Растопи ледяное сердце своими речами

      — А ты сегодня более напористый, чем обычно~ — только и усмехнулся уголками губ Син Цю, не сводя хитрого взгляда с Чун Юня, нависшего над ним.       — Только попробуй сказать, что это не твоя вина, — произнёс тот, приблизившись к лицу напарника.       Хотя… можно ли было в этот самый момент называть их лишь «напарниками»?       — Хе-хе~ Но как далеко ты сможешь зайти, мой милый Юнь? — полюбопытствовал Син Цю, проводя ладонью по чужой щеке.       Вместо ответа экзорцист лишь повернул голову и коснулся губами тонких изящных пальцев, оставляя лёгкие поцелуи. А затем быстро, чтобы Син Цю не успел среагировать, наклонился к нему и резко захватил чужие губы поцелуем.       — Ты всегда оказываешься сверху. На этот раз позволь мне, — произнёс Чун Юнь, на миг оторвавшись, а после снова прильнув к Син Цю.       Но продлилась эта позиция недолго: не прошло и нескольких секунд, как тот, не разрывая поцелуй, схватил чужие плечи и перевернул Чун Юня под себя, оказываясь сверху. Син Цю отстранился, прижимая его запястья к кровати, и на неодобрительный взгляд только улыбнулся:       — Вот уж нет, — дразняще прошептал он у самого уха Чун Юня, скользнув языком по мочке. — Смотри и учись, как надо.       По телу экзорциста прошлась волна дрожи, когда Син Цю медленно и совершенно намеренно стал оставлять губами невесомые касания возле уха и спускаться ниже по шее, одной рукой снимая перчатки с Чун Юня.       И экзорцист ещё мог терпеть подобные издёвки, ровно до того момента, пока шею вдруг словно не пронзило ударом молнии, и он невольно выгнулся, вместе с тем зашипев:       — Син Цю!.. — из горла вырвался сдавленный запоздалый стон, и Юнь прикусил губу. Слова выходили прерывистыми, ведь вторая рука Син Цю аккуратно пробегалась по его уже открытому предплечью. — Ты правда укусил меня!..       Он услышал тихий смешок рядом и в следующее мгновение к месту укуса дотронулись мягкие губы, бережно «исцеляя» ранку. Син Цю перебрался чуть выше и снова ласково возобновил поцелуй.       Их взгляды пересеклись, и в этот момент позиции вновь сменились — одним резким движением Чун Юнь прижал Син Цю к кровати, надавив на него всем телом. Тот ойкнул, но, похоже, лишь заинтересовался проявленной напарником инициативой.       — Я понял тебя, — прошептал Чун Юнь в поцелуй. — Я довольно быстро учусь, знаешь ли.       И в этих словах не было и единой толики лжи. Экзорцист, настойчиво углубляя поцелуй, быстро управился с пуговицами на блузке Син Цю. Немного приподнялся, чтобы окинуть юношу под собой взглядом.       Син Цю лежал, чуть повернув голову набок, с полуприкрытыми глазами, и накрыв лицо рукой. Едва заметный румянец окрасил щёки, словно он вовсе и не пытался быть сдержанным. Расстёгнутая блузка обнажала изящный торс и грудь с небольшими сосками, будто призывая дотронуться, слегка надавить, может, обвести пальцем и мягко сжать, чтобы проверить чужую реакцию…       Для Чун Юня это было слишком. Слишком — видеть столь уязвимого Син Цю, столь доступного, столь открытого… Один взгляд, а мысли уже перемешивались в голове, пресекая какие-либо попытки сохранять рассудок.       Син Цю же, между тем, притянул юношу к себе для нового поцелуя и, пока тот пытался привести сознание в порядок, обхватил ногами чужие бёдра.       И в следующую секунду — оп! — в который раз оказался сверху. Но, судя по ярко-красному лицу и отсутствию какого-либо сопротивления, экзорцист уже не намеревался бороться за чужую позицию.       — Тебе ещё учиться и учиться, мой милый Юнь, — промурлыкал Син Цю возле уха экзорциста, обдавая горячим, слишком горячим дыханием.       — Син Цю... Син Цю, пожалуйста, сними с меня кофту… — жалобно прошептал Чун Юнь, уже не в силах говорить в голос. Он сжал чужое запястье, прикусив губу и затуманенным взглядом умоляя Син Цю. — Слишком... жарко… Син Цю, пожалуйста…       — Попроси меня лучше, Юнь-Юнь, — безжалостно усмехнулся тот, намеренно дразня экзорциста, касаясь его груди через одежду.       