~***~
Вечер тянулся, но ни один из них не сделал ни малейшего движения, чтобы уйти, хотя никто из них ничего не ел как минимум сутки. — Разве тебе не нужно куда-то идти? — спросила его Харли после того, как они долго молчали. Он лежал на животе, отвернув от неё голову, а Харли лежала на боку лицом к нему, изучая линии слегка очерченных мышц на его спине. Всё его тело было длинным, мускулистым, продуктом хаотичной жизни в бегах, никогда не отдыхающей, никогда не останавливающейся. — Важная работа, вызывающая хаос, которую нужно выполнять? — она ухмыльнулась. Он повернулся к ней лицом, его волосы по-мальчишески завились с одной стороны, когда он поднял бровь, глядя на неё. — Знаешь, это не только экшн и взрывы, — протянул он. — Приходится много ждать… и это всегда скучно. Харли провела пальцами по его лопаткам, заметив несколько слабых веснушек, которые она видела на его руке, когда накладывала швы, и вспомнила, как думала, что это означало, что в какой-то момент он находился на солнце без рубашки. Чуть выше лопатки был узловатый шрам, возможно, ножевая рана, которую плохо зашили — возможно, он сам это сделал, — и на его руках были другие, менее заметные шрамы, всего два или три, которые, возможно, требовали наложения швов. Но, если не считать длинного прямоугольного пятна на внутренней стороне предплечья — по его словам, от пересадки кожи, — он был удивительно безупречен для того, кто так любит насилие. — Не такое уж и плохое занятие для ожидания, — заметила она, проведя средним пальцем по нескольким позвонкам и почувствовав, как он дёрнулся от её прикосновения. Она улыбнулась, когда он перевернулся на спину, и её рука легла ему на грудь. — Это лучше, чем тусоваться с мудаком Лонни, — согласился он, глядя вниз на её руку, когда её пальцы скользнули по его рёбрам, чтобы растереть там синяк. — Я ненавижу Лонни, — кисло заявила Харли, слегка царапнув его, чтобы подчеркнуть свою точку зрения. Джокер скорчил гримасу, как будто был склонен согласиться с ней. — Он полезен, — вот и всё, что он сказал. Полезен, подумала Харли. Полезность была единственной причиной, по которой он держал людей рядом, потому что для него другие люди были хороши только тем, что они могли для него сделать. Это наталкивало на вопрос, почему Харли держали поблизости. Для чего она была полезна, кроме секса и хорошей компании, или это были достаточно веские причины для него? И если да, то как Харли должна была к этому относиться? Она не могла решить, лёжа там, прикасаясь к нему, пока он наблюдал за ней, она не могла решить, что чувствует по поводу всего этого. Он подвинулся, не отталкивая её, подложив под себя подушку, приподнявшись, когда потянулся к пульту на прикроватном столике. Он просматривал каналы, пока не нашёл ночное шоу «GCN» «Принимая сторону с Артуро Родригесом!», где эксперты спорили о новостях дня. Затем он потянулся к Харли, обнял её за плечи своей долговязой рукой и грубо притянул к себе, так что она оказалась плотно прижатой к его боку, положив голову ему на грудь. Сначала она не была уверена, что происходит, не будучи особенно милым человеком по натуре и зная, что он абсолютно не такой, но всё равно они были здесь, смотрели ночные новости, пока она слушала, как его злое маленькое сердечко колотится в груди. Главной новостью дня стал взрыв в кинотеатре, который, по словам полиции, имел все признаки причастия Джокера, хотя они не были уверены, почему он решил уничтожить заброшенный кинотеатр в Нэрроуз. Родригес был большим поклонником Бэтмена, и он и его группа экспертов обсуждали, что означал побег Джокера и Харли Квинн с места происшествия. Харли тихо рассмеялась над именем, которое ей дали СМИ, и затем ей кое-что пришло в голову. Она подняла голову, так что её глаза оказались на одном уровне с Джокером, и оценивающе прищурилась на него, пока его взгляд не переключился с новостей на неё. — Ты заплатил кому-нибудь, чтобы он сказал, что видел, как мы покидаем место преступления? — спросила она, её губы изогнулись в понимающей ухмылке. Его рот дёрнулся, и тогда она поняла, что он определенно это сделал. — Эм… я заплатил им, чтобы они сказали, что я был там, — пояснил он. — Я не знаю почему они говорят о тебе. Она покачала головой и снова легла ему на грудь, наблюдая за новостями, рассказывающими о них. Конечно, Джокеру нравилось слышать, как о нём говорят, и, когда они перешли к обсуждению выборов окружного прокурора, Харли услышала, как он недовольно хмыкнул. После окончания шоу Артуро Родригеса начался повтор «Настоящих домохозяек Готэма», и Харли радостно ахнула, когда пошли вступительные титры, заработав странный взгляд Джокера. — Это моё любимое шоу, — объяснила она, прижимаясь к нему с глупой улыбкой на лице. Она чувствовала, как он хмуро смотрит на неё, как будто чего-то не понимает, когда откинулся на спинку кровати, чтобы понаблюдать за разворачивающейся драмой самых богатых женщин Готэма. Харли было очень забавно слышать, как Джокер тревожно вздохнул, когда Саванна Кейн начала обвинять своих коллег-домохозяек в том, что они завистливые коктейльные сучки. Он барабанил пальцами по спине Харли, когда спор перерос в крик, и когда Саванна швырнула свой напиток в стену, он захихикал от восторга. Пошли титры, и Джокер схватил Харли за руку, отводя её назад, чтобы он мог посмотреть ей в глаза, и, нахмурившись, словно не был уверен, что только что видел. — Это было по-настоящему? — потребовал он. — Просто подожди, — ухмыльнулась Харли, толкая его назад, чтобы снова оказаться сверху него. — «Сделано в Алмазном районе» — следующий. Он даже лучше. — Угу, — с сомнением промычал Джокер, но после часа наблюдения за тем, как самые избалованные дети Готэма строят козни, замышляют что-то и трахаются друг с другом, он снова повернулся к Харли. — Это… — Он закрыл глаза и издал низкий горловой звук, похожий на мурлыканье. — Дьявольски, — наконец закончил он. Харли рассмеялась, зная, что это была высокая похвала от Джокера.~***~
Харли крепко спала всю ночь и проснулась на рассвете, целых двадцать четыре часа с тех пор, как они заперлись в гостиничном номере. Она почувствовала, как Джокер пошевелился рядом с ней, затем услышала щелчок зажигалки, когда он закурил сигарету, и она повернулась на бок лицом к нему, размышляя о том, как просто лежать в постели рядом с самым опасным человеком в Готэме, комфортно, сыто, спокойно и даже счастливо. Возможно, это имело смысл только в этой комнате, в этих четырёх стенах, вдали от мира, который отводил им более конкретные роли. — Как это, эм… вышло? — внезапно спросил он. Его спина упиралась в спинку кровати, одна нога была согнута в колене, спутанные простыни были отброшены к изножью кровати. — После того, как Бруно утащил тебя той ночью на пирс. Харли положила голову на руки, подвинувшись так, чтобы она могла смотреть на него снизу вверх, наблюдая, как дым покидает его ноздри, как у дракона. — Что ты имеешь в виду? — она нахмурилась, задаваясь вопросом, что такого было в той ночи, что он так часто думал о ней. — Я имею в виду люди по-разному… — он покрутил рукой, его сигарета оставляла спирали дыма, висящие в воздухе, когда он подыскивал слово, — реагируют на убийство в первый раз. Харли облизала губы и некоторое время боролась с собой с тем, что она в конце концов сказала ему дальше. — Это был не первый раз, когда я кого-то убила, — сказала она, поднимая на него глаза. Его голова повернулась к ней, глаза злобно светились, когда ухмылка начала расползаться по его лицу. Он выбросил сигарету, затем соскользнул вниз и лёг рядом с ней, повторяя её положение на боку, сложив руки под головой. — Расскажи. — Ну… — неуверенно начала Харли. Она никогда раньше не рассказывала