~***~
В относительно небольшом пространстве лифта было невыносимо напряжённо. Харли наблюдала, как Джокер прикусил нижнюю губу и уставился на позолоченные двери, намеренно избегая смотреть на неё. Ей доставляло огромное удовольствие осознавать, что он, вероятно, был так же расстроен, как и она. Может быть, более физически некомфортно, чем ей было. Хорошо. Это взбодрило её в геометрической прогрессии. Надеясь понизить настроение на несколько градусов, она опёрлась руками о перила и откинулась назад, затем скрестила одну лодыжку на другой и драматически вздохнула. Он медленно повернул к ней голову, его щёки ввалились, когда он приподнял одну бровь. Харли фыркнула, и его бровь поднялась ещё выше, когда двери лифта со звоном открылись. — Я за рулем, — объявила Харли, протискиваясь мимо него и направляясь к водительской стороне Ягуара. — О, неужели, — протянул Джокер, но тем не менее бросил ей ключи. Харли сложила руки на крыше машины и ухмыльнулась ему, когда он открыл свою дверь. — Думаю, тебе придётся сказать мне, куда я еду. Он поджал губы и, не говоря ни слова, нырнул в машину, и, улыбнувшись про себя, Харли сделала то же самое, захлопнув дверь, когда села за руль. Она мельком взглянула на себя в зеркало заднего вида и почувствовала, как у неё по рукам побежали мурашки. Вид её лица, изменённого боевой раскраской, был одновременно пугающим и вдохновляющим, и это заставляло её чувствовать, что она готовится к бою. Это имело смысл. — Итак? Она завела машину и бросила на Джокера оценивающий взгляд. Он задумчиво провёл языком по шраму на внутренней стороне щеки и уставился на её колено, возможно, размышляя о том, что произошло в ванной — возможно, пытаясь понять её точку зрения. Может быть, думал о том, что могло бы случиться, если бы его телефон не зазвонил. — Куда я еду? Харли вывела машину к выходу. Он насмешливо фыркнул и наклонился над коробкой передач с серьёзным выражением лица. — Конечно, почему бы и нет… — серьёзно начал он. — Энрико Инцерилло заметил, что его приятели… исчезают, и хочет заключить сделку. Харли приподняла бровь. — Дай угадаю, сделка, в которой он спасает себя и говорит тебе, где Марони и… как там звали другого? — Бертинелли, — резко напомнил он, откидываясь на спинку стула. — Итак, мы собираемся пойти послушать, что Энрико хочет сказать. Харли подождала, пока дверь гаража с грохотом откроется, щёлкнула поворотником, прежде чем нажать на газ и тронуться с места. Машина нырнула в скудное движение в центре города, затормозила, прежде чем выпрямиться под звуки по меньшей мере трёх гудков, выражающих своё раздражение. Харли вздрогнула и искоса взглянула на Джокера, который только расширил глаза, как бы говоря: «Серьёзно?» — Давненько я не садилась за руль, — слабо оправдалась Харли. — Угу, — категорично ответил он, его глаза метнулись обратно к лобовому стеклу. — Выезжай на автостраду к Южному каналу, — приказал он. — Мы встречаемся с ним в доке для убийств. — В доке для убийств? — Харли рассмеялась, направляя «Ягуар» к мосту Мидтаун, который соединял главный остров Готэм с Ист-Сайдом. Когда Джокер не ответил, она снова взглянула на него, надеясь, что от неё не утаят объяснение чему-то столь тривиальному, как док для убийств. Он провёл языком по зубам, не сводя глаз с моста. — Доке для убийств Кармайна Фальконе, — уточнил он. — Я так понимаю, Кармайн Фальконе убивал там людей, — бесстрастно сказала Харли. — Логично, что Инцерилло хотел бы встретиться с тобой там. Джокер повернулся, чтобы посмотреть на неё, по-совиному прищурившись. — И почему это? В его голосе прозвучала нотка подозрения, которая также могла быть любопытством, и Харли просто пожала плечами. — Все эти парни Марони, они раньше были парнями Фальконе, верно? — Она восприняла его молчание за положительный ответ и продолжила: — Ты убил кого, двух из пяти самых важных парней? Ты действительно думаешь, что Инцерилло не попросит тебя сделать его главным в обмен на информацию о Марони и — как его звали? — Бертинелли? — Очевидно, — протянул Джокер, закатывая глаза. — Но, эм… какое это имеет отношение к Кармайну Фальконе? — Потому что, если Инцерилло — единственный, кто остался в живых, это делает его новым Фальконе, — сказала Харли, выезжая на автостраду. — Если у тебя нет какой-либо другой связи с Фальконе… — Блядь, просто веди машину, — огрызнулся он в нехарактерной для него вспышке гнева. — О-о-о-о-о-о, — усмехнулась Харли, нажимая на газ и объезжая машины на шоссе. Что-то в его угрюмом настроении приводило её в отличное настроение. — Кто-то сердитый. Он не ответил на это, решив смотреть через лобовое стекло, как будто на капоте машины его ждал ответ. — Откуда ты так много знаешь о мафии, а? — спросил он наконец, его тон был полон злобы. — Он в Аркхэме, — пожала плечами Харли. — Харви Дент хотел использовать его в качестве свидетеля, но он не был вменяем, чтобы дать компетентные показания. Даже это противоядие не помогло. Я высказала Денту другое мнение, когда он не согласился с мнением Уолша. — И… — подтолкнул Джокер. — И Гордон рассказал мне всё, что имел по твоему делу, — добавила она легкомысленно. — Включая расследование Дента о преступной семье Фальконе. — Она искоса посмотрела на него, игривая нотка в её голосе испарилась. — Я всё знаю. — Интересно, — промурлыкал Джокер, его голос сменился с раздражённого на заинтригованный и, возможно, немного угрожающий. — Ты просто полна секретов… не так ли. — Иронично слышать это с твоей стороны, — усмехнулась Харли. — Кроме того… ты никогда не спрашивал. Они погрузились в молчание на целых двадцать минут, в течение которых Харли злорадствовала, потому что в кои-то веки она не задавала вопросов, а он был не в курсе событий. Возможно, ей следовало держать то, что она знала о расследовании Фальконе и Дента, при себе, но это не было особенно радикальным откровением, и, кроме того, если бы она поделилась с ним, возможно, он был бы более сговорчивым, чтобы ответить на её вопросы. В частности, почему он взял её в так называемый док для убийств, чтобы заключить сделку с человеком, которого он должен был выследить, чтобы убить. Они добрались до выезда в южный канал, мрачный район, печально известный отсутствием полиции и расположенный так далеко на востоке, насколько можно добраться, не задев в океан. В основном он состоял из заброшенных складов и фабрик, населённых незаконными жильцами и наркоманами. «Ягуар» был белой вороной, но на улице было так мало людей, что это вряд ли имело значение. Даже мафия не имела в планах управлять южным каналом. Джокер направил Харли в заброшенный склад боксов, где Ист-Ривер впадала в Атлантический океан. Он выскочил, чтобы открыть ворота, которые никто не потрудился запереть, и ещё через несколько минут, пробираясь через штабеля контейнеров для перевозок — некоторые из которых, похоже, были жилыми домами, — Харли поняла, что это тот же район, что и пирс, на который её отвезли после торжественного мероприятия в Краун. Но вместо того, чтобы направиться к океану, где раньше был пирс, он велел ей припарковаться у реки. Он был совершенно уединенным и заброшенным; неудивительно, что именно здесь мафия убивала людей. Следуя примеру Джокера, Харли вышла из машины и последовала за ним через лабиринт контейнеров. Он держался поближе к контейнерам в тени, и Харли сделала то же самое, стараясь держаться от него подальше, оставаясь рядом. Она чувствовала исходящую от