чувство безопасности, или в этом был элемент простого желания прикоснуться к ней. Она отвернулась от Уолша и посмотрела на Джокера, спокойно встретив его взгляд. В уголках его рта играла лёгкая ухмылка, пока он ждал, когда она заговорит. Но Харли было всё равно, насколько забавной он находил её сейчас, и она точно знала, что хотела бы сделать с Уолшем. — У тебя всё ещё есть токсин страха Крейна? — спросила она с серьёзным выражением лица. Ухмылка мгновенно исчезла с его лица, и он смерил её тяжелым взглядом, который она не могла распознать, но было такое ощущение, что он пытается смотреть сквозь её череп. Затем он облизнул губы и быстро отвёл взгляд. — Не дай этому парню уснуть, — рявкнул он на Бэмби, ткнув большим пальцем в сторону Уолша. Бруно и Бэмби схватили Уолша за подмышки и лодыжки и стащили его со стола в переулок, Джокер следовал за ними по пятам, как будто ему не терпелось убраться оттуда к чёртовой матери. Харли осталась на месте, чувствуя себя немного шокированной тем, что она только что попросила. Ей всегда было любопытно посмотреть, как действует токсин страха, и на ком лучше проверить его, чем на Уолше? Это было почти поэтично. Она выдохнула и повернулась к Пингвину, который побледнел и задёргался, наблюдая, как уходят остальные, возможно, чувствуя, что раскрыл все свои карты и проиграл. Но у Харли тоже была роль в этой игре. Она положила руку ему на плечо, её глаза были нежными, а улыбка мягкой. — Освальд, — обратилась она, и он посмотрел на неё так, словно она предала его. — Я поговорю с ним, — пообещала она. — Ты? — усмехнулся Пингвин, все правила приличия и помпезность исчезли. — Что ты можешь сделать? Харли склонила голову набок, читая разочарование и страх в чертах лица Пингвина. — Я думаю, тебе просто придётся наблюдать, — сказала она ему, дружески сжимая его руку, прежде чем повернуться и уйти. В переулке Бэмби и Бруно затащили Уолша в заднюю часть жёлтого такси, Ауди исчезла, пока они находились внутри. Уолш ревел, как умирающее животное, содержание его криков было приглушено, но отчаяние, скрывавшееся за ними, не было тайной. Харли наблюдала, как они закрыли багажник и сели в такси, и она увидела, что Джокер уже сидел на заднем сиденье, сотовый телефон был прижат к его голове, когда он дико жестикулировал. Стекло со стороны водителя опустилось, и Бруно высунул голову, приподняв кустистые брови. — Ты идёшь? — спросил он её.~***~
Они поехали на юг, а затем на восток, подъехав так близко к квартире Харли, что она подумала, не планируют ли они высадить её и Уолша там — в конце концов, он был её подарком. Если не считать напевающего по радио Элвиса и периодических стонов Уолша в багажнике, в машине было тихо. Харли хотела спросить о Марони и его лейтенантах, отчасти потому, что она пообещала Пингвину, что сделает это, отчасти потому, что сосредоточение внимания на политике предложения Пингвина означало, что ей не придётся думать о том, что она активно участвовала в похищении и, возможно, в убийстве. Уолш был схвачен, связан и передан Джокеру из-за неё, да, но также и из-за того, как он с ней обращался. Она не чувствовала себя особенно виноватой в его затруднительном положении, может быть, потому, что презирала его, или, возможно, потому, что было легко поверить, что во всём этом виноват только он сам. Спокойствие овладело ею, когда они продолжали ехать, позволяя легко думать о жизни и смерти в простых, бесстрастных терминах. Харли подумала, что, возможно, это её подсознание помогает ей справиться с травмирующим моментом, но каждый раз, когда Уолш давал знать о своём присутствии — жалобно воркуя или визжа в багажнике, — всё, что она чувствовала, было глубоко укоренившимся раздражением по поводу его продолжающегося