эту историю. На самом деле, это было то, что она годами отодвигала на задний план, притворяясь, что этого никогда не было, ради её собственного здравомыслия. — У меня был… парень, когда я училась в колледже. — О-о-о-о, я понимаю. — Джокер расширил глаза, и, когда Харли не продолжила, он придвинулся ближе, ткнув её в ребра. — Продолжай. Расскажи мне. Харли закусила губу, недоумевая, почему он просит её рассказать ему о себе. Не играя с ней, но на самом деле желая узнать о её прошлом. Конечно, это была довольно непристойная история об убийстве кого-то, и полностью в его духе, поэтому она попыталась сосредоточиться на том, как это рассказать, вместо того, чтобы пытаться понять, что это значит, что ему интересно то, что она должна была сказать. — Мы начали встречаться на втором курсе. Я переживала определенный период. Весёлый период, — она улыбнулась, когда он выглядел особенно удивлённым этим заявлением. — Ты знаешь, я очень усердно работала, чтобы избавиться от образа бедной сиротки, так что я была очень серьёзным ребёнком, пока не поступила в колледж и не смогла повеселиться для разнообразия. Наконец-то у меня получилось… расслабиться, — она вздохнула, вспоминая прошлое. — И я встретила этого весёлого, нормального парня, и мы встречались целый год, будучи весёлой, нормальной парой. Всё, чего я когда-либо хотела, это быть нормальной. Но он был… требовательным. — Требовательным? — Брови Джокера понимающе приподнялись, уголок его рта дёрнулся вверх. — Это как-то связано с тем, что ты веришь, что любовь — это для детей? Пульс Харли участился, и она поймала себя на том, что изо всех сил пытается поверить, что он запомнил точную фразу, которую она использовала, чтобы описать свои мысли о любви во время одного из их разговоров в Аркхэме. — Да, — тихо сказала она. Её взгляд метнулся к его плечу, чтобы не смотреть ему в глаза, когда она пыталась избавиться от бесполезного головокружения. — Когда я была ребёнком, я думала, что я странная из-за того, откуда я родом, но после нескольких лет притворства в колледже я поняла, что дело во мне, а не в моей ситуации — и необходимость притворяться сделала меня… несчастной. То, что он настаивал, чтобы я сказала ему, что люблю его… разозлило меня. И однажды ночью у нас была ссора, которая вышла из-под контроля, и я просто сорвалась. Она снова встретилась взглядом с Джокером. Его глаза теперь были тёмными и серьёзными, когда он внимательно слушал её. — Я имею в виду, что полностью потеряла контроль, — продолжила она, закатив глаза к потолку. — Это было так несправедливо, что он хотел, чтобы я была кем-то, кем я не являюсь. Как будто я была неполноценной, и он хотел исправить меня. И эм… — Она прикусила губу, не желая произносить следующую часть вслух. — На прилавке лежал молоток, которым он вешал для меня картину… Он был просто там, прямо неподалёку от меня. Поэтому я схватила и ударила им его. А потом я продолжала его бить, пока он не умер. — Господи. — Теперь Джокер выглядел довольным, и Харли не могла не посмеяться над ним из-за этого, испытывая облегчение от некоторого легкомыслия. — Как тебе это сошло с рук? — спросил он, придвигаясь вперёд. — Боже, — поморщилась Харли. — Ты знаешь то большое уродливое здание в Готэмском университете? Ну, факультет изобразительного искусства находится на верхнем этаже, и они позволяют студентам-искусствоведам приходить и уходить всю ночь, так что оно никогда по-настоящему не закрывалось. Мне удалось усадить его в его же машину и отвезти туда… и я положила его в тот ящик с принадлежностями, которые могли быть художественными. Затем я подняла его на крышу… и сбросила. — В этом здании должно быть пятнадцать этажей, — размышлял Джокер, его глаза изучали её лицо. — Тело было бы в ужасной форме после такой высоты. — Точно. Тот факт, что его череп мог проломиться до того, как он упал, никому не приходил в голову, — продолжила Харли, вспоминая явную панику, охватывавшую её всю ночь. Она загнала это так далеко вглубь своего разума, что не чувствовала, будто это сделала она сама. — Итак, что произошло дальше? — уговаривал он. — Тебе это сошло с рук. — Ну, да, но мои друзья не могли поверить, что он покончил с собой и… они знали, что мы ссорились. — Она поджала губы. — И я просто вроде как… исчезла из их поля зрения. Я была так шокирована собой; мне хотелось спрятаться и попытаться снова стать нормальной. И я посвятила себя этому. — Понимаю, — ухмыльнулся Джокер, его рука сомкнулась на плече Харли, притягивая её ближе. — Вот тогда-то ты и посуровела. Харли рассмеялась и позволила ему усадить себя на него сверху, когда он сполз вниз на кровати, пытаясь заставить её оседлать его лицо. — Я не могу, — беспомощно рассмеялась Харли, всё ещё чувствительная после предыдущего дня, проведенного с ним в постели. Но она всё равно держалась за изголовье кровати, когда он расположил её над собой. — Серьёзно, я не могу… Несмотря на её протесты, он опытно пробежался по ней языком, и ногти Харли впились в изголовье кровати, когда она прижалась к нему. Он отстранился, чтобы посмотреть на неё, его тёмные глаза сияли. — О, даже не знаю, — сказал он с ленивой ухмылкой. — Я думаю, может быть, ты сможешь. Оказалось, что он был прав, и позже, когда Харли лежала рядом с ним, распустив волосы веером по простыням, она мило улыбнулась ему. — Это была награда? — спросила она, всё ещё купаясь в лучах удовольствия и не думая о том, что говорит. — За убийство молотком моего парня из колледжа? — Эм… — Джокер с любопытством поднял бровь, глядя на неё. — Я почти уверен, что я просто хотел полизать твой клитор, Харли. Она разразилась слабым смехом, думая, что это был лучший возможный ответ, который она могла когда-либо получить.~***~
Затем в тот же день, после нескольких часов тишины, когда Харли перестала беспокоиться, размышлять и анализировать и просто наслаждалась собой, кое-что пришло ей в голову. Один из самых первых вопросов, которые она припасла для Джокера. Она повернулась к нему лицом. Он засунул руку под подушку, лёжа на боку лицом к ней, его веки были закрыты, пока он дремал. — Как ты узнал, что я сирота? — осторожно спросила она. Это был вопрос, который действительно касался её, поэтому она решила, что он, скорее всего, ответит на него, в отличие от вопроса о нём. Откуда ты взялся, как у тебя появились шрамы, кого ты убил первым, почему ты такой, какой есть… Как твоё настоящее имя… — Эм, удачная догадка, — сказал он, держа глаза полузакрытыми. — Правда? — недоверчиво спросила Харли, вспоминая ночь после их первого сеанса, когда она была одержима тем, как он смог сделать такой вывод о ней, и она задавалась вопросом, была ли она такой очевидной для всех остальных. — Ну, — добавил он, всё ещё не открывая глаз. — Рыбак рыбака видит издалека. Харли почувствовала, что её сердце перестало биться. Часть её не была уверена, что правильно его расслышала. — О, — слабо произнесла она, сбитая с толку тем, что он так небрежно выдал эту информацию. — Я тоже так думала о тебе. Затем его глаза открылись, и он ухмыльнулся ей, как будто знал, о чём она на самом деле думает. В выражении его лица было что-то волчье, что заставляло её задавать другие вопросы о его прошлом. Вероятно, чтобы он мог уклониться от них и заставить её чувствовать себя глупо, и когда она не задала вопрос, он сделал это за неё. — Итак… что случилось с твоими родителями? — протянул он, перекатываясь на спину и закидывая руку за голову, его лицо наклонилось к ней, чтобы он мог её видеть. Харли уклончиво вздохнула. Это было то, что она рассказывала множеству людей на протяжении многих лет. Джоан, Дана, мёртвый парень, девчонки из колледжа. Это не было компрометирующим, было просто