~***~
Харли вернулась домой около трёх часов ночи и сразу легла спать, страстно желая впасть в забытье, чтобы успокоить свой беспокойный разум. Но она лежала там часами, уставившись в стену, снова и снова прокручивая в голове события вечера, пока они не стали настолько размытыми, что перестали означать что-то реальное. Когда ей наконец удалось найти сладкое облегчение сна, оно настало под звонок будильника, но Харли послушно встала с кровати, когда запели птицы, даже если её мозг был похож на тёплый суп. Когда Уолш не появился на работе, несколько часов царила неразбериха. У него была встреча с пиар-фирмой, которую нанял совет директоров, и бригада медсестёр должна была проходить ежегодный осмотр, но Уолш никуда не явился. Наконец его секретарше Линетт удалось дозвониться до его жены. Она сообщила им, что Уолш не вернулся домой накануне вечером и что полиция заявила, что только после двадцати четырёх часов она может подать заявление о пропаже человека. Линетт призналась Харли и Блейкли, что жена Уолша звучала немного подвыпившей, хотя ещё не настало время обеда, и все они согласились встретиться с ней позже в тот же день, на случай, если Уолш объявится. Харли знала, что его не обнаружат в ближайшее время. Его тело было либо на дне гавани Готэма, либо где-то на каталке в морге. Она не знала, какие ещё методы избавления от тел были у Джокера под рукой. То, что Уолш был пропавшим без вести, означало, что Харли и Блейкли должны были временно его заменить, посещая его пациентов и заполняя его документы. Каждый раз, когда Харли проходила через крыло «B», её так и подмывало зайти в камеру Крейна и рассказать ему, что произошло на мясокомбинате. Меньше всего она хотела рассказать ему о своём опыте с токсином страха, и больше всего — снять камень с души. К сожалению, она не могла доверять Крейну больше, чем доверяла, и, если бы она выдала ещё какую-нибудь информацию о своих ночных занятиях в последнее время, он почти наверняка использовал бы это против неё. Харли пришло в голову, что она могла бы пойти к Джиму Гордону с тем, что знала, но она быстро отбросила эту идею. Она не хотела попасть в тюрьму, и было много причин, из-за которых у неё могли возникнуть проблемы с законом, поскольку она дважды солгала полиции и участвовала в похищении и пытках Уолша. Вместо этого она проводила свой день, выпивая чашку за чашкой жидкого чёрного кофе и мечтая о том, чтобы опустить свою голову на мягкую подушку, хотя бы ненадолго. Просто немного сна, сказала она себе, поможет ей решить, что делать дальше, потому что в настоящее время она работала вслепую. Но даже несмотря на то, что она чувствовала себя зомби, Харли не могла отрицать, что ей нравилось ощущение свободного падения, даже если чуть-чуть.~***~
Для здания, которое утверждало, что в нем сорок два этажа роскоши, в башне Краун определенно не хватало, эм, протокола безопасности. Парень за стойкой консьержа даже не поднял глаз, когда Джокер прошёл через вестибюль. Конечно, большая часть зелёной краски смылась с его волос в душе, и он был одет в чёрные джинсы и рубашку на пуговицах под тяжёлым чёрным пальто, нижняя половина лица была скрыта шарфом. И всё же он не был таким уж незаметным. Его глаза горели от изнеможения, когда он поднимался на лифте на шестой этаж, и он считал дни с тех пор, как в последний раз находил время поспать. Прошло не так уж много времени, может быть, полтора дня. До этого три дня с периодическим микроперерывом на сон, чтобы держать его на ногах. Но это было ничто. Аркхэм ослабил его. Лифт звякнул, объявив, что он достиг шестого этажа, и Джокер не торопясь побрёл по коридору в квартиру Харли, обращая внимание на хэллоунские украшения на дверях её соседей. Когда он нашел её дверь, то не удивился, увидев, что она не была украшена для детишек. Это просто не в стиле Харли Квинзель, и Джокер был большим поклонником её стиля. Он вытащил пару отмычек из кармана куртки, старый трюк, который он редко использовал в эти дни. Отстрелить замок или использовать пару клоунов, чтобы пробраться внутрь, было самым простым способом быстро войти через закрытую дверь, но проникновение в квартиру Харли требовало нежного прикосновения. Он был там, чтобы просто получить информацию. Двигаясь медленно, он вытащил отмычки и присел на корточки, чтобы взглянуть на замок на её входной двери. Он провёл большим пальцем по латунной замочной скважине, поджав губы, когда заметил две длинные царапины, пересекающие замок. Кто-то уже был здесь, и они очень небрежно к этому отнеслись. Джокер снова встал и прижался ухом к двери, проверяя ручку. Он услышал шарканье внутри, и ручка легко опустилась — этот кто-то всё ещё был внутри. Возбужденная дрожь прошла по его телу, когда он тихо снял ботинки и медленно толкнул дверь, скрывая себя за ней, пока не убедился, что этот кто-то не ждал его с другой стороны, прежде чем он нырнул в квартиру, позволив двери закрыться за ним с мягким щелчком. Первое, что он заметил, было стекло, покрывающее пол, массивные осколки, которые выглядели, как зеркало, и разбитую — но не так давно — вазу. Он представил, как Харли уничтожает свои вещи, оставляет их, проходит по беспорядку каждый раз, когда входит через свою парадную дверь, и вдыхает хаос, который она создала своим собственным маленьким, но значительным способом. Это заставило его губы дёрнуться, потому что она была такой… странной. Затем запах сигаретного дыма достиг его носа, и он вспомнил, зачем он здесь. Он тихо шел по коридору, проходя мимо дверей, ведущих в спальню и ванную, быстро проверяя каждую на наличие злоумышленника, прежде чем двинуться дальше. Затхлый запах сигарет становился всё сильнее, и теперь он слышал, как кто-то роется в бумагах в гостиной. Он прижался спиной к стене, прислушиваясь и готовясь дать о себе знать. В кобуре у него под мышкой был пистолет, но он не выхватил его — какое в этом было веселье? Вместо этого он потянулся за боевым ножом, который по прихоти сунул во внутренний карман пальто. Он проверил его зазубренное лезвие кончиком пальца и радостно замурлыкал. Он был менее практичен, учитывая, что злоумышленник Харли наверняка был вооружен пистолетом, но было бы намного приятнее убить его таким образом. Пистолеты просто не были такими элегантными. Он заглянул за угол в гостиной Харли и заметил беспорядок, который она там устроила, а также стройного рыжеволосого мужчину, осматривающего стопки журналов и газет на её кухонном столе. Решив, что он провёл достаточно времени в тени, Джокер завернул за угол в гостиную, не потрудившись вести себя тихо, когда бросился через комнату к незваному гостью Харли. Глаза злоумышленника расширились при виде