Арлекин

Джокер побарабанил пальцами по рулю такси, взглянув на часы в пятидесятый раз за пять минут. Он очень давно не играл в «водителя на побегушках», но Харли настояла, что «свиньи» засекут его. Она была права, но ему всё ещё нравилось думать, что он может входить в отдел по особо тяжким и выходить из него, когда ему заблагорассудится. Люди никогда не замечали того, чего они не искали. Но это была работа Харли, поэтому, пока она переодевалась в украинского адвоката, он изображал водителя в джинсах и коричневой кожаной куртке-бомбере. Но сейчас в нем бурлила та же нервная энергия, которая приходила с каждой работой, и ему не терпелось ринуться в бой. Потребовалось всего два часа, чтобы собрать всё воедино, когда они вернулись в Готэм. Слаю и Большому Тунцу больше нечем было заняться, а Портной открывал свои двери всякий раз, когда Джокер просил, так что подобрать несколько странных нарядов было несложно. Харли так забавно готовила свою героиню. Высоко подняв подбородок и покачивая плечами, она отбросила волосы и сняла большие золотые очки. — Тебе действительно обязательно так ходить, да? — поддразнивал он её, пока она гарцевала взад-вперёд по мастерской портного, весело покачивая плечами. — Я из посольства Украины! Как ты смеешь говорить со мной о моей походке! — она фыркнула, тряхнув волосами. И она не сдавалась, когда он поцеловал её, и она всё ещё продолжала делать это, когда он затащил её в раздевалку и задрал эту старомодную юбку ей на талию, но она, наконец, смягчилась, когда он прижал её к стене, дразня, возвращая в то расслабленное состояние, которое ему так нравилось. Джокер снова проверил часы такси, его пальцы отбивали дробь, когда, наконец, он услышал автоматную очередь внутри отдела по особо тяжким. Он облизнул губы и наклонил голову, чтобы посмотреть, как служебный фургон, ехавший дальше по улице, затормозил перед ним. Его двери распахнулись, и шестеро мужчин в полицейской форме вышли, направляясь к подземному гаражу. Это было чем-то, над чем Джокер работал последние пару недель, и, хотя, возможно, было преждевременно тянуть за эту нить для побега Харли из отдела по особо тяжким, в чём, блядь, был смысл разыгрывать карту, если ты собирался придержать её для подходящего момента? Затем двери в передней части отдела по особо тяжким распахнулись, и Харли вылетела наружу, таща Колисника за воротник рубашки, прижимая пистолет к его шее. Она была одета в свой странный костюм украинского адвоката, старомодный розовый костюм и блузку с бантом, но не было никаких сомнений, что это Харли Квинн. Это была не просто боевая раскраска; Джокер мог прочувствовать её, наблюдая, как она пронеслась мимо него с мужчиной в три раза больше неё, спотыкающимся о себя, чтобы не отстать. Джокер схватился за рычаг переключения передач, готовясь действовать, наблюдая, как Слай и Большой Тунец кричали копам, что они взорвут всех, если понадобится. Затем Харли толкнула Колисника в заднюю часть фургона, бросив последний взгляд через плечо на Джокера, прежде чем прыгнуть внутрь самой. Он ухмыльнулся и провёл языком по нижней губе, нервная энергия, накапливавшаяся внутри него, почти закипала, когда он привёл машину в движение и остановился, а затем снова вернулся назад, его ноги нажимали на тормоз и газ. Точно по расписанию фургон отъехал от тротуара, и шесть полицейских патрульных машин, управляемых людьми Джокера, выехали с подземной парковки, устремившись вслед за фургоном. Джокер более осторожно отъехал от тротуара, взглянув на полицейских, бессильно стоящих на тротуаре, прежде чем нажать на газ, чтобы догнать фургон, оставаясь на безопасном расстоянии от ненастоящей полицейской погони. Они проехали всего около квартала, прежде чем за его спиной началось предательское жужжание. Джокер взглянул в зеркало заднего вида и увидел, что Бэтцикл мчится по улице позади него, управляемый девушкой, которую газеты прозвали «Канарейкой». На улице ходили слухи, что, если вы заметили её, Бэтмен был недалеко. Как канарейка в угольной шахте. Джокер откинулся назад в водительском сиденье, когда она проезжала мимо него, не давая ей повода заподозрить старое жёлтое такси, и держал голову наклонённой в сторону, когда она пролетела мимо него вслед за фургоном. Фургон достиг перекрёстка в конце квартала, где к погоне присоединились ещё два одинаковых фургона. Они сплетались друг с другом, как в игре «спрячь мяч», когда Канарейка приблизилась к ним сзади. Джокер наблюдал, как она пыталась обогнать полицейские патрульные машины, чтобы