него паранойю, его обычный уровень высокомерия на данный момент истощился. Он был осторожен, поняла она, что-то, что она не связывала с его раскованным поведением. Тем не менее, здоровая доза паранойи успокаивала — это наводило на мысль, что он не собирался заманивать её в ловушку. У него был опыт выживания, поэтому она держалась рядом, пока они, наконец, не завернули за угол, который вёл к длинному причалу с единственным фонарным столбом. Под тусклым жёлтым светом спиной к ним стоял худой мужчина, и Харли уже видела, как всё произойдёт. Они выходили из тени, пугали его самим своим присутствием и безумной боевой раскраской, не говоря уже об их способности появляться из ниоткуда, и Инцерилло был бы застанут врасплох. Именно так всё и произошло, Харли держалась рядом с Джокером, когда они подкрались к нему сзади. — Приятно видеть тебя здесь, Энрико, — промурлыкал Джокер, и худой мужчина развернулся, его глаза расширились, когда его рука метнулась к пистолету в кобуре у его бедра. Лицо Инцерилло было измождённым, скулы высокими и впалыми, как у мультяшного злодея. На нём было тяжёлое пальто с белым шарфом, повязанным вокруг шеи, как будто он шёл на вечер в оперу. Всего одна короткая остановка в доке для убийств перед поклоном на бис, криво подумала Харли. — Джокер, — ядовито выплюнул он, бросив взгляд на Харли. — Ты сказал прийти одному. — Не обращай внимания на Харли, — протянул Джокер, приближаясь со странной кошачьей грацией, которая заставила Инцерилло заметно ощетиниться. — Харли? Как Харлин Квинзель? — недоверчиво огрызнулся Инцерилло. — Как твоего психиатра? — Ага, — жестоко ухмыльнулся Джокер, и Инцерилло помахал рукой перед лицом, как будто пытался отогнать насекомое. — Хорошо. — Он звучал не совсем хорошо. — Давай поговорим. Ты убил Санто и Томассо. Я могу только предположить, что ты придёшь за Сэлом, Франко и мной в следующий раз. Почему? — Важно ли почему? — размышлял Джокер, стараясь, чтобы его голос звучал легко и безобидно. Он был в постоянном движении, и Харли поняла, что он кружит вокруг Инцерилло, заставляя его оглядываться через плечо и поворачиваться, чтобы держать Джокера в поле зрения. — Как насчёт того, чтобы рассказать нам то, что ты знаешь, тогда мы сможем придумать что-нибудь, что сделает всех счастливыми, хм-м-м? Последовало несколько долгих секунд молчания, в течение которых Инцерилло нервно переводил взгляд с Харли на Джокера, пытаясь скрыть свой страх, сжимая тонкие губы. Какое жалкое подобие босса мафии, подумала Харли. — Марони ушёл в подполье, — сообщил он наконец, выглядя встревоженным. — Никто не может его найти. Я... прощупал обстановку, но пока всё, что я узнал, это то, что он всё ещё в Готэме и общается с несколькими доверенными советниками. Его жена и дети уехали из города, может быть, уехали из страны. Вот и всё. — Это всё? — Джокер притворно поморщился, прежде чем резко хлопнуть рукой по плечу Инцерилло, заставив его нервно моргнуть. — Энрико, это, эм… разочаровывает. — Подожди! — пробормотал Инцерилло, пытаясь повернуться так, чтобы не стоять спиной к Джокеру, но вместо этого оказался лицом к лицу с Харли. — Франко! Я могу сказать тебе, где прячется Франко Бертинелли! Возможно, он знает, где найти Марони. Джокер втянул воздух через нос и сжал плечо Инцерилло достаточно сильно, чтобы заставить его вскрикнуть. — Хорошо, — сказал он наконец. — Давай послушаем. — Он в Бауэри, прячется с некоторыми парнями Микки Салливана. — Адрес? — замурлыкал Джокер, отступая от Инцерилло, чтобы встать рядом с Харли, аккуратно сложив руки перед собой. — Авеню Икс и… Семьдесят три… — То, что его больше не окружали, как добычу, казалось, укрепило уверенность Инцерилло, он выпятил грудь и властно поднял подбородок. — Я ожидаю, что моя жизнь будет сохранена, — сказал он надменно, как будто исчезновение Джокера из его личного пространства дало ему новое чувство вседозволенности. — И, когда придёт время, я ожидаю, что ты поддержишь мою позицию главного, как только Бертинелли и Марони уйдут. Вполне логично, что я должен возглавить семью. — О, конечно, — невозмутимо ответил Джокер, бросая на Харли задумчивый взгляд, когда она продолжала коситься на Инцерилло, оценивая его. — Конечно? — недоверчиво сплюнул Инцерилло. — И это всё? Как я узнаю, что ты выполнишь свою часть сделки? — Может ли кто-нибудь когда-нибудь быть уверен в чём-либо в этом мире? — Джокер преувеличенно тяжело вздохнул. — Послушай, я человек слова. Просто спроси кого угодно. — Хорошо, — выплюнул Инцерилло, начиная пятиться назад. — Я рассчитываю на твою поддержку, Джокер. — Конечно, конечно, — отмахнулся от него Джокер. — Увидимся. Инцерилло бросил на Харли последний растерянный взгляд, прежде чем повернуться на каблуках и потопать вниз по причалу, его достоинство висело на волоске. Харли подняла глаза на Джокера, который ритмично облизывал нижнюю губу, наблюдая, как Инцерилло удаляется всё дальше. — Ты это не всерьёз, — решительно сказала она. — К чёрту список Пингвина, этот мужик — мудак. — Он стукач, — поправил Джокер, полностью сосредоточив внимание на Харли, его тёмные глаза блестели под тусклым жёлтым светом над ними. — Но, видишь ли, Харли, я человек своего слова. Я дал ему обещание. — Он использовал тот певучий голос, к которому приберегал для тех случаев, когда хотел по-настоящему манипулировать. Харли сжала губы, не зная, что делать с этой чертой чести, которую он, по его мнению, имел. Или притворился, что имел. Но теперь она была втянута в этот беспорядок, который он устроил, и она не собиралась быть обманутой этим тощим сукиным сыном. — Ну, я ничего не обещала, — парировала она и вытащила «Беретту» из новой кобуры на боку. — Я надеялся, что ты это скажешь, — промурлыкал Джокер, его рот непристойно изогнулся. Он сделал значительный шаг в сторону и сделал широкий жест, указывающий, что Инцерилло принадлежит только ей. — Ты такой придурок, — пробормотала Харли, что вызвало у неё один из тех тихих, личных смешков, когда она подняла руку и прицелилась в спину Инцерилло. К тому времени он был уже примерно в десяти ярдах, относительно далеко, но насколько это могло быть трудно? Ей достаточно легко удалось выстрелить тому приспешнику на пирсе в лицо. Харли закрыла один глаз и нажала на спусковой крючок, от отдачи её рука дёрнулась. Пуля вообще не задела его, вместо этого попав в контейнер. Инцерилло резко обернулся, и даже с такого расстояния Харли смогла разглядеть затравленное выражение его лица. Она попыталась снова и снова промахнулась, и Инцерилло повернулся и побежал. — Вау… ты ужасный стрелок, — сообщил ей Джокер, потянувшись к куртке, чтобы достать автоматический пистолет с расширенным магазином, который Харли видела, как он использовал раньше. Он выжидающе протянул её ей, ожидая, что она возьмет его. — Просто нажми на спусковой крючок, и, эм, ты в конце концов попадешь в него. Харли повертела пистолет в руках, быстро осмотрев его. Она ничего не знала об огнестрельном оружии, но это оружие было больше и тяжелее «Беретты», и даже с её ограниченными знаниями она могла сказать, что оно было каким-то образом модифицировано, что это не было оружием, которое он только что купил с полки. Она снова прицелилась и нажала на спусковой крючок, и на этот раз град пуль выстрелил в ночь, заставив задрожать всю её руку. Джокер был прав, и в конце концов она действительно попала в него. Ноги Инцерилло вылетели из-под него, и он