Арлекин

По жестокой иронии судьбы первая страница утренней газеты «Gotham Gazette» гласила: «БЕЗУМНАЯ ЛЮБОВЬ: ДЖОКЕР, ХАРЛИ КВИНН И ЛЕЧЕБНИЦА АРКХЭМ». Оно сопровождалось их изображениями, снятыми с камер видеонаблюдения, оба они выглядели опасными и невменяемыми в боевой раскраске. Харли неохотно прочитала историю, развалившись в постели, не в силах решить, было ли всё это забавным или нужно было что-то делать с Вики Вейл. «Доктор Харлин Квинзель никогда не арестовывали; на самом деле она никогда не получала ничего, кроме штрафа за неправильную парковку. Она была лучшей в своём классе в Готэмском университете, к двадцати семи годам получила докторскую степень по клинической психологии, и только за последний год её опубликовали более ста раз. Это впечатляющий рекорд, и всё это было выброшено на ветер из-за её любви к человеку, известному только как Джокер». Какова шутка. «Наш репортер подробно опросил мужчин и женщин, которые лучше всего знали Харлин Квинзель, и те, кто был ближе всего к ней, говорят, что она начала вести себя странно, когда начала лечить Джокера в Аркхэме. «Она приходила поздно, выглядела неряшливо, это было очень на неё не похоже, — говорит Роза Санчес, старшая медсестра в Аркхэма. — Я слышала, что проблема в парне, но никогда не могла представить, что этот парень — Джокер. «За этим определенно стоит что-то ещё, — говорит наставник Харли Квинн и кандидат наук, доктор Джоан Лиланд, в настоящее время исполняющая обязанности директора Аркхэм. — Она рациональный человек, не склонный к насилию, и уж точно не способный на убийство. Я полагаю, что здесь должно быть что-то вроде Стокгольмского синдрома, который встречается очень редко. Но, к сожалению, Харлин всё равно придётся ответить за совершённые ею преступления». — Пизда, — пробормотала Харли, но продолжила читать статью. Вейл изобразила её одинокой, но амбициозной молодой женщиной, которая была очарована животным магнетизмом Джокера и которую трагическим образом заставили полюбить его. Вейл даже имела наглость выборочно цитировать заметки Харли о нём. «Хороший доктор пишет своими словами, почти как в дневнике: «Он обаятелен и умён, что предполагает подлинную психопатию, хотя, в отличие от других классически привлекательных мужчин-психопатов (а именно: Тед Банди), он предпочитает действовать через характер, а не через свои собственные характеристики, предполагая более высокую работоспособность, более высокий интеллект и более высокую способность контролировать импульсы, что делает его ещё более опасным». Как дневник! Это было отвратительно и выходило далеко за рамки внутреннего женоненавистничества. Харли была способна сделать свои собственные ужасные выборы, большое вам спасибо. Ей не нужно было обманом заставлять любить психопата, чтобы сделать их. Проблема была в том, что, даже если Вейл была далека от истины, она не была полностью неправа. Харли была очарована им интеллектуально, и она отказалась от своей карьеры, когда он предоставил ей такую возможность. И теперь, после того, как она преодолела большую часть мистицизма, который он построил вокруг себя, теперь она спала с ним. Не то чтобы она собиралась позволить этому случиться снова. Она не была влюблена и не была его марионеткой, но, несомненно, ходила по натянутому канату, что выглядело не очень хорошо. Теперь Харли пыталась построить что-то для себя, а он был всего лишь отвлекающим манёвром. Харли оделась и провела вторую половину дня, тренируясь с Ральфи, вкладывая всю свою энергию в то, чтобы физически подтолкнуть себя к краю пропасти. Позже она отправилась в забегаловку в центре города, где дружески поболтала с водителем Джо, узнав больше о его приветливом, добродушном характере, поскольку он обходил стороной проблему своей работы. Но Харли нужно было поторопиться с ним, и на следующую ночь она ясно дала понять, что пьёт, чтобы расслабиться после напряжённой рабочей обстановки, что Джо, конечно же, полностью понимал. — Я понимаю, — торжественно сказал он после того, как Харли заявила, что, по её мнению, она не может убежать от своей работы. — Каждый день похож на день сурка. Я продолжаю надеяться, что станет лучше, но появляется всегда что-то новое. — Точно, — мрачно ответила Харли, глядя в своё пиво, но также наблюдая за ним краем глаза. — Новое препятствие, которое нужно преодолеть, новый приказ, который нужно выполнить, новая угроза… Джо молчал, хмуро глядя на неё, вероятно, задаваясь вопросом — как человек, знакомый с приказами и угрозами мафии — что её просят выполнить и кто. У Харли пока не было конкретной предыстории, чтобы рассказать ему, но заставить Джо почувствовать, что они в одной лодке, почти гарантированно расположит его к ней. Она наградила его натянутой улыбкой и подняла свой бокал. — Но, эй, по крайней мере, мы есть друг у друга, верно? — И Джо чокнулся своим стаканом с её в знак солидарности, выражение его лица стало задумчивым. На следующую ночь Харли наткнулась на золотую жилу. Джо прибыл измотанный, его галстук съехал набок, а рубашка была испачкана коричнево-зелёными пятнами, которые выглядели так, словно он безуспешно пытался смыть рвоту. Харли натянуто улыбнулась ему, когда он сел рядом с ней и заказал пиво. — Тяжёлый день? — спросила