~***~
В полдень Харли и Джокер собрали приспешников, которым можно было доверить тонкое искусство выдавать себя за учителей начальной школы: Марти, Слай и некто по имени Айсбокс, за которого поручился Марти. Харли должна была стать четвертым учителем на замену. Даже с горсткой приспешников, вовлечённых в план, никто из них не знал настоящей причины, по которой они похищали учителей и закладывали бомбы в начальной школе. Точно так же, как ни один из клоунов, вовлечённых в похищение мэра, не знал, зачем они это делают или что случится с мэром, когда они его передадут. Харли была единственной, кто знал столько же, сколько Джокер. Был полдень, когда детали похищения учителей были выяснены, и они направились в особняк Сергея в центре города. На этот раз он был значительно дружелюбнее по отношению к Джокеру, что Харли объяснила тем, что он знал, что Джокер принесёт ему ещё больше возможностей для огненной смерти и разрушений на его пути. — Леди Арлекин, — просиял он Харли, прежде чем повернуться к Джокеру и печально улыбнуться ему. — И мистер Джокер. У Сергея уже были свои приспешники, работавшие над добычей материалов для изготовления бомб. Он показал им детонатор с трехфутовой антенной, и они с Джокером обсудили технические вопросы, касающиеся дальности действия и зарядов, в чём Харли не понимала, но, похоже, это обрадовало Джокера. Сергей даже показал ему несколько других проектов, над которыми он работал. Джокер скрестил руки на груди и кивнул, издавая восхищённые звуки, в то время как Сергей возражал, как будто был смущён похвалой. Затем они перешли к начинённому взрывчаткой вертолёту, хаотичному манёвру, который позволил бы им захватить мэра с гала-концерта. Всё было готово к отправке и ждало в полуприцепе на Южном Канале. Но была одна ложка дёгтя в бочке мёда: кто собирался на нём лететь?~***~
Занятия в школе заканчивались в три часа дня, поэтому, пока Джокер искал кого-нибудь, кто мог бы управлять вертолётом, Харли припарковала полицейский седан возле квартиры своей учительницы, чтобы осмотреться. Она собиралась похитить Бонни Хантер, двадцатишестилетнюю учительницу второго класса, похожую на мышь. Судя по тому, что Харли могла видеть в её квартире, Бонни вела одинокий образ жизни, примером чему служила урна, стоящая рядом с фотографией большого рыжего кота над телевизором. Куда бы Харли ни посмотрела, всё напоминало о её жизни, когда она работала в Аркхэме, хотя одежда Бонни была на другом уровне безвкусицы, и, очевидно, присутствовал определённый вид одиночества, потоковые передачи по телевизору давали понять, что Бонни смотрела много реалити-шоу о том, как найти настоящую любовь. Она хотела другой жизни, но не была готова позволить себе это, или, может быть, она просто не была на это способна. Решив, что Бонни наверняка придёт сразу после работы домой, чтобы посмотреть свои реалити-шоу, Харли направилась в начальную школу Центрального Готэма. Пока ждала, она ознакомилась с новостями дня и нисколько не удивилась, обнаружив, что люди были одержимы историей о нападении Харви Дента на бывшего полицейского и угрозах убить её. Стив Ломбард из «The Gothamite» призывал мэрию провести расследование в отношении Гордона, если он действительно «предложил» детективу не раскрывать эту информацию, чтобы они с мэром могли принять Акт Дента. Мэр был недоступен для комментариев, но знатоки из мэрии передавали из уст в уста то, какая Вики непристойная халтурщица, которой нельзя доверять на телевидении и в социальных сетях. Бонни, наконец, появилась через три часа после окончания занятий в школе, забралась в свою маленькую пыльную «Джетту» и направилась прямиком обратно в свою квартиру в центре города, а Харли следовавала на расстоянии двух машин позади неё, точно так, как учил её Бруно. Харли припарковалась на улице и посмотрела на стену здания, затем приготовилась ждать. Как только начало темнеть, пассажирская дверь открылась, и Джокер нырнул внутрь, неся большую коробку из-под пиццы и одаривая Харли плутовской улыбкой. — Ты читаешь мои мысли, — простонала Харли, бросаясь к коробке и чуть не проглотив целый кусок, когда Джокер сделал то же самое. — Как там учительница? — спросил он, с любопытством разглядывая фасад квартиры. — Скучная, — вздохнула Харли. — Я хочу побыстрее покончить с этим, и мне всё ещё нужно купить платье. Джокер промычал, одобряя этот план, и бросил на неё косой взгляд. — Я не думаю, что пилот тебе понравится. — С каких это пор тебя волнует, что мне понравится? — спросила Харли, заставив Джокера гортанно рассмеяться. — Итак, кто это? — Слай и я отправились в госпиталь для ветеранов, — застенчиво сказал он. — Нашли парня, который согласился управлять вертолетом, но, э-э, он не в курсе, что нужно… — Взорваться в воздухе и врезаться в стену отеля «Ритц»? — предложила Харли, закатывая глаза. — Как тебе удалось заставить его согласиться на это? — Э-э-э… у парня может быть лёгкое посттравматическое расстройство, — глаза Джокера быстро скользнули по Харли. — Его вышвырнули из Аркхэма за то, что он был недостаточно сумасшедшим. Харли скорчила гримасу. Итак, они использовали ветерана, которого не лечили от проблем с психическим здоровьем. На самом деле ей это не нравилось, но она видела преимущества, и не похоже было, что они будут мучать мужчину. Он бы просто взорвался, чисто и просто. Так что Харли пожала плечами и издала горлом неохотный звук, но в остальном не протестовала. — Интересно, — промурлыкал Джокер, щурясь на неё тем тёмным, любопытным взглядом, который он часто бросал на неё. — Что? — смущенно спросила Харли. — Я никогда не могу угадать, что заденет твою мораль, — протянул он, одарив ее ленивой ухмылкой. — Это никогда не надоедает. Щёки Харли вспыхнули, когда он сказал это, потому что «это никогда не надоедает» было высокой похвалой со стороны Джокера, но она всё равно попыталась скрыть это, стараясь казаться