~***~
Когда они вернулись в пентхаус, Пэм налила Харли стакан джина, к которому та не притронулась, поскольку молча сидела за барной стойкой на кухне. Она сложила руки и смотрела прямо перед собой, её пальцы время от времени скользили по лицу, размазывая боевую раскраску. Пэм сидела рядом с ней, успокоившись теперь, когда между ними и Джокером было физическое расстояние, но её очевидное беспокойство усиливалось по мере того, как Харли молчала. Харли могла сказать, что у Пэм были вопросы — вероятно, вопросы, на которые Харли не могла ответить, например, почему он был жив, и где он был, и почему он вернулся только сейчас. Время тянулось, Пэм неохотно предоставила Харли немного пространства и отправилась спать, а Харли вышла со своим нетронутым напитком во внутренний дворик, чтобы вглядеться в темноту, покрывающую восточную часть Готэма, надеясь найти там ответ. Пустота, вероятно, была лучшим способом описать её чувства. Как будто её органы были вырезаны, и всё, что у неё осталось, — это огромная пустота. Почти девять месяцев веры в то, что Джокер мёртв и что она убила его, а он появился так небрежно, как будто этого времени и не было. Как будто единственное, что изменилось, — это их привязанность. Харли предположила, что она, вероятно, была в шоке, внезапно столкнувшись с кем-то, о ком горевала, с чьей смертью она почти смирилась. Более девяти ёбаных месяцев, а потом он просто появляется, выглядя точно так же, как выглядел всегда, и ни один из её шпионов или источников не смог сказать ей, что он всё ещё ходит по земле, оставляя за собой хаос. Харли должна была знать, когда вернулась в квартиру Джо и обнаружила, что там всё прибрано. Она должна была понять, когда узнала, что полиция обнаружила квартиру пустой всего через дни после того, как она оставила его там умирать. Ей следовало быть предусмотрительной, чтобы понять, что что-то не так. В конце концов, начало всходить солнце, розовые и оранжевые тона освещали самую уродливую, печальную часть города. И хотя Харли знала, что ей нужно придумать план, она не могла избавиться от необходимости понять, как она вписывается в мир теперь, когда Джокер вернулся в него. Пэм вышла проведать ее через несколько часов после восхода солнца, её тёмно-рыжие волосы были собраны в беспорядочный узел, что говорило о том, что ей удалось немного поспать. Харли должна была быть измотана, но оцепенение, поселившееся внутри неё, казалось, блокировало её биологическую потребность во сне. Она с благодарностью приняла салфетку для лица, которую Пэм предложила ей, чтобы удалить то, что осталось от её боевой раскраски, в то время как Пэм устроилась на шезлонге рядом с ней. — Ты ещё не спала? — спросила Пэм, и Харли покачала головой. — Ты думала о том, что мы собираемся делать? — продолжила Пэм, звуча более строго. Как будто Харли нужно было прийти в себя и относиться к ситуации как к ещё одной проблеме, стратегию решения которой они должны были выработать. Как будто это можно решить, проявив немного творчества и упорной работы. — Понятия не имею. — Харли бросила на Пэм беглый взгляд и поняла, что та волнуется. Беспокоилась не только за Харли, но и за них всех. — Мы ничего не можем сделать, — вздохнула Пэм, немного раздражённая. — Ты одолела его однажды, и ты можешь сделать это снова. — Я не убила его, — тревожно указала Харли. — Ты сказала мне, что не проверяла пульс на теле, — парировала Пэм, стремясь поддержать, но вместо этого в её голосе звучало нетерпение. — Если бы ты знала, что он всё ещё жив, ты бы пустила пулю ему в голову. В следующий раз ты не совершишь ту же ошибку. Харли медленно повернулась лицом к Пэм, потрясённая тем, что она услышала. Когда Пэм успела стать такой безжалостной? И как Харли не заметила, что перемена была настолько резкой, до того момента, когда она заговорила о том, чтобы пустить пулю в голову Джокеру? — Я знаю, что ты можешь это сделать, — сказала Пэм, ободряюще накрывая руку Харли, лежавшую на подлокотнике шезлонга. — Он придёт за всеми нами, если ты этого не сделаешь. — Месть на самом деле не в его стиле, — сухо сказала Харли. — Он больше предпочитает медленные, долгие пытки. Пэм одарила её многозначительным взглядом. Долгие пытки были не лучше быстрой казни. — Да, — слабо кивнула Харли, пытаясь взять себя в руки. Пэм была права. Харли знала, что она была права. Харли знала, что им нужно что-то сделать с возвращением Джокера в Готэм. Он работал с её врагом, и это делало его и её врагом тоже. Она просто не испытывала особого энтузиазма по этому поводу. — Хорошо, — вздохнула она, надевая туфли, прежде чем встать. — У меня есть некоторые поручения. Расскажи Дине и Рокси, что происходит, но, знаешь, не пугай их. — Ты не собираешься сначала немного поспать? Или, может быть, душ? — Пэм снова выглядела обеспокоенной. — Ты носишь этот костюм уже три дня. Харли давно перестала заботиться о чём-то столь тривиальном, как комфорт, особенно после прошлой ночи. — Нет, — сказала она, её лицо омрачилось. — Мне нужно позаботиться об этом, прежде чем он сделает что-то, чего мы не ожидаем. Глаза Пэм расширились, и она медленно кивнула. Как будто Харли, озвучив, насколько опасен Джокер, заставила её понять, что она недооценивала его, даже когда рьяно поощряла отправить Харли убить его как можно скорее. Пэм понятия не имела, с чем они столкнулись, и перед уходом Харли рассказала ей об этом, оставив Пэм заламывать руки, когда уходила.~***~
Одна из дверей у главного входа в «Grin and Bare It» была подпёрта кирпичом — слабая попытка справиться с волной жары, охватившей Готэм. Джокер просунул голову внутрь, проводя языком по шраму на щеке и оглядывая пустой клуб. Его глаза сузились, когда остановились на Марти, который стоял у бара напротив своего прежнего места за барной стойкой, щурясь в экран ноутбука и жалуясь кому-то по мобильному телефону. «Вероятно, вымогает из них жалкие пять процентов», — с ухмылкой подумал Джокер, несколько раз бодро постучав в дверь, чтобы привлечь внимание Марти. Марти вскинул голову, его глаза широко распахнулись, когда он увидел стоящего там Джокера. — Срань господня, — благоговейно выругался Марти, роняя мобильный телефон так, что тот пролетел по полу. — Срань господня! — Его лицо расплылось в безумной ухмылке. — Привет, Марти, — протянул Джокер, криво ухмыляясь, когда проскользнул в клуб, закрыв за собой дверь. — Иисусе, блять, Боже!.. — и тогда Марти произнёс имя Джокера, его настоящее имя, а не придуманное ему прозвище или букву, которой его называют. Марти был единственным оставшимся в живых человеком, который знал этот маленький секрет. Не то чтобы это всегда должно было быть секретом, но у людей в окружении Джокера не самая длинная продолжительность жизни… Он мягко пожал плечами., и Марти запрокинул голову и расхохотался в потолок, прежде чем протопал вперёд, сияя и обнимая Джокера. — Ты прекрасный ублюдок! — Марти рассмеялся, хлопая его по спине. — Христос воскресе, я, блядь, не могу в это поверить! Восстал из мёртвых! Господи Иисусе, мне нужно выпить. Джокер усмехнулся и положил руку на плечо Марти, мягко отталкивая его. — Ты так сильно скучал по мне, да? — Чёрт возьми, это был ёбаный кошмар, — простонал Марти, направляясь к своему старому месту за стойкой, чтобы налить им виски, пока Джокер взбирался на барный стул. — Что, блядь, произошло? — пробормотал Марти, опрокидывая стакан и наливая себе ещё. — Ты что, не слышал? — Джокер оценивающе