она, ласково похлопывая его по плечу, когда он залпом выпил треть своего пива. — Я не думаю, что я выдержу ещё, — сказал он, качая головой. — Это уже слишком. — Джо, — осторожно обратилась Харли. — Чем именно ты занимаешься? Сначала он сдерживался, нервно оглядывая бар, прежде чем, наконец, встретиться взглядом с Харли. — Я работаю на богатую семью, — объяснил он, как будто признавался в каком-то ужасном преступлении. — Их сын — наркоман, и он отказывается лечиться. Сначала я был просто семейным водителем, и это было похоже на: вау, у них есть ебанутый ребёнок, и они просто позволяют ему медленно убивать себя, но это не моё дело, верно? Затем… в семье что-то немного изменилось, и они просто хотят, чтобы я работал на сына. Они сказали, что за ним нужно присматривать, и они думают, что я парень, которому они могут доверять. Я сказал «нет», но эти люди, они безжалостны. Они сделали мне предложение, от которого я не смог отказаться. Харли облизнула губы, тщательно обдумывая свои следующие слова. — Значит, ты что-то вроде няньки для богатого наркомана? Джо хрипло рассмеялся. — Энн, я знаю, это звучит глупо, но у этого ребёнка никого нет. Если бы я ушёл от него, я не думаю, что они даже потрудились бы заменить меня. Они просто позволили бы ему покончить с собой. — Это ужасно, — грустно сказала Харли, и она не шутила. Джо продолжал изливать душу, рассказывая ей о драке, которую он устроил со своим подопечным из-за спидбола. Джо посчитал дозу смертельной, но «малыш» всё равно вколол её, и Джо пришлось убирать рвоту, кровь и дерьмо, которые последовали за этим. Всего за несколько коротких дней Харли установила достаточно доверия с Джо, чтобы он чувствовал, что может рассказать ей то, что, как она была уверена, он не рассказывал никому в своей жизни. Он рассказал ей всё о своих отношениях с Фредди Марони, включая сложные отношения Фредди с его по большей части отсутствующим, обиженным отцом, который бросал деньги на проблемы Фредди вместо того, чтобы помочь ему или показать, что любит его. Он никогда не упоминал Фредди или Марони по имени, но, к тому времени, как наступила полночь, Харли узнала почти всё, что ей нужно было знать. У неё также зародилась новая идея о том, как она разрушит этот последний барьер, чтобы заставить Джо признаться ей, кем на самом деле были его клиенты, и тогда она сможет поработать над самим Фредди. Харли вернулась в «Grin and Bare It» со списком вопросов для Марти, но когда она добралась до бара, то обнаружила, что Бруно сидит там и пьёт скотч. — Привет, Харли Квинн, — поприветствовал её Бруно, заставив Харли закатить глаза. — А я-то надеялась, что это не приживётся, — вздохнула она, запрыгивая на барный стул рядом с Бруно. — Я давно тебя не видела. Как дела? Он недоверчиво усмехнулся, как будто спрашивать о нём было какой-то новой идеей. — Я в порядке, Харли, я в порядке, — он сделал паузу. — Хотя мне бы кое в чём пригодилась твоя помощь. — О, правда, — категорично ответила Харли, уже зная, что, для чего бы там ни был Бруно, его послал Джокер. — Чего он хочет сейчас? — Ну же, Харли, — ухмыльнулся Бруно. — Я знаю, что тебя интересует, что происходит с Бертинелли. Он сказал, что ты — та, кто стрелял в него прошлой ночью. — Он сказал это? — недоверчиво переспросила Харли, сразу заинтересовавшись. — Как будто ты знаешь, где он? — Прошлой ночью мы выкурили его из убежища, — кивнул Бруно. — Проблема в том, что мы не можем заставить его сдать Марони, и именно поэтому мы думаем, что ты могла бы помочь, так как ты хорошо умеешь заставлять людей говорить. — Он оглянулся на Марти, прежде чем стрельнуть в Харли острым взглядом, предполагая, что он знал, что она вытягивала из него информацию всю неделю. — Джокер не может заставить его говорить? — Она неловко поёрзала. — Босс занят несколькими делами, — уклончиво ответил Бруно. — Ты лучшее, что у нас есть, Харли. — Значит, Джокера там не будет? — спросила она, поигрывая бантиком в виде кошечки у себя на шее. Если бы его там не было, и она могла бы получить информацию от Бертинелли, то поездка с Бруно технически не квалифицировалась бы как отвлечение внимания. На самом деле, это может быть невероятно полезно. — Не будет, — подтвердил Бруно. — Мы поймали Франко в одном месте недалеко от Южного Канала. Ты приходи, поговори с ним, посмотри, что ты можешь сделать. Я сам отвезу тебя обратно. — Хорошо, — согласилась Харли, вставая и снова надевая пальто. — Но я беру пять тысяч за часовую консультацию. — Боже, это круто, — рассмеялся Бруно. Харли пожала плечами. — Я знаю, чего стою. — Ну, как дела? — спросил он, когда они шли к его «Ауди», припаркованной на улице перед клубом. — Я слышал, ты занималась боксом, да? — Чем мне ещё заниматься? Харли подождала, пока Бруно откроет машину, затем забралась внутрь и пристегнула ремень безопасности. Она вспомнила ту ночь, когда почти месяц назад её отвезли домой с пирса на машине Бруно. Они отвезли её туда, чтобы расспросить о Пингвине. Теперь её везли в ту же часть города на той же машине, чтобы допросить кого-то для них. — Как обстоят дела с водителем Фредди Марони? — спросил Бруно, поворачивая ключ в замке зажигания, и из динамиков донеслось тихое напевание Элвиса. Харли уже подготовилась к этому