грустно, хотя она всегда чувствовала себя оторванной от этой истории. Как будто она не была частью этого. Она приписывала это чувство дистанцированности к защитной реакции, но, учитывая её недавно признанную способность убивать без угрызений совести, возможно, в этом было что-то большее. — Моя мать умерла от рака, когда мне было три года, — бесстрастно ответила Харли. — Я её совсем не помню. Мой отец пил, чтобы справиться с этим, и к тому времени, когда я была в детском саду, он перешёл на героин. — О-о-о-о, — съёжился Джокер. — Эта штука тебя убьёт. Харли бросила на него укоризненный взгляд за плохую шутку о её покойном отце, но это не остановило от слабой улыбки. — Я научилась заботиться о себе, — пожала она плечами. — Потом, однажды в третьем классе, я пришла домой после гимнастики. Он сидел на диване с иглой в руке, и он был мёртв. — Звучит травмирующе, — мягко заметил Джокер. — Возможно, — согласилась Харли. — Джоан всегда говорила, что я удивительно хорошо приспособлена к тому, чтобы пережить столько травм в юном возрасте. — Да, ты действительно хорошо приспособлена, — саркастически протянул Джокер, заставив её усмехнуться. — Кто такая Джоан? — Джоан Лиланд, мой наставник по докторской диссертации, — объяснила Харли, и он медленно кивнул. — Джоан не ошибается, знаешь, — заметил он. — Приёмные семьи? Большинство детей оказываются на улице до того, как у них отрастут короткие кудри. — В Готэме, — согласилась Харли, задаваясь вопросом, был ли этот комментарий рассказом о его истории. — В Метрополисе они платят своим социальным работникам достойную зарплату, и система лучше организована, поэтому люди не попадают в беду. Я часто переезжала, но они отправляли меня в ту же школу, и я ходила в ту же гимнастическую студию, так что была некоторая стабильность, несмотря на ситуацию в семейной жизни. Джокер приподнялся на локте и прищурился на неё, слабая ухмылка играла в уголках его рта. — Метрополис, да? — Да, — улыбнулась Харли, а затем, спустя мгновение, импульсивно спросила то, о чём постоянно думала с тех пор, как встретила его. — Сколько тебе лет? — Двадцать восемь, — лениво ответил он, как будто эта банальная информация не была тщательно охраняемой тайной. Совсем не то, когда ты сравниваешь это с убийством своего парня, сорвавшиеся слова с уст таинственного Джокера, появившегося из ниоткуда, о котором никто ничего не знал, включая его имя; он никогда не отвечал на вопрос прямым ответом, это было исключительно личное. — Мне тоже, — сказала она ему, чувствуя себя почти опьянённой этим личным, интимным момента между ними. И это было так легко, что она решила попробовать ещё раз. — Почему ты ослепил Берроуза? — она покосилась на него. — Ты знаешь, санитар в Аркхэме? Я поняла след от укуса. Я сама навлекла это на него. — Они оба усмехнулись. — Но зачем ослеплять его? — Ах, да. Я хотел посмотреть, насколько сильно ты обращала внимание на охранников, — он улыбнулся, как будто вспоминая нечто приятное. — Очевидно, не очень сильно. Ты не могла ещё меньше не беспокоиться об этом. Харли недоверчиво рассмеялась, вспомнив, что её чувства к изувеченному Берроузу в основном состояли из замешательства и беспокойства за себя. — Так почему же глаза? — подтолкнула она, всё ещё посмеиваясь. — Берроуз не перестал бы трещать о твоей заднице. — Джокер бросил на неё многозначительный взгляд. — Он пялился на неё всякий раз, когда ты не смотрела, и, честно говоря, мне было стыдно за этого парня. Глаза Харли расширились, и она закрыла лицо руками, беспомощно смеясь. Когда она убрала руки, Джокер ткнул языком в свою нижнюю губу и слабо, нежно ухмыльнулся ей. — А ты не обращала на него внимания, — продолжил он, окидывая её взглядом. — Подлый, отчуждённый, недосягаемый Док-тор Квинзель с её упругой задницей в её серых брюках. М-м-м… кто бы мог подумать, что внутри сидит чудак, который жаждет выбраться, — он практически прорычал это последнее заявление, заставив пульс Харли затрепетать от неожиданно раскрытой информации. Она улыбнулась ему, перекатываясь на спину, двигая двумя пальцами, жестом приглашая его подойти ближе. — Иди сюда, — сказала она, чувствуя себя застенчивой. Его рот изогнулся в довольной ухмылке, когда он переместился, чтобы нависнуть над ней. — Такая требовательная, — пробормотал он, наклоняя голову, чтобы поцеловать её.~***~
После этого Харли немного вздремнула, а когда проснулась, кровать рядом с ней была пуста. Она сонно моргнула, глядя на пустое место, чувствуя себя немного ошеломленной тем, что он просто ушёл, и заставила себя не расстраиваться. Так было всегда, и день или два, проведённые вместе в постели, чудесным образом не изменили этого факта. Что бы они ни делали, на данный момент, казалось, работало в моменте, но не было стабильным. Точно так же, как вечное пребывание в этом гостиничном номере было нецелесообразным. Затем дверь ванной со скрипом открылась, и Джокер вышел, сложив бритву с прямым лезвием и бросив её на кучу своего пальто. Харли наблюдала, как он провёл рукой по подбородку, возвращаясь к кровати. Он брился в ванной. Он всё ещё был там, с ней. По крайней мере, на данный момент. Харли перевернулась на спину, отбросив одеяло, когда он добрался до кровати и с любопытством поднял на неё бровь. Она выдержала его пристальный взгляд, когда подняла руку к груди, затем медленно позволила своим пальцам скользнуть вниз, касаясь груди и плоского живота, пока не достигла бёдер. Джокер склонил голову набок, заинтригованный таким развитием событий, проследив взглядом за движением её руки, рефлекторно облизывая губы, когда она начала трогать себя. Он упёрся одним коленом в кровать, сохраняя дистанцию, пристально наблюдая за ней, его глаза скользили между её рукой и её пристальным взглядом. Через минуту или две, предавшись этому визуальному наслаждению, с твёрдым членом, подпрыгивающим к животу, он прополз между её ног и убрал её руку, заменив своей. Глаза Харли закрылись, поток желания увлёк её обратно под воду, когда её тело стало наэлектризованным. Затем он перевернул её на бок так, чтобы она была спиной к нему, его рука всё ещё находилась между её ног, когда Харли выгнулась навстречу ему. Она пробормотала букву, которая означала его имя, когда он приподнял её бедро, а затем ещё раз, громче, когда он погрузился в неё с сзади, оттягивая свои бёдра назад, чтобы встретить его, пока он не погрузился глубоко, и Харли задохнулась. Он трахал её медленно и лениво, его рука скользила от её груди вниз по животу к её жаждущему клитору и обратно, пока Харли не превратилась в томное, вибрирующее месиво. И когда она кончила, это было медленно и глубоко, и даже когда волны удовольствия утихли, она сказала ему не останавливаться.~***~