существования. Она искоса взглянула на Джокера, надеясь получить хоть какое-то представление о том, куда они направляются и как в это вписываются Уолш и токсин страха. Он смотрел вперёд, на спинку сиденья перед собой, его тело было совершенно неподвижным, если не считать почти постоянного исследования шрамов языком. Она позволила себе понаблюдать за ним некоторое время и поняла, что он не просто слепо смотрел вперёд — он думал. Глубокое, медитативное размышление, которое десятикратно увеличило её любопытство к нему. — Почти приехали, босс, — крикнул Бруно с водительского сиденья, и Джокер одобрительно хмыкнул в ответ, вынырнув из своего медитативного транса. Харли выглянула в окно и увидела, что они были всего в нескольких кварталах от её квартиры в районе Митпэкинг. Она могла видеть краны «Краун Групп» на горизонте, их работа над второй башней Краун приостановилась, как они всегда и делали летом. Как и многие части Готэма, район Митпэкинг когда-то был процветающим, богатым районом города, который изжил себя и превратился в заброшенный город-призрак, полный наркотиков и нищеты. Харли огляделась, выходя из машины, осматривая заколоченные витрины магазинов и разрушающиеся кирпичные здания, все из которых десятилетиями оставались безлюдными или неиспользуемыми. Она сунула руку в карман пальто, чтобы провести большим пальцем по «Беретте», в то время как остальные вытащили Уолша из багажника и бросили его на бетон по указанию Джокера. — Господи, блядь, вы, парни, проехали по ебучему живописному маршруту? — Лонни, тощий приспешник с анархистскими татуировками на шее, появился в дверях ближайшего здания, большого кирпичного строения с чёрными коваными воротами, закрывающими большую часть первого этажа. Лонни махнул Бруно и Бэмби, и они с Уолшем между ними вошли в здание через приоткрытую часть ворот. Джокер плёлся за ними, ссутулив плечи и сжав челюсти, излучая нетерпение. Харли неохотно последовала за ними, чувствуя себя не в своей тарелке. Оказавшись внутри, она быстро поняла, что это за здание, отчего по спине поползли мурашки. Это был заброшенный мясокомбинат. Осыпающиеся кирпичные стены, проржавевшие металлические бочки и кучи мусора наводили на мысль, что его давно не использовали ни для чего законного. Над ней по всему зданию всё ещё тянулись длинные тросы с огромными изогнутыми крюками для мяса, а под ними были остатки сборочного конвеера. Они пробирались по усыпанному мусором полу, Лонни громко жаловался, что у него недостаточно времени, чтобы собрать что-нибудь приличное, в то время как другие сдерживали Уолша. Харли держалась на расстоянии, её любопытство взяло верх над самосохранением, которое подсказывало ей, что проводить время с Джокером на бойне по собственной воле было идиотизмом. — Бросьте его сюда. — Лонни указал на участок конвейерной ленты, который всё ещё был цел. Харли наблюдала, как Бруно и Бэмби раскачивают Уолша за лодыжки и подмышки, пытаясь набрать достаточную инерцию, чтобы швырнуть его на поверхность высотой по грудь, но её внимание быстро привлёк большой стальной цилиндр с надписью «ИМУЩЕСТВО ОТДЕЛА ПО ОСОБО ТЯЖКИМ», нанесённой распылителем по трафарету поперёк его боковой стороны. Токсин Крейна. Реальность ситуации ударила её прямо в лицо, и она почувствовала, как по ней пробежала дрожь нервозности. Они действительно собирались испытать токсин страха на Уолше. Тот же токсин страха, который свёл Крейна наполовину с ума. Она не могла сказать, была ли она взволнована или напугана. В последнее время они, казалось, шли рука об руку. — Как вы собираетесь управлять этим? — спросила она Лонни, пытаясь мыслить клинически, чтобы успокоиться, когда тело Уолша с шлепком опустилось на конвейерную ленту. Лонни бросил на