добраться до фургонов, но они продолжали возникать у неё на пути, не давая ей возможности проехать. Она разозлилась и выпустила небольшую ракету, которая попала в дорогу, подняв фонтан асфальта. Затем появился Тумблер, пронёсшийся из переулка и врезавшийся в один из фургонов, но не в тот, который был нужен. Патрульные машины затормозили, шины завизжали в знак протеста, из-за чего стало невозможно разглядеть, что происходит, как раз в тот момент, чтобы фургон, в котором на самом деле находилась Харли, свернул в переулок. Джокер аккуратно вырулил в тот же переулок, нажав на тормоз, когда Харли, пошатываясь, выбралась из задней части фургона, таща Колисника за воротник рубашки. Как только она выбралась из него, фургон дал задний ход, объехал такси и выехал на улицу, где снова влился в поток. Тем временем Харли заталкивала Колисника на заднее сиденье такси, огрызаясь и ругаясь на него, пока он, наконец, не оказался внутри. Джокер положил руку на спинку длинного переднего сиденья и с удовольствием наблюдал, как Харли убирает одну из ног Колисника, чтобы она могла закрыть дверь. — Гони! — рявкнула она на него, заставив Джокера усмехнуться, когда они помчались по переулку и выехали на пустую улицу в центре города. — Что ты сказал Гордону! — зарычала Харли. Тучное тело Колисника было наполовину растянуто поперёк заднего сиденья, а Харли сидела на его раздутом животе, приставив пистолет к его голове. — Что ты ему сказал! Джокер попытался сдержать ухмылку, в то время как его глаза метались между дорогой и зеркалом заднего вида, наблюдая за импровизированным допросом Харли. Его язык прошёлся по шраму, рассекающему нижнюю губу, и он сдержал смешок, когда Колисник жалобно забормотал что-то на своём родном языке. Харли была взвинчена, адреналин делал её вспыльчивой и злой, когда она пыталась вытянуть информацию из человека, который был слишком напуган, чтобы быть ей полезным. Потребовалось около десяти минут, чтобы пересечь мост и выехать на автостраду, всё это время Харли угрожала Колиснику, превратив его в дрожащее месиво, и, наконец, поняла, что это бесполезно, и вырубила его, ударив прикладом своего пистолета по его голове. Боже, она любила старую добрую травму тупым предметом. Представьте, если бы ей сошло с рук носить молоток под этими пиджаками. Это было бы плохой новостью для Джокера, не говоря уже о ком-либо ещё, кто встал бы у неё на пути. — Агхк, я умираю с голоду, — внезапно простонала она, наклоняясь вперёд и прижимаясь лицом к пластиковой перегородке, разделяющей переднее и заднее сиденья такси. Её боевая раскраска размазалась по пластику, оставив на нём отпечаток половины лица, и Джокер передал ей упаковку детских салфеток, ожидавших её на переднем сиденье. Она села, чтобы привести себя в порядок, снова вздохнув. — У Марти будет еда, — сообщил он ей, осознав, что тоже проголодался. Они ничего не ели с тех пор, как несколько часов назад съели чашку с лапшой, и с тех пор двенадцать часов были заняты сексом-вождением-и-планированием-работы. Именно это делало Бруно таким приятным в общении. Очевидно, не секс, а всё остальное. Он был эффективным, организованным, преданным, наводящим ужас и напоминал Джокеру о необходимости есть. Всё это было полезными качествами, и именно поэтому Бруно оставался рядом так долго. Харли тоже обладала всеми этими качествами — возможно, лояльность всё ещё была под вопросом — с дополнительным бонусом в виде обладания и телом, и мозгом, от которых Джокер не мог устать в ближайшее время. Обычно повторение наводило на него скуку, но разговор с Харли и секс с Харли, казалось, были исключением из этого правила. Не то чтобы от Харли можно было ожидать, что она сыграет такую же простую и закулисную роль, какая была у Бруно. Нет, Харли заслуживала быть в центре внимания. Он подумал о том, чтобы съехать на обочину и пригласить её на переднее сиденье, идея оказаться внутри неё, пока она извивается на нём, была привлекательной, как никогда. Но, очевидно, у неё было правило о присутствии других людей поблизости, а это означало, что олигарх испортил эту возможность. Кроме того, Джокеру нужно было вернуться к Марти, чтобы поговорить с ним о предстоящих событиях. Она оставалась тихой на заднем сиденье — нехарактерно тихой, к чему была склонна с тех пор, как взорвала «Счастливую Руку», — вероятно, погрузившись в свои мысли и планы, как она всегда была склонна делать. У Джокера было так много энергии, чтобы увлечь её, только когда она была в таком состоянии, поэтому он оставил её в покое, его