приподнял бровь, наблюдая, как Марти заметно волнуется. — Да, я слышал. — Марти побарабанил пальцами по бутылке виски, выглядя противоречивым. — Да… — Да, — согласился Джокер, бросив на Марти многозначительный взгляд. — Мне нужно э-э-э… немного поговорить с ней. — Верно, верно, конечно, — медленно кивнул Марти. Он выглядел обеспокоенным. — Она уже знает? — Видел её прошлой ночью, — Джокер пожал плечами, пытаясь оценить, насколько сильно Харли держит Марти. У неё была раздражающая привычка путать приоритеты его парней. — Как она это восприняла? — осторожно спросил Марти. Ах, беспокоился о её чувствах. — Не так хорошо, как ты, — сухо парировал Джокер, вспоминая лицо Харли, когда они пересеклись прошлой ночью. Её боевая раскраска была слишком свежей, из-за чего её трудно было прочитать в тёмной аллее. Она украла у него эту маленькую хитрость и использовала её с пользой, маленькая хитрая интриганка, какой она была. Но было очевидно, что она была потрясена, увидев его живым. Всё её тело заметно напряглось, что было достойно восхищения, учитывая уже имеющееся шило в её заднице. — Ей было довольно тяжело после того, как всё это произошло, — признался Марти, стремясь выглядеть непринуждённо, хотя он внезапно выглядел немного… нервным. — Какое-то время она была в очень плохом положении. Джокер драматично вздохнул, не интересуясь тем, насколько тяжело пришлось ей или её чувствам из-за того, она чуть не убила его. Он не был взбешён этим, не чувствовал никакой злобы к ней из-за этого, но были некоторые вопиюще очевидные факты, которые нельзя было игнорировать. Она переспала с ним — он, казалось, помнил, что ожидал, что это произойдёт в какой-то момент — и она выстрелила в него — он этого не предвидел, — и она совершила жизненно важную ошибку, действительно не убив его. Теперь, когда он вернулся в Готэм, с ней нужно было поступить соответственно. Джокер просто ещё не был уверен, как будут выглядеть отношения с ней. Было так много вариантов. Но Харли в настоящее время не была главным приоритетом Джокера. — Итак, — промурлыкал он, опершись локтем о стойку и наклоняясь вперёд. — Я слышал, у неё появилась интересная подруга за эти дни. — Пэм. — Марти сильно моргнул, снова выглядя противоречивым. — Да, она действительно интересная. — Парни из «Счастливой руки» называют её «Ядовитым плющом». — Джокер закатил глаза. — Говорят, как только она залезет тебе в голову — всё. Ты никогда не сможешь убить её, и не успеешь ты оглянуться, как она схватит и твоих приятелей тоже… Как, э-э, заражение. — Ты работаешь со «Счастливой рукой?» — нахмурился Марти. — Ага, — Джокер пожал плечами, уклончиво махнув рукой. Некоторые сказали бы, что работает вместе с ними, другие — что работает на них; Джокер рассматривал это как использование высококачественных возможностей, которые ему постоянно предоставляла «Счастливая рука». — Я собираюсь посмотреть, что из этого выйдет, — он снова пожал плечами. — Верно, — сказал Марти, выглядя неуверенно. — Так что ты собираешься делать с Харли, босс? Что ты собираешься делать с Харли, босс? Джокер почувствовал знакомое чувство неловкости из-за этого простого вопроса, что-то забытое всплывало на поверхность. Он был не из тех, кто размышляет о прошлом; не тогда, когда это прошлое не имеет отношения к текущей ситуации. Последние несколько месяцев были почти постоянным хаосом и насилием, из-за чего он был очень занят и удовлетворён, не имея причин вспоминать о том, что произошло в Готэме с Харли. Теперь он вернулся специально для того, чтобы разобраться с подругой Харли «Ядовитым плющом» — Пэм — которая казалась полной дурой, особенно по сравнению со скучной, чопорной, интригующей Харли. Он вспомнил, что у Харли была ужасная привычка путаться под ногами, соваться туда, где ей не место. Раздражающе. Харли, как он помнил, была холодной и расчётливой, всегда что-то замышляла. Подлая. Харли, как он помнил, любила лгать самой себе о том, чего она хотела, мучая себя вместо того, чтобы сдаться. Скучная. О, она была опасна, а теперь она ещё и могущественна, когда за ней стоит вся мафия. Однако это не сделало её более интересной для Джокера — мафия была настолько предсказуемой и скучной, насколько это вообще возможно. Единственное, что делало это интересным — единственное, что вернуло его в Готэм, — это её подруга Ядовитый плющ. Пэм. Неотразимая заноза в боку «Счастливой руки». Что вы собираетесь делать с Харли, босс? Однако это был правильный вопрос, на который он сможет ответить после разговора с ней. Джокер задумчиво прикусил нижнюю губу, глядя на стакан виски, зажатый между большим и указательным пальцами. Он попытался представить лицо Харли — её настоящее лицо, а не арлекинское, которое она показывала всем остальным. Он мог представить себе бледно-голубые глаза, высокие скулы, нос пуговкой, мягкие светлые волосы, привлекательный изгиб её талии выше бедра… Но это было похоже на головоломку, отдельные части которой отказывались соединяться в единое целое. Странно. Он залпом допил виски и поставил стакан на стойку, затем перевёл взгляд на Марти, лицо которого приняло более решительное выражение. Что-то преданное. Он делал выбор. Между Джокером и Харли. Хорошо. — Итак, Марти, — ухмыльнулся Джокер, поймав взгляд Марти. — Почему бы тебе не рассказать мне всё, что ты знаешь о… Пэм…~***~
Харли провела день, собирая отряд, как делает любой хороший командир, когда всё вот-вот полетит к чертям. Она начала с окружного прокурора, заставив Никки сесть за руль и отвезти её в спортзал Дженис Портер в Верхнем Вестсайде, чтобы перехватить её по пути с занятий «SoulCycle». Харли прислонилась к капоту машины Дженис — шикарного нового «BMW», оплаченного Софией Фальконе, — и закинула одну лодыжку на другую, когда окружной прокурор осторожно приблизился к ней. — Что ты здесь делаешь? — Дженис выглядела взволнованной, она никогда раньше не сталкивалась с Харли за пределами своего офиса при дневном свете. Харли сдвинула солнцезащитные очки на лоб и наклонилась вперёд. — Джокер вернулся, — бесстрастно сообщила она ей. — И у нас есть несколько вещей, которые нам нужно обсудить. Глаза Дженис расширились, в таком же ужасе, как и у любого другого человека, с которым Харли сталкивалась, когда они слышали имя Джокера. После исчерпывающей беседы с окружным прокурором, охватывающей самые разные темы, начиная от Джокера, Марио Фальконе, мэра Гарсии и Акта Дента, Харли начала составлять список членов городского совета и полицейских высшего звена, которые были нужны Софии на её стороне. Пока Никки возил её с места на место, вычёркивая имена из списка, Харли слушала, как ведущие радио рассказывают о последнем репортаже Вики Вейл о войне «Счастливой руки» с мафией, и решила, что Вики тоже нуждается в личной встрече. Как только с политиками было покончено, Харли встретила Вики в Университетском парке, пообещав ей ещё одну пикантную новость. Всё, что Вики знала — это то, что Джокер бездействовал в течение нескольких месяцев, а не то, что он считался мёртвым. У Харли также сложилось впечатление, что Вики подумала, что они «расстались», или что-то подобное глупое, учитывая её «Безумную Любовь» в отношении их отношений. Солнце садилось, когда Харли плюхнулась рядом с Вики на скамейку в парке, без промедления сообщив ей, что Джокер вернулся в Готэм. Это вызвало ещё один испуганный вздох с широко раскрытыми глазами, который, казалось, был стандартной реакцией на