Чун Юню хотелось завыть от досады; он с силой сжал пальцами простынь под собой и с трудом пробормотал:       — Прошу тебя, Цю…       Экзорцист протяжно выдохнул, когда почувствовал, как с него стянули кофту. Прохладней ничуть не стало. Казалось, температура в комнате только повысилась, и, насколько бы он ни являлся обладателем Крио Глаза Бога, высокий градус был чересчур ощутим.       Усмехнувшись на тяжёлый вдох Чун Юня, как если бы ему не хватало воздуха, Син Цю, наклонившись, оставил ещё один глубокий засос на шее, который Чун Юню в итоге наутро придётся скрыть воротником кофты, — и скользнул губами к ложбинке между ключицами, блуждая руками по обнажённому телу.       Он проскользил пальцами по открытой груди, затем дальше — пробежался рукой по талии и наконец замер на поясе белых одеяний.       Чун Юнь невольно прикрыл глаза, но так ощущения стали только ярче, пробираясь под кожу и кипятя без того похожую на лаву кровь. По телу неустанно бегали мурашки; с каждым сантиметром кожи, что Син Цю осыпал поцелуем, с каждым, даже неосторожным движением, с каждым ударом сердца экзорцист предельно ясно понимал, как вот-вот лишится чувств из-за переизбытка эмоций.       Син Цю влажной дорожкой из поцелуев проследовал от груди до нижней части живота. Уже стянув чужую нижнюю одежду, он рукой коснулся внутренней части бедра, мягко поглаживая и вместе с тем поддразнивая бедного Юня.       Экзорцист же так сильно вжимался пальцами в простынь, что ещё немного, и та наверняка треснет от давления. Он прикрыл рот рукой, чтобы не простонать самым непотребным образом, но, когда ощутил на бедре мягкие губы, не смог сдержать приглушённого стона.       Так развратно, так пошло, даже в самых откровенных взрослых книгах Син Цю не встречал такого распутства.       Чужое сбитое дыхание и хриплые вдохи сводили с ума, провоцируя целовать дальше, прикусить нежную кожу на внутренней части бедра и, наслаждаясь вздрогнувшим телом, приподнять ногу Чун Юня, чтобы оставить поцелуй на коленке.       Син Цю на несколько секунд отстранился, дабы забрать из ящика прикроватного столика ароматное масло, но в эти самые мгновения Чун Юнь почувствовал себя безмерно одиноким без ощущения чужих касаний, что сам приподнялся и прильнул к губам юноши для продолжения. Тесно прижимаясь, он наконец снял с Син Цю блузку и обвил его шею руками, зарываясь ладонью в синие волосы.       Син Цю аккуратно толкнул экзорциста обратно на кровать, нависая сверху, и, не разрывая поцелуй, открыл баночку с ароматным маслом. Вылил немного себе на пальцы и, смазав пульсирующий вход, ввёл внутрь один палец. Холодное масло вызвало сильный контраст с разгорячённым юношей, заставив вскинуть свои бедра, ещё не привыкнув к ощущениям, но всей душой желая их. Протолкнув палец внутрь на две фаланги, Син Цю массирующими движениями растягивал стенки отверстия.       Добавив через несколько секунд второй палец, он попытался раздвинуть их, на что Чун Юнь хрипло выдохнул, очаровательно сморщив носик. Гидро мечник хотел ещё немного поиздеваться над ним, хотя его выдержки уже не хватало, и от того, чтобы взять его прямо так, его отделяло лишь желание увидеть Чун Юня, слёзно просящего его трахнуть.       Нахмурившись на заминку мечника, Чун Юнь сам насадился на пальцы, пожалев об этом сразу же, снова выдавая хриплый стон из своих губ. На это Син Цю только ухмыльнулся. Каждый раз это забавляло мечника: его неприступный и сдержанный партнёр оказывался очень отзывчивым и нетерпеливым любовником.       Тело Чун Юня покрылось испариной, он очень тяжело дышал и подрагивал, хотя сам Син Цю был не лучше. Решив не затягивать подготовку, мечник быстро развел пальцы в виде ножниц, проталкивая глубже. Из искусанных губ Чун Юня сорвался несдержанный стон, и он прикрыл глаза, расслабив тело и приоткрыв рот, тяжело вздохнул.       От столь развращённого вида Син Цю не мог удержаться. Каждый раз, созерцая такого Чун Юня, он сразу переставал себя контролировать, и этим всегда пользовался крио-мечник. Син Цю жадно накрыл губы юноши и грубо смял их, впуская внутрь язык, не забывая разрабатывать отверстие. Свободную руку Син Цю положил на его грудь, сминая всё, до чего только можно было дотянуться. От такого напора со всех сторон, экзорцист начал тихонько стонать, призывая своего любовника к чему-то большему.       