рухнул на живот. — Браво-о, — ухмыльнулся Джокер, когда они шли по причалу к телу Инцерилло. Но Инцерилло ещё не был мёртв. Он стонал и задыхался, жалобно вскрикивая, когда Джокер ногой перевернул его на спину. Харли сложила руки на груди и пассивно наблюдала, как Джокер присел на корточки рядом с умирающим человеком, с безмятежным выражением лица, когда он опёрся локтями в бёдра и осмотрел беспорядок перед ним. — Ты сказал, что ты человек своего слова, — прохрипел Инцерилло, кровь хлынула изо рта. — О, да, — весело ответил Джокер, указывая большим пальцем на Харли. — Но она нихрена тебе не обещала. — Ты… ублюдок… — Инцерилло поперхнулся, его глаза закатились, когда жизнь покинула его тело. Джокер встал и с довольным ворчанием поднял руки над головой, затем достал телефон из глубины пальто, бросив на Харли беглый взгляд. — Заводи машину, — рявкнул он, уже поднося телефон к уху и отворачиваясь от неё. Харли ощетинилась, ошеломленная тем, что он перешёл от почти дружелюбного обращения к пренебрежительному в течение нескольких секунд. Она быстро обернулась, не желая, чтобы он увидел её реакцию, и говорила себе, что это её не беспокоит, пока она шла по тропинке обратно к машине. Если она позволяла этому беспокоить себя, это давало ему власть, ту власть, которую психопаты превозносят над своими жертвами. Немного привязанности, немного страха и здоровая доза отстранения, пока жертва не стала умолять их об одобрении и внимании. Харли не была его жертвой. Ни за что, блядь. Это было по учебнику, делал он это намеренно или нет, и, возвращаясь к машине, Харли напомнила себе, что она не нуждалась в нём или его одобрении, или привязанности, и что она вполне способна быть счастливой сама по себе. Да, счастье, возможно, задавало слишком много вопросов, учитывая её нынешнюю ситуацию, в которой она, по сути, застряла с ним, пока не придумала что-то получше. Она не знала точно, что будет делать или как это сделает, но она работала над этим. Она сделает это сама и на своих условиях. Это было временно. Харли подогнала «Ягуар» обратно туда, где Джокер ждал с телом Инцерилло, прибыв, чтобы найти его, роющимся в карманах мертвеца. Он поднял глаза, когда она заглушила двигатель и открыла багажник, с интересом наблюдая, как она обошла машину и присела на корточки у ног Инцерилло, прежде чем бросить на Джокера выжидающий взгляд. После нескольких секунд задумчивого поглаживания разбитой нижней губы Джокер наклонился, чтобы схватить Инцерилло под мышки, в то время как Харли взяла его за лодыжки, и вместе они подняли его, закинув тело в багажник машины, ни один из них не произнёс ни слова. Джокер захлопнул багажник и провёл рукой по волосам, бросив на Харли хитрый косой взгляд. — Готова ко второму раунду? — он лениво ухмыльнулся. — Конечно, — согласилась она, пожав плечами. Потому что на самом деле, что, чёрт возьми, ещё она собиралась делать.~***~
В конце концов, они бросили «Ягуар» с телом Инцерилло в багажнике. Харли предположила, что он договорился, чтобы его забрал один из наиболее доверенных приспешников, пока она ходила за машиной, но она была не в настроении проверять административные задачи Джокера. Они покинули склад в машине Инцерилло, просторном городском автомобиле с затемнёнными стёклами и коричневыми кожаными сиденьями, который выглядел так, как будто им обычно управлял шофёр. Водителю Инцерилло повезло, что ему дали выходной. Район Бауэри находился примерно в пятнадцати минутах езды от складов, и всю дорогу Харли провела в беспокойстве о том, как мало планирования во втором раунде. Были только они и оружие, которое у них было при себе, и она действительно была ужасным стрелком. Никаких головорезов на подхвате, никакого водителя для отступления, никакого абсурдно сложного технологического отключения энергии, любезно предоставленного Лонни. Это были только они и адрес, который дал им предатель. Джокер казался чрезвычайно уверенным, как будто всё, с чем они могли столкнуться, было не больше и не меньше, с чем он мог справиться. Харли знала, что это всего лишь симптом его нарциссизма, но всё равно находила это успокаивающим. Как правило, высокомерие нарциссов затуманивало их способность принимать правильные решения, но у Джокера был раздражающе хороший послужной список попадания в сложные ситуации и выхода из них. В его случае эта уверенность была в какой-то степени заслужена, хотя Харли никогда бы не призналась ему в этом вслух. Совсем недавно она обвинила его в тщательном планировании каждой детали, но, похоже, в этом она ошибалась. Может быть, в этом и был смысл ночной деятельности. Чтобы показать ей, насколько незапланированными могут быть действия. Или судьба была просто мудацкой и напоминала Харли в режиме реального времени, что люди не были чёрно-белыми, что у Джокера были слои. Городской автомобиль остановился на улице у большого здания из коричневого камня, покрытого граффити, которое когда-то было школой, если судить по сломанной вывеске: «Начальная школа Бауэри». Улица снаружи была пуста, если не считать одного грузного мужчины, курившего сигарету у входа в школу. Здание школы превратилось в убежище бандитов. Это было совершенно антиутопично. — О-оке-ей, — протянул Джокер, разглядывая здание через лобовое стекло. Он поджал губы и покачал головой из стороны в сторону. — Как насчёт того, чтобы ты зашла туда и, эм, очистила место для меня, а? Харли повернулась, чтобы посмотреть на него, нахмурив лоб. — Я не могу сказать, шутишь ты или нет, — сказала она наконец. Правая сторона его рта растянулась в короткой, почти ласковой полуулыбке, но она так же быстро исчезла, и Харли всё ещё не знала, шутил ли он. Он сунул руку в карман пальто и пошарил в нём, пока не нашёл то, что искал, и глаза Харли расширились до размеров обеденных тарелок, когда он достал гранату. — Ты просто носишь это с собой! — недоверчиво она зашипела, пока он перебрасывал её из одной руки в другую, в его глазах злобно плясали огоньки. — У тебя есть, куда можно это спрятать? Он ухмыльнулся, наслаждаясь её беспокойством, как садист, которым он был. — Как поможет то, что я войду туда и взорву гранату? — потребовала она. — Я взорвусь вместе с Бертинелли! Джокер закатил глаза, как будто она была неразумной. — Это всего лишь маленькая граната. Брось её примерно на двадцать футов, и всё будет в порядке. Может быть, немного шума в ушах, но в основном в порядке. Харли уставилась на него, пока он продолжал перебрасывать гранату из одной руки в другую, пытаясь понять, в какую игру он играет. Здание было слишком большим, чтобы они могли просто вбежать с оружием наперевес, как он сделал в «Grin and Bare It». Их завалит задолго до того, как найдут Франко Бертинелли. Поэтому им нужен был план. Харли открыла бардачок и порылась внутри, в конце концов найдя тряпку для пыли, которая могла бы сделать своё дело. Она опустила солнцезащитный козырек и посмотрела на себя в маленькое зеркальце. Она снова удивилась, увидев, что её лицо раскрашено так же, как у него, но каждый раз, когда она видела его, оно казалось менее пугающим и более знакомым. Она начала вытирать лицо тряпкой, соскребая большую часть краски, кроме нескольких неподдающихся чёрных комков, прилипших к ресницам, и перманентно-красного пятна на губах. Впрочем, этого было достаточно. Она отбросила тряпку в сторону и сняла куртку, чтобы снять кожаную кобуру, которую бросила в Джокера — Что-то задумала? — застенчиво