известие о том, что он жив. Харли не стала вдаваться в личные подробности его возвращения, сказав только, что Джокер работает на «Счастливую руку» и, вероятно, скоро сделает большой шаг. Благодаря Вики «The Gotham Globe» сообщит напуганному населению, что Джокер вернулся, а также сообщит Бэтмену и Гордону, что у них есть ещё одна причина для беспокойства. Самое главное: это лишило бы Джокера любого прикрытия или анонимности, которые, как он мог подумать, у него были. После того, как она попрощалась с Вики, Харли направилась в центр города, чтобы встретиться с Софией в её пентхаусе. По дороге её глаза начали слипаться, и она почувствовала, что начинает нервничать, раздражаться и расстраиваться из-за того, что казалось потраченным впустую днём. Встречи, встречи, встречи. Это было всё, чем она занималась. Дети Софии вернулись из школы, они оба были на кухне со своей няней, в то время как София и Харли уединились в офисе Софии, чтобы обсудить сложившуюся ситуацию. — Дорогая, ты выглядишь измученной, — промурлыкала София, её красные губы сочувственно скривились, когда они уселись на неудобные, но стильные кресла перед её столом. — Спасибо, — поблагодарила Харли, намереваясь быть саркастичной, но в её голосе звучала просто усталость. — Ты думаешь, «Рука» наняла его, чтобы убить тебя? — прямо спросила София, приподняв одну бровь. — Даже если бы они это сделали, он согласился бы сотрудничать с ними не поэтому, — пожала плечами Харли. — У него будет свой собственный план действий. Я просто ещё не знаю, какой. — Разве обычно это не хаос, разрушение, бла-бла-бла. — София закатила глаза. — Он такой нудный. Харли слабо усмехнулась. Нудный — неподходящее слово для Джокера, но это также одно из самых больших оскорблений, которые София могла бросить в его сторону. — Тебе следует поговорить с ним, — внезапно сказала София, заставив Харли посмотреть ей в глаза. — Что ты имеешь в виду? — Она нахмурилась, внутренне отшатываясь от мысли снова оказаться в его присутствии. Нет, если это заставит её чувствовать себя такой… опустошённой. — Я имею в виду, провести переговоры, чтобы прояснить ситуацию, — сказала София, вглядываясь в лицо Харли. — Ты можешь заставить его заговорить, заставить его сказать тебе, чего он хочет. Ты можешь заставить говорить кого угодно, дорогая, даже если они не осознают, что делают это. Харли беспокойно поёрзала. — Может быть, — неохотно согласилась она. Если бы она знала, чего он хочет, это могло бы немного снять напряжение. Это могло бы означать, что она почувствовала бы себя лучше, убив его по совету Пэм, вместо того, чтобы обходить его стороной, как она в настоящее время была склонна делать. — Пэм хочет, чтобы я всадила пулю ему в голову, — сказала Харли, скорчив гримасу. — Боже мой, когда Пэм успела стать такой сукой? — поинтересовалась София, выглядя удивленной. — Я думала о том же самом, — вздохнула Харли, поднимаясь с кресла. У неё не было сил беспокоиться как о Пэм, так и о Джокере. Затем она кое-что поняла и бросила на Софию настороженный взгляд. — Ты не думаешь, что я должна пустить пулю ему в голову? София поднялась на ноги, что-то озорное блеснуло в её полуприкрытых глазах, когда она похлопала Харли по плечу. — Посмотрим, — сказала она, теребя выбившуюся нитку на рукаве блейзера Харли. — С ним жизнь действительно кажется интереснее. Харли устало рассмеялась, искренне соглашаясь.~***~
Кожу головы Харли начало покалывать от усталости, когда она приблизилась к сорока восьми часам без сна, но она не могла смириться с возвращением к Пэм и пентхаусу. Чтобы убить немного времени, они с Никки поужинали в суши-ресторане в центре города. Они выглядели совершенно неуместно по сравнению с другими посетителями: Никки в его тёмно-бордовой кожаной куртке и грязных кроссовках, и Харли в её мятом костюме и тёмных очках. Это было безрассудно, но ей было всё равно. — Никки, что ты обо мне думаешь? — спросила Харли, отправляя в рот немного тунца. — Я думаю, что ты босс, босс, — послушно ответил Никки. — Вы знаете, в чём дело. — Ну же, Никки, — ухмыльнулась Харли. — Скажи мне, что ты на самом деле думаешь. — Хорошо, я думаю, что вы пугающая, — он послушно повернулся к ней. — И в некотором роде сука. Харли фыркнула, позабавленная такой оценкой своего характера. — И очень сексуальная, — добавил Никки, пожав плечами, заставив Харли откровенно рассмеяться. Она уже довольно давно не чувствовала себя сексуальной. Пугающая сука — гораздо более точный способ описать её с тех пор, как она стала работать на Пингвина. По её мнению, сейчас она ничем не отличалась от тех времён, когда работала в Аркхэме, за исключением того, что теперь она была свободна от социальных норм, и это делало её «пугающей». Но Харли могла бы сказать, что у неё было больше возможностей для сексуальности в роли доктора Квинзель. Харли Квинн была холодна, как лёд. По крайней мере, Харлин была теплокровной. Харли всё ещё не была готова вернуться в пентхаус или вести разговоры, которые ей придётся провести, когда она туда доберётся, поэтому она решила повременить и попросила Никки проехать несколько кварталов до одного из самых высококлассных мебельных бутиков в центре города. Никки ждал в машине, пока Харли осматривала выставочную мебель, не снимая солнцезащитных очков и не обращая внимания на странные взгляды продавцов, когда тестировала матрасы и проверяла ценники на кроватях. Она схватила два плотных комплекта простыней, несколько подушек и ароматические свечи и ухмыльнулась продавщице, выложив свой товар на прилавок. — Я возьму одно из этого и ещё одно из этого, — сказала Харли, указывая на матрас, а затем на лампу на другой стороне магазина, показывая свою кредитную карту «Kyiv Financial». Никки и один из продавцов привязали матрас к крыше «Рейндж Ровера» и сложили остальные её покупки в багажник, затем Харли проинструктировала Никки отвезти её на восток, в район Бернли Армс в Ист-Сайде. Они остановились перед старым жилым зданием, в котором Харли и Джокер спрятались ночью после похищения Барби Гордон — местом, куда она собиралась отвезти Пэм, но в конечном итоге решила оставить для себя на случай, если оно ей понадобится, как сейчас. Харли помогла Никки пронести матрас через лабиринт кирпичных стен в квартиру на первом этаже, где она сдвинула незакреплённый кирпич рядом с входной дверью, чтобы найти ключ. Когда Никки вернулся, чтобы забрать остальные вещи из машины, Харли прошла в маленькую кухню, щёлкнула выключателями и проверила воду. Запах мёртвых тел, скрытый отбеливателем, был слабее, чем она помнила. Никки вытащил старый диван-кровать из спальни, в то время как Харли бесстрастно наблюдала за происходящим из дверного проёма, её мысли перенеслись к нескольким украденным моментам на этом диване-кровати, прежде чем Никки выбросил его на тротуар. Солнце начало садиться к тому времени, когда Харли закончила стелить свежие простыни на новый матрас, отбрасывая длинные тени на потрескавшиеся оштукатуренные стены, и поставила лампу в углу. Когда всё было сделано, она сказала Никки немного поспать в машине, затем сбросила одежду, прежде чем забраться в свою новую кровать, вздохнув с облегчением, когда её голова коснулась подушки.~***~