другого человека в квартире, но он быстро пришёл в себя и поднял пистолет с глушителем. Он сделал выстрел, но Джокер нырнул в кухню Харли, чтобы укрыться, соскользнул по стене на пол, когда ещё три глухих выстрела попали в стену перед ним. Он слабо застонал, ожидая, когда незваный гость подойдёт ближе, и, когда нога мужчины появилась у входа на кухню, Джокер нанёс удар в бок ножом, вызвав визг боли, когда нож перерезал ахиллово сухожилие мужчины. Когда незваный гость отшатнулся, Джокер вскочил на ноги, схватил мужчину за лацканы и прижал его к стене гостиной. Он дважды ударил коленом по руке, пытаясь высвободить пистолет, но незваный гость держал его крепко, оскалив зубы, когда схватил Джокера за рубашку. Даже с боевым ножом так близко у его лица, злоумышленник храбро попытался нанести удар головой, но это движение вывело их обоих из равновесия. Они вместе пронеслись через комнату, Джокер ударился спиной о стену рядом с диваном Харли, и содержимое её бокового столика с грохотом упало на пол. Незваному гостю удалось просунуть локоть между их лицами, удерживая руку с ножом Джокера на расстоянии, пока они боролись друг с другом. — Кто ты, блядь, такой? — усмехнулся незваный гость, и Джокер радостно сорвал шарф со своего лица, чтобы показать свои шрамы, наслаждаясь шоком на лице другого мужчины, когда тот понял, с кем дрался. Незваный гость ослабил хватку на пистолете, и Джокер отбросил пистолет, отправив его дальше по ковру. Безоружный, мужчина решил бежать, освободившись от Джокера и, прихрамывая, бросившись в коридор. Он сделал всего несколько неуверенных шагов, прежде чем Джокер оказался на нём, одной рукой обхватив его вокруг груди, в то время как другая направила нож к его горлу, заставляя его опуститься на колени. — Теперь, — прошипел Джокер, чувствуя, как другой мужчина вздрогнул, тяжело дыша через нос. — Кто тебя послал? — Кассаменто, — слабо ответил злоумышленник. — Он просто хочет, чтобы её привели для получения информации. Я не собирался причинять ей боль, я… Удовлетворенный этим ответом, Джокер перерезал мужчине горло. Кровь потекла по его рукам, тёплая и скользкая, и когда он отпустил рубашку мужчины, тот упал лицом на пол, булькая, цепляясь за жизнь. Кровь быстро начала собираться вокруг него на полу, окрашивая белый ковер Харли в тёмно-алый цвет, когда она начала распространяться. Джокер поджал губы и наблюдал, как пятно увеличивается. Если он полностью истечёт кровью, она просочится сквозь половицы и на потолок квартиры внизу. Не очень искусно… Вздохнув, Джокер схватил мужчину сзади за рубашку и потащил в ванную, бросив его рядом с ванной, прежде чем использовать пятку, чтобы перевернуть его на спину. В глазах мужчины всё ещё была жизнь, и Джокер одарил его плохо имитированной сочувственной улыбкой, прежде чем подхватил его под мышки и бросил в ванну. Довольный этим, Джокер вымыл руки и запястья в раковине и промокнул рубашку, где были брызги крови. Он откинул волосы со лба и огляделся в поисках зеркала, но всё, что осталось, — это настенная аптечка без стекла. Она, должно быть, разбила и его тоже, понял он, нахмурившись, размышляя о её потребности в таком уничтожении. Её потребности в насилии. Он хотел выяснить, на что ещё она способна. Он хотел знать, какими ещё способами она могла его удивить. Он видел признаки этого раньше, особенно когда она набросилась на Нэша, и это было намного больше, чем он ожидал. Вчерашняя ночь на бойне была ещё одним прекрасным примером. Сначала принятие решения пытать своего босса — это застало его врасплох, что было трудно сделать, — а затем то, как она бросилась на него. Это напряжение нарастало между ними уже довольно давно, но Джокеру не приходило в голову действовать на это каким-либо реальным способом, и он не мог бы ранее описать это как похоть. По крайней мере, до тех пор, пока она не прижалась к нему, потянув его за волосы и засовывая свой язык ему в рот и прижимаясь к нему, показывая себя интригующе возбуждающим сочетанием агрессивности и… мягкости. Теперь, когда она посеяла семя, ему было любопытно узнать больше. Намного больше. Как правило, Джокер не верил в границы или рисование линий на песке, но чрезмерное увлечение тоже не было его стилем. Как бы увлекательно и, без сомнения, приятно ни было бы идти по этому пути с Харли, предстояло приложить слишком много реальных усилий. Отвлечения определенно были не в его стиле. Потребовалось много времени, чтобы отвлечь его, особенно в связи с приближающимися событиями на горизонте, но у него было чувство, что если кто-то и сможет отвлечь его внимание, то это будет Харли. На этот раз ему хватит вкуса, чтобы удовлетворить его. Даже если она действительно была исключительно хороша на вкус.~***~
Весь день Харли двигалась по коридорам Аркхэма, как зомби, тщательно подбирая свою реакцию всякий раз, когда обсуждались исчезновение Уолша — «Я уверена, что он скоро появится, но это странно» — или мастер-план Джокера — «Он всего лишь человек, они снова его поймают». Необходимость постоянно лгать была почти такой же изнурительной, как и страдание от бессонницы, и она считала часы, когда сможет вернуться домой и забраться в постель. Она пошла навестить Крейна, но постаралась сделать визит коротким, придумав какую-то чушь о том, как отдел по особо тяжким рыскал по всему Аркхэму с тех пор, как исчез Уолш. Казалось, это придало Крейну сил, зная, что Уолш пропал и что в какой-то момент для Харли будет достаточно безопасно помочь ему сбежать. Харли не была уверена, как долго она сможет обманывать Крейна, фактически не выполнив своё обещание, но у него не было сил что-либо сделать, если он поймёт, что она им манипулирует. Её смена закончилась в семь, но, как обычно, она ушла только ближе к одиннадцати, её ноги волочились, когда она помахала охраннику у ворот и направилась к станции. Был Хэллоуин, но Нэрроуз не был украшен, как другие части Готэма, его жители больше нуждались в еде и жилье, чем в тыквенных фонариках и бумажных призраках. Харли оглянулась через плечо на лечебницу, представляя, как вспышка молнии поражает её брутальный внешний вид. Нэрроуз был достаточно страшным и без Хэллоуина. — Здравствуйте… Доктор Квинзель. Харли остановилась и повернулась, чтобы посмотреть в тёмный переулок слева от неё, её пульс участился, когда она поняла, что это был тот же самый переулок, в котором Бэтмен загнал её в угол для разговора. Комок застрял у неё в горле, когда она представила, как он снова выходит из тени, но вместо этого появились две фигуры, один крупный мужчина и более худой рядом с ним, и, когда они подошли ближе, Харли увидела, что худой направил на неё пистолет. — Или я могу называть