беспечной. — Мне нравится поддерживать твой интерес, — съязвила она, открывая свою дверь. — Давай схватим эту учительницу и побыстрее. Вырубить Бонни было достаточно легко, но вытащить её из здания и спуститься по пожарной лестнице было сложнее, как в «Уикенде у Берни», но менее смешно, потому что она была без сознания, но не мёртвая, и они хотели, чтобы она оставалась такой. Харли и Джокер шипели и огрызались друг на друга, когда спускали Бонни по пожарной лестнице, находясь на открытом месте и не имея особо много времени, что заставляло их обоих нервничать. Как только Бонни оказалась в багажнике, напряжение спало на несколько градусов, и Харли включила радио, чтобы отвлечься от того факта, что она нервничает из-за того, что Джокер раздражается на неё. Неужели этого достаточно, чтобы этот союз распался? Если она доставит ему достаточно раздражения, сорвётся ли он с места и пристрелит её или просто встанет и бросит её? Харли размышляла о временном характере того, что происходило между ними, и о том, что она чувствовала по этому поводу на протяжении молчаливой сорокаминутной поездки в Бауэри, где Хосе ждал со всеми необходимыми припасами, чтобы продержать четырёх заложников в живых в течение нескольких дней. Но, когда они вышли из машины и подошли к багажнику, Джокер не дал Харли открыть его, схватив её за запястье и притянув к себе с ещё большей хваткостью, которая была характерна для последних нескольких дней. Харли посмотрела на него снизу-вверх, задаваясь вопросом, всегда ли он будет таким же неотразимым и загадочным для неё, каким был прежде. Даже если она знала его лучше, и иногда она чувствовала к нему близость, которая казалась невозможной для кого-то столь непроницаемого, она всё равно была очарована им сейчас так же, как и в тот первый день, когда он появился в Аркхэме. Джокер склонил голову набок и с любопытством покосился на неё, затем поднял указательный палец и прижал его к её лбу. — Прекрати, — приказал он, понимающе приподняв бровь, прежде чем постучать пальцем по её лбу. Глаза Харли расширились от понимания, как прекрасно он читает её настроение, что должно было быть для него невозможным. И всё же он был здесь, говоря ей перестать слишком много думать, не говоря этого прямо. Понимая её. Из всех моментов, когда она чувствовала себя невероятно близкой к нему, этот намного превосходил остальные. Она уставилась на него, слегка потрясённая, и видела, как начало проступать предвкушение на его лице, когда он смотрел на неё. Как будто ему не терпелось увидеть, что она сделает или скажет дальше. И внезапно Харли поняла. Все эти любопытные и пристальные, хмурые взгляды на неё, как на головоломку, которую он не мог разгадать, находя её выбор очень интересным. С их первого сеанса в Аркхэме и до того самого утра, когда они вместе валялись в постели, Джокер смотрел на неё так, словно она была чем-то непостижимым. Но если он понимал её так хорошо, как только что доказал, это означало, что дело было больше не в любопытстве или в том, чтобы его развлекали — это было очарование. Он был очарован ей. Харли поняла, что многое осталось недосказанным в тяжелом взгляде, которым он смотрел на неё, и она не могла быть умышленно глупой, отказываясь считать это. Она не могла представить себе мир, в котором бы они говорили о чём-либо таком. Это всегда оставалось невысказанным, и какие бы заверения ни требовались Харли, они должны были исходить из её собственной способности интерпретировать его. И никто не знал Джокера так, как Харли. Рука Джокера переместилась к её лицу, чтобы пригладить волосы назад, отчего плечи Харли напряглись, когда она попыталась осознать своё очарование тем, что он отвечает взаимностью, и что это значит для них обоих. — Как насчёт быстрого секса на заднем сиденье, — предложил он, одарив её ленивой ухмылкой. Харли рассмеялась, напряжение спало, когда она скользнула руками вверх по его груди, полностью согласная с этим планом, несмотря на то что в багажнике была женщина. Но затем позади них появился Хосе, и Бонни начала скулить, а Джокер нетерпеливо фыркнул, когда Харли отошла от него. — Позже, — лукаво пообещала она. Харли отошла, чтобы посмотреть, как Хосе помогает Джокеру вытащить Бонни из багажника и перенести в заброшенное офисное здание, которое станет её домом на следующие несколько дней. Слай, Марти и Айсбокс ещё не вернулись со своими учителями, но у них было меньше поводов для беспокойства и больше свободного времени. На самом деле, график Марти, вероятно, был немного переполнен, поскольку он имел дело с учителем и всеми этими Слизняками-Мэрами-службой-безопасностям, но Джокер отмахнулся, когда она предположила это. — Он адаптируется, — решительно объявил он, что выглядело особенно показательным. Это характеризовало то, как Джокер относился к окружающим его людям. Подразумевалось «адаптируйся или умри», в чём Харли преуспела. Марти пытался занять прежнюю роль Бруно — помощника по административным вопросам и подручного-связного, позволяя Джокеру быть мозгом операции без необходимости иметь дело с людьми или выполнять утомительные задачи. Вокруг Джокера всегда была небольшая группа особенно преданных приспешников — или, может быть, точнее говоря, учеников. Он вдохновил их беспрекословно выполнять его приказы, и только благодаря этому уровню поддержки он смог достичь тех больших, значимых моментов, когда поставил город на колени. Как Харли вписалась в эту компанию? Как Джокер рассматривал её в своей операции? Она чувствовала, что он смотрит на неё, когда они возвращались в машину, и когда она посмотрела в его сторону, он поймал её взгляд, снова приподняв бровь. Харли поняла; было похоже на то, словно его мысли были направлены прямо ей в голову. Перестань думать об этом. Это было так просто.~***~