— Где, блядь, ты была? — спросила Пэм, когда Харли вернулась в пентхаус поздно вечером на следующий день, её пиджак был перекинут через плечо, а солнцезащитные очки прикрывали её закатившиеся глаза. — А как ты думаешь, где? — коротко ответила Харли, позволив Пэм сделать свои собственные предположения. Она пронеслась через кухню, где Рокси и мини Линг готовили эмпанаду на обед, в гостиную открытой планировки, Пэм следовала за ней по пятам. — И? — нетерпеливо подтолкнула её Пэм. Харли сбросила каблуки и плюхнулась на чрезмерно мягкий диван, сдвинув солнцезащитные очки на голову. — И мне нужно поговорить с ним, — вздохнула она, ожидая, пока Пэм выплеснет свои испуганные протесты, прежде чем продолжить. — Мне нужно выяснить, чего он хочет. Он слишком непредсказуем, чтобы действовать вслепую. Пэм недовольно фыркнула, заламывая руки и шагая взад-вперёд вдоль длины целого дивана, прежде чем, наконец, опуститься рядом с Харли. — Кроме того, — устало продолжила Харли. — Нам нужно проверить «беспилотники». Выясни, видел ли кто-нибудь из них его раньше той ночью. — Хорошая идея, — кивнула Пэм, заламывая руки. — Скажи им, чтобы шли в офис, — продолжила Харли, вставая, хотя её тело хотело оставаться бескостным на диване. Она проспала удивительные восемнадцать часов в своём безопасном доме в Бернли, и вытаскивать себя из постели, зная, что ей нужно сделать, было совсем не весело. — Тебе нужно немного поспать? — нахмурилась Пэм, наблюдая, как Харли ковыляет к своей спальне. — Нет, — коротко бросила Харли, не оборачиваясь. Она быстро приняла душ, вымыв голову куском мыла вместо модного фруктового шампуня, который был в пентхаусе. Это место начинало казаться гротескным из-за своей роскоши. Харли любила мягкие кровати, и она была большой поклонницей свежих простыней, но было что-то нелепое в том, чтобы постоянно жить в роскошном пентхаусе с такой работой, как у неё. Она не была уверена, когда начала думать об этом как о работе на полный рабочий день. Разве это не должно было быть развлечением? Когда она вышла из душа, на кровати её ждала сумка с одеждой, к которой была прикреплена записка, написанная рукой Софии: «Перестань спать в сшитом мной костюме» — а внутри были новый костюм и рубашка, почти идентичные той, которую она только что сбросила и швырнула в сторону. Харли надела его, отказавшись от лифчика, и снова надела туфли на каблуках, её мокрые волосы стекали по затылку, заставляя рубашку прилипать к коже. — Пошли, — объявила она Пэм и Дине, когда вернулась в гостиную. — Давайте поймаем этого сукиного сына, — добавила она, хотя даже для её ушей это прозвучало принуждённо.~***~
Харли и Пэм провели всю ночь, допрашивая «дронов» в своём офисе в центре города. Где-то после полуночи Дина свернулась калачиком на потёртом диване в углу, чтобы немного поспать, и Харли могла сказать, что Пэм тоже начала выдыхаться. Она напомнила ей, что это не то, что они могли отложить, и Пэм кивнула в знак согласия, протирая уставшие глаза тыльной стороной ладони, когда они приступили к новому «дрону». Ни один из «дронов» не видел Джокера вплоть до последних нескольких дней. Некоторые видели, как он ходил на встречи с боссами «Счастливой руки» и их сыновьями, но ни один из них не присутствовал на этих встречах, которые проходили в случайных местах по всему городу. Они не знали, что планировалось; всё, что они знали — это то, что боссы были ещё более скрытными, чем обычно. Харли не особенно беспокоило то, что планировали боссы. Её беспокоили планы Джокера. Нарковойна сеяла смерть и хаос по Готэму, и чем дольше Харли думала об этом, тем больше она начинала подозревать, что, даже если «дроны» никогда не видели его раньше, Джокер довольно долго дёргал за ниточки из-за кулис. Это было именно то, что бы он сделал. Она высказала эту мысль Пэм, которая сморщила нос и не согласилась. Она придерживалась мнения, что его позвали, чтобы убрать Харли, что было разумно и, вероятно, по крайней мере частично верно, но, по мнению Харли, это не было его реальной мотивацией, хотя она и не стала спорить с Пэм по этому поводу. Пэм свернулась калачиком на диване рядом с Диной, когда начала засыпать сидя, предоставив Харли допрашивать «дронов», входящих и выходящих каждые двадцать-тридцать минут. Они поговорили по меньшей мере с шестьюдесятью мужчинами, и это были только те, кто работал на «Счастливую руку». Увидев их всех в одном месте, стало невозможно игнорировать то, насколько обширными стали способности Пэм всего за несколько месяцев, и это заставило Харли задуматься об изменениях, которые она увидела в Пэм, изменениях, которые стали особенно заметными с возвращением Джокера. Когда Харли впервые встретила её, Пэм была язвительной и упрямой — качества, которые Харли стала находить очаровательными, — но она также была хладнокровной и блестящей. Та Пэм никогда не сомневалась в себе, и она никогда не была такой встревоженной, ворчливой или боязливой. Наконец, ближе к рассвету, когда Пэм и Дина только просыпались, а Харли глотала похожую на помадку кружку растворимого кофе, у них случился прорыв. Но не в хорошем смысле этого слова. — Ты видел его без грима? — спросила Харли у «дрона», сидящего напротив неё, зевая. — Нет, он всегда выглядит как клоун, — покорно ответил мужчина. — Всегда в фиолетовом. — Всегда в фиолетовом, — вздохнула Харли, закатывая глаза в сторону Дины, которая беспомощно пожала плечами. — Ты знаешь, что он планирует? — Никто не знает, что планируют боссы и Джокер, — быстро ответил он. — Но Джокер говорит, что доктор Квинзель всегда что-то планирует. Харли прижимала большие пальцы к глазам, когда он это сказал. Её руки опустились, а голова вскинулась. — Что ты сказал? — потребовала она. — Джокер говорит, доктор Квинзель всегда что-то планирует, — послушно ответил «дрон». — Он сказал, что её будет нелегко убить, потому что она безжалостная убийца. Пульс Харли подскочил к горлу, и ей пришлось сделать глубокий вдох, чтобы отогнать охватившее её нервное, взволнованное чувство. — Он говорил с тобой? — Да, босс, — кивнул «дрон». — Он сказал мне передать вам, что хочет поговорить. — Как, чёрт возьми, он знал, что нужно сказать тебе, что он хочет поговорить? — рявкнула Харли, её голос повысился на несколько октав. Затем «дрон» задрал рукав, обнажив окровавленную повязку, покрывающую внутреннюю часть его предплечья. Харли перевела взгляд с повязки на безмятежное лицо «дрона», затем сорвала повязку, обнажив длинный, идеально прямоугольный участок сырой плоти, где были удалены первые несколько слоев кожи. — Кожный трансплантат, — прошипела она, вспомнив шрам почти идентичной формы на предплечье Джокера. Отлично подходит для того, чтобы заставить женщин говорить, сказал он, когда она впервые увидела это. И теперь он использовал это на их «дронах», чтобы отправить ей сообщение. Что он, возможно, сможет заставить их поговорить. Харли вскочила на ноги, вытаскивая пистолет из кобуры на боку и прижимая дуло ко лбу «дрона». — Ты сказал ему, где нас найти? — потребовала она. — Нет, босс! Я просто сказал, что люблю доктора Айсли! Я люблю её! — Мы должны убираться отсюда, — настаивала Дина, в то время как Пэм начала заламывать руки, а Харли убрала пистолет обратно в кобуру. Она забыла, насколько скользким был Джокер, и это заставило её начать сомневаться в том, что она сможет выстоять против него. — Как он это делает! — взвыла Пэм, выглядя испуганной. Её заламывание рук усилилось, пока она отчаянно не начала сжимать руки и локти, неуверенно переминаясь с ноги на ногу. — Как он их контролирует, а я даже не чувствую этого! — Он их не контролирует. — Харли бросила на Дину многозначительный