И Син Цю не заставил его ждать — вынув пальцы из горячего отверстия, он схватил пузырёк масла и смазал свой член, выливая минимум половину содержимого в процессе. Переставший стонать Чун Юнь вернул мечника в сознание, и он вспомнил про данное себе обещание.       — Юнь-Юнь, — тихо вдруг позвал Син Цю. — Я что-то слишком устал… — жалобно сказал он, не забыв глубоко вздохнуть, — давай перенесём наше действо на потом, а?       — … — Чун Юнь жадно смотрел ему в глаза, скорее всего не услышав, что тот ему сказал.       — Или ты настолько хочешь меня, прямо здесь, прямо сейчас? — невинно спросил Син Цю, похлопав ресничками. — Если так хочешь — проси.       — С… Син… Цю, — тихо прохрипел экзорцист, — не… издевайся, — на его глазах проступили слезы: не понятно, от возбуждения ли или от разочарования.       — Проси.       —…Я… сам. — и с этими словами, которые даже не расслышал Син Цю, Чун Юнь приподнялся на кровати и сел на его колени, повалив своего партнёра на спину, оседлав его. Экзорцист, выгнув спину и схватившись руками за ноги Син Цю, тяжело дышал и смотрел на него инеевыми мутными, слегка слезящимися глазами, открыв рот, из которого начала выступать тонкая слюна.       От открывшегося ему вида, Син Цю потерял дар речи. Никогда ещё его друг не был активным в таком смысле. Но не успев обдумать необычное поведение своего Юнь-Юня, он резко потерял всю способность мыслить, когда на его член быстро опустился Чун Юнь, всхлипывая.       Даже для него, привыкшего к проникновению, это было слишком. Не обращая внимание на дискомфорт, экзорцист, будто обезумев, начал подниматься и опускаться, вызывая тихие стоны у своего партнёра. Жар полностью захватил их разум, и если Син Цю лишь немного потерял контроль, всё ещё способный здраво мыслить, то Чун Юнь перестал походить на самого себя. Он ещё больше раскрыл рот, откинув голову.       «В комнате почему-то стало прохладнее», — заметил одурманенный Син Цю.        Из-за этого он видел пар, исходящий из рта своего партнёра, каждый раз, когда тот громко выдыхал.       До чего откровенный вид.       Син Цю, заново вернув себе контроль, схватил Чун Юня за голени, откидывая его на подушки. Он очень редко видел, как его Юнь-Юнь становился таким — полностью потерявшим рассудок. Он не хотел доводить своего друга до такого состояния, потому что тот не вспомнит наутро и половины их действий. Продолжать дразнить больше не было смысла.       Закусив губу, Син Цю начал резко входить в него, закинув худые бёдра себе на плечи. Чун Юнь выгнулся до хруста в спине — до чего жадный партнёр. Но, не обрадовавшись потери контроля, он попытался двигаться в ритм движений Син Цю, громко и не сдерживая стоны.       Они уже очень долго дразнили друг друга, разгорячённые и возбуждённые тела юношей не могли выдержать ещё дольше. Первым излился Чун Юнь, сжимаясь внутри. Следом не выдержал и Син Цю, пытаясь выйти из него, не желая доставлять неудобства другу, но сам этот друг только сильнее сжал его, закинув руки мечнику за голову, притягивая для поцелуя. Очень мокрый, неуклюжий поцелуй заставил Син Цю кончить, мелодично простонав в него.       Удовлетворившись, экзорцист упал на подушки, не подумав выйти или как-то вытереть семя и пот. Он сразу же уснул, как это часто бывает после такого состояния. Син Цю остался в сознании и поспешно вышел из своего Юнь-Юня, поражённо смотря на затраханное лицо своего друга. Он встал с кровати, достав из шкафа полотенца, и обтёр их двоих от семени, пота, слюны, и дай бог чего ещё.       — Удивил ты меня, Юнь-Юнь… даже жаль, что когда проснешься, не поверишь, что такое творил.       Сложив полотенца на прикроватный столик, Син Цю устало опустился на кровать рядом с экзорцистом и, протянув руку, задумчиво коснулся его голубых волос. Довольно часто, когда мечник дразнит и разыгрывает своего парня, всё выходит из-под контроля. Экзорцист почти всегда оказывается перевозбуждённым и не помнит почти ничего, что они творили в кровати. Стоит ли тогда дразнить его так часто..? Немного обдумав своё поведение, Син Цю снова глянул на мирно сопящего юношу, и, мягко улыбнувшись, не заметил, как его тоже окутал сон.