тебя Харли? — спросил он с хитрой ухмылкой. С пистолетом, направленным на неё, и без каких-либо других вариантов, Харли шагнула в начало переулка, множество планов побега, которые наверняка провалятся, прокручивались в её голове, когда она стояла перед двумя мужчинами, громоздкий «Олдсмобиль» с включёнными фарами отбрасывал тени на стену. — Чего вы хотите? — спросила она. Тощий мужчина с зачёсанными назад чёрными волосами был одет в кожаный плащ, в то время как его гораздо более крупный коллега щеголял татуировкой дракона, показывающейся из воротника куртки «Только для членов клуба» и поднимающейся вверх по шее. Они посмотрели друг на друга, а затем тот, что побольше, поднял рулон изоленты. — Дай мне свою сумку и свои руки, — приказал он, когда тощий открыл багажник машины, всё время держа пистолет направленным на Харли. Выглянув на улицу, Харли подумала, не позвать ли на помощь — она определенно нуждалась в ней — но шансы на то, что добрый самаритянин пройдет мимо в Нэрроуз, были невелики, и она представила, что крик о помощи только навлечёт на неё ещё больше неприятностей. Затем тощий внезапно оказался прямо за ней, дуло его пистолета упёрлось ей в позвоночник. — Протяни ему свои руки, — посоветовал он, тыча её пистолетом в спину, и Харли неохотно бросила сумку на землю и подняла руки. — Чего вы хотите? — попробовала она ещё раз, когда более крупный мужчина начал наматывать изоленту на её запястья отработанными движениями. Он оторвал более короткую полоску ленты и поднес к её лицу, и Харли прищурилась. — Я спросила, какого хрена вам надо! — успела огрызнуться она, прежде чем тощий схватил её за волосы и дёрнул назад, чтобы она не двигалась, в то время как тот, что побольше, заклеил ей рот лентой. Она начала всерьёз сопротивляться, не обращая внимания на пистолет за спиной, когда двое мужчин затащили её в багажник «Олдсмобиля». Тощий выругался, когда ей удалось наступить ему на ногу, но вместо того, чтобы сбить его с ног, это заставило их ещё больше захотелось увидеть её в багажнике. Харли выпрямилась, когда её спина ударилась о покрытый ковром пол, и она почувствовала, как её нога соприкоснулась с животом большого парня, заставив его недовольно кряхтеть. Но прежде чем Харли смогла снова наброситься, они захлопнули багажник и заперли его, и она погрузилась в полную темноту. С запястьями, связанными крестом, она ударила кулаками по багажнику и попыталась закричать, её губы были прижаты к изоленте. Но она продолжала пытаться, пыхтя, скуля и колотя по багажнику, пока не почувствовала, что машина выезжает из переулка. Она заколебалась, тяжело дыша через нос, пытаясь представить карту Нэрроуз. Они остановились на светофоре и повернули направо, и примерно в течение двух минут Харли могла отслеживать местоположение машины по её поворотам и остановкам. Этого было достаточно, чтобы понять, что они направляются на север, но быстро стало невозможно уследить за маршрутом, и она сдалась, решив вместо этого закрыть глаза и оценить своё положение. Её похитили — снова — мужчины, знавшие, что делают, а это означало, что кто-то приказал им похитить её. Похоже, именно так всё и устроено, судя по тому, что она до сих пор узнавала об изнанке Готэма. Знающие, что делать люди, не похищали и не убивали вас, если только кто-то из высших звеньев пищевой цепочки не приказывал это сделать. Но кому могло понадобиться её похищать? Нэрроуз был опасным, и было бы достаточно легко сфальсифицировать неудачное ограбление, если бы кто-то хотел её смерти. Итак, она пришла к выводу, что её куда-то везут… Образы Уолша прошлой ночью промелькнули перед её мысленным взором, и Харли почувствовала приступ паники, представив, как её привязывают и пытают. Она снова принялась колотить кулаками по багажнику, в горле у неё пересохло и першило, когда она попыталась позвать на помощь. Она знала, что это бесполезно, и ирония, что Уолш был в точно таком же положении, в котором она сейчас оказалась, не ускользнула от неё, но это не помешало ей кричать, пока у неё не пересохло горло. Машина резко повернула, и Харли отбросило в сторону, её плечо ударилось о стену, заставив её несчастно застонать, когда машина остановилась По её оценкам, они ехали около двадцати минут, и за это время она кричала до боли в горле, но её усталость испарилась, сменившись мощным коктейлем адреналина и гнева. Звук приглушённых голосов, приближающихся к багажнику, вызвал в ней новую волну решимости. Она снова сжала руки в кулаки и поднесла их к лицу. В замке повернулся ключ, и багажник распахнулся, показывая огромного мужчину, который связал ей руки. Харли всё ещё лежала неподвижно, когда он склонился над ней, и незадолго до того, как его рука сомкнулась на её, она ударила вверх обоими кулаками, издав слабый напряжённый крик, который был заглушен изолентой. Её кулаки задели его горло, не совсем так, как она надеялась, но она увидела, как глаза большого мужчины расширились от удивления, когда он отшатнулся, его руки взлетели, чтобы потереть шею. — Какого хрена, Догбой, — рявкнул второй голос, Харли узнала тощего мужчину с пистолетом. У неё не было времени поднять руки, прежде чем он схватил её за волосы и с хмурым видом дёрнул вверх. Харли взвизгнула и извивалась, пытаясь освободиться, когда тощий парень обхватил её за плечо и вытащил из багажника. Она тяжело приземлилась на колени, боль, пробежавшая по бёдрам, заставила её вздрогнуть, и она проглотила стон, когда тощий мужчина заставил её подняться на ноги, крепко сжимая её руку. Харли покачнулась, её ноги стали желеобразными, когда она попыталась сосредоточиться на своём окружении. Это был ещё один ничем не примечательный переулок, но лучше освещённый оранжевым светом одинокого уличного фонаря, и явно в другой части города. Перед ними был припаркован белый служебный фургон с закрытыми дверцами. — Это было невежливо, — усмехнулся здоровяк, массируя горло. Но Харли проигнорировала его. Её глаза были прикованы к фургону. Обе его задние двери распахнулись, и, хотя Харли не следовало удивляться, её глаза по-прежнему были широко открыты, когда Джокер выскочил, размахивая руками, как шоумен. Его лицо было свеженакрашенным, глаза были чёрными, как вино, и сосредоточены только на Харли, когда он шёл через переулок к ним. Удивление Харли быстро переросло в гнев, так что ярость и резкость были направлены на Джокера так, что она почти дрожала, когда он подошёл к ней. — У тебя какие-то проблемы? — протянул он, скривив губы, когда его взгляд скользнул по её растрёпанным волосам и связанным рукам. Двигаясь так быстро, что Харли почти пропустила это, он поднес руку в перчатке к её лицу и сорвал скотч с её