взгляд, наклонив голову в сторону Пэм. — Он просто подлый и действительно… опытный в пытках людей. Дина взяла руки Пэм, заверяя её, что всё будет хорошо, в то время как Харли схватила «дрона» за локоть и вывела его из комнаты. Она вышвырнула его в коридор и смотрела, как он убегает, слушая, как Дина бормочет что-то успокаивающее Пэм. Харли быстро перевела взгляд с одного на другого, чувствуя, как её сердце замирает, когда она смотрит, как Пэм впадает в отчаяние. На ум пришла фраза «нервный срыв». — Поехали, — сказала она, махнув им обеим, чтобы они вышли из комнаты и сели в машину, где ждал Саша. Пэм и Дина забрались внутрь, в то время как Харли подошла к багажнику, чтобы взять красную пластиковую канистру с бензином, затем — к водительскому месту, чтобы взять спички у Саши. Пока Пэм кричала ей вслед, требуя объяснить, что происходит, Харли побежала обратно в офис и пинком открыла ящик с динамитом, который Сергей оставил им. Она плеснула бензином на ящик, затем — на стены, пол и вышла в коридор, пока не оказалась у выхода. Она вылила остатки канистры на пол и зажгла спичку, бросив её в бензин, прежде чем повернуться и убежать. — Какого хуя ты делаешь! — взвизгнула Пэм, её лицо стало пунцовым, когда Харли запрыгнула на заднее сиденье машины. Огонь в офисном здании начал распространяться, облизывая стены здания, когда Саша нажал на газ и рванул по улице. — Харли, что ты наделала! Харли проигнорировала Пэм в пользу телефона, зазвонившего в её кармане. Она нахмурилась, увидев, что это был Юрий, и ответила как раз в тот момент, когда динамит взорвался оглушительным взрывом позади них. Взрыв подбросил задние колеса «Рейндж Ровера» в воздух, заставив Пэм сплюнуть и закричать, когда офисное здание начало рушиться позади них. — Что, блядь, происходит, а? — нетерпеливо протянул Юрий, его голос едва пробился сквозь звон в ушах Харли и крики Пэм. — Кое о чём забочусь, — отрезала Харли, прижав палец к уху и прищурившись. — Что, нахуй, случилось на этот раз? Юрий усмехнулся на другом конце линии, заставив Харли стиснуть зубы. — Это хорошие новости, Харли. Картели приедут через две недели, чтобы эм… скрепить нашу дружбу, — весело объяснил он. — София говорит, что мы поговорим сегодня. Устраивает? Харли закрыла глаза, пытаясь справиться с разочарованием, бурлящим внутри неё, поскольку она продолжала игнорировать требования Пэм о предоставлении информации. Харли потребовалась вся сила воли, чтобы не схватить её за шею и не швырнуть в окно, чтобы она заткнулась. Не навредить ей как таковой, просто чтобы подчеркнуть, что это не помогало. — Пэм! Заткнись, нахуй! — взревела Харли, держа руки при себе и эффективно заставляя Пэм замолчать. Харли хотелось вырваться и убежать далеко-далеко. Украсть машину и гнать, пока у неё не кончится бензин, лишь бы она была подальше от этих людей, что-то требующих от неё и не позволяющих ей жить своей жизнью. Юрий, София и Пэм — все такие нуждающиеся и имеющие право просить её о чём угодно. Дина с её осуждающим взглядом. Марти, который, без сомнения, уже отвернулся от неё и рассказал своему лучшему другу Джокеру всё, что знал о способностях Пэм, чего, слава яйцам, было не так уж много. — Прости, — слабо сказала Харли, не имея это в виду. Она взглянула на Пэм, которая смотрела на неё большими, встревоженными зелёными глазами. — Юрий меня напрягает, — добавила Харли, надеясь, что, может быть, какие-нибудь подружки-которые-делятся-своими-чувствами помогут ей. — Прости, — снова повторила она, на этот раз Дине. Дина, очевидно, не думала, что она и вправду имела это в виду, и бросила на Харли ещё один из своих осуждающих взглядов.~***~
В тот же день лейтенанты Софии встретились на одном из русских складов в Бауэри. Харли оставила Пэм и Дину дома. Они устали после того, как провели в офисе всю ночь, и ни одной из них не нравились разговоры о торговцах кокаином и наркокартелях, так что не было смысла их вовлекать. Харли тоже находила это отвратительным, но у неё не было выбора в этом вопросе. Это была её блестящая идея — пригласить картели в Готэм, и она была слишком чертовски умелой, чтобы не довести это до конца. Проведя ещё полтора дня без сна, Харли была на взводе, но слишком много всего происходило, чтобы что-то столь тривиальное, как цикл быстрого сна, могло помешать. Немного вздремнув в машине по дороге в Бауэри и приняв горсть таблеток кофеина, Харли надеялась, что, по крайней мере, сможет продержаться ещё несколько часов, когда ей предстояла встреча с детективом Буллоком в «Краплёных картах». Но если бы ей нужно было продолжать бодрствовать, она бы это сделала. Она должна была довести это до конца. Юрий был очень доволен собой, явно веря, что война выиграна, даже когда Харли сообщила ему, что Джокер вернулся и работает на «Счастливую руку». Как и ожидалось, Марти не выглядел ни капельки удивлённым, подтверждая то, что Харли уже знала о его лояльности. Борис Косов высказал здоровую долю скептицизма от имени одесских банд, но Юрий заверил его, что беспокоиться не о чем. — Почему мы волнуемся о Джокере, когда у нас есть Ядовитый Плющ? — усмехнулся Юрий. — Он должен быть до смерти напуган Харли Квинн и её друзьями, а! Харли не стала спорить с дерзостью Юрия. Она уже беспокоилась, что Джокер раскроет туз в рукаве, который превзойдёт то, на что способна Пэм. Часть её чувствовала, что это беспокойство было оправданным и разумным, другая часть её чувствовала, что она поддалась пропаганде Джокера о том, что он способен на то, на что другие мужчины — или женщины — не способны. После исчерпывающей встречи они, наконец, согласились на новые требования картелей и разошлись. В то время как «Рейндж Роверы» и лимузины выезжали с заброшенной парковки, Харли прислонилась к маленькому красному «Камаро» Марти и смотрела, как он закуривает сигарету. — Какого хуя ты на меня так смотришь? — огрызнулся Марти. Солнце село, пока они разговаривали внутри склада, и Харли едва могла разглядеть его лицо в полумраке. Он нервничал. Что-то скрывал. Но он не стал бы скрывать это долго. — Ты знал? — спокойно спросила Харли, отчего Марти зашипел, выдыхая дым. — Конечно, чёрт возьми, не знал, — прошипел он, выглядя обиженным, как будто его осаждали со всех сторон. — Но ты говорил с ним? — Харли приподняла бровь, когда он глубоко затянулся сигаретой, откладывая разговор с ней. Она терпеливо ждала, представляя, как бы закончилось воссоединение Марти и Джокера. Виски и кокаин? Объятия и похлопывания по спине? Отправленное СМС, просто сообщающее его лучшему другу, что он в городе? — Он хочет тебя видеть, — неохотно сказал Марти, бросив на неё беглый взгляд. — Я тоже, — кивнула Харли. — Всё, что мне нужно знать — это когда и где. Марти поморщился и ещё раз затянулся сигаретой. — Ты уверена, что это хорошая идея? — А что? — Харли склонила голову набок, пристально глядя на Марти. — Ты думаешь, он попытается убить меня? — Убить тебя? — Марти чуть не рассмеялся, покачав головой. — Ты хочешь сказать мне, что ты ничего… не чувствуешь по поводу того, что он восстал из ёбаных мёртвых? Харли крепче скрестила руки на груди, её плечи напряглись, когда она тщательно обдумывала свои слова. Ей до сих пор не предстояло озвучить кому-либо, включая своих друзей, то, что она чувствовала. Её беспокойство из-за невозможности предсказать следующий ход Джокера имело прецедент, но под этим скрывался поток различных эмоций, все они были противоречивыми, изматывающими