Чистый

Syml • Where’s my Love

      Убаюкивая друг друга ленивыми прикосновениями, все-таки неловко прося Алексея освободить комнату, Арсений сплетал цветы между собой, пока Антон задумчиво и невесомо запоминал созвездия родинок на подбородке и шее, соединяя те движением пальцев.       — Арс ... — рассматривая браслет из нитевидных стеблей и цветов, украшением к металлической цепи на своём запястье, звал Антон. — Мы вернёмся домой, правда?       Арсений отмалчивался и оставлял поцелуй на губах, отвлекал и успокаивал нежностью, а после засыпал на плече, позволяя Шасту до самого рассвета целовать его макушку.       И после как-то проще, легче. Без условностей и страхов, без тех же ярлыков, но с уверенностью друг в друге. Антон больше не сжирал себя заживо, не дождавшись сообщения перед сном, а Арсений совестливо заглядывал на стадион с пожаркой под любым предлогом, только бы зацепиться взглядом на долю секунды, а тогда обратно в круговорот событий.       Событий где-то там, далеко, но пока ещё не здесь. Слишком далеко, незаметно, но ощутимо. Тревожные сирены молчали, но в каждом звенела своя, маленькая, камерная. Напоминала о том, для чего они здесь, почему они здесь.       Арс зачитывался лекциями, терялся в лицах, но своих студентов из университета узнавал сразу, незаметно кусая губы и боясь того момента, когда они окажутся в списках групп. И пока где-то сверху вершились судьбы, раскидываясь именами и бумажками с одного стола на другой, здесь, на полигонах, они все ещё были птенцами, покемонами, вчерашними студентами, детьми.       — Арсений Сергеич, а вы с нами полетите? Ну, там ... если вдруг не хватит рук, — спрашивали, а Арс скрепя сердце улыбался им в испуганные глаза.       — Конечно, полечу, — не врал, оттого признаваться легче было, а ещё успокаивать, отвлекать и возвращать к простым радостям, вроде сладких булок на полдник и звонкам любимым домой.       Антон Арсению тоже верил. Когда он не отвечал прямо на вопросы, когда разговорам о недавней планерке предпочитал поцелуи и ощущение рук на своём теле. Ему удавалось расслабить забитые тренировками мышцы, освободить и проветрить голову, отогнать страхи, убаюкать раньше, чем за окном начнёт сереть.       — Чисто? — шептал Шаст в тишину, кончиками пальцев перебирая жёсткие волосы.       — Чисто, — неслышно отвечал ему Арс и закрывал глаза. — Чисто ...       Чисто на горизонтах и спутниках. Чисто в раздевалках и полигонах, гаражах, аэродромах. Везде, где мог бы стоять приторный тошнотворный запах копоти и углекислого газа, — чисто.       Бригады возвращались с сухими рукавами и нетронутыми мешками снаряжения. Лес шуршал желтеющей каждым днём все больше листвой и молчал, не просил помощи, если только внимательных взглядов со стороны.       И пока лёгкость среди молодых забиралась под ребра заразной беспечностью, стариков тянуло к земле с каждым днём все теснее. Матёрые и закаленные годами, они предчувствовали беду лучше любых спутников и новомодных изобретений, потому когда однажды ночью табло в диспетчерской полыхнуло сразу несколькими алыми пятнами, старики были первыми, кто оказался на борту самолётов.       А дальше — страшным сном, который так боялись рассказывать друг другу, только бы не стал явью. А он стал.       От точек до огромных пятен, от бледных желтых до алых и чёрных, карта зияла новыми вспышками пожаров, заставляя молодых в последний момент списываться в отказную, а стариков — сушить рукава над огнём, возвращаясь на базу только для того, чтобы сменить боёвку.       — Пиздец, — Журавль оказался первым, кто увидел, что в разнарядках на новые вылеты начали мелькать имена «городских» добровольцев. — Вчера уже Приморская летала, парней узнал по фамилиям, сегодня утром Сашка из девятой... Пиздец, мужики.       — Не ссы, Журавль, — одергивал Поз, наблюдая за тем, как бригада погружается на борт, закидывая сумки. — Полетим и полетим, чё ты ноешь раньше времени? Ты десять лет на службе, огня испугался, что ли?       — Ты карту видел, Диман? Да там по восьмеркам шпарит, верховой по сотням сжирает за несколько минут, — Журавль отплевывался и закуривал снова, его спокойствие друзей бесило. Пугало, оттого и бесило. — Чё мы там с минералкой сделаем?* Да мы сгорим, блять, пока высаживаться будем!       — Не истери, блять, — Шаст закусывался раздраженно, ему эти психи на нервы действовали, а так-то погоды не меняли. Пиздец и пиздец, а что теперь? Сам подписался.       — А тебе, значит, нормально, да? — Дима опрометчиво лез в лицо, так и не подкурив новую. — Что, тебе Арсений твой там инфу какую-то сливает или чё?       — Хуйню не неси, ага, — Антон от Журавля отворачивался, но уйти не успел.       — А чё? — испуганный придурок ходил по очень тонкому льду. — Чё ты тогда дохуя спокойный такой, а? Отмазаться решил, да? Через своего этого ...       — Дим, заткнись, — Позов держался в стороне, но советовал от всей души.       — Нет, ну а чё? Сидит тут, блять, вы посмотрите. Сама беспечность! — Журавль размахивал руками, привлекал внимание, а игнор Шастуна его только сильней раздрачивал. — Только, сука, если тебя в списках не окажется, я, блять, не удивлюсь ни разу. Хоть знать буду, к кому обращаться-то, ага.       — Журавль... — Поз уже освободил руки от сигареты, чувствуя пиздец, но Дима его не слышал.       — А этот твой, «приближённый к верхам», как вообще, переборчивый? — тонкая грань треснула под давлением животного страха. — Или ему похуй, кому помогать? В рот берет или в жопу по ночам?       — Да затк... Шаст, тихо-тихо-тихо! — Позов успел подскочить на ноги, но не успел вклиниться между, оттягивая Шастуна, когда тот уже вколачивал Журавля в землю, прижимая всем своим весом.       — Заткнись, блять, сука ... — Антон цедил сквозь зубы, рывками выбивая из отплевывающегося кровью Димки всю дурь, пальцами цепляясь за спецовку до белых костяшек. — Пидорас, блять... Заткнись, нахуй!       — От пидораса слышу, ага! — Журавль скалился окровавленными зубами.       — Тоха, Тох ... Тихо, тихо, тихо, — Позов не терял надежды оттащить друга за плечи. — Все ... Все, блять, пусти его.       — Сука, — Антон харкал в лицо придурку, нетвёрдо стоя на земле и до последнего смешка Журавля норовил вырваться из цепкой хватки Позова. — Ещё раз, блять ... Ещё раз ты, сука, что-то скажешь ...       — Все-все, Тох, все ... — и голос Димы за спиной оставался единственным, что держало в сознании. — Все …       К чести Журавля, он не поднял хай и не стал стучать командирам. В упор не замечал Шаста до конца дня, а ночью уже как-то похуй стало. И всё-таки паршиво на душе.       Он извинился сквозь зубы, Шаст в сердцах послал его нахуй, но подкурить дал.       — Поз ... — Антон особенно долго топтался на пороге, не решаясь уйти не спросив. — И чё ... Давно об этом пиздят? Ну, среди мужиков.       — О чем? — Дима, как лучший друг, предпочёл бы выпасть на дурака, но не получилось. — А, если ты об ...       — Ага, об этом, — Шаст суетно кивает и закусывает щеку изнутри, отводит взгляд. — Так ... Так что? Давно?       — Да не слышал я, чтоб прям ... — Поз мнётся и Шастуна это начинает раздражать.       — Поз, блять. Да или нет? — Дима в ответ неопределённо жмёт плечами и Антон прописывает кулаком в стену. — С-сука.       — Тох, ну ...       — Да похуй, — неожиданно выдыхает он и кривит губы в ухмылке. — Мне похуй. А если Арса эта хуйня заденет, я лично бошку снесу. Ладно, Диман, я пошёл. До завтра.       Глупо было предполагать, что Арс не в курсе. До него новость долетала едва ли не минута в минуту, но причина конфликта стала понятна только после небольшой исповеди Шаста. Хотя вряд ли можно назвать исповедью обещания убить, если Журавль или кто-то ещё взболтнёт лишнего.       — Шаст, мне так-то ... Все равно, — Арсений поджимает губы и улыбается одними уголками, пока кончики пальцев обводят раны на костяшках любимых рук. — Но тебя спишут за такие ... Конструктивные диалоги.       — В рот ебал, — как на духу выдаёт Антон и теснится носом к щеке, выклянчивая нежности. — Всех убью.       Арсений отмалчивается и целует в лоб, особенно глубоко и медленно вдыхая, прежде чем вооружиться дорожной аптечкой и какой-то мазью.       А утром воем очередной сирены вместо будильника и одним коротким звонком — вызовом в штаб. Антон провожал Арса взглядом и внутри что-то незнакомое, пока непонятное, завязывалось в тугой узел. Он чувствовал опасность.       За ночь ещё с десяток мелких возгораний и вылетов, разбросанных по лесам людей. Арсений смотрел на новые, только-только сформированные списки и не дышал, цепляясь взглядом за некоторые фамилии.       — ... Шустов М. Н., Лисицкий К. Л., Жур... — Журавль прикусил язык на собственной фамилии, но усилием воли заставил себя читать дальше. — Журавлёв Д. В., Позов ... Д. Т.       Вместо завтрака сегодня весь корпус сидел на плацу, вслушиваясь, цепляясь за нужное и запоминая свою бригаду и инструктора.       — Романенко Г. О., Шаст... — Журавль невольно выцепляет из толпы Антона, кусает губы. — Шастун А. А. ... Бригада номер семь, инструктор-командир — Позов Д. Т. ... За дальнейшими указаниями в штаб. Вылет сегодня в семнадцать тридцать, выход Б, пилот Сотников А. А.       А дальше тишина. Несколько особенно длинных секунд тишины, прерываемой только шарканьем подошвы о плац и вздохами.       — Я же говорил, что буду тебя шпынять, — пытается отшутиться Димка и поднимается на ноги. — Собирайтесь, мужики. А я ... Пошёл я, в общем.       Антон должен был заподозрить неладное, когда Арс так и не перезвонил, даже не написал после срочного вызова в штаб утром. И хотел бы он сейчас сорваться с места, добежать до нужного корпуса и двери, просто увидеть, не требуя ответов, но нужно было идти за снаряжением. Отговорка, конечно. Страшно в глаза смотреть.       А Поз пришёл только через пару часов. Взъерошенный и молчаливый, Антон такое его состояние знал слишком хорошо, чтобы оставить без внимания. И пока другие разбирались со снаряжением, не мог заставить себя молча ждать, пока Дима решит, что им пора поговорить.       — Поз, я же вижу, что ты чё-то знаешь, — Антон щёлкает застежками парашюта, звенит молния и чуть сильнее, чем нужно, одергивает лямку рюкзака. — Говори.       — Ты с Арсом ... Виделся? Говорил с ним? — Дима даже взгляд не поднимает, а это уже критически плохо. Откровенно хуево.       — Дим, пожалуйста, блять, — Шаст дышит до боли в груди тяжело.       — Я тебе ничего не показывал, — с этими словами Позов достаёт приказ, где чёрным по белому написано, что «инструктор-сопровождающий Попов А. С.» зачислен в бригаду «инструктора-командира Позова Д. Т.» и дальше что-то о границах и рамках выполнения приказа, но у Шастуна перед глазами все плывет и стирается, оставляя его один на один с неоспоримым и очевидным фактом — они полетят вместе.