мысли переключились с того, что Харли обвилась вокруг него, на предстоящие события. Было так много дел. Марти жил в Готэм-Хайтс, районе, который когда-то был модным, безопасном местом, где до депрессии жила верхушка среднего класса. Затем начался упадок Ист-Сайда, и эти люди переехали на север или за город, если не могли позволить себе Центр города. Марти жил там много лет, сколько Джокер его знал, и это был его самый тщательно сокровенный секрет: только для близкого круга. Улица, на которой жил Марти, была обсажена огромными старыми дубами, которые росли там столетие или больше. Дома были большими, десятилетней давности, нуждались в ремонте и в основном были разделены на квартиры, если они не были заброшены, обложены арестом или захвачены скваттерами. Джокер заехал на подъездную дорожку к дому Марти, такси с визгом затормозило перед открытым гаражом. Он выбрался из водительского сиденья, теперь нуждаясь в пище больше, чем когда-либо с тех пор, как Харли напомнила ему о еде. Он обернулся и увидел, что она пытается самостоятельно вытащить толстого, потерявшего сознание мужчину из такси, остановился, чтобы понаблюдать, и смешок застрял у него в горле. Она была такой забавной. Харли сделала шаг назад и упёрла руки в бока, прищурив глаза. — Ты так и будешь стоять там или поможешь мне? — потребовала она. — Стоять здесь, — лениво ухмыльнулся он, когда она разозлилась и снова начала пытаться вытащить олигарха из такси. — Это ещё что за хуйня? Джокер повернулся, чтобы найти Марти, стоящего в открытом гараже со скрещёнными руками и кислым выражением лица, когда он переводил взгляд с Джокера на Харли. О, да, его драгоценное секретное убежище. У Харли не было приглашения. — Привет, Марти, — окликнула Харли, выглядя неловко, когда помахала ему рукой. Джокер фыркнул, находя ситуацию утомительной и вспоминая, что он голоден. Он вприпрыжку вернулся к Харли и жестом велел ей вернуться в такси, чтобы толкать, пока он тянет, и в конце концов согнулся пополам, хрипя от смеха, наблюдая, как она карабкается по животу олигарха, чтобы вернуться в машину. Она тоже смеялась, хотя и шипела на него, чтобы он заткнулся, а Марти излучал презрение из гаража, когда они вытаскивали олигарха из машины, что заняло больше времени, чем следовало, потому что они продолжали лопаться от смеха. Как только олигарх оказался на подъездной дорожке, они встали над ним, поджав губы, пытаясь сообразить, что, чёрт возьми, с ним теперь делать, когда на Харли снизошёл прилив вдохновения. Она подбежала к Марти, сложив руки вместе и принимая милый и обольстительный вид, вероятно, сверкая своими большими голубыми глазами, когда просила Марти одолжить подкатный лежак, если он у него есть, что он и сделал. Затем они затащили Олигарха на лежак и закатили его в гараж, причем и Харли, и Джокер прыскали от смеха, и к тому времени, когда они бросили его на землю рядом со столбом, Харли буквально плакала. — Кто это, нахуй, такой? — спросил Марти, выглядя скорее озадаченным, чем разозлённым. — Олигарх, который собирался сдать Софию Фальконе, — объяснил Джокер, вытаскивая несколько стяжек из куртки-бомбера. Он помог Харли прислонить украинца к столбу и закрепил ему руки за спиной, затем Харли нашла кусок клейкой ленты сбоку от верстака — «О, располагайтесь, блядь, почему бы и нет», — пожаловался Марти — и залепила олигарху рот, чтобы он не мог позвать на помощь, когда проснётся. Выполнив эту задачу, Джокер снова повернулся к Марти, и он был заинтригован, обнаружив человека, которого считал верным приспешником, выполняющим его приказы, недоверчиво смотрящим на него. Джокер нахмурился. — Что? — агрессивно огрызнулся он, подразумевая это и как вопрос, на который нужно ответить, и как способ вывести Марти из того внутреннего кризиса, который он испытывал. Это сработало для последнего, а не для первого. — Привет, Марти, — сказала Харли, снова такая милая и дружелюбная, с ноткой извинения в голосе. — Мы давненько не ели. У тебя есть что-нибудь, чем мы могли бы перекусить? Или просто немного кофе? Марти медленно кивнул и жестом пригласил их следовать за ним в дом. — Да, да. У меня есть немного ёбаного кофе. Джокер бросил на Харли восхищённый взгляд, считая её способность успокаивать и очаровывать подлинным достоинством, которое можно добавить к её быстро растущему списку достоинств. Они последовали за Марти в дом, большая часть которого была пыльной и пожелтевшей от времени, вся мебель была прямиком из семидесятых годов прошлого века и, вероятно, досталась вместе