рта. — Ах! — взвизгнула она, нижняя половина её лица взорвалась покалывющей болью. Она поднесла связанные руки ко рту и попыталась избавиться от покалывания, глядя на него поверх своих кулаков. — Ты мудак! — обвинила она. Эти слова заставили его хрипло усмехнуться, и он снова поднял руку, на этот раз, чтобы убрать волосы, упавшие ей на глаза, аккуратно заправив их за ухо. Харли нахмурилась и отшатнулась от него, не преминув заметить самодовольный блеск в его глазах. Он был похож на тот, который был в них после того, как она поцеловала его, что только ещё больше разозлило и заставило её лицо покраснеть. — Какого хуя происходит? — огрызнулась она. — Я тоже рад тебя видеть, — сухо ответила Джокер. Он мелодраматично вздохнул и закатил глаза в сторону. — Мне нужна… услуга. — Ты разыгрываешь меня? — Харли усмехнулась, пытаясь вырвать руку из хватки тощего мужчины с большей уверенностью, теперь, когда она знала, на кого он работает. Она увидела, как Джокер коротко кивнул своим приспешникам, чего было достаточно, чтобы тощий мужчина отпустил её. — Ты знаешь, я люблю розыгрыши, — спокойно ответил Джокер, наблюдая, как она потирает руку. — Но не в этот раз. — Так какого чёрта ты похитил меня? — фыркнула Харли, остановившись, чтобы не спросить, почему он просто не написал ей. Это означало бы признать, что между ними существовали… какие-то отношения, и она постоянно убеждала себя, что их пути просто пересекались случайно и это всего лишь невезение. — Послушай, Харли, я делаю тебе одолжение и здесь, — успокоил он, закатывая глаза, как будто она была неразумна в отношении собственного похищения, и, когда она попыталась опровергнуть это, он шикнул на неё и показал большим пальцем на двух мужчин, которые её похитили. — Это Слай, а это Догбой, — сообщил он ей, и Харли недоверчиво посмотрела на каждого из них по очереди, сбитая с толку тем, что её представляют её похитителям. — Приятно познакомиться, — невозмутимо ответил Слай, и Догбой недовольно хмыкнул, всё ещё массируя горло, куда Харли пыталась ударить его. — Аналогично, — нахмурилась Харли. — Как насчёт того, чтобы развязать мне руки? — Санто Кассаменто заказал тебя, — сообщил Слай, обиженно глядя на неё. — Двадцать штук, чтобы привести тебя живой для разговора о Джокере. Только живой. Он параноит из-за босса и хочет получить информацию. — Я… что? Кто? Почему! — зашипела Харли, поняв, что знает имя Санто Кассаменто. Это было одно из имён в списке Пингвина, и оно занимало видное место в расследовании Харви Дента. Она резко развернулась лицом к Джокеру, готовая выплюнуть ему в лицо ещё одно обвинение, когда вспомнила условия, при которых им был предоставлен список. Конфиденциально. Наедине. Только они трое. Джокер бесстрастно посмотрел на неё, его брови чуть вызывающе приподнялись, и Харли проглотила её жалобу, зная, что она не должна ничего говорить перед его приспешниками. Не только ради него, но и ради себя и Пингвина тоже. — В чём услуга? — тихо спросила она, не понимая, что ещё она может сделать, когда босс мафии требует её присутствия. — Взаимная услуга, — поправил Джокер. — Слай и Догбой отвезут тебя к Кассаменто. Ты расскажешь ему обо мне всё, что захочешь, а потом, хм… в идеале тебе заплатят, и ты будешь спать сегодня в своей постели. Харли внимательно наблюдала за его лицом, пока он говорил. Было труднее читать его, когда боевая раскраска была такой свежей и насыщенной, как сейчас. Она могла сказать, что он изображал невинность, но она не купилась на это, как и на историю о том, что он доставит её к Кассаменто, чтобы она могла получить долю прибыли. Более вероятным было то, что он использовал её, чтобы найти Кассаменто, что делало её приманкой. И снова Харли задалась вопросом, почему он не мог просто прямо её спросить, и снова отбросила эту мысль и то, что она подразумевала. Что, если бы он просто спросил… она бы помогла. — Ты хочешь, чтобы я была приманкой, — нахмурилась она. — С какого чёрта бы ему меня отпускать, когда он получит то, что хочет? Такие, как вы, точно не известны тем, что выполняют свои обещания. — Она умна, — заметил Слай. — Слишком умна, — зловеще добавил он. Харли бросила на него испепеляющий взгляд, но оставила выпад по поводу их деятельности при себе. То, что её заставляли помогать, не привлекало её ни в малейшей степени, и тот прискорбный факт, что простая просьба сделала бы её более сговорчивой, заставил её чувствовать себя ещё более склонной к противоречию. Она посмотрела Джокеру в глаза и увидела, что в них пляшет злой, мерзкий блеск, соблазняя её сказать «да» всему, что он от неё хотел. — Нет, — холодно ответила она ему. Его глаза сузились, и на долю секунды Харли подумала, что он может ударить её. Она приготовилась блокировать удар, снова сжав руки в кулаки, но он только сделал глубокий, хриплый вдох через нос и сделал круговое движение головой, кости на его шее тревожно хрустнули. Затем он подлетел к ней, оказавшись прямо перед её лицом, так, что их носы почти соприкасались. — Прости… эм, «нет»? — рявкнул он, его голос был таким низким, что казался почти нечеловеческим. Харли отпрянула, когда он выставил три пальца между их лицами. — Насколько я понимаю, у тебя есть три варианта, милая, — прорычал он и начал загибать в обратном порядке пальцы между ними. — Первый: ты идешь с Догбоем и Слайем сейчас. Второй: тебя приведёт какой-нибудь другой головорез из «Коза Ностры», и они будут очень грубы… Третий… — Он сунул руку в карман куртки и вытащил пистолет из кобуры на боку, и, прежде чем Харли успела отреагировать, он сунул холодный ствол ей под челюсть, заставляя её запрокинуть голову. — Я убью тебя сейчас, и все-е-е-е твои проблемы исчезнут, — зловеще пропел он. — Хорошо, — горько прошипела она, глядя на него сверху вниз. — Хорошо, я пойду с ними. Он отстранился от неё, весь улыбающийся и невинный, когда убирал пистолет в кобуру. — Замечательно, — прошипел он и махнул рукой в сторону белого фургона без опознавательных знаков позади него, заставив двух клоунов выскочить оттуда. Харли не удивилась, обнаружив, что одним из клоунов был Лонни, которого она не очень полюбила после двух встреч с ним. Он сдвинул маску клоуна на голову и коротко кивнул ей в знак признания, знак, на который она не ответила. Из своей толстовки он достал маленький серебристый предмет, похожий на батарейку для часов с двумя прикреплёнными проводами, и протянул его Харли. — Это трекер, — объяснил он. — Так мы узнаем, где ты. Харли протянула связанные руки, и Лонни вложил трекер в её ладонь. Она подумала о том, чтобы бросить его на бетон и раздавить каблуком, или, может быть, бросить в лицо Джокеру. Ни один из этих вариантов не был