неё испепеляющий взгляд и отказался отвечать, поэтому Харли обошла конвейерную ленту, чтобы взглянуть на то, что он построил за ограниченное время. Быстро стало очевидно, что то, с чем он работал, не было инженерией уровня Джонатана Крейна высшего уровня. — О… — выдохнула Харли, разглядывая хитроумное приспособление, разработанное Лонни. В нём было много клейкой ленты, резиновых трубок, баллон со сжатым воздухом и три автомобильных аккумулятора, которые, казалось, тоже поддерживали включенными несколько тусклых огней. — Итак, я так понимаю, что машиностроение — не ваша сильная сторона, — сухо подытожила она, бросив на Лонни безразличный взгляд и удивляясь, какого чёрта его назначили ответственным за этот ключевой шаг. — Вы, ребята, дали мне двадцать ёбаных минут, чтобы разобраться в этом дерьме, — раздраженно огрызнулся Лонни, но Харли поджала губы, её глаза перешли от резиновой трубки, выходящей из цилиндра с токсином, к металлическому шлангу, висящему над головой, как хобот слона. Громкое прочищение горла, призванное привлечь её внимание, остановило её от дальнейшего давления на Лонни, и, когда Харли повернулась, она не удивилась, увидев, что Джокер сердито смотрит на неё в полутьме. Он стоял, прислонившись к конвейерной ленте, скрестив руки и лодыжки, олицетворяя самообладание. — Знаешь, что это? — спросил он её, указывая пальцем на стол, к которому теперь был привязан Уолш. — Это конвейерная лента? — кисло ответила Харли, скрестив руки на груди и склонив голову набок. Он издал тихий, гортанный смех — как будто то, что она смешная, останется между ними — и, несмотря на её возражение, уголок рта Харли приподнялся в лёгкой улыбке. Он поманил её указательным пальцем, жестом приглашая подойти ближе, и Харли закатила глаза, но всё же приблизилась, наблюдая, как он водит пальцем в перчатке взад и вперед по столу рядом с рукой Уолша в стяжке. — Это, — сообщил он ей, его глаза злобно загорелись. — Стол для почётных гостей. — Для почётных гостей? — повторила Харли, её глаза расширились. — О, да. — Он кивнул, затем прочистил горло, как будто собирался поделиться какой-то мудростью. — Видишь ли, это раньше было мясокомбинатом для свиней. Фермеры-свиноводы отправляли то, что осталось от трупов, сюда, чтобы собрать всё, знаешь, на чём они могли бы немного подзаработать. Губы Харли скривились от отвращения, но она ничего не сказала, проследив за движением его пальца, когда он указал на различные элементы старой фабрики, демонстрируя удивительное количество знаний о практике скотобойни, хотя, возможно, это не должно было быть таким удивительным. Он указал на шланг над ними, и его рот жестоко скривился. — И это мозгодуй, — сообщил он ей низким рычанием. — Это настоящий ублюдок. — Мозгодуй? — Харли рассмеялась, когда Уолш вскрикнул. Харли проигнорировала его. — Дай-ка я угадаю. Он высасывает мозги из отрубленных свиных голов? — О, близко. — Джокер одарил её свирепой ухмылкой и потянул за шланг над ними, чтобы он мог осмотреть его конец. — Они, эм… вставляли это в череп, затем закачивали сжатый воздух, пока все мозги не становились жидкой массой. Потом они просачивались вот в этот водосток. — Он указал под ногами на старую канализацию, забитую листьями и мусором. — И продавали в Китай и Корею. Но Харли перестала его слушать где-то около «разжиженных мозгов». Она наблюдала, как Лонни прикрепил другой конец шланга к тёмно-зеленому баллону со сжатым воздухом, и поняла, насколько поспешными были их усилия. — Подожди, — попросила она, когда Лонни закрепил трубку, соединяющую токсин страха с баллоном с воздухом. — Это действительно лучшее, что ты мог придумать? — недоверчиво поинтересовалась она, заработав сердитый взгляд Лонни. — КВИНЗЕЛЬ! Ради всего