Снова стемнело, и Харли пыталась не концентрироваться на том факте, что они не могут оставаться здесь вечно. В какой-то момент период «ожидания» закончится, и начнётся период действия, но она наслаждалась каждой секундой, пока она длилась. Она лежала на животе, ладонь Джокера слегка покоилась на её пояснице, его пальцы время от времени скользили вверх по её позвоночнику. Харли закрыла глаза, наслаждаясь этим ощущением и надеясь, что он не остановится. Затем он тихо замурлыкал, и Харли подняла голову, чтобы посмотреть на него. — Разве это не было бы забавно, — задумчиво произнёс он, высунув язык, чтобы потрогать губу со шрамом. — Если ты потратила годы на то, чтобы стать экспертом по психопатам только для того, чтобы выяснить, что на самом деле… ты одна из них. Харли уставилась на него, пытаясь решить, был ли скрытый мотив в том, что он назвал её тем, с чем она боролась неделями. — Я думала об этом, — медленно призналась она. — И я решила, что это не имеет значения. Его голова резко повернулась к ней лицом, и он выглядел искренне удивлённым этим откровением. — Харли, ты хочешь сказать, что ярлыки не имеют значения? — он ухмыльнулся. — Революционно. — Я говорю, что… недавно пересмотрела свою позицию по нескольким вопросам, — уклончиво возразила она, и он промурлыкал в знак согласия. — Бедная маленькая сиротка, просто пытающаяся добиться успеха в этом мире, — пропел он нараспев. — Всегда так озабочена тем, чтобы быть нормальной, потому что внутри неё бушует настоящая… буря. Усердно работает и не высовывается, но она не может избежать того факта, что всегда была убийцей. Харли перевернулась на бок, натянув на себя простыню, и с любопытством посмотрела на него. — Теперь ты плаваешь прямо посреди хаоса и пытаешься понять, где ты вписываешься, — мягко продолжил он. — Хочешь мой совет? Единственный способ пережить это… это поддаться этому. Не пытайся контролировать это, потому что это съест тебя живьём. Харли сжала губы и посмотрела на кровать, чувствуя себя маленькой и предсказуемой, что ему удалось описать всю её ситуацию в нескольких аккуратных предложениях, и она не могла не задаться вопросом, насколько его «совет» был связан с тем, чтобы удержать её от вмешательства в его планы, как она сделала это, познакомив Марти с Пингвином. Давать ей советы под видом помощи, что требовало сочувствия, на которое он был не способен, когда просто помогал себе. Это заставило её почувствовать смутную тошноту. Он бесстрастно смотрел на неё сверху вниз, пока она обдумывала его «совет» под другим углом. Невозможная идея сдаться. Она не могла просто смягчиться и прекратить попытки, не ради того, чтобы потенциально найти какое-то воображаемое состояние дзен в хаосе. Она должна была найти своё место в реальном мире, снять розовые очки и крепко встать на ноги. Это было всё, что она умела делать, и она не могла просто существовать, как он. Он просил её попробовать? Попробовать с ним? Харли закрыла глаза, приспосабливаясь, когда поняла, что этот ход мыслей был бесполезен и контрпродуктивен и частично основывался на том факте, что что-то столь же бессмысленное, как узнать, сколько ему лет, заставило её почувствовать, что она увидела что-то за кулисами. Вопрос его возраста вряд ли был личным. — Это хорошая теория, — холодно сказала Харли, её решимость вернулась, а сердце ожесточилось. — Но я не уверена, что всё так просто. — О-о-о, я был бы очень разочарован, если бы это было так, — промурлыкал Джокер, перевернув её так, чтобы она оказалась на спине, и он навис над ней. — Тебе ещё предстоит принять несколько очень интересных решений. Харли уставилась на него, пытаясь понять, что он имел в виду. Знал ли что-то, чего не знала она, или пытался подтолкнуть её в направлении, которое он выбрал для своего собственного развлечения. Вот чем, в конце концов, был для него её интересный выбор. Развлечением. Воспоминание об этом заставило её лицо омрачиться, потому что все вопросы о том, откуда она родом и кто она такая, легко могли быть чем-то большим. Отвернувшись от него, Харли вытащила свой телефон из-под подушки и проверила время. Если она уйдёт в течение часа, то успеет добраться до забегаловки как раз вовремя, чтобы поймать Джо, которого она бросила накануне вечером. Она могла бы остаться с Джокером и ждать с ним столько, сколько ему нужно. Она могла бы отказаться от своих планов ради него и этого комфортного, пьянящего общения. Но это не будет длиться долго. Большая часть Харли хотела этого. Хотела сказать «нахуй это» и сдаться. Но она не могла позволить себе этого, потому что вскоре он бы покинул её, или она перестала бы быть интересной. У неё был свой собственный проект. Тот, который может закончиться так, что их столкновение в «Айсберг Лаунж» будет выглядеть как драка подушками. Даже не имело значения, предлагал ли он ей отказаться от контроля ради неё самой или ради него. Может быть, это было и то, и другое, но это не имело значения. По большому счёту, нет. — Мне нужно идти, — медленно произнесла она, наблюдая за его реакцией на её слова. Его брови дёрнулись, а губы сжались, но он не выглядел удивлённым, просто слегка разочарованным, и она задалась вопросом, был ли это один из тех выборов, которые ему так нравились наблюдать, пока она совершает их, словно его личный танцующий медведь. — Взгляни на себя, — промурлыкал он, его глаза блуждали по её лицу. — Достаточно комфортно быть убийцей, но всё равно такая… зажатая. Харли ощетинилась от обвинения и от того, что он использовал её собственные слова против неё. Она не могла заставить себя оспорить это вслух, решив вместо этого упрямо смотреть на него в ответ, пытаясь найти в его тёмных, прищуренных глазах хоть какой-то след того, с чем она могла бы работать. Но в них для неё не было ничего, кроме пристального внимания, пока он ждал, когда она докажет, что не зажата, или, может быть, попросит его показать ей, как это делается. Ни то, ни другое не должно было случиться, поэтому она сделала единственное, что ещё могла, боком соскользнула с кровати и отошла от него. Подбирая сброшенное бельё и платье, Харли услышала, как он тихо вздохнул позади неё. Не один из тех театральных, обиженных вздохов, а как будто он проиграл пари с самим собой, и когда она снова обернулась, его внимание было приковано к телефону, а не к ней. Она покачала головой и натянула сапоги, представляя, каким мог бы быть разговор, который, как она знала, он хотел бы. «О, пожалуйста, Джей! Скажи мне как! Как мне расслабиться? Как мне отдать себя в руки хаоса? Помогите мне, пожалуйста!» Просовывая руки через наплечную кобуру, она увидела, как он лукаво ухмыляется ей. — Что? — огрызнулась она, наклоняясь, чтобы поднять своё пальто. — Ты выглядишь так, словно хочешь убить меня, — сухо заметил он. — Я просто пытаюсь понять почему. Харли пристально посмотрела на него, натягивая пальто, обнаружив, что раздражается из-за него спокойно и легко, даже когда он сидел там голый с растрепанными волосами и простынями, обёрнутыми вокруг его талии вместо того, чтобы наряжаться, как психованный клоун. Это был тот же самый невыносимый мужчина, и она всё ещё могла быть так же раздражена из-за него, даже в этом случае. — Ну?.. — настаивал он, пытаясь заставить её снова заняться им, но Харли устала от этой комнаты, а теперь и от него. Она развернулась и ушла, не сказав ему больше ни слова, в основном потому, что не могла придумать, что сказать.~***~
Харли поймала такси обратно в бар, слишком эмоционально ошеломлённая, чтобы беспокоиться о возможности быть пойманной. Оцепенение охватило её, когда она смотрела, как город проносится за окном, превращаясь из Нэрроуз в центр города и Ист-Сайд. Все районы — один сплошной кусок дерьма с небольшими вариациями стиля. Всё это доказывает, что Готэм был адской дырой для большинства его граждан. Вернувшись в бар, Харли прокралась по пожарной лестнице и побаловала себя душем, смывая два дня секса и Джокера, пока её кожа не стала розовой и растёртой. Чувствовать его запах на себе — не рассматривалось. Переодевшись в джинсы и укороченную толстовку Рокси, она поехала в центр города, остановившись в пиццерии рядом с забегаловкой, чтобы перекусить впервые за два дня, прежде чем вернуться в туда, чтобы дождаться Джо за рюмкой рома, своего любимого напитка, размышляя о своей последней встрече с Джокером. К счастью, она недолго оставалась наедине с ромом и своими мыслями. Джо возник из-за её локтя ровно в пол-одиннадцатого, выглядя встревоженным и обеспокоенным, что было очень похоже на Джо. — Ты в порядке? — потребовал он, почти сердито. — Энн, где, чёрт возьми, ты была прошлой ночью? — Проблемы с парнем, — неопределенно ответила Харли. — У