спросил он, когда она снова надела пальто. Харли взглянула на него. — Я найду Бертинелли и отвлеку его охрану. Ты придёшь за нами. Он по-совиному моргнул. — Эм, что? — Ты меня слышал, — огрызнулась Харли, снова надевая пальто, прежде чем открыть дверь машины. Она надеялась, что он придумает что-нибудь приличное, если она заставит его импровизировать. — Это дерьмовый план, — добавила она, выходя из машины, и Джокер пригнулся, чтобы поймать её взгляд через открытое окно, когда дверь машины захлопнулась. — Лучшие планы звучат дерьмово, — мудро заявил он, и, когда она закатила глаза и собиралась отворачиваться, он остановил её, тихо произнеся её имя: — Харли. Она обернулась и увидела, что он предлагает ей нож в кожаных ножнах. — В твою обувь, — посоветовал он, когда она осторожно приняла его. Затем она пошла по кварталу, изо всех сил стараясь не оглядываться через плечо в поисках уверенности. Когда она была ещё в нескольких ярдах от мужчины, охранявшего вход, она остановилась, чтобы засунуть нож в ботинок за правое бедро. Охранник носил плоскую кепку, закрывающую ярко-рыжие волосы, его лицо было усыпано веснушками, и, когда Харли приблизилась, он в последний раз затянулся сигаретой, прежде чем бросить её на тротуар и раздавить каблуком. — Ты выглядишь потерянной, девочка, — сказал он, подозрительно глядя на неё. «Верно, — подумала Харли. — Парни Микки Салливана». — Я ищу мистера Бертинелли, — осторожно сказала она, наблюдая за реакцией мужчины, но он только прищурился в её сторону, как будто был смущён, а затем рассмеялся. — Ты ищешь мистера Бертинелли? Когда Харли кивнула, он снова рассмеялся и жестом пригласил её следовать за ним через главный вход школы. По другую сторону стекла ждала пара скучающих головорезов, вооружённых штурмовыми винтовками военного образца и курящих самокрутки. — Она ищет мистера Бертинелли, — усмехнулся мужчина в качестве представления, но ни один из головорезов не выглядел удивлённым. — Кто тебя послал? — хрипло потребовал один. — София Фальконе, — ответила Харли, молясь, чтобы это имя помогло ей благополучно миновать их. София Фальконе была светской львицей и дизайнером, но её отец был самым крупным мафиози, которого когда-либо видел Готэм, и, как Харли указала Джокеру, все эти мужчины Марони изначально были мужчинами Фальконе. Каковы были шансы, что у неё не было какой-то связи с этими мужчинами, даже если это была просто мимолетная семейная дружба, когда она была моложе? Это была авантюра, но Харли оценила её как хорошую. — Вы работаете на Софию Фальконе? — спросил другой бандит. На нём был костюм, выглядевший так, словно он в нём спал, рубашка вылезла из брюк, галстук съехал набок. Они были действительно обеспокоены тем, что Джокер убил их босса, поняла Харли. — Да, — тихо подтвердила она. — Почему она не послала одного из своих парней? — бросил в ответ бандит оттолкнулся, выдохнув полную грудь дыма. У Софии Фальконе были парни? Харли мысленно поставила заметку. — Я её ассистентка. Я работаю в магазине, — кротко объяснила она. — Пожалуйста, я просто делаю то, что мне сказали. Бандит отбросил окурок сигареты, рассматривая Харли сквозь пелену дыма. — Как тебя зовут? Харли сглотнула, и первым пришедшим ей в голову претенциозным светским именем было: — Пич Кейн. — Хорошо, Пич, — сказал бандит, вытаскивая мобильный телефон из кармана брюк. Он отвернулся от них, чтобы быстро позвонить, и вскоре после этого третий бандит, одетый в костюм в чуть лучшем состоянии, спустился по лестнице. У него также была штурмовая винтовка, перекинутая через плечо, но он, казалось, носил её скорее как аксессуар, в отличие от других. Харли отметила, что первые два головореза были веснушчатыми и рыжими, этот был загорелым и носил яркий золотой медальон. — Пич, верно? — спросил он её без всякой похотливой склизкости, которую она ожидала. — Я Донни. За чем бы тебя ни послала мисс Фальконе, ты можешь сказать мне. Харли прикусила нижнюю губу, чувствуя, что вот-вот потеряет контроль над ситуацией. — На самом деле, она сказала мне поговорить с мистером Бертинелли лично. Это… личное. Донни поджал губы. — Личное, — повторил он. — Как личный минет? Искра возмущенной ярости вспыхнула в груди Харли, но она заставила себя скрыть это. — Нет. — Извини, — пожал плечами Донни, не выглядя ни капельки сожалеющим. — Сделай мне одолжение и не говори Софи, что я это сказал, хорошо? Софи. — Хорошо, — слабо согласилась Харли. К её большому удивлению, это, казалось, было итогом процесса проверки Бертинелли. Донни легко взял её за локоть и повёл мимо двух вооружённых до зубов головорезов вверх по широкой лестнице на второй этаж. Наверху лестницы мигал свет, похожий на стробоскоп, а под ним стояла ещё одна пара головорезов в мятых костюмах, также вооружённых винтовками. Донни кивнул им, открывая двери, ведущие в коридор со школьными шкафчиками и освещенный красным прожектором. Прямо по другую сторону двери находилась ещё одна группа головорезов, вооружённых до зубов, и Харли начала понимать, что эта группа ценила оружие, способное привести к массовым жертвам, больше, чем разумную безопасность. На полпути по коридору была ещё одна пара головорезов, охранявших то, что когда-то было классной комнатой, но теперь — если опера, гремевшая через дешёвые динамики внутри, была каким-то признаком — окопом, в котором мог спрятаться Франко Бертинелли. Один из охранников обыскал Харли, убедившись, что он ощупал карманы внутри её пальто. Харли позволила это, сохраняя пассивное выражение лица, несмотря на растущее раздражение людьми Бертинелли. Когда они ошибочно определили, что она не вооружена, Донни отвёл её в класс. Он был тускло освещен свечами и несколькими лампами Тиффани, чтобы придать укрытию некоторую атмосферу. В углу стояла импровизированная кровать с надувным матрасом, покрытым богато вышитым пуховым одеялом и декоративными подушками. Перед старой классной доской стояло кресло, похожее на трон, по бокам которого сидели ещё два головореза с винтовками. Сидевший там мужчина был удивительно похож на Бруно постарше, высокий и широкоплечий, с большими руками и мясистым лицом. Он склонился над зеркалом, занюхивая линию кокаина, и, когда Донни представил Харли, он посмотрел на неё слезящимися, отчаянными глазами. — Тебя послала Софи? — с надеждой спросил он, проводя рукой по своим жирным чёрным волосам. Харли сжала губы. Вот оно снова. Софи. Идеально. — Да, — сказал Харли с грустной улыбкой. — Она хотела, чтобы я передала вам, что она переживает о вас. И она хочет знать, может ли она чем-нибудь помочь. Бертинелли вытер глаза, и Харли стало немного жаль этого большого плачущего человека, вынужденного прятаться в школе. — Она хорошая девочка, — сказал он стоически и ещё несколько раз провёл рукой по волосам, как будто пытался успокоить себя. — Она скучает по вам, — импровизировала Харли, и Бертинелли покачал головой, улыбаясь про себя, затем наклонился над зеркалом, чтобы вынюхать другую дорожку. — Может быть, она попросит Крауна помочь мне, — оживился он, с надеждой в голосе потирая нос. — Она дружит с Берти, и Джокер никогда бы этого не ожидал. Краун был в тесных отношениях с Софией Фальконе? Значило ли это нечто большее, чем дружеский обед в «Ритце», дружеские коктейли на гала-концерте? — Я ничего об этом не знаю, — тихо сказала Харли. — Я просто работаю в магазине. — Конечно, ты знаешь. Держу пари, Софи присматривает за