Несмотря на то, что лето подходило к концу, и всё ещё было влажно, из-за чего мусор, сваленный в закоулках, разлагался и вонял. Брюс притаился в одном из таких переулков, спрятавшись в тени груды чёрных мешков для мусора высотой по грудь — результат постоянной нехватки финансирования для мусорщиков в центре Готэма. Автомобиль с разбитой задней фарой въехал задним ходом в переулок, его двигатель всё ещё работал, когда пассажирская дверь открылась, и вышел комиссар Гордон. Он протиснулся мимо машины в переулок, его взгляд метался влево-вправо, вглядываясь в скрипучие пожарные лестницы над головой, прежде чем Брюс дал о себе знать. — Как дела в участке? — прогрохотал Брюс, прежде чем Гордон успел поприветствовать его. — Нехорошо, — признал Гордон. — Но так было уже некоторое время. — Они верят в это? — Брюс нахмурился — Трудно сказать, — вздохнул Гордон. — Некоторые из парней всё ещё обижены на Дента за то, что он отдал их под суд, но именно они работали на Пингвина. — А остальные? — настаивал Брюс. — Пока поддерживают меня. — Гордон оглянулся через плечо на ожидающую его машину. — Но, если Вейл обнаружит что-нибудь ещё, нам конец. — Что ещё она может обнаружить? — Брюс прищурился. — Мою жену. — В голосе Гордона прозвучала нехарактерная для него горечь. — Она не отвечает на мои звонки. Я, честно говоря, не знаю, что она скажет, если Вейл обратится к ней. — Мы должны действовать на опережение, — прогрохотал Брюс. — Все люди знают, что Харви напал на Рамирес. Всё остальное — домыслы. — Мы не можем продолжать лгать, — возразил Гордон. — Мы сами роем себе могилы здесь. Брюс впервые смог увидеть, что Гордон был на грани того, чтобы сказать правду. Пока что Вики Вейл раскрыла небольшую, но разрушительную часть головоломки, но только Гордон мог заполнить пробелы в том, что произошло той ночью. Или его бывшая жена… — Джокер превратил Харви в Двуликого, чтобы деморализовать Готэм, — хрипло сказал Брюс. — Он нанесёт атаку на гала-концерте, чтобы усилить сомнения людей, я в этом уверен. Гордон тяжело вздохнул, его голос звучал устало, когда он снова оглянулся через плечо на машину. — Мы уже спланировали усиленное присутствие полиции завтра ночью, но я позабочусь, чтобы на гала-концерте тоже были люди, — сказал он с напряжённым лицом. — Когда Джокер сделает свой грандиозный ход, мы будем готовы к нему. — Не стоит недооценивать Харли, — посоветовал Брюс, поймав взгляд Гордона. — Мы пока не знаем, на что она способна.~***~
Захватив своих учителей-заложников Харли и Джокер остановились у портного, чтобы забрать её платье. Джокер нетерпеливо расхаживал взад-вперёд, пока Харли примеряла тёмно-бордовое платье без бретелек с вырезом в форме сердца и рукавами с открытыми плечами, чтобы прикрыть пулевое ранение. Она драматично отодвинула занавеску, вздёрнув подбородок, когда, покачиваясь, вышла в зал магазина, чтобы показать ему платье, и он ухмыльнулся, задумчиво напевая. — И всё же, где я буду прятать свой пистолет? — Харли нахмурилась, одёргивая почти облегающее платье. — Тебе не нужен пистолет, — протянул Джокер, бочком подходя к ней, его взгляд скользил по её обнажённым плечам. — Что значит мне не нужен пистолет? — Харли с любопытством приподняла бровь, когда он провёл кончиком пальца по её руке, оставляя мурашки по коже. — Я уже говорил тебе, — лукаво сказал Джокер, поднимая на неё глаза и приподнимая одну бровь. — Ты выглядишь в платье лучше, чем я… Намного лучше. Тебе просто нужно следить за происходящим. — Я думала, это гипербола, — пожала плечами Харли. — А как насчёт… Она замолчала, когда Джокер прищурил на неё глаза, и Харли снова ясно, как божий день, увидела, о чём он думает. Он хотел, чтобы она руководила делами с места. Никто другой не подошёл бы. Она была единственной, кого он рассматривал. Только Харли. В спешке она вспомнила то, что Бруно сказал вскользь, когда всё это только начиналось. Ты ему нравишься, а обычно ему не нравятся люди. Он уважает тебя. Разве ты не понимаешь, что он слушает тебя? Раньше она никогда не воспринимала это всерьёз; никогда не хотела. Но теперь всё это приобрело какой-то космический смысл. Джокер продолжал рассеянно поглаживать её руку, один уголок его рта самодовольно приподнялся, потому что он понял всё это раньше неё, осознала Харли — если только на несколько часов или, может быть, дней, из-за её упрямого характера до неё не сразу дошло. «Мудак», — с нежностью подумала Харли, наблюдая, как его ухмылка становится шире, словно он читает её мысли. — Хорошо, — согласилась она, борясь с собственной глупой ухмылкой.~***~
Было уже за полночь, и часть работы учителя на замену начиналась в шесть утра следующего дня, после чего следовал долгий день притворства учителем перед торжественным мероприятием, когда их планы — или предстоящие события, как называл их Джокер, — наконец будут приведены в действие, и Харли очень хотелось немного перед этим поспать. Они сделали последнюю остановку у Сергея, чтобы забрать её пакет со взрывчаткой и зарядами, которые были аккуратно уложены в рюкзак, о котором никто бы и не подумал. Затем, наконец, они направились обратно к Бонни, чтобы немного поспать. Но как только они поднялись обратно по пожарной лестнице в комнату Бонни, Джокер немедленно толкнул Харли на кровать. И несмотря на то, что она устала, Харли потащила его на себя, расстегнув несколько пуговиц на его рубашке в спешке, чтобы снять её с него. Она чувствовала, как нервная энергия бурлит по его телу после целого дня разговоров, заговоров и очень малого количества действий. Она чувствовала это по тому, как он слишком сильно сжал её талию, и как он чуть не разорвал её нижнее белье, снимая его с неё, и как он притянул её к себе, чтобы она была там, где он хотел. Секс с Джокером всегда был интенсивным, независимо от того, длился ли он несколько минут на заднем сиденье машины или часы, когда у них было время, но в тот вечер он казался ещё более всепоглощающим. Не только из-за напряжения этого дня. Это было похоже на