с домом. Кухня была такой же, с оранжевым линолеумом и множеством деревянных панелей, но не такой пыльной, как остальная часть дома. Джокер часами сидел на этой кухне, решая проблемы и обсуждая планы с тем, с кем было наиболее уместно говорить. Марти был полезен, не в последнюю очередь потому, что знал, когда нужно исчезнуть, даже из собственного дома. Теперь он был исключительно полезен, потому что вытаскивал коробку с пиццей и две упаковки китайской еды из своего старого холодильника цвета авокадо. Джокер набросился на китайскую еду, добавляя топлива своему организму, в то время как Харли более осторожно откусывала пиццу. Она стеснялась, понимая, что Марти не хочет видеть её здесь, или, может быть, по другой причине, она не была уверена. Когда он закончил потреблять калории, которых ему хватило бы на следующие двенадцать часов, Джокер повернулся к Марти и пристально посмотрел на него. — Что говорит Слизняк? — потребовал он, проводя языком по зубам. Вместо ответа Марти перевёл взгляд на Харли, подозрительно прищурившись, и Джокер услышал, как отодвинулся её стул, когда она встала из-за стола. — Я просто пойду проверить… — она замолчала, отступив на шаг, излучая неуверенность, что Джокеру в ней не понравилось. Мысль о Марти, бросающим на неё неодобрительные взгляды, будет достаточно, чтобы заставить её покинуть комнату, его не устраивала. Джокер указал на стул, который она занимала. — Сядь, — приказал он, и, конечно, она обиделась, что всегда было забавно. — Я не собака, — огрызнулась она, но всё равно села. Джокер снова обратил внимание на Марти, посмеиваясь над Харли и машинально облизывая нижнюю губу. — Ну? Слизняк? Я не буду ждать весь день, Марти. — Он, э-э, он дома, — сказал Марти, намеренно не глядя на Харли. Это вызвало у Джокера желание усадить её к себе на колени, чтобы Марти был вынужден посмотреть ей в лицо, но идея быстро улетучилась, когда Марти продолжил: — У него есть доступ к дому Гарсиа, к жене, к службе безопасности, ко всей этой шумихе. Затем они подробно обсудили службу безопасности мэра Гарсии, используя информацию, которую Слизняк собрал за последние двадцать четыре часа с момента присоединения к команде. Было ещё по крайней мере три сотрудника службы безопасности, которых они могли бы в кратчайшие сроки заменить клоунами. Таким образом, оставались двое, которых нужно было бы убить по старинке ночью. Джокера это устраивало, расстрелять — самое то для мэра, чтобы тот осознал, что с ним вот-вот случится. Немного крови и мозгов, чтобы держать его в тонусе на должности мэра. — И э-э-э… парень с вертолёта? — Джокер пустился дальше. — Что стряслось? — Сергей. Он хочет больше денег. Говорит, что он нам не доверяет. — Марти закурил сигарету, качая головой. — Ёбаные русские. — Сергей? — Харли подала голос впервые за почти сорок минут. — Да, — осторожно подтвердил Марти, когда Джокер повернулся, чтобы посмотреть на неё, интересуясь её мнением. Она задумчиво закатила глаза к потолку, что-то взвешивая. — Тебя беспокоит поднятие оплаты? — она приподняла бровь. — Нет. — Марти выдохнул струю дыма. — Мы беспокоимся о том, что он нас облапошит. — Я поговорю с ним, — пожала она плечами. — Ты поговоришь с ним? — Марти бросил на неё недоверчивый взгляд. — Он любит меня, — Харли снова пожала плечами. — Он пироманьяк. Вот почему он так недоверчиво относится к тебе из-за вертолета. Если бы ты попросил его помочь тебе взорвать здание, это была бы совсем другая история. — Похоже, мы бы сдружились, — протянул Джокер, поворачиваясь обратно к Марти. — Дальше, — рявкнул он. Его глаза становились тяжёлыми, но не горящими от усталости, а ленивыми, в которых не было неотвратимого действия или опасности, только больше разговоров. Он попытался быстро подсчитать в уме, сколько времени прошло с тех пор, как он спал в последний раз. Несколько часов у Харли, которых было достаточно, чтобы продолжать в том же духе. А до этого… два или три дня. — Те одесситы, которых мы развернули, — продолжил Марти. — Они вернулись обратно. Они на конспиративной квартире в Южном Канале. Догбой собирался позаботиться об этом, но… — Только не без меня, — отрезал Джокер, вытаскивая одноразовый телефон из кармана кожаной куртки. Он нашёл номер Догбоя и отправил смс с угрозами, в котором велел ему тащить свою задницу к Марти. — Дальше. — Мои шесть парней нанимаются в полицию Готэма, — сказал Марти, бросив на Харли ещё один многозначительный взгляд, как будто это была особо секретная информация. — К тому времени, как мы будем готовы, их