разговору и, не колеблясь, ответила: — Монотонно. Фредди никогда не выходит из дома, а у водителя нет другой жизни, кроме как поддерживать его жизнь. — Итак, каково твоё профессиональное мнение об этом парне? — спросил Бруно, выезжая на автостраду и направляясь на юг. — Одинокий. Попавший в плохую ситуацию из-за своей огромной склонности к доброте, — быстро ответила Харли. — Или он мог подвергать Фредди сексуальному насилию. Сиделки, использующие в своих интересах людей, которые не могут позаботиться о себе, удручающе распространены. — Господи, — пробормотал Бруно. — Обязательно дай мне знать, если что-нибудь изменится. Харли молча кивнула. Она пришла к выводу, что Бруно придумал это дело с водителем Фредди Марони, чтобы занять её, пока Джокер работал над чем-то более значительным. Может быть, они думали, что она может оказаться им полезной, но они не рассчитывали на неё. Что бы ни происходило — что-то связанное с Пингвином, Марони или просто всеобщий хаос и разрушения — Харли держали в неведении. Пришло время получить некоторые ответы. — Почему Джокер хочет, чтобы Пингвин захватил власть над мафией? — спросила она, изображая невинность. — Вот в чём все дело, верно? Устранение цепи подчинения для Пингвина? Не похоже, что Джокер хочет быть главным, но я бы решила, что он захочет разрушить всю систему, а не просто посадить кого-то другого. Вместо того, чтобы скормить ей свою обычную реплику о том, чтобы она не задавала вопросов, Бруно интригующе молчал, обдумывая его ответ. — Ты — та, кто сказал нам, что Пингвин непредсказуемый, — сказал он наконец. — Марони организован, как хорошо смазанный механизм, организован лучше, чем когда-либо был Кармайн. Но Пингвин? Он в совершенном беспорядке. Если он главный, всё превратится в… — Хаос, — прервала его Харли, её глаза сузились. Она никогда не думала, что услышит, как Бруно повторяет точку зрения Джокера. — Ага, — категорично подтвердил Бруно. — Хаос справедлив, Харли. Когда ты отбросишь всё остальное, у тебя останется правда мира. Лицо Харли смягчилось от воспоминания рассказа Марти о том, что случилось с женой и дочерью Бруно, и тогда она поняла, что слышала фразу о том, что хаос — «справедлив». Двумя месяцами ранее в Аркхэме, сидя напротив Джокера, когда он рассказывал ей, что он сделал с Харви Дентом, не для записи. «Я просто указал на то, что хаос справедлив в мире, где справедливости не существует. Он уже был там; на краю пропасти…» Ей стало немного не по себе при мысли, что та же самая извращённая логическая цепочка вобрала в себя не одного скорбящего человека, и ей стало интересно, сколько ещё их там и какие ещё трюки использовал по отношению к ним Джокер. — Зачем нам хотеть видеть правду о мире, если он ужасен? — тихо спросила Харли. — Конечно, не для того, чтобы Джокер мог сделать его лучше. — Потому что чем дольше люди живут в этой лжи, тем хуже становится, — спокойно ответил Бруно. — Ублюдки наверху становятся более могущественными, в то время как ублюдки внизу становятся слабее. — Он устало взглянул на неё. — Не смотри на меня так. — Как? — Харли повернулась, чтобы посмотреть в окно. — Словно ты думаешь, что я пил Кулэйд, — усмехнулся он. — Может быть, так оно и есть. В любом случае, разве не ты отказалась от того, что должно было быть хорошей жизнью, потому что тебя тошнило от этого дерьма? Харли пожала плечами. — Я бы так не сказала. Скорее, я задыхалась, и когда мне показали выход, я им воспользовалась. — Он предложил тебе этот выход? — Бруно понимающе ухмыльнулся. — Он не какой-то мессия, чтобы спасти нас всех, — огрызнулась Харли, раздражённая и даже разочарованная в Бруно. — Он так думает, потому что он ёбаный нарцисс, и он настолько убеждён в своей непогрешимости, что убеждает других людей, что это правда. Он психопат. Это то, что они делают. Делает ли он несколько обоснованных замечаний о проблемах нашего общества? Да. Собирается ли он спасти нас всех, поставив сумасшедшего во главе мафии и показав людям, что столпам нашего общества нельзя доверять? Нихуя! И, Бруно, это то, что ты упускаешь. Он верит во всю свою собственную чушь, и это его самая большая слабость. Это то, что подводило его раньше, и подведёт снова. Её щеки вспыхнули от разочарования, что, несомненно, было отчасти связано с тем, что её публично изобразили дурой, которая тоже выпила Кулэйд Джокера. Ей даже не дали возможности привести интеллектуальный аргумент, потому что она была женщиной, и она должна была быть влюблена в него, чтобы сделать из этого хорошую историю. — Ты, наверное, права, — признал Бруно, к большому удивлению Харли. Он спокойно взглянул на неё. — Хорошо, что у него есть ты, чтобы указать ему на это. Он обращает на тебя внимание, понимаешь? Харли нетерпеливо фыркнула. — Я не понимаю, о чём ты говоришь. Он эмоционально, химически и структурно не способен принять свою неправоту, независимо от того, кто говорит ему это. — Может быть, но ты… — Он неохотно покачал головой. — Я не должен тебе этого говорить. — Что? — спросила Харли, её жгучее любопытство пересилило стремление к внутренней силе. — Не-а. — Бруно быстро взглянул на неё. — Ты не хочешь знать, что я думаю. Харли откинулась на мягкое кожаное сиденье и закрыла глаза. В кои-то веки она согласилась