Чистый

      Сколько бы кошек ни скребло на душе, Антон нашёл в себе силы перетерпеть. Хотелось эгоистично выцепить для себя минуту уединения с Арсом, заставить его выгнать соседа, закрыть дверь на ключ и просто жаться к его лбу своим, перехватывая короткие отрывистые вдохи с губ друг друга, но сейчас Шаст застёгивал стройный ряд пуговиц, отгоняя от себя все мысли о том, что эти мгновения в принципе могли были быть. Они были, но ещё вчера, ещё ночью и неделей до этого, а теперь только ветреный плац, шум винтов откуда-то издалека, где ждут своей очереди самолёты и засевшее занозой внутри чувство страха.       Арс себя ругал, только руки не доходили ещё и вмазать. Головой-то понимал, что сейчас нет смысла в этих слабостях, которые никак не спасут их, но сердце ныло от щемящей тоски и простого человеческого желания оказаться ближе.       Знал ли он, что уже сегодня утром имя Шастуна мелькнёт в списках? Догадывался. Но отпустить так и не смог, сколько бы ни пытался договориться с собой и с совестью, с долгом и обостренным чувством справедливости. Потому, когда в штабе один за другим под подпись главнокомандующего попадали протоколы со списками, Арс набрался смелости для того, чтобы выполнить сразу два обещания — данное своим студентам и самому себе.       План был прост: одна бригада работала с возгораниями непосредственно за крайней чертой огня, другая — патрулировала черту, готовая в любой момент начать эвакуацию одной из забытых богом деревень. В первую бригаду определяли матёрых стариков, которые и бровью не повели, собирая снаряжение, а вот в другой оказались вчерашние студенты.       — Они дети, — Арсений поджимал губы, с шевелящейся внутри болью пробегая взглядом по знакомым именам. — Третий курс, я им полгода назад лекции читал.       — Добровольцы, — разводил руками главнокомандующий. — Никто за уши не тянул. Знали, куда лезут.       — Не знали, — Арс выдыхал неслышно и жмурился до цветных пятен перед глазами, пока командующий черкал подписи на протоколах.       — Не боись, Арсений Сергеич, если кишка тонка вдруг станет, пойдут в отказную. Тут оформим и опустим. Никто никого с самолёта насильно сталкивать не будет, — он даже усмехался, а Попову как-то не до смеха было, пусть и понимал, что старший прав и у всех, кто оказывается лицом к лицу с огнём, есть выбор. — Я хотел попросить, чтобы ты натаскал птенцов, повылуплялись вчера, вон, два автобуса из Нижнего привезли...       — Я полечу с бригадой, — сухость продирала горло каждым звуком, голос непривычно сиплый, прижатый волнением, но твёрдый. Арс знал, что этот момент настанет. — Прошу вашего разрешения оформить меня в бригаду номер семь. Пожалуйста.       Формально, добровольством здесь все дышит, но каждое из решений, даже импульсивное, должно пройти этап принятия. Не человеком, так главнокомандующим.       — Арсений, да я не против, но ... — командующий, иронией, человек и правда не чужой, и в такие моменты тонкая грань субординации между формальностью и фамильярностью тает. — Я отцу твоему обещал, что ты у меня тут как у Христа за пазухой будешь и ...       — И буду, — Арс почти отцовской поддержкой находит в себе силы слабо улыбнуться и выудить нужный протокол прямо из-под стрежня занесённой ручки. — С папой ... С папой сам поговорю. Оформите, пожалуйста.       — О-ох, ты меня под монастырь подводишь, Сеня, — старший качает головой и хватается за лысину, но протокол забирает, готовый вносить правки. — В огонь не лезь без надобности. Бригада караульная, повнимательней быть да за местными присматривать ... Сень, раз уж такое дело, подскажи, может, кого инструктором лучше назначить? Здесь по характеристикам Шастун А. А. в приказе.       — Это в прошлом ... — Арсений держится непоколебимо, скользя пальцем по списку фамилий и с нужного глубокого вдоха продолжает. — Это в прошлом ребята из моей части. Шастун опытный и выносливый, но, говоря о нужных преимуществах в конкретной задаче, я бы настаивал на кандидатуре Позова Дмитрия.       — Как скажешь, Арсений Сергеич, как скажешь.       