святого, Квинзель! ПОМОГИ МНЕ! Харли обернулась на звук надломленного, умоляющего голоса Уолша. Бэмби вынул изо рта кляп и боролся с Уолшем, чтобы тот не шевелил головой, пока Джокер направлял конец мозгодуя ему в рот. — Квинзель! Квинзель, ты должна мне помочь! ПОЖАЛУЙСТА! Но всё, что ещё хотел сказать Уолш, сменилось приглушенным удушьем, когда Джокер и Бэмби заклеили ему рот скотчем вокруг конца мозгодуя. Когда они отступили, голова Уолша склонилась набок, из его поросячьих глаз текли слёзы, когда он искал Харли. Жуткое спокойствие, на которое она полагалась с момента прибытия на бойню, всё ещё непрерывно рокотало, когда она наблюдала за тем, как вырывается Уолш. Он не хотел умирать, и она могла посочувствовать ему из-за этого, но это не означало, что она волновалась достаточно, чтобы остановить то, что теперь было неизбежно. И если внешний вид устройства, придуманного Лонни, был каким-то его признаком — это не будет приятно. Она подошла ближе к столу, уперев кулаки в бёдра, и посмотрела на Уолша сверху вниз. Тогда ей пришло в голову, что она всегда думала, что он походил на свинью, и теперь его собираются пытать устройством, предназначенным для разжижения свиных мозгов. Она непроизвольно засмеялась и наклонилась вперёд, чтобы посмотреть ему в глаза. — Ты был ужасным боссом, — сообщила она ему, её улыбка стала шире от возмущения в глазах Уолша. Звук автомобильного аккумулятора заставил её отодвинуться — насколько она знала, когда этот прибор включён, голова Уолша должна будет расколоться пополам — и её внимание снова привлёк Джокер. Он скрестил руки на груди и наблюдал за происходящим прищуренными глазами. — Лучше бы это того стоило, — проворчал он Лонни, который дважды проверял свои навыки работы с трубками и лентой. — Пошёл ты, Джей, — обиженно бросил Лонни через плечо. Джокер хрипло усмехнулся себе под нос, заставив Харли покоситься на него в темноте, заинтригованной тем, что он может подтрунивать над одним из своих приспешников. Он посмотрел на неё сверху вниз, его челюсть была сжата с тем же нетерпением, которое он излучал с тех пор, как они сели в машину, но он не направил это на неё. Вместо этого его глаза с интересом сузились, несколько раз окинув её взглядом, как будто он пытался запомнить её на потом. Его внимание вызвало приятную дрожь по спине и коже головы Харли, и ей пришлось отвернуться от него, чтобы остановить её распространение. Вместо этого она сосредоточилась на Уолше и Лонни, и через минуту или две она почувствовала, как Джокер оказался рядом с ней, чтобы быть ближе к шоу. Раздалось шипение газа и громкий всасывающий звук, и Лонни отступил от своей работы, когда токсин страха прошёл через трубку и попал в мозгодув. Баллон со сжатым воздухом снова засвистел, когда встретился с токсином в устье шланга, а затем внезапно Уолш забился в своих оковах, его крики становились отчаянными вокруг сопла мозгодува. Харли хотела подойти ближе, хотела нащупать его пульс, и посмотреть в его зрачки, и выяснить, какой тип галлюцинаций, вызванных токсином страха, он видел. Но это был не её эксперимент, поэтому она осталась там, где была, между Джокером и Бэмби, молча наблюдая, как Уолш начал биться в конвульсиях и кричать, когда выгнулся дугой над столом и снова рухнул. Потом он вообще перестал двигаться. Автомобильный аккумулятор по-прежнему работал, бак продолжал свистеть, и, когда Лонни только неуверенно завертелся поблизости, Харли воспользовалась возможностью двинуться вперёд, её клиническая подготовка взяла верх. Она нащупала пульс Уолша; он был похож на грузовой поезд. Она проверила его зрачки; они были сильно расширены. Она проверила его дыхание; оно было поверхностным. Она щёлкнула пальцами у него перед глазами, но он не