будет двенадцать. О, точно. Харли была печально известна тем, что владеет копами от имени Софии и Пингвина. Или, по крайней мере, она владела. Теперь она была не у дел. Джокер повернулся, чтобы посмотреть на неё. — У тебя остались свиньи, которым ты всё ещё доверяешь? — Он прищурился, глядя на неё, наблюдая, как она поджимает губы. Пытаясь решить, станет ли она лгать, понял он. — Один, — призналась она, встретившись взглядом с Джокером. Интересно. — Хорошо, — выпалил он, поворачиваясь обратно к Марти. Пришло время покончить с этим делом. — Достань, блядь, Лонни двести штук к завтрашнему полудню. — Ёбаный Лонни, — Марти закатил глаза и затушил сигарету. — Да, я позабочусь об этом, босс. Джокер резко встал, их разговор окончен. Он уже думал о том, что нужно сделать на следующий день, и прикинул, что восьми часов сна вполне хватит. Харли тоже встала, снова выглядя неуверенно. Джокер схватил её за локоть и вытолкнул в коридор, когда она не соизволила сделать и шага, и она бросила на него взгляд, который можно было бы квалифицировать как «капризный» за то, что он помыкал ею, что было намного лучше, чем «неуверенный»… Это заставило его снова потянуться к ней, собственнически обняв её сзади. — Э-э, Джей, есть ещё кое-что, — неохотно сказал Марти, и Джокер закрыл глаза, вздохнув в волосы Харли. — Второй этаж, вторая дверь, — пробормотал он ей, прежде чем выпустить её в темный коридор. Он увидел, как она бросила на него ошеломлённый взгляд, но всё равно пошла, впервые в жизни не жалуясь. Джокер повернулся обратно к Марти, скрестил руки на груди и прислонился к дверному проёму на кухню, подняв обе брови с самым невозмутимым видом. Марти придвинулся ближе, выглядя неуверенным, когда пытался сформулировать предложение. Какого хуя все были так неуверенны этим вечером? — Говори, — рявкнул Джокер, и Марти вздохнул. — Что, блядь, происходит? — спросил он, кивая в сторону коридора, где только что исчезла Харли. Джокер хмуро посмотрел на него, не понимая, Марти снова одарил его тем же недоверчивым взглядом, вскинув руки. — Вы двое вместе сейчас или как? — Марти покачал головой, произнося это так, словно чувствовал себя нелепо. — Она, блядь, подстрелила тебя, чувак. — Вме-сте, — Джокер задумчиво попробовал это слово на вкус. Он никогда не рассматривал это как вариант, потому что «вместе» подразумевало статус в своём роде, а Джокер не увлекался ничем из институционального разнообразия. Его понимание «вместе» было одной из тех социальных конструкций, таких как брак и любовь, которые Харли считала такими же излишними, как и он сам. Конструкции были скучными, но Харли — нет. Это был поворот, который перевернул всю концепцию «вместе» с ног на голову. Казалось, главная проблема Марти с этой мыслью единения заключалась в том, что она подстрелила его, но эта маленькая вспышка вряд ли имела значение для Джокера. Это только сделало Харли сильнее в его глазах, и отчасти и немного напугало. В глубине его сознания всегда чувствовалось приятно покалывание страха, говорившее ему, что он всё ещё по-настоящему не знает, на что она способна. Что ему нужно быть начеку рядом с ней и никогда не недооценивать её. Это лёгкое покалывание никогда не надоест. — Эх, — Джокер апатично пожал плечами, чувствуя, что это был достаточно хороший ответ на вопрос, основанный на такой бессмысленной предпосылке. Затем развернулся, чтобы отправиться за Харли в спальню, в которой он ночевал в последнее время. Всё наверху в доме Марти было затхлым и пахло старостью, но, учитывая, что Джокер часто засыпал на полу грязных квартир и сырых складов, затхлость не была на первом месте в его списке плохих условий для сна. Харли оставила дверь в большую комнату приоткрытой, и, когда он распахнул её полностью, свет из коридора позволил ему мельком увидеть, как она спит на боку, отвернувшись от него. Её левая лопатка всё ещё была немного в пятнах, как и синяки на рёбрах, но, похоже, они её больше не беспокоили. Однако вряд ли они привлекли его внимание. Именно нежный изгиб её позвоночника заставил Джокера остановиться и склонить голову набок, разглядывая её спину. Затем она издала один из тех громких, сотрясающих землю храпов, на которые она совершенно не обращала внимания, и он тихо усмехнулся, прежде чем захлопнуть дверь, и комната погрузилась в темноту. Он пошёл на звук её храпа, подошёл к кровати, расстегнул пуговицы на рубашке и стянул её с плеч, затем сбросил джинсы. Он неуклюже рухнул на кровать, потратив мгновение на то, чтобы стянуть носки, прежде чем