тебя есть парень? — Он выглядел озадаченным. Харли вздохнула, понимая, что очень плохо справляется со всем этим, и жестом пригласила Джо следовать за ней в кабинку, чтобы они не привлекали внимания других посетителей бара. Как только Джо сел напротив неё, по-прежнему в верхней одежде, с напряжённым лицом, Харли положила руку ему на предплечье и медленно заговорила. — Тебе не о чем беспокоиться, — мягко уверила она, сжимая его руку, чтобы успокоить его, и он рассеянно кивнул. — Могу я встретиться с Фредди сегодня вечером? — осторожно спросила Харли. — Да, — кивнул Джо, всё ещё рассеянный. Было ли это из-за упоминания парня? — Я могу отвезти. Харли последовала за Джо к его машине и слабо рассмеялась над его неуклюжей шуткой о том, что он не привык, чтобы кто-то сидел на пассажирском сиденье. Она держала руки в карманах пальто и смотрела в окно, пока Джо вёз их в центр города, его нервная энергия пронизывала машину и заставляла Харли тоже волноваться. Джо припарковался на своём обычном месте перед таунхаусом Фредди, и Харли последовала за ним по короткой лестнице к парадной двери с витражным стеклом. Она часами смотрела на эту дверь, гадая, что может быть по ту сторону, и вот она наконец здесь, и ей было всё равно, что это небольшой, но красиво оформленный коридор с сланцевым полом и небольшим столиком, на котором красовался букет фиолетовых цветов. Там были две двери, обозначенные «А» и «Б», а за дверью «А» стояла коляска, которую Харли видела, когда молодая пара толкала её всякий раз, когда они приходили или уходили. — Они разделили эти таунхаусы несколько десятилетий назад, — добавил Джо, увидев, что Харли смотрит на коляску. — Фредди владеет первым этажом и подвалом, хотя на самом деле ему не нужно так много места. Харли молча кивнула, нисколько не заботясь об этом, и подождала, пока Джо закончит отпирать «Б», прежде чем последовать за ним внутрь. Джо провёл её в большую гостиную, которая выглядела так, словно когда-то была прекрасной приёмной, с высокими потолками, огромными эркерами и элегантной лепниной в виде короны. Но это было всё, что осталось от шикарного таунхауса в центре города. Как бы Джо ни старался соблюсти приличия, это явно был притон для наркоманов, и в углу дивана в эркере, слепо уставившись в приглушенный телевизор, сидел Фредди Марони. — Привет, Фредди, — поздоровался Джо, когда они протиснулись в комнату. Он обернулся, чтобы посмотреть на Харли. — Это Энн. Харли сразу возненавидела всё в этой ситуации, особенно то, что она потратила столько сил, чтобы добраться туда, а её Золотой Гусь был лишь в полубессознательном состоянии. Ей хотелось развернуться и уйти, выйти прямо через парадную дверь и придумать что-нибудь ещё. Она могла бы вернуться в отель в Нэрроуз или написать Джокеру и попросить его встретиться с ней. Она могла бы что-нибудь придумать с ним. Это было то, что он предлагал, говоря ей сдаться, верно? Не так ли? Разве нет? — Привет, Энн, — слабо поприветствовал Фредди. — Ты должна простить меня за то, что я выгляжу не лучшим образом. Глаза Харли расширились от удивления, не ожидая, что этот молодой, неуклюжий на вид человек может быть личностью. Она видела, как Фредди бросил на Джо многозначительный взгляд, а затем Джо начал оправдываться, сказав, что ему нужно кое-что сделать на кухне, прежде чем он убежал, оставив Харли и Фредди наедине. Она подумывала о том, чтобы похитить его и отвезти к Джокеру. Он знал бы, как использовать Фредди, чтобы добраться до Марони. Это может быть весело. Вместо этого она села на диван в нескольких футах от Фредди, нервно сжимая и разжимая кулаки. — Итак, — прохрипел Фредди, массируя предплечье. — Джо говорит, что ты убийца. Харли никак на это не отреагировала. Для её ушей это прозвучало абсурдно, поэтому она тихо сидела, наблюдая, как он потирает руку, и думала, что, должно быть, это было то место, куда он колол наркотики, потому что её отец обычно потирал руку там, где это делал, и эта мысль удивила её больше всего, потому что она никогда не думала о своём отце. — Джо говорит, что ты можешь помочь моему отцу и мне, — снова попытался Фредди, глядя на неё большими карими глазами, которые можно было бы назвать проникновенными, если бы остальная часть его лица не выглядела такой измождённой. — Может быть, — ответила Харли, зная, что ей нужно что-то сказать, даже если она не хочет этого. — Мой отец рассказывал мне о Белфастской гильдии, когда я был ребёнком, — продолжил Фредди, и ухмылка тронула его усталое лицо. — Если я смогу провести тебя в её пентхаус… Ты сможешь позаботиться о Софии Фальконе? Харли прикусила губу, борясь с желанием встать и уйти. — Да, — сказала она наконец, потому что сжигать всё дотла не было тем, как она действует. После этого стало легче. Фредди хотел поговорить о своём отце, о том, как ему нужно было спасти его, потому что он любил его. Это было искренне и проникновенно, но Харли перестала слушать, потому что… ну… было просто невероятно скучно слушать то, что она уже знала. Она всё равно выдержала до конца, позволив ему говорить, в то время как её мысли уносились в фантастическую ситуацию, когда она привела Фредди Марони к Джокеру, перевязанного большим красным бантом. Как бы он отреагировал на это? Смеялся бы он? Ужасным смехом или тем приятным, хриплым смешком, который ей так нравился? Будет ли он впечатлён её безжалостной инициативой или будет раздражён тем, что она действовала без его разрешения? — Прекрати, — взмолилась Харли, заставив Фредди поднять брови, и она судорожно втянула воздух, ругая себя за то, что сказала это вслух. Она извинилась, придумала оправдание и пообещала им, что будет дома в семь вечера в пятницу, готовая к вечеринке, и выбежала из парадной двери таунхауса, чувствуя, что сходит с ума. На улице было тихо и холодно, и Харли стояла там, глубоко дыша, пытаясь собраться с мыслями. Проведя два сказочных дня в постоянной компании Джокера, она полностью изменила свои приоритеты, и всё, чего она хотела, — это вернуть уверенность, которую она чувствовала раньше. Уверенность в том, что она знает, что делает, и стремится к чему-то значимому, в то время как всё, что он когда-либо делал, заставляло её сомневаться в себе. Из-за него невозможно было понять, что реально, а что нет; что что-то означало, а что нет, и именно поэтому она беспокоилась о сближении с ним. Было более очевидно, чем когда-либо, что она может потерять себя ради него. Харли засунула руки в карманы пальто и зашагала на юг, в сторону центра. С её стороны было неразумно появляться на людях в этой части города, но ей нужно было вернуться к своей машине, и ей нужно было двигаться, чтобы проветрить голову. Потребовалось около сорока минут, чтобы дойти до забегаловки, и всё это время Харли боролась с собой из-за Джокера, из-за того, была ли какая-то причина слушать его ядовитые, трагически точные слова, или она позволяла манипулировать собой, и к тому времени, как она добралась до своей машины, она всё ещё не придумала достойного решения. Она поехала обратно к бару с опущенным стеклом, чтобы заглушить бессмысленный гул в голове, гул, в котором было что-то очень похожее на Джокера. Она не могла смотреть в лицо Марти или кому-либо ещё, если уж на то пошло, поэтому поднялась по пожарной лестнице в свою комнату, споткнувшись по пути через окно и приземлившись на пол неизящной кучей. Она взяла себя в руки и забралась в постель, но долго не могла заснуть, а когда заснула, то сон был тревожным и прерывистым.~***~