целесообразным, и, по правде говоря, даже если она была зла на то, как он это делал, её любопытство насчёт списка Пингвина было задето, и ей не терпелось сесть напротив одного из этих имён, чтобы выяснить, почему они занимали эти высокие места. — Куда ты его спрячешь? — похотливо ухмыльнулся ей Джокер, маленький спектакль для его парней. Губы Харли скривились, быстрая фантазия о том, чтобы треснуть его по голове клюшкой для крокета, помогла ослабить её раздражение, когда она начала расстёгивать блузку, пока не стала видна верхняя часть лифчика. Он не был провокационным, просто обычный белый хлопок, но это всё ещё было её нижним бельём, и она стиснула зубы, зная, что все они смотрят, как она быстро засунула трекер в одну чашечку бюстгальтера, прежде чем застегнуть пуговицы. — Спасибо тебе, — проворковал Джокер, наклоняясь ближе, чтобы он мог взглянуть на неё сверху вниз. — О, ещё кое-что. Мы, эм, должны сделать так, чтобы это выглядело по-настоящему, так что… — Он двигался так быстро, что у Харли не было времени подготовиться к жестокому удару слева, от которого её голова дёрнулась в сторону, когда боль пронзила её челюсть и кровь заполнила рот. Она ахнула от внезапного нападения, слишком удивлённая, чтобы что-то сделать, кроме как прижать связанные руки ко рту. Она почувствовала, как влага стекает по её губе, и поморщилась, отдёрнув руки, чтобы посмотреть на кровь, стекающую по костяшкам пальцев. Харли потребовалась секунда, чтобы прийти в себя, затем она вскинула голову и снова уставилась в лицо Джокеру. На её языке начала зарождаться череда необдуманных проклятий, но, прежде, чем она успела произнести их, он повернулся, не обращая на неё внимания, и вприпрыжку направился обратно к фургону, а Лонни следовал за ним по пятам. — Милости прошу, доктор Квинзель, — протянул Слай, указывая на всё ещё открытый багажник. Харли возмущенно фыркнула, понимая, что у неё не было выбора, но также зная, каким было бы её решение, если бы оно у неё было. Двигаясь осторожно, она забралась обратно в багажник, её связанные руки превратили это в медленный процесс, когда она перекинула одну ногу, а затем неуклюже перевернулась на спину, в то время как Слай и Догбой наблюдали. Найдя относительно удобное положение, она устроилась поудобнее и посмотрела на них, и Догбой презрительно усмехнулся, прежде чем захлопнуть багажник, оставив её погруженной в темноту. Это было почти облегчением — быть одной в темноте и вдали от таких приводящих в бешенство персонажей, как Джокер и его приспешники. Она глубоко вздохнула и закрыла глаза, пытаясь дышать сквозь боль в пульсирующем рту. Усилие, которое потребовалось, чтобы встретиться лицом к лицу с Джокером, лишило её остатков энергии, и усталость вернулась в её тело, её мозг превратился в суп, а глаза отяжелели. Когда двигатель «Олдсмобиля» ожил и они выехали из переулка, она попыталась представить, как будет развиваться этот заговор с целью найти Кассаменто. Ей нужно будет быть исключительно осторожной со своими словами; если он поймёт, что она была приманкой, она почти наверняка окажется мёртвой в гавани до рассвета. Она убедила себя, что сможет обмануть этого босса мафии, как и любого другого мужчину, и, если это означало бросить Джокера на растерзание, чтобы спасти себя, она сделает это. Насколько она знала, он всё ещё надеялся на то, что её отпустят, хотя и не давал никаких обещаний по обеспечению её безопасности, как, можно было бы надеяться, сделает союзник. Харли перекатилась на бок, подложив руки под голову, размышляя о том, чтобы раскрыть план Джокера Кассаменто и перейти на другую сторону. Она задавалась вопросом, повысит или снизит ли это вероятность того, что её убьют. Её веки опускались, и она решила, что будет разумнее использовать время, проведенное в багажнике, на сон, а не мучиться из-за того, что её ждёт, когда её в следующий раз выпустят. Убаюканная мягким движением машины, Харли заснула.~***~
Когда она проснулась, ей в глаза светил фонарик. Она несчастно застонала и закрыла лицо руками, её сонный разум медленно соображал, где она и почему она здесь. Затем она заметила неуклюжую фигуру Догбоя за ярким светом фонарика, и всё это нахлынуло обратно. — Убери эту штуку от моих ёбаных глаз, — пожаловалась она, что, казалось, позабавило того, кто держал фонарик. Раздалось мужское хихиканье, которое заставило её прикусить язык, вспомнив обещание самой себе, что она будет осторожна. Она яростно протёрла глаза связанными руками, пытаясь избавиться от последних следов сна. — Ты уверен, что это она? — спросил тот, у кого был фонарик, всё ещё держа его направленным на Харли. — Это она, — протянул Слай, и Харли увидела, как он сунул человеку с фонариком что-то похожее на её бумажник. — Хорошо, — согласился тот, у кого был фонарик, отступив назад, чтобы луч света отскочил в сторону. — Вытащи её. Харли не сопротивлялась, когда Догбой просунул руки ей под мышки и вытащил её из багажника. Он поставил её на ноги, и Харли рассмотрела мужчину с фонариком — невысокого, пухлого, судя по цвету кожи, он был из Средиземноморья, отметила она, — и не сводила с него глаз до тех пор, пока на её голову не натянули мешок из мешковины, закрывая ей обзор. — Иди, — приказал ей Слай, и пара рук опустилась ей на плечи, разворачивая её и заставляя сделать около десяти шагов, где она услышала, как открылась дверца машины. — Хорошая работа, парни, — сказал человек с фонариком. — И молодцы, что не слишком её избили. Мистер Кассаменто благодарит вас за вашу службу. На несколько секунд воцарилась тишина, и Харли заподозрила, что отсчитываются наличные — их плата за её безопасность. Знание того, что люди Джокера уйдут со своими деньгами, пока она останется наедине с бандитом мафии, не успокаивало, но Харли напомнила себе, что в её лифчике был трекер и что она была не одна. Было не особенно утешительно знать, что единственным человеком, на которого она могла положиться, чтобы её вытащили, если ей понадобится помощь, был Джокер, поэтому она начала убеждать себя, что она вполне способна сама выбраться из сложной ситуации, если ей понадобится. Рука сильно толкнула её в спину, и она наклонилась вперёд, её колени ударились о мягкое сиденье. — Залезай и ложись, веди себя тихо, — сказал ей человек с фонариком, и Харли последовала его инструкциям, забравшись дальше на заднее сиденье машины, и легла. Кожа пахла сигаретами, и Харли подумывала о том, чтобы ещё немного вздремнуть, когда машина завелась, но теперь она полностью проснулась, её уши напряглись в поисках любого намёка на то, куда они могут направляться. Это заняло примерно двадцать минут езды, бандит на переднем сиденье попеременно слушал