***

      — Духи и в самом деле больше не тревожат нас. Примите это в качестве нашей личной благодарности, — сказала миловидная пожилая дама, протягивая Чун Юню заполненную стеклянную бутылку.       — Это.. алкоголь? — с опаской спросил экзорцист, поднося ёмкость на уровень глаз.       — Всё верно, особенный напиток нашей деревеньки. Лучше вино мы едва ли когда-нибудь изобретём, — вздохнула старушка.       Чун Юнь ненадолго замешкался, а затем, обдумав кое-что, всё же принял подарок и с прощальной улыбкой удалился.       Направляясь обратно в гавань Ли Юэ, он внимательно присмотрелся к полученной бутылке алкоголя. На ощупь холодная… Чун Юнь раньше никогда не употреблял алкоголь, но слышал, что многие взрослые принимают его, дабы стать смелее и решительнее. В последнее время его друг выглядел неудовлетворённым и задумчивым — неудивительно — ведь их контакты заканчивались тем, что Чун Юнь почти всегда засыпал, не дойдя до самого интересного. Порой экзорцист думал, что в него вселился злобный дух или кто-то проклял его. Он просил прощения за это у Син Цю, но тот лишь отводил взгляд. «Почему бы не стать чуток решительнее и поговорить с Син Цю… или… помочь ему… Холодный напиток поможет мне успокоиться», — подумал крио-мечник.       Чун Юнь совсем не знал, что вино нисколько не охлаждает разум и уж тем более тело.       Но сказать ему об этом было некому, и, чем больше он размышлял, тем больше желал попробовать. Экзорцист задрал голову на небо — уже светало, а значит, дома он будет к раннему утру.       И, уже приближаясь к знакомому зданию, экзорцист всё-таки решился. Откупорил бутылку, принюхался — сладкий запах приятно защекотал нос, — и, несколько секунд делая последний выбор, всё же решает опробовать алкоголь.       Горло мгновенно обожгло, и Чун Юнь закашлялся, вовсе не ожидая такого эффекта — а за внезапной вспышкой жара по телу разлилось удушающее тепло, обжигая внутренние органы. Контраст холодного напитка с его жгучим вкусом заставил уронить бутылку, разливая её содержимое.       Возможно, вино бы не повлияло на него так сильно, не будь он носителем «Энергии солнца», совершенно несовместимой с чем угодно горячим. И стоило алкоголю попасть внутрь, вскипятив кровь, как эта самая энергия взяла верх — и теперь уже никакое специально приготовленное мороженое не поможет.       Чун Юнь тяжело дышал, опираясь на ближайший фонарный столб. Первое оцепенение прошло, и теперь куда ощутимей стала энергия внутри него, гораздо больше воздействуя на его состояние, нежели сам алкоголь.       Наконец сумев овладеть собственным телом, он уже более твёрдым шагом подошёл к входной двери дома. И в самом деле, алкогольное опьянение отошло на задний план, уступив место смелой уверенности, подпитываемой «Энергией солнца».