Харли оставалась в постели до позднего утра следующего дня, в конце концов найдя твёрдую золотую середину меланхоличного оцепенения, с которым она могла жить, что означало, что она будет активно не думать о Джокере. Как только Харли обрела это равновесие, она отправилась на пробежку и потренировалась с Ральфи, но, казалось, что никакие эндорфины не улучшат её настроение. Она пробовала медитировать и заниматься йогой, но у неё всё равно ничего не получалось. В конце концов она снова оказалась в постели, читая отрывок из книги о российском олигархе на сайте «Daily Planet». Когда клуб открылся, Харли разыскала Рокси, которая стояла за стойкой, поскольку у Марти были дела, связанные с Пингвином. — О, кто-то оставил это для тебя здесь, Харли, — весело сказала Рокси, вручая Харли мягкий конверт с надписью: «ХК», — на лицевой стороне. Харли открыла его и обнаружила, что в нём пять тысяч долларов хрустящими купюрами — её гонорар за допрос Бертинелли. Она поджала губы и вернула конверт Рокси. — Эй, Рокси, как думаешь, ты не могла бы оказать мне услугу завтра утром? — Ну, конечно, Харли! Итак, Харли дала Рокси пять тысяч и краткий список покупок — платье, туфли на каблуках, парик и книгу о русском олигархе, которую она начала читать, — и на следующий день Рокси вернулась с тремя из четырёх предметов. — Если тебе нужно пойти на модную вечеринку, ты не можешь просто надеть любое старое платье, — настаивала Рокси, пока Харли осматривала купленный ей парик брюнетки. — Оно не обязательно должно быть особенным, — запротестовала Харли, отложив парик в сторону, чтобы примерить шпильки, которые Рокси раздобыла для неё. — Оно просто должно выглядеть достаточно хорошо, чтобы я не выделялась. — Да, но эти люди знают такое понятие, как «какой на тебе бренд», понимаешь? — Рокси достала свой телефон и махнула Харли, чтобы она села рядом с ней в пустом баре. — Вот это очень милое! Я думаю, красный действительно твой цвет. — Рокси указывала на платье на веб-сайте Софии Фальконе, и Харли рассмеялась, казалось, впервые за много дней. — Милое, — согласилась она. — Ты можешь забрать его для меня? Харли провела остаток той ночи и большую часть следующего дня, читая книгу, которую она попросила Рокси купить ей, историю российского олигарха, которого почти успешно экстрадировали в США за отмывание миллиардов долларов. В конце концов ему это сошло с рук, но Харли интересовало то, как он это сделал в первую очередь. Она понимала, что это был её «период ожидания», но она старалась не зацикливаться на том, насколько более приятным был бы период ожидания, если бы она была заперта в комнате с Джокером, а не наедине со своей книгой. Она старалась не зацикливаться на нём в целом, с некоторым успехом. Было достаточно легко отвлечься, но её мысли всё равно возвращались к нему, задаваясь вопросом, был ли он всё ещё в отеле или у Бруно, или его период ожидания уже закончился, и теперь пришло время действовать. Прошёл ещё один день, и Рокси отдала Харли красное платье Софии Фальконе, которое она купила в бутике в Даймонд-Дистрикт. — Девушки в магазине были такими милыми! Они не пытались сделать из меня красотку или ещё что! — Рокси с энтузиазмом наблюдала, как Харли с трудом влезает в платье. — О, Харли, ты выглядишь прекрасно. — Всё в порядке, — согласилась Харли, разглаживая воображаемые складки на ткани, рассматривая себя в зеркале. Платье винного цвета было длинным и облегающим, с тонкими бретельками и глубоким вырезом, который опускался между её грудей. — Просто хорошо, — засмеялась над ней Рокси. — Боже, тебе так повезло, что у тебя маленькие сиськи! Харли закончила свою книгу той ночью и провела следующее утро, продолжая свои исследования на телефоне, жалея, что у неё нет ноутбука или, что ещё лучше, доступа к библиотеке, которая помогла бы ей стать экспертом по отмыванию денег. И вот, наконец, в тот день, когда она тренировалась с Ральфи, что-то произошло. Зазвонил её телефон. — Привет, Освальд, — холодно ответила Харли, как только ей удалось избавиться от Ральфи. — Харли, моя дорогая. — Пингвин звучал так, будто он сильно гримасничал, и Харли могла представить, как его рот скривился в уродливой ухмылке. — Ещё раз благодарю вас за то, что привлекли моё внимание к мистеру О’Райли. — Спасибо? Правда? — Харли ухмыльнулась. — Вы не злитесь из-за Джокера? — О, я… в ярости, — огрызнулся Пингвин, замолчав, пока не успокоился. — Но это в другой раз. У меня есть для вас работа. Сегодня вечером. Харли облизнула губы и оглядела пустой боксёрский клуб, не зная, как относиться к тому, к чему это приведёт. — Что за работа? Пингвин нетерпеливо фыркнул. — Сегодня вечером Марти О’Райли впервые встречается с Юрием Димитровым. Теперь, когда я, по сути, отвечаю за всё, кроме имени, очень мало причин откладывать переориентацию нашего бизнеса. — Что вам нужно от меня, Освальд? — Харли закатила глаза. — Мне нужно, чтобы вы поехали в качестве моего представителя. Поприсутствуйте на собрании и доложите всё мне, — продолжил он, полный хвастовства. — Марти доверяет вам, и Юрий хочет встретиться с вами. Они оба сложные люди. Из тех мужчин, чья бравада может легко перерасти в насилие, если спокойный голос не остановит их от этого. Харли поджала губы, не веря, что это всё, что нужно было сделать. — Вы хотите, чтобы я посидела с ними, чтобы убедиться, что они не убьют друг друга? Пингвин издал сдавленный звук. — И я хотел бы, чтобы вы сделали это как мой представитель. Это означает, что никакого грима Джокера. — О, я понимаю, — пропела Харли в трубку, и ухмылка осветила её лицо. — Вы думаете, что, если сможете заставить меня работать на вас, это каким-то образом заставит вас выглядеть так, будто вы одержали верх над Джокером. — Пингвин издал ещё один сдавленный звук, но она перебила его. — Нет, нет, всё в порядке. Я понимаю. На самом деле, мне нравится, как это выглядит, даже если на самом деле это неправильно, — она драматично вздохнула. — Я беру пять тысяч за часовую консультацию. — Договорились, — отрезал Пингвин, с горечью добавив: — Приятно иметь с вами дело, Харли. Вскоре после того, как Пингвин повесил трубку, Харли получила сообщение с адресом в центре города, по которому она должна была появиться около полуночи. Это оставляло ей много свободного времени, с которым она не знала, что делать, но она пыталась извлечь из этого максимум пользы, выбивая дерьмо из боксёрской груши и пытаясь медитировать, а затем, когда это не сработало, читала каждую доступную информацию, которую могла найти в интернете о корпоративном отмывании денег.~***~
Адрес в центре города был старым складом, который был превращён в ночной клуб. Харли припарковалась дальше по улице от здания, номер которого ей дали, и стала ждать, чувствуя, как техно-музыка из клуба стучит в её крови, когда она смотрела, как молодые люди со светящимися палочками и венками из цветов толпятся у главного входа. Когда наконец наступила полночь, Харли осталась в машине, наблюдая за дверью гаража через дорогу от клуба. Мужчины в кожаных куртках и спортивных костюмах Адидас ярких цветов медленно заполняли помещение в течение примерно двадцати минут, пока она ждала. Затем она увидела, как подъехал «Камаро» Марти, и подождала ещё десять минут, прежде чем вылезти из машины и перейти улицу. В гараже дежурили два здоровенных мужика в спортивных костюмах. — Кто, блядь, эта сука, — сказал один из них, увидев Харли. — Я Харли Квинн, — ледяным тоном ответила она, пытаясь держать себя в руках. — Меня прислал Пингвин. А теперь съебись с пути. Она не была уверена, как всё пройдёт, если она скажет двум мужчинам, которые были в три раза больше неё, уйти с дороги, но, похоже, это сработало. Они расступились, бросая друг на друга нервные взгляды, и Харли мысленно поблагодарила Вики Вейл за то, что помогла её репутации. В этом гараже были упаковочные коробки, такие же, как и в кинотеатре Салливанов, без сомнения, полные