с тем, что, вероятно, не хотела или не должна была знать. Ей не нравился весь этот разговор и то, что под ним подразумевалось. В конце концов Бруно спросил её, предлагала ли Рокси уже составить её звездную карту, и Харли тихо рассмеялась, чувствуя, как её раздражение исчезает, когда он поделился тем, что было в карте, которую Рокси сделала для него. Они съехали с автострады на Южном канале но не въехали на сам остров. Вместо этого они направились на север, в район Восточного Готэма, у которого, похоже, не было названия и который был населён заброшенными складами. Харли попросила Бруно остановиться на первой попавшейся заправке, где она купила большую бутылку диетической колы, заработав удивлённый взгляд Бруно, когда она забралась обратно в машину. — Жажда мучит? Харли ухмыльнулась. — Увидишь. Бруно пробирался по лабиринту складов, поджав губы, как будто пытался не заблудиться, и, наконец, припарковался возле здания с длинными окнами, большинство из которых всё ещё были целы, хотя и грязны, и сквозь них ничего нельзя было разглядеть. Они обошли складское помещение к пожарному выходу, который был подпёрт кирпичом, и Бруно дважды постучал в дверь, прежде чем толкнуть её, ведя их на большой первый этаж здания. Потолки были высокими и сводчатыми, в них ворковали голуби, деревянный пол был покрыт птичьим помётом, а посреди комнаты стоял Франко Бертинелли, привязанный к офисному стулу и жалобно стонавший. Его окружали трое мужчин, в одном из которых Харли узнала Слая, головореза с сальными волосами и с пристрастием к кожаным плащам, который помог «похитить» её для Кассаменто. Все они были вооружены мощными штурмовыми винтовками, такими же, какими пользовались люди Салливана, защищавшие Бертинелли. Обычно люди Джокера работали с разнообразным разномастным оружием: от револьверов до обрезов и модифицированными пистолетами, заставляя Харли задуматься, не украли ли они эти пистолеты у охраны Бертинелли, когда они его поймали. — Ну, разве это не Харли Квинн, — Слай ухмыльнулся, когда Харли и Бруно приблизились. — Какого хуя ты здесь делаешь, а? Глаза Харли сузились, и она прошла мимо Бертинелли, пока не оказалась лицом к лицу со Слаем. Он продолжал ухмыляться ей сверху вниз, как будто наслаждался её раздражением, и она видела, что на кончике его языка вертелся ещё один язвительный комментарий, который она просто была не в настроении слушать. Она ударила Слая в нос, под правильным углом, чтобы сломать его, как учил её Ральфи, и кровь потекла по рту и подбородку Слая. Он закрыл своё кровоточащее лицо обеими руками, свирепо глядя на Харли, когда она встряхнула кулак, чтобы облегчить покалывание и ощущение, как от иголок, пробегающих по костяшкам пальцев. — Ёбаная сука! — Слай, не будь таким долбоёбом, — сухо посоветовал ему Бруно. — Харли здесь, чтобы помочь. Босс попросил её об этом. Этого, казалось, было достаточно, чтобы Слай отпрянул, недовольно ворча себе под нос и используя рубашку, чтобы остановить кровоточащий нос. Харли стянула резинку, удерживающую её заплетённые волосы вместе, и провела пальцами по волнистым прядям, когда они рассыпались вокруг её плеч. Она подумывала о боевой раскраске, но почувствовала, что появление в том виде, в каком она была в первый раз, когда Бертинелли столкнулся с ней, было бы более эффективным для того, что она задумала. Она встала перед вращающимся стулом, к которому он был привязан, и поставила бутылку содовой на пол, уперев руки в бёдра, осматривая повреждения. Лицо Бертинелли представляло собой тест Роршаха из чёрных и фиолетовых синяков, порезов, царапин и уродливых припухлостей. Его борода отросла, как будто он неделями не мог или ему не было разрешено бриться, и Харли узнала в его костюме тот самый костюм, который был на нём в ту ночь, когда она подстрелила его более недели назад, дыра в его правой штанине подтверждала это. Его рубашка была порвана и испачкана свежей и засохшей кровью, а на тыльной стороне одной из его рук было несколько покрытых коркой пёстрых ран. Рядом со стулом была электрическая дрель, объясняющая, что случилось с его рукой, и полотенце, покрытое кровью, якобы для того, чтобы мучители Бертинелли вытирали руки, когда заканчивали с ним. — Дерьмо, — произнесла Харли, наклоняясь и кладя руки на предплечья Бертинелли, чтобы посмотреть ему в глаза. — Франко, ты неважно выглядишь. Его левый глаз заплыл, но правый распахнулся при звуке её голоса, и из его горла вырвался гортанный стон. — Пич! — Меня зовут Харли, — поправила она его. — И не волнуйся, я здесь только для того, чтобы поговорить. Разве я похожа на того, кто хотел бы причинить тебе боль, Франко? Я просто милая, обыкновенная леди, которая хочет поговорить. — Это была ты, — жалобно простонал он. — Ты, с этим блядским клоуном. — Не волнуйся, Франко. Я не позволю Джокеру причинить тебе вред, — мило улыбнулась Харли. — Но тебе нужно поговорить со мной. Разве ты не предпочёл бы поговорить со мной вместо него? Он издал ужасный звук трели, который эхом разнёсся по комнате. — Я ничего не знаю! — закричал он. — Клянусь, я не знаю, где Сэл, клянусь! Я клянусь! Харли вздохнула и наблюдала, как он плачет, крупные слёзы застревали в мясистых морщинах его опухшего лица. — Я верю тебе, Франко, — сказала