тобой, не так ли? — Бертинелли снова начал приглаживать волосы. — Скажи ей, что я приму любую помощь, которую она может оказать. Наши парни прочесывают город в поисках Джокера, но этого ублюдка невозможно найти, если он сам этого не хочет. Харли ничего не ответила. — Когда всё это закончится, — продолжил Бертинелли, скорее для себя, чем для Харли. — Софи заслуживает того, чтобы быть главарём. Это её право, а не Марони. Теперь только одна заботится о деньгах. Это должна быть она. Скажи ей, что я сделаю так, чтобы это произошло, хорошо, Пич? Если кто-нибудь из нас переживет это, то есть. Брови Харли приподнялись, и Донни вмешался, прежде чем его босс смог раскрыть ещё какие-либо секреты скромной продавщице. — Хорошо, босс, — сказал Донни, хлопнув рукой по мясистому плечу Бертинелли. — Почему бы тебе не притормозить с этой ерундой. Я доставлю Пич домой в целости и сохранности. Бертинелли кивнул и открыл рот, но, прежде чем он смог сказать что-либо ещё, на улице громко завыл двигатель. Послышался визг шин, и секунду спустя раздался оглушительный грохот столкновения металла с кирпичом, заставивший здание школы содрогнуться. Бертинелли и его головорезы замерли, ожидая объяснения с широко распахнутыми параноидальными глазами, когда внизу раздалась стрельба из автомата, заставившая людей Бертинелли действовать. Два охранника, стоявшие по бокам от него, переместились, чтобы прикрыть его, в то время как Донни превратил свой малоиспользуемый аксессуар в штурмовую винтовку, направив её вперёд и в центр, целясь в открытую дверь и выглядя готовым стрелять в любого, кто там появится. На мгновение все они, казалось, забыли о Харли. — Давай вытащим тебя отсюда, Франко, — уверенно заявил Донни, перекрикивая звук быстрой пулемётной очереди под ними. — Пошли… Но Донни был прерван, когда взрыв в коридоре внезапно сотряс здание. Жар и пыль пронеслись мимо открытой двери, сбив с ног двух охранников, всё ещё находившихся в коридоре, и когда пыль рассеялась, перед дверью лежала рука, и стрельба прекратилась. Двое охранников забились в класс в поисках укрытия. — Это Джокер! — закричал один из них, и Донни украдкой выругался, прежде чем повернуться к Харли. — Ты! Я знаю тебя… — обвинил он, наставив на нее винтовку. — Ты тот ёбаный психиатр, не так ли? Харли протестующе взвизгнула, когда Донни схватил её и заставил развернуться, прижав спиной к своей груди, когда он втиснул винтовку ей под подбородок. — О, Фра-а-а-а-анки-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и. — Голос Джокера был лёгким, гнусавым, зловещим и прямо за дверью. Харли почувствовала, как у Донни задрожали руки. Один из охранников храбро вышел в коридор с поднятым оружием, но, прежде чем он успел нажать на спусковой крючок, его голова откинулась назад, брызги крови брызнули за ним, и он рухнул замертво. — У нас есть твоя девушка! — крикнул Донни, махнув Бертинелли встать за спину, когда его охранники приблизились к двери, создавая узкое место из людей, через которых Джокеру пришлось бы пройти, если бы он вошёл в комнату. — Харлин Квинзель, Джокер, ты же не хочешь её потерять! Харли услышала, как Джокер мелодраматично вздохнул в коридоре, как будто весь мир был на его плечах. Она посчитала вероятным, что он попытается сохранить ей жизнь, чтобы не разрушить всю историю о Гордоне, которому нельзя доверять, но она почти видела, как он взвешивает это по другую сторону этой проклятой стены. Он тянул слишком долго; здание школы было огромным, и там, без сомнения, кавалерия была на подходе. Боже, это был дерьмовый план. Поверив в то, что какое-то божество её слышит, Харли выхватила нож из задней части ботинка и вслепую ударила сзади в шею Донни. Она почувствовала, как нож вонзился, и услышала, как он задохнулся, когда лезвие разрезало что-то, что, как она надеялась, было важным. Затем она отвела дуло его винтовки, убрав его от своего лица, прежде чем он смог снести ей голову. Трое оставшихся охранников удивлённо повернулись к ней, поднимая оружие, когда Харли с трудом накрыла палец Донни, чтобы нажать на спусковой крючок его винтовки. Очередь пуль пересекла комнату, попав одному охраннику в голову, другому в грудь и оторвав ногу третьему. Бертинелли взревел, как раненый зверь, когда Донни упал на пол, и, когда Харли развернулась, она столкнулась лицом к лицу со стволом позолоченного пистолета. Двигаясь быстрее, чем когда-либо в своей жизни, она высоко вскинула ногу, её нога соприкоснулась с рукой Бертинелли как раз в тот момент, когда он нажал на спусковой крючок. Пистолет выстрелил в потолок, прежде чем с грохотом упал на пол. Бертинелли уставился на Харли, застыв в шоке, ровно настолько, чтобы Харли успела ударить его кулаком в горло. Этот старый приём на уроках самообороны, который раньше никогда не срабатывал должным образом, на этот раз сработал, как по волшебству. Бертинелли отшатнулся назад, давясь и хватаясь за горло, его глаза расширились от удивления. В коридоре она услышала, как дерутся двое мужчин, мясистый шлепок плоти о плоть, сопровождаемый таким диким рычанием, что он мог принадлежать только Джокеру. Харли не сводила глаз с Бертинелли, наблюдая, как он падает в обморок, пока не почувствовала движение позади себя. Третий охранник, прихрамывая, направлялся прямо к ней, его винтовка была высоко поднята подмышкой. Харли упала на колени и потянулась за оружием, бесполезно лежавшим рядом с телом Донни, но, когда она попыталась нажать на спусковой крючок, его заклинило. Этого, казалось, достаточно, чтобы хромающий охранник решил, что она не стоит того, когда он пронесся мимо неё, схватил Бертинелли сзади за рубашку и вытащил его из комнаты. Харли отчаянно огляделась, зная, что она не могла просто позволить им уйти. Ей пришлось использовать две руки, чтобы вытащить нож Джокера из шеи Донни, затем она заметила на полу позолоченный пистолет Бертинелли и быстро схватила его, прежде чем вскочить на ноги и побежать за ними. Оказавшись в дверях, она посмотрела налево и направо по коридору, её сердце бешено колотилось. Справа было то, что осталось от коридора — крошащийся кирпич и строительный раствор, искореженный металл и разорванные на куски тела — и Джокер, сидящий на раненом охраннике, оба они боролись за контроль над винтовкой, зажатой между ними. Слева от неё раздался залп пуль, охранник пытался помочь Бертинелли убежать, сказав ей держаться подальше и заставляя Харли вернуться обратно в класс для укрытия. Она спряталась за дверной косяк, надеясь, что в этот раз будет целиться немного лучше, когда она выстрелила из позолоченного пистолета в коридор, пока обойма не опустела. Она выглянула из-за дверного проёма, обрадованная тем, что по крайней мере одна из её пуль попала в охранника, который теперь лежал лицом вниз в растекающейся луже крови на полу. Бертинелли заметно побледнел, и, когда Харли вышла обратно в коридор, он бросился бежать к окну в конце коридора. Харли бросилась за ним, решив остановить его до того, как он доберётся туда. Она догнала его и попыталась схватить, но он был в три раза больше её, и в итоге она прыгнула ему на спину, когда он, пошатываясь, двинулся вперёд, отчаянно пытаясь стряхнуть её. Харли с приглушенным криком вонзила ему нож в плечо, заставив Бертинелли закричать, когда ему наконец удалось стряхнуть её с себя. Она тяжело приземлилась на пол, вздрогнув, когда жгучая боль пронзила её ребра и грудь, и за то время, которое ей