прорыв плотины или смену парадигмы. Это был тот новый уровень понимания, который установился между ними. Когда они больше не могли продолжать, Харли упала на него сверху, пытаясь отдышаться, в то время как его сердце глухо билось в такт её сердцебиению. Она оставалась там до тех пор, пока не нашла в себе силы перекатиться на бок и упасть на кровать рядом с ним, чувствуя, как кружится голова и покалывает тело. Она склонила голову набок, чтобы посмотреть на Джокера, и рассмеялась, увидев, что он хмуро смотрит в потолок, усиленно моргая. — Ты в порядке? — спросила она, приподнимаясь на больной руке. Было больно, но она не обратила на это внимания. — М-м-м, — мурлыча, подтвердил он, поворачивая к ней лицо. — Я думаю о нашем друге, комиссаре полиции. — Это тот, о ком ты думаешь? — Харли рассмеялась. Джокер закатил глаза. — Я могу думать о нескольких вещах одновременно, Харл. — Ага, — она криво усмехнулась ему, но теперь, когда он вложил эту мысль в её голову, она хотела обсудить это. — Ты же не думаешь, что на самом деле есть шанс, что Гордон сдастся из-за школ, не так ли? — Эх, — Джокер пожал плечами, как будто ему было всё равно, что было примечательно, учитывая, что всё, что они делали, заключалось в том, чтобы заставить Гордона говорить. — Мы даём ему всего двадцать минут, чтобы высказаться, — отметила Харли. — Хорошо, что у нас всё ещё есть четыре учителя, с которыми можно поиграть, — отметил Джокер, его глаза встретились с её. Харли почувствовала, что глупо улыбается ему, и прочистила горло. — Итак, что мы собираемся делать с учителями? Джокер лениво приподнял бровь, глядя на неё, его рот растянулся в ухмылке. — Всё, что мы захотим, — лукаво сказал он. «Мы», — подумала Харли, и её улыбка снова стала шире, когда вся меланхолия и неуверенность улетели далеко-далеко, забытые как ненужная неуверенность женщины, которая позволила связать себя с вещами, за пределы которых она эволюционировала. Она счастливо вздохнула, скользнув по нему взглядом, зная, что есть только один способ по-настоящему проверить, насколько всё это временно. Харли приподнялась на локте и поймала взгляд Джокера, её сердце внезапно заколотилось где-то в горле. — Откуда у тебя эти шрамы? — тихо спросила она. Брови Джокера оценивающе приподнялись, а уголок его рта дёрнулся. Он выглядел одновременно довольным и немного удивлённым — душераздирающее сочетание. Затем он закатил глаза в сторону и снова вернулся к Харли, и она почти затаила дыхание, когда он переместился, чтобы опереться на локоть, так что он принял то же положение, что и она. — Ну, — он ухмыльнулся, его глаза озорно блестели. — Это забавная история… — Затем Джокер рассказал Харли всё. Всё, что она когда-либо хотела знать, и даже больше.~***~
Они разговаривали допоздна, и Харли проснулась на рассвете, проспав всего несколько часов. Она приняла душ и переоделась в наряд Бонни — узкие джинсы и футболку с принтом сварливого кота спереди, а также розовый кардиган с помпонами. Новый костюм. В любом случае, было крайне маловероятно, что Бонни переживет всё это. У них ещё не было определенного плана на её счет, но как только Джокер начинал говорить о том, чтобы надеть на тебя жилет смертника, обычно пути назад не было. Он спал, пока Харли собиралась в школу, и она слышала, как он недовольно заворчал, когда в другой комнате зазвонил один из телефонов. Это был телефон, на который Лонни перенаправил звонки учителей на замену, поэтому Харли откашлялась и мило улыбнулась, прежде чем ответить. — Алло? — Здравствуйте, это Мардж Кунц? Лицо Харли мгновенно омрачилось. Долбаный Лонни. — Да, это Мардж Кунц, — подтвердила Харли, бросив взгляд на Джокера, чтобы показать, насколько её не впечатлила работа его приспешника. Но он только хитро ухмыльнулся, проводя языком по нижней губе, и отправил несколько сообщений, чтобы привести в порядок дела на день. — Это довольно забавно, — ухмыльнулся он, когда Харли повесила трубку после подтверждения, что она может заменить учителя в центральной начальной школе Готэма. — Угу, — осторожно согласилась она, изо всех сил стараясь не рассмеяться, потому что это было довольно забавно. Харли поедет на полицейском седане в школу со своим рюкзаком с C4, а Джокер отправится обратно на восток, чтобы перегруппироваться с Марти и подготовить кое-какие дальнейшие планы на этот вечер. Когда Харли уже собиралась уходить, он остановил её у двери. — У меня плохие новости, — сказал он ей, притворяясь, что борется с самодовольной ухмылкой. Он поднял конверт и помахал им у неё перед носом. — Что? — Харли прищурилась и взяла у него конверт. Внутри был её билет на гала-концерт в честь Дня Харви Дента, который также был адресован Мардж Кунц, что заставило Харли невольно рассмеяться. Она привыкла к тому, что мужчины называют её — сукой, шлюхой, ведьмой — почему бы не воспользоваться этим? Потом пришло время идти в школу. Харли прекрасно спланировала, когда и где она заложит бомбы, но она не подготовилась к тому, что в комнате будет полно семи- и восьмилетних детей. Однако, как она обнаружила вместе с Барби Гордон, она довольно хорошо ладила с детьми, и к концу дня «мисс Кунц» были представлены детские рисунки её самой. Футболка «grumpy cat» тоже стала хитом среди них, и, когда Харли прикрепляла C4 к стенам кладовки уборщика, она задавалась вопросом, как сложилась бы её жизнь, если бы она стала учительницей начальной школы, а не психологом. С её склонностью чувствовать себя в ловушке обычной жизни, она, вероятно, в конечном итоге всё равно взорвала бы эти школы.~***~