она наконец и услышала, как Слай фыркнул на другом конце комнаты. — Франко, как ты думаешь, Софи знает, где найти Сэла? Плач мгновенно прекратился, и Бертинелли уставился на Харли, его единственный здоровый глаз метался по её лицу. — Она… нет, откуда Софи знать? — Имеешь в виду, что Сэл ей не доверяет? — надавила Харли, осознавая, что люди Джокера бросают друг на друга растерянные взгляды. — Даже несмотря на то, что Софи отвечает за все деньги? — Не может быть, чтобы он сказал ей, не может, — посопел Бертинелли и вздрогнул, и впервые он звучал несколько внятно. — Она отвечает за деньги только потому, что она заставляет их чувствовать себя в безопасности. Они все такие же, как она, в своих ебучих пентхаусах и своих модных школах. Но Сэл знает, что у неё есть право на то, что, как он утверждает, принадлежит ему. Он никогда бы не сказал ей, где прячется. Харли впитала эту информацию, зная, что она важна. Она также знала, что не может продолжать эту линию допроса, когда Бруно и Слай с любопытством наблюдают за ней. — Хорошо, Франко, — сказала она, выпрямляясь. — Я знаю, ты думаешь, что не знаешь, где Сэл, но иногда люди не осознают, что им что-то известно. Нужно просто немного подтолкнуть, чтобы заставить их осознать это. Бертинелли несчастно завыл, зная, что это не пойдёт ему на пользу. — Так что я собираюсь подтолкнуть тебя. Давай назовём это мотивацией… — Она подняла окровавленное полотенце для рук и встряхнула его. — Я дам тебе мотивацию, а ты расскажешь мне всё, что, по твоему мнению, может помочь мне найти Сэла. Он издал ещё один ужасный, гортанный звук, будто умирающее животное, и он стал только громче, когда Харли пнула его в грудь, опрокинув стул. Бертинелли приземлился на спину, его ноги болтались в воздухе, когда Харли обошла стул и опустилась на колени рядом с его головой. Он яростно бился, чуть не опрокинув стул на бок, и Харли взглянула на людей Джокера, которые наблюдали за её работой широко раскрытыми глазами. — Не поможете мне немного? — посетовала она, указывая на впадшую в истерику жертву, когда откручивала крышку с бутылки содовой, которую принесла с собой. Они вытянулись по стойке смирно, Бруно схватил Бертинелли за ноги, в то время как Слай и бандит с татуировкой слезинки под левым глазом присели на корточки по обе стороны от неё, удерживая Бертинелли за руки. — Первая попытка, — проворковала Харли, положив полотенце на лицо Бертинелли, она начала поливать его содовой, заливая его газированным напитком. Сначала Бертинелли просто дёргался и кряхтел, сбитый с толку тем, что с ним происходило, поскольку полотенце, закрывающее его лицо, впитывало жидкость. Это изменилось, как только полотенце промокло насквозь и закрыло его нос и рот, постоянный поток газировки заставил его почувствовать, что он тонет в диетической коле, газировка обжигала нежную оболочку в ноздрях и задней части горла. Он начал сильно извиваться, чуть не сбросив Бруно и Слая, когда выл и задыхался, как умирающее животное. — Господи Иисусе, — пробормотал Слай себе под нос, и его голос звучал взволнованно. Харли откинулась назад, убирая мокрое полотенце с лица Бертинелли, и он начал хрипеть, кашлять и хватать ртом воздух, его тучное тело сотрясалось в конвульсиях. — Кто знает, где Сэл? — спокойно спросила его Харли, её голос был успокаивающим, а нетребовательным. — Не забывай, Франко. Сэлу наплевать на Софи. Сэл не тот, кого тебе нужно защищать. Он не мог говорить, чтоб ответить, поэтому Харли снова накрыла его лицо полотенцем, засунув ткань ему в рот, прежде чем начала поливать его содовой, пока головорезы Джокера изо всех сил пытались удержать его яростно извивающее тело. — Скажи мне, кто знает, где Сэл, — холодно потребовала она, когда убрала полотенце его во второй раз. Бертинелли хватал ртом воздух, выглядя безумным и ослеплённым в панике. — Берти! — жалобно зарыдал он. — Берти может знать! Софи привела его в ряды, но он человек Марони! Берти! Это звучало как тарабарщина, но Харли точно знала, что он имел в виду, и от этого по её плечам пробежала радостная дрожь. Она вспомнила гала-концерт Краун. Она вспомнила, как Бертрам Краун и София Фальконе танцевали вместе. Она вспомнила Краун и Софию с Марони в «Ритц». Берти может знать. Потому что Бертрам Краун отмывал деньги мафии по указанию Софии Фальконе. Харли вытащила свой пистолет из кобуры на боку и выстрелила Бертинелли в голову, прежде чем он успел сказать что-нибудь ещё. — Какого… хуя! — воскликнул Слай, отшатнувшись назад. К его лицу сбоку прилипли капли крови и осколки кости. Харли поднялась на ноги и убрала «Беретту». — Ты слышал его. Он не знал ничего полезного. — Боже, ну и пиздец, — ухмыльнулся татуированный бандит, выглядя впечатлённым. — Девчуля, где ты научилась так вести разговор? — Я прочитала это в книге, — пожала плечами Харли. — Это, должно быть, какая-то хуёвая книга, — хихикнул он. — Босс этому не обрадуется, — пожаловался Слай Бруно, смахивая кровь, прилипшую к его щеке. — Он всегда хочет иметь возможность поговорить с ними, даже после тебя. Харли удивлённо приподняла бровь, узнав, что Бруно был тем, кто работал с дрелью. — Падре, если Слай снова пожалуется, я хочу, чтобы вы его пристрелили, — сказал Бруно татуированному мужчине, который