радио и поп-станцию, но не сказал ей ни слова, пока вёл машину. Когда автомобиль остановился, Харли поняла, что они припарковались на холме, и попыталась вспомнить, какие районы Готэма были особенно холмистыми. Она молчала, когда водитель открыл заднюю дверь и вывел её, снова взяв за плечи и ведя по извилистой тропинке, которая заставила Харли подумать, что они, возможно, гуляли по саду. Звук включающихся разбрызгивателей подтвердил её подозрения, и она напрягла мозги в поисках подсказок, где они находятся. Дверь открылась, и её снова повели вперёд, через порог в тёплую комнату, которая отозвалась эхом, когда дверь захлопнулась. Затем, наконец, мешок с её головы был снят, и Харли быстро заморгала, стараясь не привлекать внимания, осматриваясь по сторонам. Это была богато украшенная прихожая с высокими потолками и блестящими деревянными полами, покрытыми персидскими коврами. У одной стены стояли напольные часы, у другой — стол с мраморной столешницей и лампой из цветного стекла. Стены были выкрашены в элегантный серый цвет и увешаны картинами, которые, как могла сказать Харли, были редкими и дорогими, даже с её ограниченными познаниями о мире искусства. Кто-то приложил много усилий, чтобы украсить этот дом, подумала она, это было не просто какое-то грязное место, где бандит мог выудить из неё информацию. Это был чей-то дом. — Хорошо, иди сюда, — сказал пухлый мужчина, который, по-видимому, был её куратором на этот вечер. Он щёлкнул ножом и разрезал изоленту на запястьях Харли, оставив её снимать остатки изоленты с рук. — Ты в порядке? — спросил он её, склонив голову набок, чтобы встретиться с ней взглядом Харли молча кивнула, потирая запястья там, где они болели. Её куратор, казалось, был удовлетворен этим, и жестом пригласил её следовать за ним по коридору. Быстро стало очевидно, что помимо неё в доме находились и те, кто в нём жил. Слева была огромная кухня с бронзовыми кастрюлями, висящими над мраморным островом, пара бокалов для вина, стоящих рядом с раковиной, один из которых был испачкан розовой помадой. Справа была роскошно обустроена гостиная, центральной частью которой был абсурдно большой телевизор с плоским экраном, который в настоящее время показывал старый эпизод «Настоящих домохозяек Готэма» на беззвучном. Харли чуть не пропустила блондинку, потерявшую сознание на диване, одетую в розовый халат, с рукой, протянутой к почти пустой бутылке водки и пузырьку таблеток на боку. Харли задавалась вопросом, была ли она той, кто так тщательно украсил дом. Она всё ещё не могла понять, где находится, когда они шли по коридору, наконец остановившись перед набором двойных дверей, одна из которых была приоткрыта. Когда пухлый мужчина постучал, с другой стороны раздалось тихое: «Войдите», — и её втолкнули в комнату, кабинет, мало чем отличающийся от кабинета Пингвина с его огромным столом, мягкими креслами и лакированной барной тележкой. Но в комнате, казалось, чувствовалась женская рука — от картин на стенах до коллекции фотографий на столе. За столом сидел мужчина лет шестидесяти, с квадратной челюстью и красивым лицом, с волосами с проседью и очками для чтения на кончике носа. Когда он обратил своё внимание на Харли, он снял очки, окинул её критическим взглядом, прежде чем предложить ей сесть, и Харли молча приняла это, держа руки сцепленными на коленях. — Спасибо, Гэри. — Кассаменто кивнул своему приспешнику, который теперь стоял, сложив руки перед собой, очевидно, охраняя дверь. — Доктор Квинзель, мне очень жаль, если вам причинили боль или вы были напуганы. — Что вам от меня нужно? — спросила она, её голос дрогнул после столь долгого молчания. Её голос звучал испуганно, и, хотя она чувствовала себя глупо храброй, она решила, что страх будет лучшим способом выбраться из кабинета живой. — Я хочу знать больше о Джокере, — признался Кассаменто, вставая, чтобы налить себе виски из барной тележки. Он бросил кубик льда в хрустальный стакан и замолчал, задумчиво глядя в ведерко со льдом. — Он опасен, — продолжил он, как будто только что осознал это. — Да, невероятно опасен, — согласилась Харли. — Он психопат. Я не знаю, что ещё я могу сказать вам, что оказалось бы полезным… — Вы нервничаете, — заметил Кассаменто, возвращаясь на своё место и ставя свой напиток на стол. — Я понимаю, и мне жаль, что вам пришлось пройти через это. Я обещаю, что мы отвезём вас домой, как только закончим наш разговор. И я был бы рад компенсировать также и ваше время. — Он положил на стол конверт, набитый наличными, и протянул его к ней. Харли примерно прикинула, что в конверте было около двадцати тысяч, и, когда Кассаменто жестом попросил её взять его, она быстро схватила его со стола и положила в карман пальто. — Помогите мне понять, — медленно попросил Кассаменто, глядя на Харли поверх края своего стакана. — Что из себя представляет психопат. Почему он… делает то, что делает… Харли запнулась, отчаяние Кассаменто, пытавшегося узнать всё, что он мог о Джокере, удивило её. Он хотел понять его, чтобы победить. Даже имея за плечами десять лет учебы и исследований, Харли не могла понять Джокера, не говоря уже о том, чтобы объяснить его поведение. — Он… не испытывает сочувствия или раскаяния, — медленно начала она. — Ему в голову даже не приходит ничего похожего на сопутствующий ущерб, только в контексте того, как это может быть ему полезным. Это означает, что ему трудно строить эмоциональные или личные отношения с другими людьми. Некоторые психопаты презирают личные привязанности, но для Джокера другие люди являются второстепенными, если он не может использовать их для чего-то. Она всегда знала, что это так, но, сидя там, объясняя это боссу мафии, в то время как в её лифчике был трекер, который привёл бы Джокера прямо к ним, факты преобразовывались в неоспоримую реальность, и Харли почувствовала, как в горле образовался комок унижения. — Вы говорите, что у него нет друзей? — сухо спросил Кассаменто. — Это сюрприз. — Это суть его патологии, — объяснила Харли. — Это означает, что он может отнимать жизнь, использовать жизнь, делать всё, что захочет, без какой-либо ответственности, потому что единственный человек, перед которым он несёт ответственность — это он сам. В каком-то смысле он почти считает себя богом, потому что верит, что его мировоззрение — единственное, что имеет значение. Многие люди так думают, но эти люди не готовы взрывать больницы, чтобы доказать свою точку зрения. Но это мировоззрение — это просто оправдание, которое позволяет ему предаваться насилию. Иногда, на наших сеансах, это звучало так, как будто он… предлагал спасение Готэму, когда всё, что он хотел сделать — это сеять хаос и