и сбивающими с толку. Мысль о том, чтобы доверить это Марти, была смехотворной. Может быть, в баре и с парой джин-тоников на двоих, как они обычно разговаривали, когда Харли раньше жила над «Grin and Bare It». Идея о том, что тот период теперь считается «хорошими временами», также была смехотворной, учитывая потрясения, пережитые Харли тогда, но это не делало идею менее верной. — Мои чувства не важны, — в конце концов сказала Харли, её плечи напряглись ещё больше. — Я хочу знать, каков его эндшпиль, чтобы я могла подготовить себя… и своих друзей. — Своих друзей, включая Софию Фальконе, — с горечью сказал Марти. — Да, — без колебаний огрызнулась Харли. Марти скорчил гримасу и агрессивно потёр затылок, как будто пытался стереть какую-то мысль или чувство. Харли вздохнула, видя, что это ни к чему их не приведёт, и опустила руки по бокам. — Чего он хочет? — спросила она, проводя рукой по лицу, чтобы отогнать подкрадывающуюся усталость. — Кто, блядь, знает, — уклончиво ответил Марти, всё ещё потирая затылок. — Но я волнуюсь за вас обоих. Как и все любимые последователи Джокера, Марти был счастлив, что его оставили в неведении, пока ему не придёт время узнать хоть малую крупицу информации, которая будет сочтена уместной. Харли ненавидела получать такую информацию, эту секретность, но теперь она почти инстинктивно использовала тот же метод, в том числе и с Марти. И это спасало ей жизнь и давало преимущество больше раз, чем она могла сосчитать. — Когда ты с ним разговаривал? — спросила она более спокойно. — Вчера, — признался Марти. — И несколько часов назад. Харли медленно кивнула. — Когда и где? — Полночь, — неохотно сказал Марти, вытаскивая ещё одну сигарету из пачки, спрятанной в кармане рубашки. — У бара. — У бара? — Харли усмехнулась. — Ни за что. Неужели он думает, что мы собираемся выпить коктейль и наверстать упущенное? — Если ты на публике, ни один из вас не сможет сделать ничего… опасного, — настаивал Марти, заставляя Харли закатить глаза. — Итак, ты выбираешь место встречи, — вздохнула она, снова оборонительно скрестив руки. — Отлично, моя старая комната над баром. Таким образом, если выстрелит пистолет, ты сможешь поспешить наверх и спасти одного из нас. — Чёрт возьми, — выругался Марти, выглядя огорчённым.~***~
Никки подвёз Харли к «Краплёным картам», где её ждал детектив Буллок. Когда они приехали, ей понадобилось двадцать минут, чтобы вздремнуть на заднем сиденье машины. Буллок мог подождать ещё немного, и, если она собиралась бодрствовать остаток ночи, ей нужен был весь отдых, который она могла получить, чтобы быть в здравом уме, когда она столкнётся с Джокером. Всего через пару часов она снова окажется перед ним, одна, и попытается сыграть в ментальные шахматы с самым опасным человеком, которого она когда-либо встречала. Беспокойство Харли по поводу того, что у него было припрятано в рукаве, и его способность перехитрить её постепенно поглощались бурлящими внутри неё эмоциями, чувствами, вызванными исключительно предвкушением того, каково это — снова оказаться в его присутствии и на этот раз не быть шокированной тем фактом, что он дышал. Харли запустила пальцы в волосы, пытаясь напомнить себе, что ей нужно сосредоточиться на предстоящей встрече — ещё одной встрече — а не на своих чувствах. Она вылезла из машины и направилась в «Краплёные карты» через главный вход, кивнув бармену, протиравшему стакан. В баре, как обычно, было полно воров и головорезов, все они склонились над своими напитками за стойкой и столами, расставленными по всему залу. На полу перед баром было свежее тёмно-коричневое пятно — кровь, которую не успели отмыть вовремя, чтобы оно сошло. Буллок сидел за маленьким круглым столиком у двери, выглядя так, словно был готов сбежать, если понадобится. Его плечи были подняты до ушей, пинта пива зажата в его тонких руках, его лицо каждые несколько секунд наклонялось вперёд, чтобы сделать огромные глотки янтарной жидкости. — Чёрт! — Буллок чуть не выпрыгнул из своего сиденья, когда Харли опустилась на сиденье напротив него. — Как дела, Буллок? — Она заставила себя улыбнуться, наблюдая, как его глаза тревожно бегают по сторонам, прежде чем остановиться на её лице. Её никогда не переставало забавлять то, как она заставляла его нервничать. Конечно, их рабочие отношения изначально формировались в переулках с угрозами нанесения увечий и смерти, но в последнее время отношения между ними стали гораздо более сердечными, ну, по крайней мере, для Харли. Теперь они встречались на публике, выпивали и вели непринуждённую беседу о происходящем в отделе по особо тяжким. Харли больше не показывала своё настоящее лицо многим людям, только тем, кому она доверяла, или тем, кто был слишком глуп или находился ниже в пищевой цепи, чтобы сделать что-то значимое, чтобы узнать, как она на самом деле выглядит. Буллок попал в очень маленькую первую категорию. Люди всегда реагировали одинаково, когда впервые видели её без боевой раскраски. Как могла эта симпатичная блондинка с большими голубыми глазами быть Харли Квинн? Это было то же самое, что Харли почувствовала, когда впервые увидела Джокера без боевой раскраски, в тот самый первый день в Аркхэме. Она почувствовала, что немного сдулась, потому что во многом всё, что Харли построила для себя, она построила на его имени. Харли Квинн с самого начала была пугающей концепцией, потому что средства массовой информации связали её с Джокером. Имя Харли Квинн было присвоено ей в качестве игры Джокера. Харли Квинн выбрала боевую раскраску Джокера только потому, что она оказалась эффективным инструментом, но, тем не менее, она научилась у него. Ни одна из этих сильных сторон не сработала бы против Джокера, и Харли изо всех сил старалась напомнить себе обо всём, на что она была способна, без тактики запугивания СМИ и какого-то чёртового грима для лица. — Ты в порядке? — спросил Буллок, неуверенно глядя на Харли. — Да. — Она одарила его ещё одной улыбкой, которая не коснулась её глаз. — Расскажи мне, что Гордон делает с Джокером. — Он мало что может сделать, — признался Буллок, снимая свою фетровую шляпу, чтобы провести рукой по сальным, седеющим рыжим волосам. — Не похоже, что кто-то видел Джокера или он озвучивал какие-либо угрозы… но… — Но репортажи Вики Вейл, как правило, оправдываются, — кивнула Харли, поставив локти на шаткий стол и наклонившись вперёд. — Гордон нервничает? — Нервничает? — Буллок бросил на неё многозначительный взгляд. — Он проводит много времени на крыше, если ты понимаешь, что я имею в виду. — Бэтмен? — предположила Харли. — Слушай, у тебя проблемы посерьёзнее, чем Бэтмен. — Буллок наклонился вперёд, его щёки покраснели. — Ну, может, и нет, это зависит от того, что ты думаешь о Бэтмене по сравнению с… — Буллок, — прервала его Харли, многозначительно приподняв брови, чтобы вернуть его в нужное русло. — Хорошо, слушай. Твои, эм… друзья в полицейском участке? Мы все знаем, что София Фальконе главная, но мы также знаем, что ты убрала Пингвина и поставила её на его место. — Да, — согласилась Харли, задаваясь вопросом, к чему он клонит. Ей никогда не приходило в голову, что их сотрудники в полиции думали о политике перехода власти из рук в руки. Было более чем достаточно держать их в страхе и хорошо платить, чтобы привлечь к себе большую часть полиции Готэма. Почему это должно было измениться из-за того, что теперь София была главной? Но по тому, как