На одной из стен зала отеля «Ритц» висел огромный портрет Харви Дента, приветливая ухмылка Харви сияла на участников гала-концерта. Гордон провёл рукой по подбородку, разглядывая портрет, тревога, которая охватывало его почти два полных дня, снова вырывалась на поверхность. Репортаж Вики Вейл поставил Гордона в незавидное положение, не в последнюю очередь потому, что он появился за день до мероприятия, посвящённого памяти Харви, где Гордон должен был произнести речь в честь покойного окружного прокурора Готэма. Пока эта речь была отложена на второй план, хотя Гордон подумывал о том, чтобы воспользоваться возможностью раскрыть правду до того, как всё полностью перевернётся с ног на голову. Но правда была не тем, что хотели услышать эти гости. Гордон слышал, как многие из них критиковали Вейл за её репортаж, не говоря уже о предположении, что убийство Харви от рук Бэтмена было оправданным. Это были люди, которые проголосовали за Харви Дента — мы верим в Харви Дента — и они не могли представить, что он может быть чем-то меньшим, чем Белым Рыцарем, каким он был обещан им быть. Обещан Гордоном, не меньше. Оглядываясь назад на год, выбор, сделанный после смерти Харви, теперь казался таким невероятно… глупым. Но в настоящее время чувство собственной глупости едва ли занимало первое место в списке приоритетов Гордона. После долгих месяцев молчания Джокер вновь появился на публике всего несколькими днями ранее, чтобы ограбить банк вместе с Харли Квинн. Это был лишь вопрос времени, когда он предпримет более решительный шаг, и весь прошлый опыт указывал на то, что гала-концерт дня Дента является наиболее вероятным местом. Офицеры патрулировали в радиусе трёх кварталов вокруг отеля «Ритц», и группы спецназа были готовы вмешаться, если что-нибудь случится. Среди гостей гала-концерта также были полицейские, которые в своих дешёвых костюмах и рубашках, заляпанных кофе, удивлённо приподнимали брови. Но они были вооружены так же, как и Гордон, и, если бы появился Джокер, они бы расправились с ним, не задавая вопросов. Они покончат с этим раз и навсегда, прежде чем начнётся новое Царство Террора. — С тобой всё в порядке? Гордон отвёл взгляд от портрета Харви, натянуто улыбнувшись сержанту Саре Эссен. Её волнистые чёрные волосы были заправлены за уши, тёмно-синий костюм и туфли на плоской подошве выделяли её больше, чем её коллег-мужчин, среди присутствующих элегантно одетых женщин. Эссен стала для Гордона чем-то вроде плеча, на которое он мог опереться с тех пор, как Барбара уехала с детьми, и даже если это было не совсем уместно, он был рад, что она сейчас с ним. — Я в порядке, — заверил он её, его взгляд вернулся к портрету Харви. — У тебя усталый вид, Джим, — добродушно заметила Эссен. — Да, — рассеянно согласился Гордон. Глядя на портрет, он вспомнил последние мгновения жизни Харви, когда тот приставил пистолет к голове сына Гордона. Эссен положила руку на локоть Гордона и одарила его улыбкой. — Мы схватим его, Джим, — пообещала она. — Их обоих. — Боже, я надеюсь на это, — пробормотал Гордон, как раз в тот момент, когда через наушник сообщили ему, что в квартале низко пролетел вертолёт. — Вертолёт? — Эссен нахмурилась, прижимая палец к наушнику, прислушиваясь к копам снаружи, их голоса становились всё громче. — Он быстро приближается! — настаивал голос в их ушах. Прежде чем Гордон успел что-либо предпринять, прямо перед отелем раздался внезапный, оглушительный взрыв, сотрясший всё здание. Окна зала вспыхнули, ярко засияв на мгновение, прежде чем стекло разлетелось вдребезги, осыпав гостей крошечными осколками. Секундой позже что-то массивное врезалось в стену здания, заставив его покачнуться и застенать, когда металл и кирпич с шумом заскрежетали друг о друга. Гордон бросился к Эссен, заслоняя её от стекла, когда вокруг них воцарился хаос. Он поднял голову, наполовину ожидая увидеть Джокера, вступающего в драку со своими клоунами, и Харли Квинн на его стороне. Но всё, что увидел Гордон, — это море перепуганных гостей, спасающихся бегством, когда началось столпотворение.~***~
Похищение мэра прошло гладко. Харли не спускала глаз с зала, одетая в своё тёмно-бордовое платье и рыжий парик, чтобы замаскироваться от политиков и копов, заполонивших это место. Она приготовилась к огненному взрыву и последующему удару вертолёта, врезавшегося в стену здания, затем сорвала парик, быстро накрасила лицо и помогла клоунам, выдававшим себя за охрану, поднять мэра на крышу. Там они присоединились к Джокеру и Сергею во втором вертолете и улетели в ночь. Гости были в такой панике, что никто из них даже не заметил её. Но в этом-то и был весь смысл. Вертолёт приземлился в нескольких милях к югу от того места, где раньше находилась больница Готэм-Дженерал. Теперь это была огромная земляная яма, которую, несмотря на обещания мэра, так и не застроили. Их ждали два служебных фургона без опознавательных знаков — один для побега Сергея и клоунов из службы безопасности, другой — в котором Харли и Джокер должны были перевезти мэра. Когда клоуны и Сергей уехали, Харли и Джокер затолкали мэра на заднее сиденье своего фургона и усадили в инвалидное кресло, чтобы его было удобнее перевозить. До сих пор мэр был всего лишь идеальным заложником, свирепо смотревшим на них поверх клейкой ленты, закрывавшей его рот, но в остальном не поднимавшим шума, когда они привязали его к инвалидному креслу и захлопнули за ним двери. Харли глубоко вздохнула, когда они оказались на дороге. Она не нервничала, просто была взволнована тем, что в ней бурлило слишком много энергии после тщательно продуманного и полностью успешного побега, но без какой-либо борьбы. Она медленно выдохнула сквозь сжатые губы, и рядом с ней Джокер усмехнулся, выезжая на шоссе. — Чувствуешь себя немного… напряжённой? — Он приподнял бровь, придавая себе немного невменяемый вид из-за того, что его боевая раскраска размазалась, затем сунул руку в карман пальто, чтобы достать серебряную фляжку. Харли ухмыльнулась и приняла фляжку, сделав глоток, прежде чем открыть свой клатч и передать ему несколько канапе с кокосовыми креветками, которые она прихватила со шведского стола на торжестве. Джокер усмехнулся себе под нос, бросив на неё удивлённый