окончательно лечь. Он намеревался дотянуться до Харли, но, когда его голова коснулась подушки, он понял, что был не в состоянии для этого. Восемь часов, подумал он, и сон немедленно овладел им. Обычно Джокер быстро засыпал, засыпал, не видя снов, затем его глаза открывались, и он был готов действовать. Но, когда он в следующий раз проснулся, это было медленно, как в тумане, половина его мозга всё ещё витала в месте, которое не совсем было реальностью. На животе у него была тяжесть, а на шее — что-то тёплое и влажное, слегка посасывающее пульс. Он задержался в полусне, наслаждаясь ощущениями и постепенно осознавая, как по его животу прокатываются волны возбуждения, делая его член твёрдым, когда он терся о что-то невероятно мягкое. Харли. Он резко вдохнул, и она переместила свой рот с его шеи, вверх по подбородку к уху, мягкость её языка заставила Джокера закатить глаза, когда его руки опустились на верхнюю часть её бедер, сжимая. Она подняла голову, чтобы посмотреть на него, её светлые волосы были пушистыми, почти сияющими в косом солнечном свете, пробивающемся сквозь занавески, и она лениво улыбнулась, прежде чем наклониться вперёд, чтобы поцеловать его. Её рот имел горьковатый вкус, но это вряд ли имело значение, когда ее язык был таким дразняще скользим против его. Затем она задвигала бёдрами назад, беря его член в руку, чтобы направить его туда, куда она хотела. Его руки поднялись к её талии, его пальцы сжались вокруг неё, когда она медленно опустилась на его длину, её вагина была мучительно тугой и скользкой вокруг него. Джокер наблюдал, чувствуя себя странно загипнотизированным, когда она упёрлась руками в его грудь и приподнялась, медленно покачиваясь тазом. Он прерывисто выдохнул, и её глаза резко распахнулись. Затем, в мучительном повороте, она понимающе ухмыльнулась ему сверху. Её голова откинулась назад, и она продолжала улыбаться, и он услышал её тихий смех, заставивший его руки крепче сжать её тело. И в этот момент что-то щелкнуло в Джокере. Он не хотел отпускать её. О… чёрт.

~***~

Были блаженные пять-десять минут лежания голыми и потными в путанице простыней — не очень чистых или новых простыней, отметила Харли — до того, как у Джокера зазвонил телефон. Харли наблюдала, как он откатился от неё, чтобы ответить, переключившись в деловой режим так быстро, что это нарушило её ленивое, блаженное настроение. Она прикусила губу, пытаясь отогнать меланхолию, которая накатывала на неё беспорядочными волнами в течение последних тридцати шести часов, заставляя её чувствовать себя неуверенно. Выведенная из равновесия. Но в промежутках между этими моментами она была счастлива, и это должно было что-то значить. Джокер встал, огрызаясь и жалуясь, что могло означать только одно: на другом конце провода был Лонни. Он зажал телефон между плечом и ухом, вскочил и натянул штаны, затем вышел из комнаты, не оглянувшись. Харли вздохнула и провела рукой по волосам, прогоняя прочь чувства — все чувства — перед тем, как встала из постели и проскользнула в ванную комнату, чтобы принять душ. Приводя себя в порядок, она думала о Пэм, гадая, где та находится. Обычно она не считала бы невозможным кого-либо найти. У Харли были ресурсы, чтобы найти любого, кого нужно было найти. Но если кто-то и мог ускользнуть от внимания, так это Пэм. А ресурсы Харли в этот момент были на исходе. Она вытерлась одним из двух жёстких полотенец, висевших на обратной стороне двери. На полу лежало ещё одно, покрытое чёрной и красной краской. Затем она переоделась в тёмно-красные брюки от костюма, который подарила ей София, вместе с эластичной белой кофточкой из чемодана, её мокрые волосы оставляли на спине прозрачные разводы. Одевшись, она посмотрелась в зеркало и поджала губы. Ей предстояла работа, но на этот раз ей казалось, что она сводит концы с концами, а не встаёт на ещё одну ступеньку вверх по служебной лестнице. Вопрос, как всегда, заключался в том, что делать дальше. Первым шагом было надеть шлёпанцы с заправки. Харли уже несколько месяцев носила непрактичные высокие каблуки, в основном для пущего эффекта, как и боевую раскраску. Но она была слишком ленива, чтобы продолжать расхаживать на каблуках, и ей надоело усложнять жизнь больше, чем нужно. Вторым шагом было тихо спуститься вниз, стараясь не привлекать к себе внимания, если Джокер и Марти захотят уединиться, чтобы обсудить свои планы на вечер из-за мэра. Шаг третий: она пошла на кухню за стаканом воды. Шаг четвёртый: она направилась в гараж, чтобы завершить свою миссию. Однако