ухмыльнулся, демонстрируя серебряные грилзы. — Принято, босс. — Ты мне, блядь, не босс, Бруно, — заволновался Слай. — И только потому, что… Слай был прерван воем полицейской сирены вдалеке, которая становилась всё громче и громче. Падре и третий громила подняли оружие, глядя на Бруно в поисках указаний, когда он вытащил свой пистолет из кобуры под мышкой. Никто не шевелился и ничего не говорил, пока они ждали, что произойдёт. Сирена продолжала становиться громче, пока не стала почти оглушительно пронзительной, а затем в тёмных окнах замигали красные и синие огни, когда полицейская машина промчалась по улице снаружи, прежде чем врезаться в стену склада. Всё здание задрожало вокруг них, и голуби на потолке взлетели, когда сверху посыпалось птичье дерьмо. Бруно и остальные приготовились к бою, но затем Харли услышала нечто, от чего у неё кровь застыла в жилах: безошибочно узнаваемое металлическое жужжание любимого транспортного средства Бэтмена. И оно приближалось — оно преследовало полицейскую машину. — Чёрт, — прошипела она, быстро оценивая ситуацию. Она посмотрела на Бруно, когда жужжащий звук стал громче, почти прямо снаружи. — Отнеси тело Пингвину, — приказала она Бруно, снимая пальто и бросая его ему. — Бэтмен здесь. — Ах, блядь! — Слай немедленно присел на корточки и начал разрезать стяжки на запястьях и лодыжках Бертинелли, третий бандит опустился на колени рядом с ним, чтобы помочь, и вместе они подняли Бертинелли за подмышки и потащили его к пожарному выходу. Снаружи жужжание Бэтцикла и вой сирен прекратились, и секунду спустя невменяемый, нечеловеческий смех разорвал тишину. Джокер. Харли сжала руки в кулаки, пока смех продолжался поверх сердитого ворчания и звука соприкосновения кулаков с плотью. — Мне нужно позаимствовать это. Харли указала на штурмовую винтовку Падре, и он передал её, широко раскрыв глаза, когда она сунула её под мышку и положила палец на спусковой крючок. — Харли, что, чёрт возьми, ты собираешься делать? — потребовал Бруно, всё ещё держа её пальто. — Отнеси Бертинелли к Пингвину! — рявкнула Харли, отвернувшись с очень слабым представлением о том, что она собиралась делать, когда выстрелила в окно перед собой. Снаружи пошёл снег, лёгкие хлопья мирно падали на тёмную улицу, освещенную одиноким оранжевым фонарём. Всего в десяти или около того ярдах от того места, где стояла Харли, была полицейская машина, врезавшаяся в стену склада. Водительская дверь была открыта, и Бэтмен боролся там с Джокером, половина его тела всё ещё была внутри патрульной машины, его ноги свисали на улицу, пока Бэтмен выбивал из него всё дерьмо. Харли наблюдала, как Бэтмен отвёл кулак, и он на мгновение повис в воздухе, дрожа, прежде чем он с силой нанёс им удар. Она не могла видеть лица Джокера, но смех прекратился, когда он зашипел и закашлялся, прежде чем снова начать его, на этот раз слабее. Бэтмен снова ударил его, бездумно рыча, когда атаковал своего злейшего врага. — Эй! — закричала она, выпустив серию пуль в воздух, чтобы привлечь внимание Бэтмена. — Эй! — Она двинулась вперёд, держа палец на спусковом крючке и выпуская выстрел за выстрелом в асфальт. Бэтмен оглянулся через плечо и, должно быть, счёл наступающую на него Харли с автоматом достаточной угрозой, чтобы повернуться лицом к ней. Она должна была выстрелить в него тогда и покончить с этим навсегда, но её палец задержался на спусковом крючке ровно настолько, чтобы Бэтмен успел вскинуть руку и выпустить три серебряных диска. Один попал Харли прямо под ключицу, другой — в предплечье, заставив её выронить оружие, когда она вскрикнула от неожиданности при внезапном нападении. Кончиками пальцев она вытащила диск, застрявший у неё в груди, но, прежде чем она смогла добраться до руки, Бэтмен оказался на ней сверху. Он ударил её наотмашь, отчего её голова дёрнулась в сторону, когда боль пронзила нижнюю половину её лица, и, прежде чем она смогла прийти в себя, он обхватил её за горло рукой в перчатке и поднял на ноги. Его хватка усилилась, лишив доступа к воздуху, и губы Харли беззвучно шевелились, когда она вцепилась в его руку в перчатке, не находя утешения в осознании того, что это было сделано для того, чтобы ослабить её, а не убить. Она посмотрела Бэтмену в глаза, тёмные и обведённые чёрным, и она увидела в них уверенность. Он решил, кто она такая и что она не заслужила его сочувствия. «Хорошо», — подумала Харли и ударила его рукой по шее, нанеся удар острым диском, всё ещё торчащим из её руки, и вонзив его ещё глубже в её плоть. Он взревел от боли и разочарования и отпустил её, и Харли рухнула на землю, потирая горло одной рукой, когда она упёрлась рукой ему в колено, заставив его снова зарычать, когда диск в её руке пронзил его костюм. Она потеряла равновесие и упала обратно на задницу, а Бэтмен последовал за ней вниз, потянувшись к ней. Раздался громкий треск, когда винтовка, которую она уронила, ударилась о голову Бэтмена, отбросив его в сторону. Харли подняла глаза и увидела Джокера позади него, его лицо было в крови и краске, зубы оскалены в диком рычании, когда он снова замахнулся на него. На этот раз он поймал приклад винтовки и дёрнул Джокера вперёд, его лицо столкнулось с кулаком Бэтмена, и Джокер рухнул на улицу. Волна