взгляд, прежде чем почти целиком проглотить канапе, с зубочисткой и прочим. Харли обратила своё внимание на сумку для одежды, лежащую на полу у её ног. Он принёс ей тёмно-красный костюм Софии Фальконе и прозрачную ярко-розовую кофточку, которая ужасно не сочеталась. Она представила, как Джокер роется в её чемодане, его чёрные глаза притягиваются к ярко-розовому, точно сорока, возможно, намеренно заставляя её выглядеть нелепо, поскольку каждый предмет одежды, который он носил, имел обманчивую цель. Хотя в последнее время манипулирование своими жертвами, казалось, было основным мотивом одежды, которую носила Харли. Как только она оделась и обулась — она сменила свои тонкие каблуки на более практичные ботильоны на низком каблуке — Харли спрятала фляжку во внутренний карман своего пиджака и нырнула в заднюю часть фургона, где мэр боролся с клейкой лентой, удерживающей его в инвалидном кресле. Какое-то время она наблюдала за ним, оценивая его душевное состояние, затем откашлялась, чтобы привлечь его внимание. Она опёрлась одной рукой о крышу фургона, чтобы не упасть, и позволила мэру осмотреть себя — от боевой раскраски до костюма и ботинок с квадратными носами. Он был напуган и делал всё возможное, чтобы скрыть это за гневом. Это было хорошо. Харли умела работать со страхом и уязвленным самолюбием. Она опустилась на деревянный ящик, встроенный в борт фургона, так что сидела напротив него, бесстрастно выдерживая его взгляд, закинув одну ногу на другую и сцепив руки на коленях. — Думаю, нам нужно поговорить, — вздохнула она, одарив мэра печальной улыбкой, когда его ноздри раздулись, а руки сжались в кулаки. — Прояснить ситуацию, понимаешь? Когда она потянулась к клейкой ленте, закрывающей его рот, он сильно вздрогнул, что побудило Харли удивлённо приподнять бровь, когда она осторожно оторвала ленту с его рта, чтобы не причинить ему боль. Она аккуратно сложила ленту пополам и откинулась на ящик с припасами, встретившись взглядом с мэром. — Какого черта вам от меня нужно? — спросил он после того, как они несколько долгих мгновений сидели молча, настороженно разглядывая друг друга. Харли поджала губы, обдумывая лучший способ сделать мэра более сговорчивым. Она полезла в карман пиджака за фляжкой и открутила крышку, затем предложила её мэру. Его взгляд метался между фляжкой и её раскрашенным лицом. — Оно отравлено, — обвинил он. — Ты действительно думаешь, что мы прошли бы через все эти неприятности только для того, чтобы отравить тебя? — указала Харли. Когда он не предпринял попытки отхлебнуть из фляжки, она отхлебнула немного сама. — Это просто бурбон, — пообещала она. Мэр колебался, но в конце концов приподнял подбородок и позволил Харли влить немного спиртного себе в рот, его расшатанные нервы говорили громче, чем его возражения против жеста доброй воли со стороны злой Харли Квинн. — Теперь, — улыбнулась она, убрав фляжку, — ты спрашивал меня, почему мы тебя похитили. — Джокер делает что-то только по одной причине, — отрезал мэр, его лицо омрачилось. — Чтобы посеять хаос и убить как можно больше людей. Харли вздохнула, взвешивая обоснованность точки зрения мэра. Это было слишком упрощённо, но спор с ним о семантике не помог бы её делу. — Возможно, — согласилась она, склонив голову набок и оценивающе приподняв брови. — Но я не Джокер, не так ли? Мэр уставился на неё, ошеломлённый этим заявлением и неуверенный, что это значит — как для него, так и для Готэма. — Ты дружил с Харви Дентом, — продолжила Харли. — Вы вместе играли в гольф, пили коктейли в клубе… может быть, вы даже обсуждали, как Дент планировал сделать предложение Рэйчел Доус? — Это из-за Дента? — недоверчиво спросил мэр. — Я предполагаю, что он собирался разыграть эту двойную монету, чтобы сделать предложение, — лукаво продолжила Харли, наблюдая, как глаза мэра недоверчиво расширяются. — И я слышала, что ребята из отдела по особо тяжким называли его Двуликим. Это довольно иронично, учитывая то, что с ним случилось. — Как… — пролепетал мэр, его лоб озадаченно нахмурился. — Откуда ты вообще это узнала? — Я знаю много чего, — уклончиво ответила Харли. — Что ты думаешь о репортаже Вики Вейл о том, что Дент напал на Анну Рамирес до того, как Бэтмен убил его? Мэр поджал губы, его глаза почти виновато покосились в сторону. — Дент был хорошим человеком, — дипломатично сказал он, не глядя на Харли. — Был ли он на самом деле хорошим человеком? — Харли притворно поморщилась. — Или он был человеком, настолько охваченным горем, что сломался? Использование своей поврежденной счастливой монеты, чтобы решить, кто будет жить, а кто умрёт, потому что система никогда не вернёт ему истинную справедливость — единственное, за что он боролся всю свою жизнь и карьеру… Похоже ли это на Харви Дента, которого ты знал? Мэр быстро заморгал, обдумывая то, что она сказала, вероятно, вспоминая моменты с Дентом, которые соответствовали той версии, которую она рисовала для него. — Итак, твоя теория, — нерешительно произнёс мэр. — Это Дент, а не Бэтмен убил тех копов? И Бэтмен убил Дента, чтобы остановить его? Харли опёрлась локтем о колено и опустила подбородок на ладонь, пристально глядя в глаза мэру. Она видела, что он уже был на грани того, чтобы поверить, что Дент в свои последние дни не соответствовал своему статусу Белого Рыцаря Готэма. История Рамирес подтолкнула его к этому, даже если он неохотно принимал это. Теперь пришло время для полной истории. — Бэтмен спас Джокера, когда у него был шанс позволить ему умереть, — мрачно сказала она. — Почему Бэтмен убил Дента, а не Джокера? Мэр облизнул губы, его глаза опустились в пол, когда он попытался найти ответ на самый очевидный вопрос, который он и остальная часть Готэма не удосужились задать себе. — Я… не знаю, — признался он, сомневаясь в себе так же, как усомнился бы весь Готэм, если бы правда вышла наружу. — Зачем Гордону лгать о том, что