дверь в гостиную была открыта, и она заметила Джокера без рубашки, босиком, снова расхаживающего с телефоном. На этот раз он был более резким, менее знакомым. Вероятно, его приспешник. Марти сидел на пыльном диванчике для двоих под окном, наблюдая, как Джокер расхаживает взад-вперёд. Он поймал взгляд Харли, когда она проходила мимо, и она быстро отвела взгляд, сосредоточившись на том, как она подойдёт к решению поставленной задачи. В гараже было отвратительно грязно. Мусор, сваленный вдоль стен, наводил на мысль, что многие жильцы бросили там свои пожитки, и Харли не могла представить, что что-то из этого принадлежало Марти. Колисник все еще был привязан к столбу там, где она его оставила, его ноги были вытянуты перед ним, голова запрокинута и прислонена к столбу, он моргал, глядя в потолок, его рот всё ещё был заклеен скотчем. Харли была рада, что она связала его в такой удобной позе для того, что у неё было на уме. Когда он увидел её, его глаза расширились, и она увидела, что он начал паниковать. Харли одарила его мрачной улыбкой, почти застенчивой, обходя старую газонокосилку и кое-какую мебель, затем присела на корточки рядом с ним. Она поставила стакан с водой на бетонный пол, не сводя глаз с Колисника и поджимая губы. — Привет, — неловко поздоровалась она с ним и осторожно сняла клейкую ленту с его рта, сочувственно поморщившись. Он уставился на неё, выглядя теперь озадаченным, а не испуганным, и Харли поднесла стакан с водой к его рту, наклоняя его вперёд, но не проливая на него, пока он не наклонился, чтобы сделать несколько столь необходимых глотков. Закончив, он отстранился, чтобы снова посмотреть на неё, и его глаза расширились, когда Харли вытащила пачку сигарет из кармана его пиджака и вложила одну себе в губы. Она зажгла сигарету от спички, сморщив нос от едкого привкуса табака на языке, затем предложила ему затянуться. Сбитый с толку, Колисник наклонился вперёд, чтобы сделать затяжку, затем отстранился, выпустив струйку дыма из уголка рта. — Послушай, — вздохнула Харли, проводя свободной рукой по своим влажным волосам. — Я сожалею о прошлой ночи. В последнее время у меня были действительно тяжёлое время. Она снова предложила ему сигарету, и он затянулся подольше, никотин успокоил его, как Харли и надеялась. Он всё ещё выглядел сбитым с толку, но она могла видеть, как напряжение спало с его плеч, когда он выдохнул ещё одну длинную струю дыма. — Моего друга убил несколько недель назад законченный псих, — продолжила Харли, уголки её рта опустились. — Потом моя лучшая подруга просто взяла и ушла, и я понятия не имею, где она. Она переключилась на воду, чтобы Колисник мог залпом выпить половину стакана, в то время как Харли тяжело вздохнула. Затем она отставила стакан в сторону и предложила ему ещё раз затянуться сигаретой, печально качая головой. — И теперь мой бывший снова нарисовался, и он… — Она закрыла глаза и снова вздохнула, когда Колисник выпустил ещё одну струйку дыма. — Боже, он такой непонятный. Я понятия не имею, что происходит. В этом проблема повсеместно. Я понятия не имею, что, чёрт возьми, должно произойти. Колисник настороженно наблюдал за ней, но он больше не выглядел испуганным или даже сбитым с толку. Почти так, как будто он понимал, но не совсем сочувствовал. — Итак, что же всё-таки произошло? — спросила Харли, давая ему ещё раз затянуться сигаретой. — С Бэтменом? — Он набросился на меня, — нахмурился Колисник на английском с сильным акцентом. — Я ужинаю со своим шурином. Он и Канарейка расправились с нашими охранниками. Вырубил меня. Когда я очнулся, я в самолете, потом они снова вырубают меня, и я просыпаюсь в Америке. — Господи, — Харли закатила глаза. — У него проблемы с границами. — Да, — с усмешкой согласился Колисник. — Затем они пытаются заставить меня рассказать им о Софии Фальконе, но я ничего не говорю. Харли настороженно посмотрела на него, чувствуя, что он слишком легко сдался. — Почему? — просто спросила она. — Я не доставляю им такое удовольствие, — выплюнул он. — Самоуверенные ёбаные американцы думают, что они правят миром. Нет. Мы не заключаем сделок с террористами. — Итак, ты никому ничего не сказал? — Харли оценивающе приподняла бровь. — Нет, — покачал он головой. — Мне нравится мисс Фальконе. Я бы не предал её. Харли медленно кивнула, думая, что он был наивен или, может быть, просто самовлюблён, если чувствовал, что ему сойдёт с рук схема отмывания денег, даже если Бэтмен будет помогать американским правоохранительным органам. Было много