моргнул и не выказал признаков осознания. Его глаза оставались открытыми и остекленевшими. — Блядь, — произнесла она, отходя от стола и глядя на Лонни. — Ты буквально взорвал ему мозг. Позади неё Джокер захихикал от восторга, и Харли начала отрывать куски клейкой ленты, пока не смогла вытащить шланг изо рта Уолша. Без шланга и скотча, которые удерживали его на месте, его голова повернулась в сторону, поток токсина страха вытекал изо рта и носа на конвейерную ленту. Она снова нащупала его пульс, и он по-прежнему бился так, будто он бежал марафон. Он выглядел как мертвец, но таким не являлся. Харли тихо вздохнула, чувствуя, что всё это было своего рода разочарованием. — Он всё ещё жив? — спросил Бруно. — Да, — ответила Харли, когда Джокер подошёл, чтобы лично осмотреть Уолша, ткнув двумя пальцами в мясистую шею Уолша, чтобы нащупать пульс на ярёмной вене. — Хм, — прорычал он низким горловым голосом. — Доктору Уолшу нужно остыть. Харли нахмурилась, не совсем понимая, что он имел в виду, но решила, что на один день она достаточно привлекла к себе внимание, и держалась подальше от Бруно и Бэмби, когда они развязали Уолша и стащили его со стола. Он приземлился на пол бесшумной кучей, и они снова подняли его, одновременно волоча и неся вглубь фабрики. Джокер последовал за ними, под крюками для мяса и мимо огромных ржавых пил, используемых для разрезания костей, и Харли последовала за ними, представляя трагический конец для Уолша с этими крюками и пилами. Они остановились у старой морозильной камеры, Бруно и Бэмби плечом открыли тяжелую хромированную дверь, чтобы они могли бросить Уолша внутрь. Харли наблюдала, как головорезы ушли, а Джокер прошёл в морозильную камеру, чтобы присесть на корточки рядом с Уолшем, грубо хлопая его по щекам, пока не стало ясно, что он не проснётся. Он снова нащупал пульс Уолша и недовольно промычал, прежде чем повернул голову и посмотрел на Харли через плечо. — Ну, это было разочаровывающе, — кисло пожаловался он, снова вставая. На всякий случай он пнул Уолша под рёбра. — Зачем ты взял токсин страха из отдела по особо тяжким? — поинтересовалась Харли, прислонившись плечом к стене морозильной камеры, холод просачивался сквозь толстый слой её пальто и проникал под кожу. — Ты всегда говорил, что порох и бензин — твои инструменты. Это кажется… излишним. Она увидела, как напряглись его плечи, когда он обратил на неё свои тёмные глаза, и она нервно втянула воздух. — Ты знаешь, то, как ты реагируешь на… всё это. — Он махнул рукой на Уолша на полу, когда начал двигаться к ней, медленно подкрадываясь, как тигр, кружащий вокруг своей добычи. — Это немного… странно. Харли сжала губы в тонкую линию. Она уже знала, что это правда, что она не реагировала нормально на похищение, пытки и неизбежную смерть своего коллеги. Часть её наполовину надеялась, что она придёт в себя, разрыдается и с криками убежит с фабрики. Это было бы нормально, а нормально было правильным. Теоретически. Прямо сейчас Харли стояла, живая и здоровая, в то время как Уолш был почти мёртв на полу. Правильность была относительной. — Разве ты не должна быть немного больше расстроена тем, что Мёрфи вот-вот… умрёт. — Джокер продолжал красться к ней, и сердце Харли начало отвлечённо-глухо биться о её грудину, когда он подошёл ближе, начали проявляться первые трещины в её удивительно спокойном самообладании. — Ты так не думаешь? Он остановился перед ней и театральным жестом вытащил лом из-за спины. — Может быть, в тебе есть какой-то… непризнанный гнев, который тебе нужно, ах, выпустить, — промурлыкал он, протягивая ей лом. — Ты могла бы выместить его на Уолше здесь, хм-м? Прежде чем он исчезнет навсегда? Тогда ты никогда не сможешь причинить ему такую боль, какую