Без вины виноватый, в глубине души Арсений знал, что поступает правильно. И здесь не о каких-то личных интересах, но о вправду очень важных преимуществах спокойствия и рассудительности Димы против импульсивности и вспыльчивости Антона. И пусть совесть поднывает ответственностью, собственноручно переложенной на другие плечи, Арс не сомневается, что поступил правильно.       Бригада собирается на аэродроме за десять минут до назначенного вылета. И пока вчерашние студенты бледнеют со страху, вспоминая все, что сейчас может им спасти жизнь, более опытные коллеги отвлекаются сигаретами и бестолковым, но всё-таки нервозным пинанием камней.       — Ну так-то работа не пыльная, — Журавль докуривает очередную и мечется взглядом в поисках поддержки. — Высадимся, впишемся там в деревню, будем смотреть, чтоб не полыхнуло чё ...       — Минералка должна быть оформлена по периметру деревни, — Поз заметно нервничает, ответственность жмёт плечи, оттого сутулится. — Как высадимся, сразу сделаем. А дальше гуляй, только не загуливайся там ... Шаст.       — М? — Шастун меряет шагами ширину аэродрома, но голову поднимает, расслышав.       — Арс идёт со своими, — Дима кивает в сторону и успевает метнуть испепеляющий взгляд на Журавля. — И, блин, только попробуйте мне развести тут петушиные бои. Спишу обоих, глазом не моргну, ясно?       — Ой, вы посмотрите, инструктор-командующий в коротышке заговорил ... — Журавль паясничает, но извиняется и оправдывается, мол шутки несмешные, потому что нервы ни к черту. Поз ему что-то отвечает, но Антон уже не слышит.       Арс в спецовке красивый. Ему красный идёт, да и лёгкость ему эта идёт. Болтает о чём-то с двумя вчерашними студентами, улыбается, даже смеётся, кажется. И Шасту внутри спокойнее становится, теплее. Так-то оно все равно хуево, но уж лучше вместе и рядом, чем по разные стороны и мнимой надеждой, что все будет хорошо.       — Ты же не прыгал сам, — вместо всех слов, что мог сказать, Антон цепляется за обрывки фраз о том, что прыгать с парашютом не страшно.       — Никогда не поздно попробовать, — Арсений подходит слишком близко и улыбается как ни в чем не бывало. Удивительный.       — Прости, Арс, но сегодня птенцы из гнезда выпадают со взрослыми петухами, — цепляется за тему Поз, понятной только двоим шуткой. — Раскидай своих старшим, а сам ... Нет, ну если хочешь и уверен — прыгай, конечно, но ...       — Арс, нет, — Антон успевает вклиниться своей категоричностью, когда замечает, что Арсений и правда настроен прыгать сам. — Давай, блять, без вот этого ...       — Сами разбирайтесь, — Позов заталкивает Журавля на борт первым, командуя остальным следовать примеру.       — Арс ... — Антон опрометчиво смело успевает прихватить в пальцах дутую спецовку, заставляя обратить внимание и, блин, понять, что он сейчас не просит и не советует, он категорически настроен не пустить Попова учиться летать над горящим лесом. — Ну... Ну, блин, не хочешь со мной прыгать, прыгай с Позом или, блять... Да с кем хочешь прыгай, только чтоб не сам.       — Да тише ты ... — Арс тихо смеётся, незаметно задевая чужую ладонь своей, и делает шаг навстречу самолету. — Прыгну с тобой, уговорил.       «Уговорил» — слишком громкое слово для играющей лукавой улыбки на тонких губах. Не собирался Арс прыгать сам, но и внимания привлекать очередным их слишком тесным контактом тоже. Он-то знал, что на них с Шастом давно смотрят внимательней, чем хотелось бы, и ему самому на это глубоко плевать было, Шасту, наверное, тоже, но неприятное ощущение внутри заставляло каждый раз деликатно соблюдать дистанцию и дверь в спальню на ключ закрывать.       Они летели уже несколько минут, когда Поз начал повторять все задачи, зачитывая те по памяти.       — Короче, в обозримом протокольном будущем мы все живи-здоровы и возвращаемся домой через неделю, — командой пилота все начали проверять крепления парашютов.       — А если что не так пойдёт ... — думал вслух вчерашний студент.       — А если что не так пойдёт, подзагорим слегка, а девчонкам потом рассказывать будешь, что на морях отдыхал, — отшучивался Журавль, цепляя этого самого мелкого к себе пассажиром. — Не боись, малой.       — Ты можешь пойти у отказную, — напомнил Арс, замечая дрожь в бледных руках и лишние капли испарины. — Тебя никто ни в чем не обвинит, это нормально. Выбор есть всегда.       — Ну нянька твоя права, если прям совсем ссыкотно, возвращайся на базу ... — Журавль подкатывает глаза, но ответить не даёт и сжимает крепко плечи студента. — Но ты ж мужик, ну. Готов?       Молодой успевает поймать взгляд Арса и его короткий кивок, так он оставляет выбор.       — Вот других учишь, а сам, блин, баран упрямый, лезешь, — Антон ворчит на ухо, но карабинами щёлкает, крепко-накрепко пристегивая к себе Попова. — Может, в отказную и на базу? Выбор же есть всегда, да, Арс?       — Не дождёшься, — Арсений поворачивает голову и улыбается недовольно поджатым губам Антона, тот насупленный и напряжённый, голову нарочно дальше отводит, чтобы соблазна не было. — Готов?       — Главное, чтобы ты готов был, птенчик, — злость за иронией, но к себе крепче и первый шаг только с соглашения. Первым вниз делает шаг всегда тот, кто прыгает впервые.       Если бы Арс прыгнул с кем-нибудь другим, точно бы пожалел об этом когда-нибудь, если бы это «когда-нибудь» наступило, конечно. Антон управлялся с парашютом ловко и уверенно, достаточно хорошо для того, чтобы уже на земле, собирая парашют, причитать о том, что на сборах их откровенно заебали этими прыжками и стёрли всю романтику.       — А ты у нас такой дофига романтичный, Шаст, — ржал Журавль, но больше не пытался подъебать.       Что-то изменилось после того дня и подкуренной сигареты.       — Ну даже если и трахается он с этим Поповым, то чё? Он же от этого хуже не становится или как там это ... — бубнил Димка, топая далеко впереди, пока остальные плелись сзади. — Я вот, если чё в огне, без обид, Поз, но именно Тохе бы больше всех доверял.       И на том тема потеряла свою актуальность. Нет, конечно, где-то там, между двумя лопатами земли, Журавль ещё успел спросить о том, как давно между ними там все эти «однополые связи», но Позов деликатно вопрос слил, командуя копать и помалкивать, мол, быстрее работу сделаем, быстрей в лагерь вернёмся и поедим.       Лагерь разбили прямо у деревни, та впритык к лесу была. Небольшая, нелюдимая. Чужих сразу в штыки восприняли, но предпочли больше не ворчать, когда узнали об угрозе возгорания. И как-то быстро и просто к вечеру почти половина работы была сделана. На другой день — доделали остальное, довольные продуктивностью даже решили подхалтурить денёк, оставив одного на стреме, конечно.       Рядом ещё и река была, правда, там внизу, далековато, а если прямо с горы прыгать — потом петлять обратно в деревню лесом-полем. Потому пока остальные налаживали связь с местными, Арс с Антоном сидели на том самом крутом обрыве, достаточно далеко для того, чтобы не мелькать лишний раз перед глазами и всё-таки в безопасной близости от лагеря, готовые в любой момент подхватить сигнал тревоги.       — Арс, а ты же не просто так к нам в бригаду попал, да? — Шаст уже несколько минут смотрел вниз, где о пороги билась и шуршала вода.       — Конечно, нет, — врать-то уже смысла никакого не было. И без того все понятно.       — Пообещаешь мне кое-что? — Антон переводит взгляд на Арса и дожидается, пока тот поймает его взгляд. — Если вдруг ситуация обернётся так, что нам придётся справляться с огнём, обещай не лезть. Даже близко не подходить. Что бы ни случилось ...       — Антон ... — Арсений прикрывает глаза, пытается увернуться не от ответа, но от взгляда Шастуна, но тот пресекает эти попытки, жестко цепляя пальцами подбородок и коротким жестом заставляя снова смотреть в глаза.       — Обещай, Арс, — требует, не соприкасаясь и кончиками пальцев, но слишком глубоко цепляя взглядом. — Обещай, что будешь думать только о своей безопасности. Будешь думать о себе. Что бы ни случилось.       — Я не могу, — Арс больше не пытается отвести взгляд и врать в глаза не может. — Не могу, Шаст.       — Тогда я сам сделаю так, что у тебя не останется выбора. Я тебя в эту реку столкну, если понадобится, — обещанием себе же заканчивает Шастун и поднимается на ноги. — Пойдём, уже стемнело совсем, Поз по головам считать будет.