произошло? — продолжала Харли, усиливая это сомнение, позволяя ему разрастаться и пускать корни внутри него. — Может быть, из-за какой-то… ошибочной веры в то, что только он и Бэтмен могут спасти Готэм? Что они двое — единственные, кто достаточно хорош, чтобы выполнить эту работу, даже если это означает ложь… Ложь ради принятия закона, названного в честь серийного убийцы? — Чёрт, — прошипел мэр, зажмуриваясь. Харли снова вытащила фляжку, сделав торжествующий глоток, прежде чем предложить ему. — Вот почему мы похитили тебя, — весело объяснила она. — Ты — залог того, что Гордон скажет правду. — Залог? — пробормотал мэр. — Я не понимаю. — Конечно, понимаешь, — беззаботно возразила Харли. — Мы проведём пресс-конференцию, и ты передашь всё, что мы только что обсудили, жителям Готэма, и Гордону придётся рассказать правду о том, что произошло той ночью… или мы убьем тебя. Фургон подпрыгнул, когда они съехали с улицы на гравийную дорогу, его шины громко захрустели, пока они ехали по ней несколько минут. Харли и мэр молча ждали, пока фургон не остановится и двигатель не заглохнет. Водительская дверь зловеще открылась и захлопнулась, и мэр повернулся, чтобы посмотреть на Харли, нервничая, как будто он забыл, что за рулём был Джокер, хотя это она только что угрожала убить его. Задние двери фургона распахнулись, открывая Джокера, держащегося одной рукой за каждую из дверей, когда он склонил голову набок, его взгляд скользил по ним. — О чём вы двое болтаете? — протянул он. Мэр молчал, погружённый в свои мысли, когда они скатили инвалидное кресло по доске и оставили его возле склада. Он молчал до тех пор, пока они не оказались внутри, и ему не показали все приготовления к пресс-конференции, которую Харли обещала ему. Ей пришлось подавить смех, когда она поняла, что Джокер смастерил для них, пока она нянчилась со школьниками и закладывала бомбы в их милые маленькие санузлы. На одной стене висел огромный американский флаг, а рядом с ним стояла подставка с чучелом белоголового орлана, слепо смотревшего на них. Перед флагом стояла невысокая трибуна, на которой мэр мог произнести свою речь, оставаясь прикованным к инвалидному креслу. Большая часть склада была погружена в темноту, но огни сцены ярко освещали съёмочную площадку, а за освещением была установлена камера на штативе. — Что это, чёрт возьми, такое? — потребовал мэр, поворачивая голову, чтобы посмотреть на Харли, а не на Джокера, очевидно, решивший, что Харли — меньшее из двух зол. — Я же говорила тебе, — мило улыбнулась ему Харли. — Пресс-конференция, помнишь? — Итак, я сыграю в одном из ваших… ваших фильмов? — бушевал он, когда Харли подкатила его к трибуне и оставила его за ней. — В значительной степени, — прощебетала она. — Кто-то должен заставить Гордона сказать правду. — Правду, — выплюнул мэр, начиная волноваться. — Правду? Ты ожидаешь, что я поверю, что это правда? Что вы — некая доброжелательная сила, которая показывает людям, как обстоят дела? Я на это не куплюсь. Я вообще на это не куплюсь! Зачем вы на самом деле это делаете? Харли скрестила руки на груди и посмотрела сверху вниз на их явно обеспокоенного мэра. Она подозревала, что он переживает личностный кризис, обнаружив, что соглашается с Харли Квинн и Джокером, даже несмотря на то, что он считал их злом, что заставило его усомниться в себе и во всём, что он знал. Она подумывала объяснить, что мир — жестокое место, и они просто показывали людям правду. Что на институты общества нельзя положиться, а люди — безжалостные монстры, разыгрывающие цивилизацию со своим мистическим моральным кодексом. Всё это было правдой, и Харли даже обещала Рамирес и Вики, что именно по этим причинам она поступила так, как поступила. Это была правда, но это было ещё не всё. Мэр был прав. Харли не была доброжелательной правдолюбкой, и с неё хватит интеллектуальной бесчестности для одной жизни. Она положила руки на обмотанные скотчем предплечья мэра и наклонилась вперёд, так что смотрела ему в глаза, вторгаясь в его личное пространство, пока он не отпрянул от неё, раздувая ноздри. — Ты хочешь знать почему? — тихо спросила его Харли, чувствуя, как что-то уверенное зарождается внутри неё. Что-то определенное. — Потому что вы сами себя наебали, в одиночку, — усмехнулась она. — И теперь мы пользуемся этим, чтобы немного повеселиться. Глаза мэра расширились от ужаса, когда Харли начала залезать в карман своего пиджака. Но Джокер схватил её за руку, оттаскивая от мэра и заставляя повернуться к нему лицом. Он снял пиджак и закатал рукава рубашки, всё ещё будучи в перчатках, когда поднял руку, чтобы убрать волосы Харли с её лица. В изуродованных шрамами уголках его рта играла слабая улыбка, что почти невозможно было уловить из-за боевой раскраски, но Харли могла сказать, что то, что она сказала, понравилось ему — даже восхитило — и он тихо промурлыкал, запуская пальцы в перчатках в её волосы. — М-м-м, это мне нравится больше, — прорычал он, наклоняясь к ней лицом. Харли усмехнулась ему в губы, новое чувство вседозволенности нахлынуло на неё, когда она признала, что да, она делала это, потому что хотела посеять хаос. Это не было доброжелательным раскрытием правды… это было весело, и ей не нужно было никому объяснять свои действия. В этом новом мире для неё не было правил, и она будет вести себя именно так, как ей хочется. Это была свобода, которой она всегда жаждала. Это было что-то другое. Это было нечто большее. Джокер обнял её одной рукой, лениво целуя, когда Харли прислонилась к нему. Это было головокружительно освобождающе — иметь возможность хотеть друг друга и, наконец, иметь друг друга таким мучительно простым способом, хотя они слишком долго всё усложняли. Харли удовлетворённо вздохнула и обвила руками шею Джокера, пытаясь придвинуться ближе, так близко, что, возможно, она смогла бы слиться с ним. Какая фантастическая идея. Его руки крепче обхватили