разрушение. — Так вы думаете, он чокнутый? По вашему профессиональному мнению? — Чокнутый — это не профессиональный диагноз, — уклончиво ответила Харли. — Он контролирует свои способности, он не слышит голосов, и он очень умен. Моё профессиональное мнение заключается в том, что он многофункциональный психопат с нарциссическими и криминальными наклонностями, которые приводят к массовым жертвам, когда ему позволяют действовать без ограничений. Кассаменто сделал большой глоток виски, затем уставился в свой стакан, вращая в нём лёд, обдумывая анализ Харли. — В чём его слабые стороны? — Затем он посмотрел ей в глаза. — Его не волнуют деньги, и вы говорите, что у него нет никаких личных привязанностей, а это значит, что против него нечего использовать. Но я верю, что у каждого есть слабость. Даже у него. — Он оступится. — Пожала плечами Харли. — Он думает, что непогрешим, но в конце концов он просчитается, как и с теми паромами в гавани Готэма. Он видит мир как жестокое, мрачное место, полное корыстных людей, которые думают и ведут себя точно так же, как он — это не действительность. Даже если для того, чтобы взлететь до небес, потребуется сотня больниц и несколько детских садов, он в конце концов снова просчитается. — Этого недостаточно. — Рот Кассаменто скривился в усмешке. — Я не могу просто ждать, пока он оступится, с ним нужно разобраться. Харли изо всех сил старалась не закатить глаза. Если он думал, что получит от неё ответ на вопрос, как избавиться от Джокера, то жестоко ошибался. Она открыла рот, чтобы объяснить, что она всего лишь скромный поведенческий психолог, а не стратегический криминальный вдохновитель, когда раздался звонок в дверь. Один длинный звон, как будто кто-то упирался пальцем в звонок. — Я проверю, — предложил Гэри, выскальзывая из кабинета и закрывая за собой дверь. — За всё время, что вы провели с ним, — настаивал Кассаменто, его глаза снова сосредоточились на своём напитке. — Он когда-нибудь показывал вам ту его сторону, которую вы, возможно, посчитали более… человечной, чем он являлся на самом деле? Вы знаете, человека под всей этой личиной безумия. — Нет, — твердо ответила Харли, хотя это было не совсем правдой. Кассаменто имел в виду, показывал ли Джокер ей когда-нибудь свою мясистую изнанку, тайную человечность, которую он мог бы использовать, а Харли ничего подобного не видела. То, что она увидела, было сложным человеком, но тем не менее человеком. Даже если его действия казались чудовищными, нельзя было отрицать, что под всей этой краской он был простым смертным. Раздался крик, а затем УДАР по плоти снаружи кабинета, который заставил их обоих повернуться лицом к двери. Кассаменто встал из-за стола, его лицо превратилось в ледяную маску, когда он достал пистолет из ящика стола. Он снял его с предохранителя и спокойно направил на всё ещё закрытую дверь, в то время как Харли смотрела широко раскрытыми глазами, её сердце начало громко стучать в ушах, пока она ждала, что что-то произойдёт. — Босс! — Голос Гэри за дверью был слабым. — Мистер Кассаменто… — простонал он. — Гэри, что, чёрт возьми, там происходит! — потребовал Кассаменто. Дверь кабинета с грохотом распахнулась, и в дверном проёме появился Гэри, стонущий и покачивающийся, с кровью, стекающей по левой стороне его лица из раны над бровью. Джокер занял место за его плечом, держа рукав пиджака Гэри, чтобы удержать его в вертикальном положении, в то время как он направил револьвер с длинным серебряным стволом в голову Гэри. Он снова нанёс боевую раскраску, белки его глаз резко выделялись на фоне чёрной краски, красные уголки рта жестоко изогнулись. — Похоже, это настоящая вечеринка, — протянул он, встретившись взглядом с Харли, прежде чем повернуться и посмотреть в дуло пистолета Кассаменто. — Извини, мне, эм… придётся прервать её. — Джокер, — мрачно приветствовал его Кассаменто. — Ты думаешь, что, взятие в заложники моего охранника заставит меня пойти с тобой? — О, я думаю о нём больше как о живом щите, — промурлыкал Джокер, тыча в рану на голове Гэри стволом своего револьвера, пока толстяк не вскрикнул. — Ты переоценил свои возможности, — холодно сообщил ему Кассаменто. На мгновение воцарилась тишина, прежде чем Кассаменто нажал на спусковой крючок, звук выстрела плавно смешался с криком Гэри, когда пуля вошла ему в живот. Харли нырнула за своё кресло в поисках укрытия, пока смех Джокера гремел в комнате. Заглянув через подлокотник кресла, она увидела, что он держит заваливающегося Гэри, лицо которого быстро бледнело, поскольку он сильно истекал кровью из кишечника. — Ты думаешь, это смешно? — потребовал Кассаменто, ещё дважды нажимая на спусковой крючок. Один попал Гэри в грудь, а другой задел его плечо, за которое Джокер нырнул в укрытие. — Ты застрелил Гэри! — обвинил Джокер, сделав выстрел из-под подмышки Гэри. Он попал в фотографию, висевшую на стене, когда Кассаменто нырнул под стол в поисках укрытия. — Как ты мог! — Он сделал ещё один выстрел, который попал в кресло за столом, облако синтетической набивки взорвалось в воздухе. Гэри наклонился вперёд, его глаза закатились, и Джокер отпустил его с раздражением, позволив ему рухнуть на пол. Он выстрелил в Кассаменто последний раз и попал в стол, прежде чем выскочить в коридор, его рука в перчатке на мгновение появилась, чтобы выстрелить в комнату вслепую. — Ну же, Джокер, ты лучше этого, — насмехался Кассаменто, его голова и плечи появились над столом. Он выстрелил в стену, где Джокер исчез в укрытии, выпустив всю обойму, прежде чем нырнуть обратно под стол, чтобы перезарядить. Рука Джокера появилась снова, и он вновь выстрелил вслепую и попал в потолок, далеко от стола Кассаменто. Харли присела за креслом, застыв в нерешительности, наблюдая, как двое мужчин обмениваются пулями и колкостями. В ушах у неё звенело, и ей было трудно сосредоточиться на принятии решения. Прятаться казалось разумным решением. Побег тоже казался разумным, но Харли не понимала, насколько это возможно, и она не знала, куда бежать и как туда добраться. Это заставило её снова спрятаться, разумный выбор, но ей не нравился этот выбор, и её нынешнее укрытие за креслом не было идеальным. Она не хотела лучшего укрытия — она хотела сделать что-нибудь. — Джокер! Ты ещё не умер? — Кассаменто снова появился над столом и выстрелил в Джокера, который свернулся у стены, театрально щурясь одним глазом, когда прицелился и сделал ещё один ужасный выстрел, прежде чем вернуться в укрытие. Харли хотела крикнуть ему, сказать, чтобы он взял себя в руки, потому что прямо сейчас его план полностью разваливался по швам. Ещё больше Харли беспокоило то, что чем дольше они оставались здесь, тем