Буллок смотрел на Харли, она поняла, что упустила что-то важное в его словах. — Что? — огрызнулась она, и его щёки покраснели ещё больше. — Ну, э-э, если Джокер вернулся… — Буллок поморщился, словно собираясь с духом. — Некоторые парни задаются вопросом, означает ли это, что мы скоро будем работать на него. И, возможно, некоторые люди не захотят этого делать… Харли ощетинилась, понимая, на что он намекает. Что она лояльно по умолчанию вернётся к Джокеру после его возвращения, и власть снова перейдёт из рук в руки. — Этого не произойдёт, — надменно заявила она. — Да? — Буллок выглядел неубедительным. — Итак… эм… вы, ребята, не… — Казалось, он изо всех сил пытался найти правильные слова, чтобы выразить мысль, и ограничился неловким постукиванием кончиков указательных пальцев друг о друга. — Ты действительно спрашиваешь меня, трахаемся ли мы? — прошипела Харли, чувствуя, как горит её лицо. — Вы, мудаки, работаете на Софию Фальконе! Если мне придётся превратить всех вас до единого в безмозглых «дронов», чтобы вы не сплетничали, ставлю твою задницу, что я это сделаю. — Прости, мне очень жаль, — взмолился Буллок, выглядя огорчённым. — Ты должна понять, Харли. Эти парни уважают тебя, но Джокера? Боже, он сучий террорист, который хочет уничтожить всё. Нельзя уважать такого человека. По крайней мере, ты разумна и… в здравом уме. Харли нетерпеливо фыркнула, слегка успокоенная этим рассуждением. Это была небольшая победа, что она была лучшим лидером для продажных копов, чем Джокер, но она всё ещё встревожена, услышав, что полиция обсуждает её личную жизнь. — Итак, эм, ты собираешься что-то с ним сделать? — Буллок беспокойно заёрзал. — Знаешь, у меня сложилось впечатление, зная тебя немного сейчас, что, возможно, у вас двоих всё закончилось не так хорошо до того, как он исчез… так что я полагаю… может быть, я могу сказать парням, что ты позаботишься об этом, верно? Харли хотелось кричать. Ей хотелось опрокинуть стол и перестрелять всех до единого в баре. Ей хотелось бежать по улице, выкрикивая ругательства и уничтожая всё, что попадётся ей на пути. — Да, — ответила она вместо этого, её голос был холоден, как ледник, и это, казалось, убедило Буллока в том, что Харли держит ситуацию под контролем, точно так же, как она всегда так делала. — Хорошо, я это знал. Я говорил парням, что ты это сделаешь, — сказал он, пытаясь дружелюбно, застенчиво усмехнуться, как будто всё это было очень неловко для них обоих. — Теперь с этим разобрались, — сказала Харли саркастически, всё ещё обиженная тем, что неандертальцы в полицейском участке обсуждали, спит она с Джокером или нет. — Давай поговорим о том, чем занимался Гордон. Она допрашивала Буллока в течение двух часов, неустанно расспрашивая его, чтобы вытянуть из него всю возможную информацию. У неё сложилось впечатление, что Гордон и Бэтмен узнали о возвращении Джокера до того, как была опубликована статья Вики, и были взбешены, но мало что могли сделать, пока Джокер не сделал ход. Это почти наверняка произойдёт, но когда — это совсем другая история. Это было то, что Харли должна была выяснить, когда увидела его, что-то, что тяжело давило на неё, когда она оставила Буллока и направилась в «Grin and Bare It». Обычно это занимало около двадцати минут ходьбы, но она выбрала более длинную, извилистую тропинку и волочила ноги, чтобы проветрить голову. Теперь у неё был Буллок и коррумпированная силы полиции Готэма, чтобы «позаботиться» и о Джокере тоже. Кто собирался прийти к ней следующим? Мэр? Бэтмен? Когда это в её обязанности вошло следить за Джокером? Как она позиционировала себя в этой роли? Было ли это из-за того, что никто другой — за исключением, может быть, Бэтмена — не был способен управлять им? Харли так устала быть многим для стольких людей. Она просила их поверить в неё, или она заставляла их бояться её, и теперь она была той, к кому они обращались за всем. Она была физически, эмоционально и интеллектуально истощена. Когда она наконец добралась до клуба, она опоздала почти на двадцать минут и всё ещё не торопилась. Каждый приближающий шаг заставлял её усталый разум двигаться в новом направлении, когда она начала представлять, на что было бы похоже столкновение с Джокером в этой ситуации. Без театральности, без головорезов и членов банды, просто под видом гражданской дискуссии, которая на самом деле была направлена на то, чтобы попытаться найти дыры в его планах, и одному Богу известно, чего он на самом деле хотел от неё. Чего он хотел? Чёрт… если бы это был не тот вопрос, который она задавала себе тысячу раз в тысяче разных ситуаций. Почти столько же раз, сколько она спрашивала себя, чего она хочет. Проходя мимо входа в клуб, Харли увидела Марти за стойкой: как и обещал, готовый вмешаться, если вспыхнет насилие. Она не могла представить, что Джокер нападёт на неё, если только она не спровоцирует его, и она сочла маловероятной идею о том, что мотивом этой встречи было убить ее быстро и чисто. Игры разума, как она и ожидала. Интеллектуальные игры и несколько злобных колкостей, чтобы разжечь её. Может быть, он просто хотел посмотреть, что она сделает, если он останется с ней в комнате наедине. Ему всегда было забавно наблюдать, как она делает выбор. Как домашнее животное или ребёнок. Харли пересекла гравийную парковку и направилась к пожарной лестнице, ведущей в её старую комнату, и поняла, что не уверена, будет ли он одет во все регалии Джокера. Она потрогала палетку с краской, надёжно спрятанную во внутреннем кармане её пиджака, думая, что, если бы это была встреча с кем-то другим, она бы нанесла свою боевую раскраску. Но это был он, и не было смысла скрывать то, что он и так хорошо знал. Чувствуя тошноту от предвкушения, Харли поднялась по пожарной лестнице, пытаясь сосредоточиться на своих руках и ногах вместо бесконечных возможностей того, что могло бы произойти, как только она доберётся до вершины. Она чуть не споткнулась, когда оказалась достаточно высоко, чтобы увидеть, что в комнате горит тусклая лампа, и трусливое желание повернуться и убежать ударило её прямо в грудь. Но это был не тот выбор, который она должна была сделать. Она должна была это сделать. Джокер стоял спиной к окну, когда Харли наконец добралась до верха пожарной лестницы, её сердце бешено колотилось в груди, как будто она бежала наперегонки, а не просто испугалась. Это был страх, она знала, что это так просто, но она чувствовала себя неспособной справиться с ним, когда села на подоконник и спустила ноги в комнату как раз в тот момент, когда Джокер повернулся к ней лицом. Сразу стало очевидно, что он был занят. На нём был дешёвый серый костюм, помятый, как будто он носил его неделями, а на воротнике рубашки виднелось выцветшее пятно красной краски. Взгляд Харли переместился с его рубашки на лицо, отмечая резкую линию подбородка, знакомый изгиб шрамов и изящную дугу бровей. Его волосы были другими, немного короче, и даже в тусклом свете Харли могла видеть, что они были светлее — белокурые — и она сосредоточилась на его волосах так долго, как только могла, вплоть до тех пор, пока Джокер не сделал целенаправленный шаг вперёд и не поймал её взгляд. Его глаза были такими же тёмными и глубокими, какими Харли их запомнила, светящимися, как у тигра, когда их взгляд несколько раз скользнул по ней, заставляя её горло сжаться. Ни один из них ещё не произнес ни слова, но напряжение в комнате было невероятно сильным, и