потребовалось, чтобы прийти в себя, Бертинелли выпрыгнул в открытое окно, нож всё ещё торчал у него из плеча. Она собиралась пойти за ним, когда почти нечеловеческое рычание с противоположной стороны привлекло её внимание. Харли резко обернулась и увидела, что Джокер всё ещё борется с охранником за контроль над винтовкой. Но теперь он лежал на спине, и охранник был в нескольких дюймах от того, чтобы направить дуло пистолета ему в лицо. Волна паники пронзила Харли, и она бросилась вперёд, безоружная и понятия не имеющая, что ей следует делать. Импровизируя, она сильно ударила охранника ногой в лицо, и он отшатнулся, кровь стекала по его лицу. Джокер сел, схватил пистолет и выпустил очередь пуль в туловище охранника. Харли почувствовала облегчение, когда тело охранника упало набок, соскользнув с Джокера, но это было недолгое облегчение. Новые голоса эхом разнеслись по лестнице, и под ними застучали ноги, когда наконец прибыла кавалерия. Она протянула Джокеру руку, и он взял её, позволив ей поднять себя на ноги. — Окно, — рявкнул он, не выпуская её руки, когда они побежали по коридору к окну, в котором исчез Бертинелли. Она нырнула первой, заколебавшись, когда обнаружила, что это был шестифутовый спуск на более низкую гравийную крышу. Но теперь в коридоре позади них свистело ещё больше пуль, так что Харли прыгнула, не раздумывая, её ноги скользнули по гравию на нижней крыше, когда она перекатилась, чтобы смягчить удар. Она подняла взгляд и увидела, что Джокер уже высунул одну ногу из окна, выпустив последнюю беспорядочную очередь пуль в коридор, прежде чем броситься вниз вслед за ней. Он приземлился менее грациозно, упал на колени, затем снова вскочил, случайно нажал на спусковой крючок своего любимого автоматического пистолета, и гравий разлетался вокруг них. Но он уже бежал к краю крыши, оставив Харли преследовать его, вокруг них разметался гравий, когда вновь прибывшие пытались стрелять в них из окна. На глаза попалась пожарная лестница, и Харли успела спуститься только на три ступеньки, прежде чем Джокер резко столкнул её с лестницы. Она приземлилась на четвереньки на нижнем уровне, вся конструкция шатко задрожала под её весом, и когда она подняла глаза, то увидела, что он спускался по лестнице одной рукой, беспорядочно стреляя поверх крыши в их преследователей. Харли решила, что с ним всё будет в порядке, и бросилась вниз по последним двум уровням пожарной лестницы, пока её ноги наконец не коснулись бетона. Она посмотрела вверх и вниз по улице, адреналин заставлял её нервничать, чтобы начать двигаться. Джокер приземлился рядом с ней, на его лице застыла мрачная решимость, когда он схватил её за руку так, что кость чуть не сместилась из сустава, заставляя Харли бежать через дорогу. Люди Бертинелли к тому времени тоже добрались до края крыши, звуки их выстрелов были почти оглушительными, когда они побежали по улице и завернули за угол, где они были вне досягаемости, оба они чудом остались живы. Глаза Джокера метались вперёд и назад по новой улице, ища лазейку, в которой он нуждался, чтобы вытащить их оттуда, и Харли почувствовала, что он верил, что она найдётся, если пожелает. Она почувствовала прилив смятения, как будто миф о нём исчезал у неё на глазах, когда они беспомощно стояли там, а люди Бертинелли приближались к ним сзади, и никакая самовлюбленная уверенность не могла их спасти. Затем это произошло. Кусок дерьмового Кадиллака ехал по пустой улице, и глаза Джокера загорелись. Он схватил Харли за руку и потащил её на дорогу, чтобы встать перед встречной машиной, беспорядочно стреляя в асфальт перед ними, когда машина с визгом остановилась. Джокер толкнул Харли к пассажирской стороне, когда парень-латиноамериканец выпрыгнул с водительского сиденья, выплевывая угрозы, наполненные ругательствами, пока он не понял, кто именно угонял его машину. Джокер оказался рядом с парнем, прежде чем у него был шанс сделать что-то большее, чем глупо моргнуть, ударил его пистолетом по лицу, чтобы вырубить, затем отбросил его в сторону, чтобы он мог занять своё место за рулем. Затем его нога нажала на газ, и машина рванулась вперёд ещё до того, как закрылась хоть одна из дверей. Осторожное вождение, казалось, на этот раз не входило в планы. Харли держалась за приборную панель, чтобы не вылететь из машины, когда Джокер резко дёрнул руль влево, и они свернули за угол на более широкую улицу и проехали на красный свет. Вдалеке завыли полицейские сирены, и Харли опустила стекло, чтобы посмотреть, что позади них, но улица была пуста, не было видно ни одной гражданской или полицейской патрульной машины. Она позволила ветру промчаться мимо неё в течение нескольких секунд, охлаждая свой закрученный спиралью мозг, прежде чем, наконец, откинулась на спинку сиденья, тяжело дыша. — Господи, — пробормотала она, и Джокер фыркнул, прежде чем снова дёрнуть руль, заставив машину повернуть за угол. Харли заметила, что он вёл машину только левой рукой, его правая рука крепко прижата к боку, и, когда они в следующий раз проезжали под уличным фонарём, она увидела, что рукав его пальто был порван и окрашен почти в чёрный цвет. — В тебя попали? — почти закричала она, её голос срывался на истерику. Он посмотрел вниз на свою руку, затем снова на дорогу и снова вниз. — О, э-э, да, — вот и всё, что он сказал, возвращая своё внимание к дороге и делая ещё один крутой поворот. — Просто царапина, — небрежно добавил он, хотя в его голосе чувствовалась напряжённость, указывавшая на обратное. — Нам нужно в больницу? — зашипела Харли, не уверенная, каковы были правила на случай огнестрельного ранения. Теперь, когда она заметила, то увидела, что он был не в лучшей форме; кровь, засохшая и свежая, стекала по его лицу, а сажа была в волосах и запёкшейся белой краске на челюсти. Краска была повсюду, перепачканная потом и кровью. Но помимо этой напряженности в его голосе и того, как он моргал, как лягушка во время града, он, казалось, держал себя в руках. Он пронзительно хихикнул и провёл языком взад и вперёд по своей разбитой нижней губе. — Не уверен, что моя медицинская страховка актуальна. — Он бросил на нее многозначительный взгляд, когда они мчались по боковой улице. — Кстати… что, блядь, всё это было? — Что? — дрожащим голосом спросила Харли, с трудом улавливая его мысли. Она беспокоилась о нём, чего он не заслуживал, но от этого не становилось лучше, и в её возбуждённом состоянии её эмоции были сильными и выплёскивались на поверхность. — Как ты выбралась из этой комнаты? — хрипло спросил он, снова дёргая руль, выводя их на более пригородную улицу, заполненную зданиями, построенными в начале двадцатого века, большинство из которых находились в беспорядке. — Я не знаю, я сопротивлялась, — ответила Харли деревянным голосом, пытаясь вспомнить, что произошло. — Может быть, это был инстинкт. — Инстинкт, — усмехнулся он. — В той комнате было три тела, когда ты вышла, и ты отшвырнула этого ублюдка от меня, как будто он был никем. Это больше походило на обвинение, чем на наблюдение, и это заставило Харли ощетиниться. — Кто-то целился мне в голову из пистолета, и я отреагировала, — огрызнулась она. Три трупа. Четыре трупа, считая бандита, пытавшегося сбежать с Бертинелли, которого она убила. Пять, если считать того, с которым она помогла Джокеру. Шесть, включая Инцерилло. Всё произошло так быстро, и она даже не подумала о том, что делает. Она просто действовала, и