её, и она почувствовала, что он думает о чём-то подобном. Теперь они были на одной волне, приложив так мало усилий, и это, помимо всего прочего, было самым пьянящим осознанием. Поглощённые друг другом, они забыли о мэре, пока он не начал возмущённо брызгать слюной. — Вы оба сумасшедшие! — хрипло закричал он, и Харли неохотно оторвалась от Джокера, чтобы бросить на мэра раздражённый взгляд. Он выглядел испуганным. Оскорблённым ею. Напуганным ею. — Ты притворяешься каким-то… каким-то здравомыслящим человеком, но посмотри на себя! Ты просто его больная подружка-клоун! Харли прищурилась, ей не понравилась такая характеристика, но прежде чем она успела возразить, вмешался Джокер. — Эй, эй, эй, — рявкнул он, погрозив пальцем перед лицом мэра. — Не то чтобы наша личная жизнь тебя касалась, приятель, но, эм, мы предпочитаем гендерно нейтральную идентификацию, как напарники, не так ли, Харл? Харли запрокинула голову и рассмеялась, чувствуя себя почти в бреду, когда Джокер добавил что-то саркастическое о том, что они прогрессисты и просто опережают события. Они вместе расхохотались, прислонившись друг к другу другой, чтобы удержаться на ногах, в то время как мэр продолжал кричать о том, что они сумасшедшие, а ей промыли мозги, и как они могли подумать, что что-то из этого было забавным. Только когда мэр заявил, что никогда не будет проводить для них пресс-конференцию, Харли пришлось подавить вырывающийся из неё смех. Она отстранилась от Джокера, вытирая слёзы с глаз и размазывая боевую раскраску. — Я не могу поверить, что чуть не забыла! — просияла она, глядя на мэра. — Ты же не думал, что мы не дадим вам с Гордоном немного мотивации, не так ли? — О чём ты говоришь! — выпалил мэр, не сводя глаз с руки Харли, которая скользнула в карман её пиджака, чтобы достать хэллоуинскую палетку, которую она использовала, чтобы раскрасить своё лицо на гала-концерте. — После того, как ваша пресс-конференция выйдет в эфир, у Гордона будет двадцать минут, чтобы рассказать правду, — бодро проинформировала его Харли. — А если он этого не сделает, что ж, тогда мы взорвём несколько детских учреждений и посмотрим, изменит ли это его мнение. Кровь отхлынула от лица мэра, его глаза расширились от ужаса, когда он уставился на Харли. — Итак, ты либо выходишь в эфир и передаёшь всё, что я тебе рассказала, Гордону и добрым людям Готэма, — весело продолжила она. — Либо мы всё равно взорвем эти школы. Это твой выбор. Мэр, казалось, не мог найти, что сказать в ответ на это, поэтому Харли щелчком открыла палетку и схватила его за подбородок, заставляя запрокинуть голову, когда она, прищурившись, посмотрела на него сверху вниз. — Ты предпочитаешь образ Джокера или что-то большее?.. Харли Квинн? — Она приподняла одну бровь, и, когда он просто продолжил смотреть на неё, она ухмыльнулась. — Думаю, Харли Квинн.~***~
Дина провела рукой по маске, которую Люциус Фокс сделал по её размеру и спецификациям. Она включала в себя устройство слежения и коммуникатор, чтобы они с Брюсом могли разговаривать друг с другом, и она также была удивительно похожа на птицу, возможно — случайный, но, вероятно, — не намёк на имя, которое ей дали газеты, в результате того, что она появилась как предупреждение перед появлением Бэтмена. Это было ненамеренно. Дина просто не умела держаться в тени, как Брюс. Но она училась. Она также узнала, что Харви Дент был убийцей, когда умер, и что Джокер подтолкнул его к этому. Взяв на себя вину за Дента, Брюс пытался поступить правильно — благородно, самоотверженно, что, как также узнала Дина, было излюбленным методом действий Брюса. Но независимо от того, насколько благими намерениями все руководствовались, факты преподносились как нечто абсурдное. Дина хотела перекинуться парой слов с Вики Вейл, но Брюс немедленно отверг эту идею, сказав, что они не могут «душить свободную прессу», что бы это ни значило. Помимо их философских дилемм, в тот вечер все очень быстро ухудшилось в геометрической прогрессии. Практически не было шансов, что у Харли и Джокера не было планов на гала-концерт в честь Дня Дента, но они не были готовы к тому, что пылающий вертолет врежется в стену здания. К тому времени, когда Дина выскочила на крышу, второй вертолёт уже был на пути в ночное небо, Харли и Джокер убегали с мэром Гарсией на буксире. Деморализованные и без каких-либо новых зацепок, Брюс и Дина вернулись на склад ящиков, чтобы встретиться с Люциусом, все трое были уверены, что похищение мэра было лишь первым в череде шокирующих событий, к которым им нужно было бы лучше подготовиться. Дина настороженно смотрела на Брюса и Люциуса, слушая, как они обсуждают достоинства нового программного обеспечения для распознавания лиц. Это была технология уровня ЦРУ, которую Люциус мог бы дополнить каким-нибудь новым программным обеспечением «Уэйн Интерпрайзерс», но это представляло собой моральную дилемму, которую они оба пытались на цыпочках обойти. Некогда ходить на цыпочках, подумала Дина, испытывая растущее разочарование, когда отложила свою маску в сторону и присоединилась к обсуждению. — Это пустая трата времени, — объявила она, переводя взгляд с Брюса на Люциуса. — Если есть хоть какой-то шанс, что это поможет нам найти их, мы должны им воспользоваться. — Я согласен с вашим чувством срочности, мисс Дрейк, — осторожно ответил Люциус. — Но я должен отметить, что мы уже шли по этому пути раньше, и теперь мы сталкиваемся с последствиями превышения. — Превышение? — Глаза Дины сузились. — Вся цель Бэтмена — работать вне закона. — Есть разница между тем, что законно, и тем, что этично, — мягко возразил Люциус. — Этичность в том, чтобы сохранить людям жизнь, — фыркнула Дина, глядя на Брюса, надеясь, что он посмотрит на вещи её глазами. — Она права, — трезво согласился Брюс, встретившись взглядом с Диной. — Чего бы это ни стоило. Если мы сможем спасти одну жизнь, это того стоит.