праведного негодования нахлынула на Харли, когда она наблюдала, как Джокер перекатился на спину, кряхтя, когда он попытался и не смог подняться. Она встала, вырвала диск из своей руки и упёрлась ногами, когда Бэтмен ринулся обратно к ней. Она нанесла правый хук, который он легко блокировал, его большая рука сомкнулась вокруг её кулака. Он нанёс удар слева, но она уклонилась, вырвав руку, прежде чем сделать колесо назад. Она услышала, как он зарычал, когда её нога коснулась его лица, но она продолжала двигаться — руки-ноги-руки-ноги — зная, что он следует за ней. Она резко остановилась, используя инерцию, всё ещё текущую через её тело, чтобы пнуть его в колено, и она одновременно почувствовала и услышала хруст, когда её пятка соприкоснулась с суставом. Он снова взревел и нанёс удар, который пришёлся ей по щеке, заставив Харли покачнуться на пятках, а её зубы застучали. На этот раз она оправилась быстрее, успев увернуться от второго удара, а затем блокировать третий, удивив Бэтмена настолько, что он не остановил её вторую попытку правого хука, который пришёлся ему в челюсть. Его костюм выпустил электрический разряд, который поразил руку Харли и зигзагообразно скользнула вверх по её руке, заставив её вскрикнуть от удивления, и она снова отчаянно пнула его по колену, ей нужно было его заставить остановиться, потому что, если она не остановит его, он никогда не остановится. Он снова взревел, когда её пятка соприкоснулась с его коленной чашечкой, и тот ХРУСТ, который она слышала раньше, на этот раз был громче. Бэтмен упал на колени. Харли с криком сильно ударила его ногой в грудь, используя силу всего своего тела, чтобы отбросить его назад. Он приземлился на спину, его голова повернулась в сторону на бетоне, и Харли последовала за ним, опустившись ему на грудь, когда её ноги подкосились. Он начал тянуться к ней, но она заметила брошенную винтовку рядом с ними и схватила её быстрее, чем Бэтмен был в состоянии двигаться. Её хватка на оружии была в лучшем случае шаткой, и её мозг начал медленно соображать, только отчаяние и ненависть удерживали её, когда она ударила прикладом винтовки в лицо Бэтмена. Она била снова и снова, и перед глазами всё застилала красная пелена. Она убьёт его, чтобы обезопасить их. Она убьёт его, или он никогда не остановится. И она чувствовала себя так, словно оказалась в ловушке в аэродинамической трубе, слыша свой собственный крик сквозь смачные удары металла по резине. Чьи-то ладони схватили её за руки, потянув назад, утаскивая прочь, и она отчаянно замахала руками, пытаясь освободиться, выронив оружие. Затем эти руки оказались на её лице, сжимая её щёки и сильно тряся её, и сквозь аэродинамическую трубу голос произнёс её имя, и сквозь туман пара карих глаз, таких тёмных, что они были почти чёрными. Снова боль, пощёчина по лицу, но это помогло рассеять туман. — Харли! Бл-я-ядь… Харли… ХАРЛИ! Лицо Джокера было в нескольких дюймах от её лица, его глаза были дикими, когда он снова встряхнул её. Она сделала глубокий вдох, когда окружение вокруг них приняло чёткие очертания. Тело Бэтмена, полицейская машина, склад, улица, звук полицейских сирен вдалеке. — Ну же, — рявкнул он, неуверенно поднимаясь на ноги и, спотыкаясь, возвращаясь к полицейской машине. Он не предложил Харли руку, но остановился, чтобы пощупать пульс Бэтмена, и, как только он был удовлетворён, он запрыгнул на водительское сиденье потрепанной полицейской машины и захлопнул за собой дверь, когда дал задний ход от стены. Харли вскочила на ноги и распахнула заднюю дверь патрульной машины, прежде чем запрыгнуть внутрь, дверь захлопнулась как раз в тот момент, когда Джокер завёл машину и помчался по заснеженной улице, неуверенно виляя, кашляя и ударяя себя в грудь. — Ты в порядке? — потребовала ответа Харли, её пальцы вцепились в металлические прутья, отделяющие заднее сиденье от переднего. Он не ответил ей, резко дёрнув руль вправо и задев ряд машин, припаркованных на улице. — Господи! — крикнула Харли, перекрикивая звук автомобильного радио, кричащего об украденной патрульной машине в районе складов на Истсайд. — Они ищут эту машину? — потребовала она. — Они отслеживают её?! Она услышала, как он кашлянул, а затем поперхнулся, а потом машина влетела в другую вереницу припаркованных машин и резко остановилась. Харли отбросило к двери, её голова больно ударилась об окно, в глазах потемнело, а в ушах зазвенело, когда она нащупала дверную ручку. Но это была полицейская машина, и задние двери не открывались изнутри. Она закричала от отчаяния, колотя кулаками по стеклу в поисках свободы. Джокер выпал с переднего сиденья, приземлившись на колени в лёгкий слой снега. Она наблюдала, как он тяжело поднялся на четвереньки, затем пополз к задней двери, где Харли была поймана в ловушку, и возился с защёлкой, пока дверь не распахнулась. Харли вывалилась из машины, от звона в ушах у неё закружилась голова, когда она пыталась сориентироваться. Джокер рухнул лицом в снег, поэтому она схватила его сзади за рубашку и перевернула, затем подхватила под мышки, с трудом поднимаясь на ноги. Единственной машиной, которая не пострадала в результате аварии, был потрёпанный универсал с деревянной обшивкой, поэтому Харли потащила Джокера