теперь шесть человек погибли от её рук в течение нескольких коротких часов. — Прекрати, — поморщился он, как будто знал, что происходит в её голове. Он нажал на тормоз, и машина резко остановилась посреди дороги. Он вынул ключи из замка зажигания и попытался выйти из машины, крепко прижав руку к боку. Харли наблюдала, как он бросил ключи во двор одного из домов, а затем начал ковылять по улице, подняв плечи к ушам. Она поняла, что останется там, если не последует за ним, и поспешила выйти из машины, чтобы догнать его, растерянная, напуганная и нуждающаяся в том, чтобы где-нибудь спокойно отсидеться и взять себя в руки. Когда она подошла к нему, он бросил на неё беглый взгляд, но в остальном проигнорировал, когда они миновали несколько домов, затем прокрались к одному особенно заброшенному дому. Они придерживались теней, когда пересекали заросший задний двор дома и двинулись во двор дома позади него, двигаясь вперёд на улицу, параллельную той, на которой они оставили машину. Он одержимо оглядывался через плечо и вглядывался в тёмные углы, пока они петляли по очередному ряду задних дворов, пока он, наконец, не остановился на одном, который казался ещё заброшеннее, чем остальные. Весь свет в доме был включён, но Джокер всё равно направился к задней двери, и, когда Харли попыталась указать на это, он недвусмысленно велел ей заткнуть ебало. Он, пошатываясь, поднялся по коротким ступенькам на заднее крыльцо с Харли на хвосте, затем использовал своё неповреждённое плечо, чтобы открыть заднюю дверь. Харли поняла, что всё не так, как кажется, и когда она вошла на кухню заброшенного маленького дома со всеми включенными огнями, то по запаху поняла, что тут никто не жил довольно долгое время. Судя по вязаной крючком кошачьей теме кухни, дом принадлежал пожилой женщине. На кухонных полотенцах, висевших над духовкой, были изображены котята, на прихватке, свисающей с крючка над плитой, была изображена нахальная кошка, даже на коврике перед раковиной были нарисованы чёртовы кошки. В центре стоял шаткий деревянный стол на двоих, перед каждым стулом лежали вязаные салфетки, а между ними — набор солонок в форме кошки. Словно дом ждал, что кто-то вернётся домой. Джокер протопал через кухню в хорошо освещенную гостиную, и, потратив мгновение на то, чтобы сориентироваться, Харли последовала за ним. Её глаза расширились, когда она вошла в другую комнату. Огромное количество кошачьей атрибутики вызывало беспокойство, но именно больничная койка в центре комнаты подтвердила её подозрения о том, что в этом доме произошло что-то странное. Она могла бы расспросить, как раньше, но у неё было чувство, что ей не понравится ответ, поэтому она решила наблюдать, как Джокер снимает пальто, рычит и бормочет себе под нос, пока не полностью от него не избавился. Под пальто на нём был пиджак в тон брюкам, правый рукав которого почернел от крови. Она капала по его руке на ковёр, заливая тыльную сторону ладони и пальцы ярко-красными линиями. Он медленно сел на тёмно-синий вельветовый диван, выдохнул сквозь стиснутые зубы и расправил плечи. Харли продолжала стоять в стороне, наблюдая и борясь с тем, должна ли она предложить помощь или хочет ли вообще помочь. Он, вероятно, не истёк бы кровью до смерти, если бы она оставила его наедине с собой. Он найдёт способ залатать себя. Когда она была ранена прошлой ночью, он дал ей бурбон, чтобы облегчить боль, и место для сна, а на следующее утро — обезболивающее. В то время это не казалось помощью, но таковой являлось, просто не сопровождалось никаким сочувствием. Она смотрела, как он начал вытаскивать руки из пиджака, затем вздохнула и сбросила своё пальто, прежде чем вернуться на кухню, чтобы захватить несколько кухонных полотенец с кошачьим изображением. Когда она вернулась, он уже успел вытащить здоровую руку из пиджака и пытался сделать то же самое с другой. Харли осторожно села рядом с ним, не удивившись, когда он не обратил на неё внимания, когда она помогла ему вытянуть руки из сюртука. Рукав его рубашки промок, и сквозь порванную ткань она могла видеть неровную линию разорванной плоти на его бицепсе. В другой день это могло бы скрутить её желудок, но двадцатью минутами ранее Харли наблюдала, как мужчине буквально снесло лицо, и по сравнению с этим всё казалось обыденным. Пытаясь быть осторожной, Харли приподняла материал рукава рубашки от кожи и обеими руками разорвал ткань до запястья. Он ни разу не вздрогнул, просто наблюдал за её работой, приподняв бровь, когда она расстегнула две маленькие пуговицы на его манжете, чтобы избавиться от испорченной рубашки. — Когда это случилось? — спросила она, прищурившись на пулевое ранение. Может быть, технически это считалось ссадиной, но, судя по тому немногому, что она могла видеть, пуля разорвала мышцу; тот факт, что он истекал кровью, как зарезанная свинья, усложнял задачу. Она не была экспертом в оказании первой помощи, но была уверена, что остановить кровотечение было делом номер один, поэтому она прижала кухонное полотенце к его руке в слабой попытке это сделать. — Кто знает, — проворчал он, отталкивая её руку, чтобы сделать всё самому. Он осмотрел рану, промокнул её полотенцем, затем снова осмотрел, нахмурившись. — Блядь, — грубо пробормотал он и резко поднялся на ноги, чтобы протопать обратно на кухню. Харли осталась сидеть на диване, глядя ему вслед, чувствуя себя не в своей тарелке и немного ошеломлённой. В ушах у неё так долго звенело, что теперь, когда они пришли в норму, тишина казалась странной и чересчур громкой. Она услышала, как заработала кухонная раковина, за которой последовал всплеск и раздражённое ворчание, и догадалась, что он мыл руку в раковине. Он появился через несколько секунд, мокрый насквозь и выглядевший подавленным. Он прошаркал обратно к дивану и чопорно сел рядом с ней, попеременно прикладывая кухонное полотенце и подозрительно косясь на свою рану. Он также опустил голову под воду, смывая засохшую кровь, краску и сажу, как мог. — Её нужно будет зашивать? — спросила Харли, сморщив нос при мысли о том, что он зашьёт себе её одной рукой. Неряшливо, но, вероятно, именно это он и задумал. — Принеси мне пульт, хорошо, — бросил он без особой энергии, указывая на старый телевизор на другой стороне маленькой гостиной. Харли поджала губы и наблюдала, как он откинулся на вельветовые складки дивана, прижимая кухонное полотенце с изображением кота, которое быстро впитывало больше крови, чем могло, к его раненой руке. Но он, казалось, не обращал на это внимания, уставившись на телевизор, как будто пытался включить его телекинетически, вместо того, чтобы думать о своей руке. Харли поднялась на ноги, чтобы принести ему пульт, и старый телевизор включился на двух чрезмерно накрашенных женщин средних лет, продающих кастрюлю на «QVC». Джокер ещё глубже погрузился в диванные подушки, затерявшись в их безмозглой рекламной продаже. Когда он отвлёкся, Харли начала обыскивать область вокруг больничной койки в поисках медикаментов. Во-первых, она заметила, что простыни были заменены с тех пор, как та, кто был в постели — предположительно, пожилая дама, любящая кошек, — покинула её, но она не хотела зацикливаться на этом. Вероятность того, что тело женщины находится где-то поблизости, была для неё уже слишком в данный момент. Харли была благодарна, что им было, где спрятаться, и была рада оставить всё как есть. Под койкой лежала аптечка