Харли чувствовала, что не может дышать из-за этого. Дерьмовая ухмылка, которой он одарил её в переулке прошлой ночью, исчезла, сменившись осторожным, пристальным взглядом, который никогда не мог оставить её равнодушной. Тогда она поняла, что, даже если его первоначальная цель встречи была такой же, как у неё — бизнес — энергия в комнате теперь была бесспорно и пугающе личной. — Итак… ты не мёртв, — холодно сказала она, придвигаясь ближе, чтобы ей не чувствовать, что прижимается к стене. — Похоже на то… — согласился Джокер низким, хриплым мурлыканьем, подстраиваясь под её шаги. Харли облизнула губы, желая, чтобы её пульс замедлился, пока она пыталась придумать что-нибудь, что угодно, сказать. Вместо этого она обнаружила, что медленно приближается к нему, достаточно близко, чтобы протянуть руку и коснуться его, если бы захотела. Что-то в этой мысли, что Джокер был материален и осязаем, заставило облегчение наполнить её мозг, как наркотик. Облегчение от того, что он жив, и она не убила его. Что сейчас она находится с ним в одной комнате и вполне способна прикоснуться к нему. Он не был призраком или монстром; он был человеком, тёплым и дышащим. Он был прямо перед ней, его тёмные глаза метались по её лицу, пока она смотрела на него в ответ, наконец-то принимая, что он вернулся, и совершенно сбитая с толку тем, какое место она занимает в этом мире теперь, когда он тоже был в нём. Он подвинулся вперёд, так что они оказались лицом к лицу, его язык высунулся, чтобы провести по покрытой шрамами его нижней губе. Харли почти забыла эти странные маленькие тики, и, увидев это сейчас, она почувствовала себя… настоящей. Она чуть не подпрыгнула, когда он поднял руку, чтобы двумя пальцами убрать её чёлку со лба. — Ты сменила причёску, — тихо заметил он, снова переводя взгляд на неё. — Ты белокурый, — слабо ответила Харли раздражающе задыхающимся голосом. Все мысли о том, что она должна была сделать, что ей нужно было сделать, чего все хотели, чтобы она сделала, полностью вылетели из головы Харли. Она положила руку на локоть Джокера и скользнула ладонью вверх по его руке, чтобы почувствовать дешёвую ткань его пиджака и тощие мышцы под ней. Её пальцы обхватили его бицепс, когда она снова подняла на него глаза, чувствуя себя так, словно висит на краю обрыва. Затем он начал тянуться к ней, и Харли немедленно двинулась к нему, не задавая вопросов. Её руки взлетели вверх, чтобы обхватить его затылок, когда их рты соединились, нерешительно, как будто они забыли, как должны были это делать. Харли жадно углубила поцелуй, её язык искал его, когда его руки сжались вокруг её талии, посылая желание, пронзившее её тело так сильно, что она почувствовала его кончиками пальцев. Джокер притянул её ближе и запустил руку ей под рубашку, его пальцы скользнули по обнажённой коже её поясницы. Харли запустила пальцы в его волосы и туго стянула их, когда его рука скользнула вверх по её позвоночнику, притягивая её к себе, пока она почти не потеряла равновесие. Они, шатаясь, пересекли комнату, пока ноги Харли не соприкоснулись с кроватью, и когда она упала на спину, то потянула его с собой, её сердце подпрыгнуло в горле, когда матрац заскрипел под ними. Он схватил воротник её рубашки и дёрнул его в сторону, отчего пуговица оторвалась, когда его рот скользнул вниз по её шее, пытаясь ещё больше опробовать её на вкус. Харли просунула одну из своих рук между ними, чтобы обхватить его через штаны, и почувствовала, как его горячее дыхание обдало её горло, когда она нетерпеливо сжала его. Поняв, чего она хочет, Джокер быстро сместился в сторону, оставляя между ними достаточно места, чтобы они могли поспешно возиться с пуговицами, молниями и ремнями. Харли спустила штаны ниже колен, её ноги раздвинулись, когда Джокер лёг на неё сверху и упёрся рукой у её головы. Он плюнул на ладонь и потер ею головку своего члена, так что она заблестела в тусклом свете, и Харли увидела, как его горло дёрнулось, когда он направил его между её ног. Её зубы стиснулись, когда он, наконец, вжался в неё, её пульс бешено подскочил к горлу, когда он схватил её за бедро для опоры и медленно вошёл в неё. Харли проглотила задыхающийся стон, как только их бёдра оказались прижатыми вплотную друг к другу, ошеломлённая ощущениями и чувствующая, что она вот-вот расколется надвое. Она впилась ногтями в его спину, нуждаясь в том, чтобы он двигался, и, когда он начал трахать её, она сжала дешёвую ткань в кулаках, сдерживая более тихие звуки удовольствия. Сначала он двигался медленно, почти нерешительно, но быстро перешёл к грубым, быстрым движениям, которые заставили глаза Харли закатиться, когда кровать ударилась о стену. Она царапала его, дёргала за волосы и прижималась бёдрами к его бёдрам, поощряя его трахать её сильнее. Похотливые нити удовольствия начали пробегать по её нутру, обжигая кожу и заставляя голову кружиться. Но она крепко сжала губы, решив не кричать. Джокер схватил её за волосы и сильно дёрнул, заставив её глаза распахнуться. Он мрачно смотрел на неё сверху вниз, и она ничего не могла поделать, кроме как тупо смотреть на него в ответ, когда её тело начало подниматься выше. Он попытался просунуть руку между ними, чтобы помочь ей кончить, но Харли выгнулась дугой над кроватью прежде, чем он успел, прикусив нижнюю губу, чтобы подавить стон, когда удовольствие прокатилось по её телу, как разбивающаяся волна. Она почувствовала, как рука Джокера сжалась в кулак в её волосах, заставляя кожу головы покалывать, когда он входил в неё более беспорядочно. Затем он зарылся лицом в её шею и с хриплым стоном излился в неё, рухнув на неё сверху. Его вес был сокрушительным, но Харли было всё равно. Она чувствовала, как его грудь вздымается рядом с её, когда они оба пытались контролировать своё дыхание — ещё один признак того, что он был таким же живым, как и всегда. За всю свою жизнь Харли никогда не встречала такого полностью живого человека, как Джокер. Она рассеянно провела рукой по его волосам, перебирая сальные пряди, пытаясь отдышаться и чувствуя себя блаженно свободной от разочарования, которое мучало её слишком долго. Джокер поднял голову, чтобы посмотреть на неё, его рука всё ещё была впутана в её волосы, пока они смотрели друг на друга. Харли наблюдала, как его глаза изучали её лицо в поисках чего-то, что заставляло её чувствовать, что она должна была ему что-то дать. Она открыла рот, чтобы спросить его, чего он хочет, но он резко приподнялся на руках и слез с неё, отводя глаза, когда, спотыкаясь, поднялся на ноги. Продолжая держать ноги раздвинутыми, Харли наблюдала, как он заправляет штаны и застёгивает ремень. Он расправил плечи и откинул волосы с лица, и она поняла, что он уходит. Она свела ноги вместе, внезапно почувствовав себя глупо. Он думал, что это было ошибкой, поняла она, наблюдая, как он заправляет рубашку в брюки, затем резко одёргивает пиджак, чтобы расправить его. Он не планировал этого, и он не хотел, чтобы это произошло. Он снова откинул волосы назад, затем бросил на Харли взгляд, который она не смогла расшифровать, прежде чем пересечь комнату, чтобы взять свой пистолет с комода. Харли быстро села, инстинкт самосохранения сработал, когда в её мозгу пронеслись фразы вроде «поймать на горячем». Но Джокер только засунул пистолет за пояс брюк и вприпрыжку подошёл к окну, послав Харли последний задумчивый взгляд, прежде чем вылезти на пожарную лестницу и исчезнуть в ночи.