всего, что они могли сделать, чтобы заставить его говорить. То, что он избегал этого в течение сорока восьми часов, пока его незаконно удерживали, не означало, что он в конце концов не заговорит. — Я видела платье, которое София придумала для свадьбы твоей дочери, — мягко улыбнулась Харли, потянувшись за спину за пистолетом, который она спрятала в задней части брюк. — Оно прекрасно. Колисник кивнул, улыбаясь, думая о своей дочери так, словно он не был прикован цепью к столбу в гараже в чужой стране. — Она красивая девушка, — сказал он Харли, всё ещё улыбаясь. — Не сомневаюсь, — улыбнулась она в ответ, затем выхватила пистолет и выстрелила Колиснику между глаз, прежде чем он успел моргнуть. Его голова отлетела назад с силой пули, кровь и мозговое вещество брызнули на «Камеро» Марти. Случайная капля крови попала Харли на плечо, алый круг окрасил бретельку её белой кофточки. Она издала раздражённый звук, засовывая пистолет обратно в брюки, и поднялась на ноги, вытирая пятно большим пальцем. — Господи, — голос Джокера заставил её обернуться, её глаза расширились, когда она попыталась сообразить, как долго он там стоял. Достаточно долго, чтобы услышать, как она жалуется на него? Он склонил голову набок, и на его губах медленно появилась ухмылка. — Я не могу сказать, что страшнее, когда ты такая милая или когда злишься, — заметил он, приподняв брови. — Меня едва ли можно назвать милой, — поправила Харли, глядя вниз на тело Колисника и думая, что «милая» было не просто странным словом для описания её, но и странным словом для Джокера в его словарном запасе. — Э-э-э… да, конечно, — ухмыльнулся Джокер, взяв её за локоть и притянув к себе, прежде чем наклониться, чтобы поцеловать. Харли почувствовала, как её захлестнула волна спокойствия, того самого, которое преобладало в последние тридцать шесть часов. То, благодаря которому всё казалось простым, даже такие невозможные идеи, как случайный поцелуй Джокера без всякой уважительной причины. Когда он отстранился, то посмотрел вниз на тело Колисника и коротко вдохнул через нос, выглядя разочарованным. — Ну, это было своего рода разочаровывавшим, — промурлыкал он. — Да, — согласилась Харли, проследив за его взглядом вниз, на толстого украинца. Она прикусила губу, обдумывая идею, о которой уже некоторое время размышляла. — Я думаю, я ограблю его банк. Джокер усмехнулся, проведя языком по внутренней стороне щеки, и бросил на неё взгляд, который мог быть нежным, но в равной степени мог быть и снисходительным, а может, и тем и другим одновременно. — О, неужели? — протянул он. — Да, — пожала плечами Харли, чувствуя себя тем лучше от этой идеи, чем больше она укоренялась. — Я на мели, и правительство просто собирается конфисковать всю эту наличность. Включая пять миллионов моих денег. — Ты на мели, и у тебя нет людей. — Джокер снова скрестил руки на груди и приподнял брови. — И нет Рыжей, которая могла бы тебе помочь, тоже. Как ты собираешься ограбить банк? — Я что-нибудь придумаю, — пожала плечами Харли, отказываясь признавать, что он привёл неплохой аргумент. — Я всегда придумываю, — добавила она. — Хм. — Джокер задумчиво закатил глаза в сторону, затем снова посмотрел на Харли. — Давненько я не грабил банк, — застенчиво признался он. — О? — Она скрестила руки на груди, подражая его позе, и старалась не глупо улыбаться. — Разве у тебя нет чего-нибудь, связанного с мэром? Он бросил на неё преувеличенно обиженный взгляд. — Ты так говоришь, как будто я не могу работать в режиме многозадачности, — усмехнулся он. — Я полагала, что у тебя есть более важные дела, о которых нужно позаботиться, помимо ограбления банка, — пожала плечами Харли, снова задаваясь вопросом, вокруг чего вращался этот заговор с целью похищения мэра. Должна была быть ещё одна причина, помимо простого желания нагнетать драму или заставлять Бэтмена гоняться за ним по Готэму. — Мне нужно ещё кое-что, чтобы всё встало на свои места, — уклончиво сказал Джокер, ненадолго отводя взгляд, прежде чем повернуться и прищуриться на неё. — Но я хочу пятьдесят процентов. — Двадцать, — возразила Харли, прищурившись в ответ. — Пятьдесят, — прорычал он, снова хватая её за руку. — Двадцать пять. — Харли легко убрала руку и перебросила волосы через плечо. — И по одному проценту каждому из парней, которые придут. — Моих парней, — поправил он её, когда она повернулась, чтобы направиться обратно в дом. — Пока что, — Харли ухмыльнулась через плечо, и низкое рычание, которое последовало за ней, вызвало радостную дрожь по её спине.