первой помощи размером с ящик для инструментов. Она опустилась на колени рядом с ней, чтобы просмотреть её содержимое, и нашла то, что, по её мнению, могло им понадобиться: пластыри, антисептическая мазь, медицинский спирт. Она уже решила, что именно она будет его зашивать. У неё был крепкий желудок, и идея помочь ему, причинив боль, пришлась ей по душе. Ей также нравился тот факт, что она спасла ему жизнь — дважды за одну ночь, если считать накладывание швов, — и это заставляло её чувствовать себя необычайно великодушной. — Итак, в аптечку первой помощи не входят необходимые предметы для накладывания швов, — объявила она, вынужденная говорить поверх голосов женщин, продающих посуду по телевизору. Этого было достаточно, чтобы привлечь его внимание. — Тебе точно нужны швы? Он бросил окровавленное полотенце на пол и подвинулся, чтобы она могла видеть, где пуля прошла в его руку, затем ткнул в разорванную плоть указательным пальцем, чтобы показать ей, насколько это глубоко. Струйки крови тут же снова потекли по его руке, и он откинулся на подушки, схватил чистое кухонное полотенце и прижал его к руке, устраиваясь поудобнее, чтобы посмотреть, как женщины демонстрируют свои товары. — Интересный способ выразить свою точку зрения, — весело подметила Харли и отправилась на поиски ванной комнаты. В конце коридора было три двери, две из них были зловеще заперты, третья вела в ванную комнату с туалетом и душем, оборудованным пластиковым сиденьем для инвалидов или пожилых людей. Харли порылась в аптечке над раковиной и нашла набор для шитья, а также множество обезболивающих разной силы и дозировки. Она тихо присвистнула, проверяя этикетки, и решила быть милой и предложить ему хорошие вещи. Она взяла бутылочку особо сильного «Тайленола» для себя, выпила пару таблеток для рёбер, прежде чем вернуться в гостиную со своими находками. Она снова села на диван рядом с ним, сначала вывалив бинты, мази и швейный набор, прежде чем предложить ему мощные обезболивающие. Он покосился на этикетку и сморщил нос. — Дай мне половину этого, — проинструктировал он, и Харли подчинилась, прежде чем села рядом с ним, чтобы начать зашивать. — Просто, чтобы ты знал, я чуть не провалила домоводство, — сообщила она ему, обрабатывая антисептическим спиртом иглу и нитку, воткнутую в ушко, а затем, без особого указания, и его руку тоже. Она была почти уверена, что поддержание чистоты раны было номером два после «остановки кровотечения», и сказала ему об этом. Он тихо усмехнулся, его глаза всё ещё были прикованы к телевизору. — Ты забавная, — заявил он усталым голосом. Харли не ответила, её внимание было сосредоточено на его руке, когда она потратила целых пять минут, пытаясь очистить её, чтобы видеть, что она делает. Она определенно не знала, что делает, и она действительно чуть не провалила домоводство. Не очень хорошее начало. В конце концов, он огрызнулся на неё, чтобы она поторопилась, и она начала странный и отвратительный процесс сшивания человеческой плоти. Низкое, сдержанное рычание раздалось в его груди, когда игла проткнула его кожу. Этот звук произвёл странный эффект, заставив пульс Харли подскочить, а желудок сжаться. Это было слишком похоже на звук, который он издавал, когда они лапали друг друга в ванной Лонни, и в течение последовавшего за этим спокойного времени, пока Харли зашивала его рану, она не могла думать ни о чём, кроме этих пяти напряжённых минут интенсивной, необузданной… похоти. Дерьмо. — Сейчас, вероятно, не лучшее время для этого, — начала Харли, пытаясь отвлечься, когда завязала нитку и отрезала её. — Но что мы будем делать с тем, что Бертинелли сбежал? — Он объявится, — рассеянно пробормотал Джокер, хватая то, что осталось от рукава его рубашки, и отрывая его. Его внимание вернулось к телевизору, где женщины из «QVC» перешли к продаже французских виски. — Он узнал меня, — сказала Харли, снимая отклеивающуюся часть с большого пластыря и прижимая его к плохо зашитой ране. Она разгладила его и заметила, что у него было несколько светлых веснушек на плече, что означало, что в какой-то момент его жизни он выходил на солнце без рубашки. Её пальцы рассеянно скользнули вниз по его руке, когда она рассматривала детали, к которым никогда не была достаточно близка, чтобы заметить. Его руки были худыми, подтянутыми и долговязыми. На сгибе его руки виднелась пара тонких выцветших шрамов, но ничего похожего на пулевое ранение, которое она только что ему зашила. Когда она добралась до его локтя, она заметила большой квадрат блестящей рубцовой ткани, покрывающей внутреннюю часть его предплечья, и она провела по нему кончиками пальцев, чувствуя другую текстуру. — Пересадка кожи, — сказал он грубо, и у Харли чуть душа в пятки не ушла, когда она поняла, что он наблюдает, как она осматривает его руку. — Отлично подходит для того, чтобы разговорить определенного человека, — продолжил он. — Особенно женщин. — Ты имеешь в виду пытки, — сказала Харли, заставляя себя сосредоточиться на разворачивании рулона бинтов, чтобы она не продолжала гладить его руку. — Итак, тебя разговорили? Его глаза метнулись к ней, и она увидела в них тень удивления. — Они не были заинтересованы в разговорах, — уклончиво пояснил он. — Твоя очаровательная личность доставила тебе неприятности? — сухо поинтересовалась Харли, и на её губах проскользнула улыбка, когда она встретилась с ним взглядом. Эта скрытая ухмылка, которая, как она знала, не была для него обычным делом, появилась снова, и он хрипло усмехнулся. — Я же говорил тебе, ты забавная, — напомнил он, когда она обернула тканевую повязку вокруг его руки и завязала её. — Я думаю, ты будешь жить, — сообщила ему Харли, откинувшись назад и запустив пальцы в свои спутанные волосы. — Но я вряд ли эксперт, так что, думаю, посмотрим. — Я думаю, посмотрим, — пропел он. Он всё ещё был сфокусирован на продаже французском алкоголе, но его глаза были прикрыты. — Тебе следует поспать, — посоветовал он, понизив голос. Харли покачала головой. — Мне нужно выпить, — сказала она, слыша усталость в своём голосе. — Мне-е-е тоже, — согласился он, а затем поднял здоровую руку и наклонился к ней. — Иди сюда. Харли была слишком удивлена этим простым, знакомым жестом, чтобы сначала что-то сделать, но быстро пришла в себя и придвинулась ближе, чувствуя себя немного застенчивой. Она устала и плохо соображала, и их шутки были более расслабленным, чем обычно, что могло быть признаком особенно напряжённого вечера, но у неё была достаточно ясная голова, чтобы подумать, что это плохая идея, даже когда она придвинулась достаточно близко, чтобы их ноги соприкасались, и прислонилась к нему. Его рука тяжело опустилась на её плечи, притягивая к себе, и Харли наклонилась к нему. Её глаза закрылись, и она уже начала засыпать, когда он уткнулся подбородком в её волосы, и она скорее почувствовала, чем услышала, как он вздохнул, звуча так же измученно, как и она сама. Она подумала, что, может быть, позже проанализирует этот момент с точностью до дюйма, удобное, знакомое прикосновение, так противоречащее его жестокому, манипулятивному характеру. Затем она подумала о том, что поняла в Аркхэме. Что, как и все человеческие существа, он был сложным и имел многослойность. Его слои были чуть более драматичными и многогранными, чем у большинства. Когда женщины «QVC» начали тестировать французские виски, соревнуясь за главный приз, Харли погрузилась в сон.