к нему, её руки горели от усилий нести его. Универсал, к счастью, был не заперт, и Харли распахнула пассажирскую дверь, прежде чем попытаться посадить Джокера на сиденье. Она вцепилась в его торс, когда он отмахнулся от неё, залезая внутрь до конца самостоятельно. Харли обогнула машину спереди и бросилась за руль, звук полицейских вертолетов в небе присоединился к вою сирен на земле, подстёгивая её. Джокер согнулся пополам, упёршись локтями в колени, когда его вырвало на пол, в то время как Харли лихорадочно шарила в кармане его брюк, её дрожащая рука сжала выкидной нож. Он открылся, и она принялась открывать рулевую колонку, её руки дрожали всё сильнее по мере приближения сирен и вертолетов. Кусок деревянной обшивки раскрылся, обнажив клубок разноцветных проводов, и Харли повернулась к Джокеру, который всё ещё был согнут пополам, пытаясь взять себя в руки. — Джей, который из них? — потребовала она, и, когда он не ответил, она схватила его за воротник рубашки и с силой притянула к себе, пока он не оказался на уровне глаз с переплетёнными проводами. — Который из них! — чуть не закричала она. Двигаясь вяло, он раздвинул паутину проводов и нашёл один синий и один красный, в то время как Харли нетерпеливо наблюдала. Он держал их, чтобы она разрезала их, затем соединил концы вместе, заставив двигатель автомобиля взреветь. Харли нажала на газ, её сердце бешено колотилось в груди, когда она пыталась вести машину непримечательно, но в то же время стараясь убраться подальше от разбитой полицейской машины. Они ехали в темноте, пока она искала большую серебряную кнопку, которая включала фары, но даже тогда она понятия не имела, куда они едут. Она повернула направо и поехала прямо, рассудив, что когда-нибудь покинет склады и найдёт дорогу. Джокер снова был без сознания, его тело распласталось на широком переднем сиденье, голова лежала на коленях Харли, пока она искала уличные знаки или ориентиры. Наконец, они проехали заправочную станцию, на которой она остановилась с Бруно, и она вздохнула с облегчением, направляясь к автостраде, её пальцы вцепились в сальные волосы Джокера для уверенности. У него, очевидно, было сотрясение мозга, если его тошнило, и он терял сознание, что неудивительно после того, как его неоднократно били по лицу. Когда она выехала на автостраду, Харли попыталась разбудить его, тряся за плечо и произнося его имя — или, по крайней мере, «Джей» — и через несколько минут он поднял голову с её колен и опустился на пассажирское сиденье с недовольным ворчанием. — Тебе нельзя спать, — слабо сказала Харли, её глаза метались между ним и тёмной автострадой впереди них. — У тебя сотрясение мозга. Мне нужно, чтобы ты поговорил со мной немного. — Уф, — хрипло простонал он, не открывая глаз и проводя рукой по лицу. — Ты просто ужасна. — Я ужасна? — ощетинилась Харли, чувствуя, что вот-вот выйдет из себя. — Ты… чуть не убила его, — сонно проворчал он, поворачиваясь боком, чтобы упереться между дверью и сиденьем. — Но ты даже не можешь позволить мне насладиться сотрясением мозга. Типично… Ноздри Харли раздулись, и негодование пробежало по коже её головы. Она снова взглянула на него и только тогда заметила, что он был одет в синюю форму офицера полиции, рубашка не заправлена в штаны, а несколько верхних пуговиц расстёгнуты, под ними виднелась белая майка. Значит, он работал над одним из своих других проектов. — Какого чёрта ты привёл его прямо к нам? — потребовала она, наблюдая, как он закатывает глаза. — Я серьёзно! — закричала она. — Что это за херня? Мне насрать, что ты задумал, если только это не имеет ко мне никакого отношения. — О, это всё-ё-ё-ё из-за тебя, — пожаловался он, взмахнув рукой. — Всегда дело в Харли Квинн. Никогда нет другой причины. — Другой причины, — усмехнулась она, её голос был полон эмоций. — Ты претенциозный кусок дерьма. Приступ смеха застрял у него в горле, и в итоге он слабо захихикал, закрыв глаза и тяжело дыша. Харли знала, что она не получит ответа. Что ей придётся выяснить это самой, что приводило в бешенство и совсем не удивляло. Бэтмен был его слабостью, его слепым пятном, едва ли не в большей степени, чем его беспечный нарциссизм, но Харли не могла придумать ни одной причины, по которой он привёл бы к ней Бэтмена, кроме того, что он хотел посмотреть, как она с ним разберётся. Если только на самом деле дело было совсем не в ней. Может быть, на этот раз Бэтмен просто догнал Джокера, пугающая перспектива сама по себе. Харли погрузилась в молчание, сосредоточившись на дороге и своих травмах, которые начинали болеть по мере того, как адреналин спадал. Порез на её руке был глубоким, и её руку покалывало, заставляя беспокоиться, что она перерезала сухожилие. Рана на её груди была неглубокой, но лицо пульсировало, и когда она провела языком по нижней губе, то почувствовала, что она распухла вдвое больше, но, по крайней мере, не рассеклась. Её левое ухо всё ещё гудело от удара головой об окно, но это была её глупая вина, что она села в машину с мужчиной, который не мог стоять на двух ногах, не говоря уже о том, чтобы вести машину. — Твою мать, — выдохнула она, выглянув в окно, чтобы увидеть, как мимо проплывает знаменитый горизонт Готэма, когда они мчались по тёмному шоссе.