всегда хотела… Харли нахмурилась, зная, что он снова издевается над ней, и ей очень не нравилось, как он изображал из себя её жестокого учителя. Когда она не взяла лом, он подбросил его так, чтобы он снова оказался зажат в кулаке, не сводя с неё глаз, когда поднял лом и помахал им прямо перед её лицом. Харли отмахнулась от него, взбешенная тем, насколько беззастенчиво наглым он был, и весёлая ухмылка искривила его губы. Он был таким самодовольным. Он думал, что он выигрывает. Он открыл рот, чтобы промурлыкать что-то ядовитое, но Харли двинулась вперёд, прежде чем у него появился шанс. Её руки опустились ему на уши, когда она прижалась грудью к его груди, и она увидела, как его почерневшие глаза расширились за мгновение до того, как она прижалась губами к его. Его губы были холодными из-за холодильника, как у трупа, и сначала он никак не реагировал. Харли закрыла глаза, зажала между зубов его покрытую шрамами нижнюю губу, и слегка прикусила её, сопротивляясь желанию полностью вонзить зубы. Она услышала, как лом ударился об пол и отскочил с громким лязгом, а затем одна из его рук обхватила её сзади за шею, и он настойчиво поцеловал её. Не грубо — настойчиво. Харли тут же углубила поцелуй, запустив пальцы в его волосы и крепко натянув их, когда её язык скользнул по его. Жирная краска на его губах была порошкообразной и горькой, а в уголках рта ощущался стойкий привкус табака. Она должна была бы найти это отталкивающим, но вместо этого прижалась к нему. Затем она услышала, как он коротко выдохнул через нос, тихий, грубый звук, который, как она знала, означал, что ему это нравилось. Так или иначе, это была самая возбуждающая вещь, которую она когда-либо слышала в своей жизни, и она отчаянно хотела услышать, какие ещё звуки она могла бы вытянуть из него. Её губы стали более неистовыми и требовательными, и его рука сжалась на её шее, и она обняла его за плечи, чтобы притянуть ближе, а затем одна из его рук начала пробираться под её пальто, чтобы прикоснуться к ней… Хлопнула дверца машины, прорезая туман нетерпения, затуманивающий мозг Харли. Она ощутила руку в перчатке, сжимающую её затылок. Холодные губы и теплый язык, сражающийся с её. Восторженную реакцию её тела на импульс, о существовании которого она даже не подозревала. Она резко отстранилась, её рука по-прежнему обвивала его шею, её пальцы всё ещё путались в его волосах, её тело продолжало прижиматься к нему. Его глаза распахнулись, в них уже плавал проблеск чего-то самодовольного, когда он погладил большим пальцем её шею, а уголки рта растянулись в ухмылке. Харли отпустила его и отступила назад, пока не убедилась, что не прикасается к какой-либо его части. Её дыхание участилось, пульс продолжал нарастать, а руки дрожали, даже когда она сжала их в кулаки по бокам. Напротив неё Джокер медленно расплылся в дерьмовой ухмылке, и, не думая о том, что она делает, Харли вытащила пистолет и направила его ему в голову. Это просто заставило его запрокинуть голову и рассмеяться, его лицо сморщилось, когда из его горла вырвалось хихиканье, заставившее его согнуться пополам и держаться за бедра, чтобы остаться на ногах, пока он смеялся. Харли бросила последний взгляд на Уолша, затем повернулась и выскочила из холодильника. Она пробежала через фабрику так быстро, как только могла, и выскочила на улицу, чувствуя ошеломление и отвращение к себе. Такси всё ещё было припарковано там, где они его оставили, Бруно стоял на страже поблизости, но она проигнорировала его, когда он её окликнул. Она сунула пистолет в карман, держа палец на спусковом крючке, и посмотрела на горизонт. Когда она заметила краны, она направилась в их сторону, полная решимости добраться домой самостоятельно. И подальше от Джокера.