ещё большего количества «товара». Побродив по стеллажам целую минуту, Харли нашла собрание, за которым её послали присматривать. С одной стороны стоял Марти с пятью своими парнями, включая Ральфи, а напротив них — с болезненным цветом кожи мужчина с жидкой бородой и чёрными волосами, собранными сзади в пучок. Его окружало ещё больше мужчин в спортивных костюмах. Этим человеком, как она предположила, был Юрий Димитров, глава русской мафии. Казалось, они только что начали, все они пили что-то, что, без сомнения, оказалось русской водкой. — Привет, парни, — поприветствовала их Харли, выскользнув из тени, чтобы они могли её видеть. Ей уже было скучно, и это наверняка было утомительно, но, по крайней мере, это было лучше, чем сидеть в своей комнате на втором этаже бара и читать свой гороскоп. — Харли? — прошипел Марти, выглядя одновременно шокированным и излишне обеспокоенным. — Какого чёрта ты здесь делаешь? — Пингвин послал меня присматривать за всеми вами, — объяснила она, держа руки в карманах пальто. — Чтобы убедиться, что вы не убьёте друг друга. — А, знаменитая Харли Квинн. — Юрий затянулся сигариллой, глядя на Харли, на его губах играла ухмылка. — Итак, подружка Джокера теперь работает на Пингвина? Или он работает на тебя? Харли ничего на это не ответила, бесстрастно глядя на Юрия и снова напоминая себе оставаться бесстрастной. Её целью было наблюдать и слушать и, она надеялась, узнать что-то, что помогло бы её делу. — Пожалуйста, — сказала она, указывая на Марти и Юрия. — Продолжайте. Последовало долгое молчание, прежде чем Юрий пробормотал что-то по-русски и растоптал свою сигариллу о бетонный пол. — Смотри, Марти, — сказал он, жестикулируя руками, — я хочу, чтобы ты знал, что я рад избавиться от этих ублюдков Салливаннов. Говорю тебе, они были пиздецки ленивы. Вы, ирландцы, должны быть трудолюбивыми, не так ли? Давай мы с тобой поработаем вместе, а? Марти хмыкнул в знак согласия. — Конечно, Юрий. Давай, блядь, работать вместе. — Отлично, — саркастически сказал Юрий. — Теперь Пингвин хочет, чтобы я рассказал тебе, как работает бизнес. Я знаю, ты не дурак, но он теперь босс, так что… Что, блядь, с этим поделать, да? — Он пожал плечами, и у Харли создалось впечатление, что он действительно спрашивал, какого хрена они собираются делать с тем, что Пингвин их босс. — Итак, — продолжил Юрий, — ты знаешь, что у нас есть прямые сделки с картелями. Мой брат договорился с ними, Бэтмен всё испортил, и теперь мы снова крутимся с картелями. Они присылают нам чистый кокаин, и мы его разделываем. Он отступил назад и указал на маленький столик, на котором стояла бутылка водки, а рядом с ней три кирпича чего-то, что, очевидно, было кокаином, на каждом из них был номер, нарисованный на упаковке синим маркером. — Номер один — чистое дерьмо, — объяснил Юрий, указывая на каждый кирпич. — Два — это восемьдесят процентов. Три — это шестьдесят. Ты берёшь, разделываешь, как хочешь, продаешь, как хочешь, мне насрать, просто убедись, что ты его продал. — Он погрозил пальцем Марти. — Тебе лучше быть уверенным, что эти ёбаные сопляки из Даймонд Дистрикт получат хорошее дерьмо, а? Марти коротко кивнул и скрестил руки на груди. — Теперь у нас больше проблем с героином, — продолжил Юрий. — То, что дают нам картели? Это дерьмо. — Он драматично взмахнул руками, чтобы подчеркнуть свою точку зрения. — Эти китайские уёбки получают своё дерьмо прямо с Ближнего Востока, так что… это то, над чем мы работаем. — Работаем? — недоверчиво повторил Марти. — Ты сжигаешь их склады и убиваешь их парней. — Что, блядь, нам ещё делать? — Юрий пожал плечами. — Если придумаешь что-нибудь получше, дай мне знать. — Справедливо, — пробормотал Марти. — Хорошо, теперь мы протестируем, не так ли? — Юрий ухмыльнулся и вытащил нож из кармана. Харли наблюдала, скривив губы, как Юрий разрезал каждый кирпичик кокаина, чтобы они с Марти попробовали, а затем и их парни могли попробовать всё это, как если бы они пробовали отборную порцию прекрасного вина. Вскоре Юрий и Марти хлопали друг друга по спине, смеясь над тем, что это должно было стать началом прекрасной дружбы, и Харли решила, что теперь, когда все были под кайфом и вряд ли убьют друг друга, она простится с ними. Вернувшись в машину, она позвонила Пингвину и рассказала ему, как прошла встреча. — Вам нужно разобраться в этой ситуации с китайцами, — посоветовала ему Харли. — Всё очень быстро пойдёт под откос, если вы не будете это контролировать. — Что ж, спасибо вам за этот совет, доктор Квинзель, — ехидно ответил Пингвин. — В конце концов, вы эксперт по борьбе с наркотиками. — Вы не обязаны меня слушать, — спокойно ответила Харли, не понимая, почему она вообще советует ему, кроме того, что ей больше нечего было делать. — Но я гарантирую вам, что Юрий всё испортит, как только у него появится такая возможность. — Затем она заколебалась, зная, что привлекла внимание Пингвина. — Им нужно управлять. Теперь вы главный. Управляйте им. Пингвин повесил трубку.~***~
Когда она вернулась в бар, Харли поднялась по пожарной лестнице, остановившись на полпути, когда увидела, что в её комнате горит свет. Её нога замерла на лестнице, она мгновенно насторожилась, пытаясь вспомнить, оставила ли она его включенным — возможно, маловероятно, — и она вытащила пистолет из кобуры, придерживаясь остаток пути за лестницу одной рукой. Когда Харли добралась до лестничной площадки за своим окном и увидела, кто ждёт внутри, она шумно выдохнула, раздражённая и разочарованная. Не какой-то случайный злоумышленник. Конечно. Это был он. Она распахнула окно и положила руки на подоконник, её пистолет свободно болтался в руке, пока она ждала, когда Джокер обернется и увидит равнодушное выражение её лица. На нём была бледно-голубая рубашка с чёрными брюками и подтяжками, тяжёлое чёрное пальто было брошено на кровать, его обычные коричневые ботинки были брошены в угол, как будто он чувствовал себя как дома. Когда он повернулся к ней лицом, она увидела, что на нём не было боевой раскраски, и он выглядел так, словно недавно принял душ, его волосы были чистыми и аккуратно заправлены за уши. В таком наряде он мог бы работать в юридической фирме в центре города, и Харли задалась вопросом, чем он занимался. — О, привет, — решительно поздоровалась она с ним, убирая пистолет в кобуру и залезая в окно. — Приятно видеть тебя здесь. Она крепко приземлилась на ноги, пока он наблюдал за ней, самодовольная усмешка тронула его губы. Но вместо того параноидального страдания, которое Харли испытала, когда оставила его в Нэрроуз, теперь она почувствовала, как приторное головокружение возвращается, что почти наверняка было ещё хуже. — Я здесь за, эм… советом, — сказал Джокер непринуждённо, понизив голос и покрутил рукой в воздухе. — Я тут подумал обо всем этом, Харви Дент — герой, и… это затянулось, тебе не кажется? Харли сняла пальто и бросила его на комод, обдумывая то, что он сказал. — Конечно, — пожала она плечами, прислонившись к комоду и скрестив руки на груди. — У тебя хорошо получается разбираться в людях… говорить с людьми, слегка… подталкивая их в правильном направлении. — Он просунул большие пальцы под подтяжки. — Итак… как нам заставить Гордона заговорить? Харли опустила руки, чувствуя себя менее защищённой, когда обдумывала это. — Прошлым летом он инсценировал собственную смерть, чтобы обезопасить свою семью, — сказала она, вспомнив Джима Гордона, которого она встретила тогда, и как он верил в неё до тех пор, пока больше не мог. — Он считает себя благородным человеком. Против коррупции, даже если это означает ложь. Но сейчас на него обрушиваются удары со всех сторон, и я ожидаю, что он чувствует себя менее склонным