больше становилась вероятность, что они привлекут внимание. На диване лежала женщина, не говоря уже о соседях, которые наверняка вызовут полицию после всей этой стрельбы. У Харли было достаточно правдоподобных отговорок на случай появления копов, но она всё ещё чувствовала себя обязанной сделать больше, чем просто прятаться. Она подождала, пока они обменяются очередными патронами, прежде чем Кассаменто нырнул обратно под стол, чтобы перезарядить, затем она выскочила из-за кресла и бросилась в коридор. Пуля из пистолета Кассаменто задела дверную раму, за которой она скрылась, за ней последовала очередь из щепок дерева. Она услышала, как пули врезаются в стену по другую сторону, к которой прислонилась она, её пульс обрывался с каждым звуком. Она отрывисто выдохнула и посмотрела на Джокера, её рот открылся, когда она увидела, что он сидит у стены, вытянув перед собой длинные ноги, револьвер свободно болтался в его руке, пока он печатал сообщение на одноразовом телефоне. — Ты пялишься в телефон? — зашипела она и увидела, как его рот изогнулся с одной стороны, хотя он и не смотрел на неё. — Это называется «выманиванием», — протянул он, его слова терялись под звуком пистолета Кассаменто. — В конце концов он выйдет, просто наберись терпения… Харли разочарованно нахмурилась, не понимая, в чём смысл полу-убийства, хотя она была уверена, что в этом был смысл. Раздались ещё выстрелы в стену позади неё, и она решила, что у неё нет времени сидеть и ждать, каким бы важным это ни было, и она не хотела ждать полицейских или кавалерию Кассаменто, если у него была такая на подходе. Ужасный, но осуществимый план пришёл ей в голову, пули, попадающие в стену позади неё, сделали её безрассудной, и она начала ползти по коридору, прижимаясь к стене. Как только она добралась до кухни, она вскочила на ноги и бросилась к раковине, стрельба отсюда была почти такой же оглушительной, как и в кабинете. Она нашла кухонный нож рядом с раковиной и взяла его, нервно разглядывая лезвие. Он был острый, с японской маркой сбоку. Харли перевела дыхание, пытаясь прочистить голову и подготовиться, прежде чем выскочить обратно в коридор и в гостиную. Женщина на диване проснулась, но только что, её сильно накрашенные глаза слабо трепетали, даже несмотря на звуки перестрелки, эхом раздающиеся вокруг неё. Взглянув на бриллиант размером с камешек на её левом безымянном пальце, Харли предположила, что это миссис Кассаменто, и опустилась на колени, чтобы осмотреть пузырёк с таблетками, рассыпанными по полу. Мышечные релаксанты, сильные, которые назначают после операции, а не те, которые используются для эмоциональных домохозяек, хотя, похоже, миссис Кассаменто любила смешивать их со своим мартини. Харли почувствовала укол грусти по отношению к ней, всего лишь слабый намёк на сочувствие, и этого было достаточно, чтобы заставить её остановиться и пересмотреть то, что она собиралась сделать. К сожалению для миссис Кассаменто, она была лучшей и единственной картой, которую Харли должна была разыграть, поэтому она отбросила свою грусть в сторону и подняла взрослую женщину на ноги. Несмотря на то, что миссис Кассаменто была под кайфом, она всё ещё была достаточно легко реагирующей, чтобы встать, когда Харли обняла её за талию и схватила за край халата, чтобы удержать её в вертикальном положении. Она и подтолкнула женщину обратно в коридор и прямо в кабинет, где в перестрелке наступило затишье. Джокер поднял глаза, когда Харли вытащила полубессознательную миссис Кассаменто в открытый дверной проём, его брови слегка приподнялись, когда он увидел нож, приставленный к горлу женщины. — Эй! — рявкнула Харли, чувствуя, как её сердце колотится о грудь, когда Кассаменто появился над своим столом, вставляя новую обойму в свой пистолет, его глаза остановились на Харли. Она представляла, как он бросает оружие и поднимает руки, но, когда его глаза сузились, Харли поняла, что она только что разыграла комбинацию, из которой уже не выберется. — Я вижу, — усмехнулся он, переводя взгляд с лица Харли на лезвие у горла его жены. — Итак, теперь ты принадлежишь Джокеру. — Я никому не принадлежу, — огрызнулась Харли. — Я хочу вернуться домой и поспать. Чтобы это произошло, мне нужно, чтобы ты покинул этот кабинет. — Ты этого не переживешь, — прошипел Кассаменто, направляя пистолет на Харли. — Ты сама это сказала. Он использует тебя так же, как и всех остальных. — Да, я знаю, — решительно сказала Харли, слова казались кислыми на вкус во рту. Локоть Кассаменто выпрямился, и Харли внезапно подумала, а не застрелит ли он свою жену, чтобы добраться до неё, если придётся, точно так же, как он застрелил Гэри. Он был таким же плохим, как Джокер и все остальные головорезы, которых Харли встречала до сих пор. Жизнь и смерть ничего не значили ни для кого из них, власть и выживание были единственной валютой, которой они торговали. Впервые Харли смогла увидеть, насколько по-настоящему мрачен мир вокруг неё, хотя бы потому, что им правили такие люди, как Кассаменто, и она знала, что ей нужно выбрать, выживет ли она, чтобы увидеть следующий день, который не увидит Санто Кассаменто. Харли крепче сжала нож, и ей показалось, что она стоит на краю обрыва, глядя в пропасть далеко внизу. Она глубоко вздохнула, пытаясь заглушить чудовищный шум крови в ушах, когда отвела нож назад и вонзила его в грудь миссис Кассаменто. Миссис Кассаменто слабо застонала, её голова откинулась на плечо Харли, когда тело обмякло, и на её халате начал расти кровавый цветок. — Нет! — закричал Кассаменто, бездумно бросаясь вперёд. Харли попыталась выдернуть нож из тела его жены, чтобы защитить себя, но он крепко застрял. Кассаменто поднял пистолет и оттолкнул кресло, оскалив зубы и сверкая глазами. Мысль: «Я убила его жену, я заслуживаю этого», — пронеслась в голове Харли, и всё вокруг неё, казалось, замедлилось, когда она впитала ненависть в его глазах, когда он проклял её и опустил палец на спусковой крючок своего пистолета. Кассаменто переступил порог своего кабинета, вышел в коридор, и, когда его нога опустилась на деревянный пол, Джокер был рядом с ним. Двигаясь почти элегантно, он поднёс револьвер к голове Кассаменто и выстрелил ему в ухо. Брызги крови ударили в стену, и Кассаменто безжизненно упал на пол. Кровь в ушах Харли продолжала стучать, оглушая её, когда она посмотрела вниз на тело в своих руках, и реальность того, что она сделала, обрушилась на неё, как тонна кирпичей. Она разжала руки, и миссис Кассаменто рухнула на пол рядом со своим мужем. Джокер провёл рукой по волосам, окидывая взглядом тела, исследуя языком шрам, пересекающий его нижнюю губу. — Ну и… дерьмо, — сказал он.