ставить Готэм выше своей личной жизни. — Да… — Джокер опустился на кровать и заложил руки за спину, задумчиво глядя на неё. — Ну, вот и ответ. Его семья. — Харли устремилась к нему, как мотылёк на блядское пламя. Когда она остановилась перед ним, у неё зачесались пальцы, чтобы прикоснуться к нему, и она уже достаточно хорошо знала выражение его лица, чтобы понять, что он этого тоже хотел. Она пыталась сдерживаться, вспоминая все эти невротические страдания после того, как видела его в последний раз, и как потребовалось целых четыре дня отвлечений, чтобы преодолеть это. Но, в конце концов, она была всего лишь человеком, и она упёрлась одним коленом в кровать рядом с его бедром, а затем другим, скользнув к нему на колени, когда его руки опустились на её ноги. — А-а-а-а, семья. — Он провёл руками вверх по её бёдрам, сжимая там. — Старомодный и надёжный. — Точно, — тихо подтвердила Харли, почувствовав, как его руки скользнули под укороченную толстовку и легли на её голую спину, но её мысли начали блуждать, планировать, и она оттолкнула его руку. — Пойдем, — сказала она, вставая. Он прищурился, когда она отступила от него. — Эм, зачем? Харли скептически подняла бровь. Она также знала его достаточно хорошо, чтобы понять, почему он на самом деле был там. — Ты хочешь сказать, что ещё не решил, что семья Гордона — это способ добраться до него? И единственная причина, по которой ты сейчас здесь, заключается в том, что какая-то часть твоего плана требует… я предполагаю, женщину? И что ты не собирался что-то делать с этим сегодня вечером? Глаза Джокера закатились влево, а затем вправо, когда он втянул воздух, зная, что его поймали. — Барбара Гордон забирает свою дочь из детского сада в два часа дня по четвергам, — сказал он, и в его глазах появился лукавый блеск. — Скажем, завтра у неё какие-то… проблемы с машиной, и появляется милая блондинка, которая говорит, что она няня. Тебе не кажется, что маленькая Барби Гордон ушла бы с ней? Харли ухмыльнулась, главным образом потому, что она была права, и было волнующе осознавать, насколько хорошо она его знает, но также и потому, что теперь они должны были провести ночь вместе. Она запрыгнула обратно к нему на колени, заставив кровать подпрыгнуть и заскрипеть. — Господи, если бы я знал, что похищение детей так тебя возбуждает, я бы предложил это раньше, — протянул он, когда Харли сдвинула подтяжки в сторону и начала расстёгивать рубашку. — Мудак, — обвинила она с усмешкой, наклоняясь, чтобы поцеловать его. Его руки снова оказались у неё под толстовкой, скользнув вверх по её позвоночнику, и он издал заинтригованный звук, когда не наткнулся на лифчик. — Отказалась от этого конкретного инструмента патриархата, да? — спросил он у её губ. — Ты разрезал мой единственный пополам, — парировала она, стягивая с его плеч рубашку и проводя ладонями по его длинным, худым рукам. — Мне он всё равно не нужен. Он напевал ей в рот, его ладони скользили по её ребрам, а затем поднялись, чтобы обхватить её маленькую грудь, его большие пальцы ритмично водили по её соскам. Харли сделала неглубокий вдох и отстранилась, чтобы стянуть через голову свою толстовку, отбросив её в сторону, и он тут же наклонился, чтобы взять в рот одну из её грудей. Его язык кружил вокруг одного розового соска, в то время как большой и указательный пальцы медленно скручивали другой в твердую, чувствительную вершинку. Харли приподнялась на коленях, чтобы предоставить ему лучший доступ, её пальцы запутались в его волосах, чтобы прижать его к себе, когда она извивалась рядом с ним. Затем он расстегнул пуговицу и молнию на её джинсах и попытался просунуть руку внутрь, чтобы прикоснуться к ней. Ему всегда не терпелось прикоснуться к ней. Харли быстро встала, чтобы расстегнуть молнию на ботинках и сбросить джинсы, пока он избавлялся от своих носков и штанов. Она снова упёрлась коленями по обе стороны от него, обхватив рукой его член, когда его рука скользнула между её ног. Харли тихо заскулила и покачнулась рядом с ним, когда он размазывал её возбуждение до клитора, лениво обводя кончиками пальцев маленький бутон. Она закрыла глаза и зарылась лицом в его волосы, поглаживая его, когда он, в свою очередь, прикасался к ней, и она почувствовала, как его дыхание веером обдало её грудь, а его нос потёрся о впадинку на её шее. Затем он оттолкнул её руку, чтобы взять себя, используя руку на её бедре, чтобы направить её к себе. Когда он потёрся о неё головкой своего члена, чтобы подразнить, Харли застонала прямо ему в ухо, её влагалище ныло, желая, чтобы он оказался внутри неё. Она почти ожидала от него ухмылки или хихиканья, но вместо этого он прижался лицом к её шее, его горячий рот прижался к ярёмной вене, когда он снова дразнил её, заставляя их обоих тяжело дышать и прижиматься друг к другу. Это невероятное чувство близости к нему снова вернулось, и нехарактерно позитивная мысль промелькнула в голове Харли, когда он, наконец, позволил ей опуститься на него. Что, возможно, если бы он просто держал рот на замке, это всё-таки могло бы сработать.~***~
Потребовалось некоторое время, чтобы найти её, но, в итоге, Виктор всегда находил их. Он наблюдал, как она приходила и уходила, иногда через парадную дверь клуба, иногда по пожарной лестнице в то, что, должно быть, было комнатой, в которой она жила. В ней была какая-то странная энергия, которую он не мог определить, но было что-то очень… интригующее в этом существе. Виктор наблюдал, как Джокер взобрался по её пожарной лестнице, пробираясь в её комнату, как Ромео из кошмара, прежде чем она вернулась домой. Он не был одет как клоун, но Виктор узнавал Джокера, был он в фиолетовом или нет. В этих странных, покачивающихся манерах поведения нельзя было ошибиться, даже если он притворялся, что не отличается от всех остальных. Джокер ненавидел всех остальных, точно так же, как он, вероятно, ненавидел это существо, которое развлекал. Что он планировал для неё? Виктор оставался на своем месте всю ночь, ожидая и наблюдая, как существо возвращается домой. Он фантазировал о том, что они могли бы там делать. Джокер никогда не отличался… изобретательностью со своими жертвами. Его больше интересовало место преступления, процесс, сообщение. Пытки — это одно. Виктор никогда бы не предположил, что Джокер был нетворческим в этой среде. Но как только жизнь покидала тела его жертв, он просто… терял интерес. Потеряет ли он интерес к телу этого существа, когда закончит с ней? Наступил рассвет, а вместе с ним и сцена, которая удивила Виктора. Джокер и его существо вместе спускаются по пожарной лестнице, смеются и разговаривают. Затем, когда они оба оказались на земле, она взяла его за руку, и они вместе помчались через парковку, как дети с коварными планами. Виктор не знал, что делать с этими отношениями, поэтому, как только они ушли, он поднялся по пожарной лестнице, намереваясь узнать больше для себя. В её комнате пахло сексом. Острый, мускусный и сладкий, как будто они трахали друг друга с того момента, как она вернулась, и до того момента, как они ушли вместе. Странно, подумал Виктор, опускаясь на кровать и сгребая в охапку смятые простыни. Он поднёс их к носу и вдохнул запах её пота и её секса, намеренно игнорируя, что он также чувствует запах Джокера. Он представлял её как человека, на которого потребуется время, чтобы приручить, а не как того, кто легко подчинится. Джокеру всегда нравился вызов. Возможно, она была создана для него. Но скоро она будет принадлежать Виктору, и тогда Виктору придётся её приручить. Виктор лёг на простыни, обернув ими лицо, вдыхая её мускусный аромат, представляя её холодной и неподвижной перед своим мысленным взором. Ему тоже нравился вызов.