***

      Раздался стук в дверь.       Слегка неровный, словно у постучавшего человека дрогнула рука.       Син Цю неохотно приоткрыл сначала один глаз, затем второй, постепенно просыпаясь. Утренний солнечный свет ударил в глаза сквозь задвинутые занавески, и юноша, недовольно поморщившись, пересилил себя, поднявшись с кровати. Немного пошатываясь, ведь сон ещё вовсе не покинул его тело, он поднялся и открыл дверь.       Заметив знакомую светло-голубую макушку полуприкрытыми глазами, Син Цю сонно зевнул и, потирая веки, начал было спрашивать:       — Юнь-Юнь..? Сейчас так рано, где ты был всю-       Но не успел он и предложение закончить, как дверь за вошедшим в комнату Чун Юнем захлопнулась — громко и решительно, — а сам он сделал резкий шаг в сторону напарника, прижимая того к стене. А мгновение спустя Син Цю почувствовал столь знакомый вкус прохлады на своих губах, что не проснуться было невозможно. Только теперь в чужом дыхании было то, что он никак не ожидал почувствовать на своём друге — алкоголь.       Син Цю невольно широко распахнул глаза, неуклюже и по-прежнему сонно отвечая на поцелуй, но больше сделать ничего и не мог, с учётом того, как сильно его прижимали к стене. Всё-таки, Чун Юнь использует двуручный меч, так что силы в его руках было не занимать..       Впрочем, пока его губы ни секунды не оставляли чужие, не давая даже передохнуть от резкого пробуждения, его тело под ночной одеждой вовсю исследовали руки Чун Юня, холодные сродни льду, и в то же время обжигающие как вино, что, экзорцист, похоже, употребил.       В какой-то момент Чун Юнь разорвал поцелуй и, немного отстранившись, опёрся лбом о стену возле головы Син Цю, обдавая горячим дыханием шею последнего. Оба тяжело дышали, густо покраснев.       Руки экзорциста замерли, одна — чуть ниже талии, а другая — на бедре Син Цю.       — Чун Юнь?.. — неуверенно, даже опасливо прошептал тот, всё ещё не отойдя от столь неожиданного и глубокого поцелуя — его губы слегка болели, а голос был хриплым из-за недавнего пробуждения.       Они всё ещё стояли очень тесно друг к другу, настолько, что Син Цю мог даже через слои одежды почувствовать чужое возбуждение.       Вдруг экзорцист самым бесцеремонным образом, ни слова не говоря, схватил Син Цю за запястье и, в несколько шагов оказавшись возле кровати, толкнул напарника на неё. Так быстро навис сверху и прижал к новой поверхности новым поцелуем, что Син Цю снова совершенно ничего не успел сделать — ни воспротивиться, ни перенять инициативу на себя.       Хотя… Син Цю так даже нравится.       Он обвил руками шею Чун Юня, зарывшись во взъерошенные волосы и самостоятельно углубляя поцелуй языком, пока чужие руки пытались расстегнуть его рубашку. Когда у экзорциста это снова не получилось, он чертыхнулся в чужие губы и в конечном счёте раздражённо сорвал пуговицу. Син Цю хихикнул в поцелуй, но уже в следующий момент сразу же об этом пожалел, ощутив укус на своей нижней губе.       Чун Юнь сначала коснулся торса партнёра, затем поднялся чуть выше и, нащупав на груди горошину соска, несильно сжал ее, никак не ожидая, что Син Цю отреагирует на это уж слишком неприлично.       Простонет. Громко. Пошло.       Даже сквозь поцелуй, это было слишком.       Син Цю, словно испугавшись собственного стона, залился краской и разорвал поцелуй, отворачивая голову. Сонным он был слишком чувствительным и честным. Он не мог продолжать шутить над Юнем и брать инициативу в таком положении.       Экзорцист, обнаружив неожиданный метод ласки, лишь продолжил — слегка скручивал сосок, надавливал на него, всячески сжимал. А Син Цю, даже искусывая до крови собственные губы, не мог сдержать случайных стонов.       Свободной рукой Чун Юнь пробежался пальцами по бедру Син Цю, и, поддев шорты, стянул всё нижнее бельё.       — Чун Юнь, — в хриплом голосе Син Цю послышались недовольные нотки. — Нечестно, что только я без одежды, — и с этими словами он умело оттолкнул партнёра так, чтобы сесть на его колени.       Но только он собирался начать снимать с того одежду, как к его груди вдруг прильнули губами и он замер, поневоле выгнувшись в спине.       Ах, чёрт, он уже совершенно точно не может переносить этого.       — Юнь, — только и хватило выдохнуть Син Цю, когда он откинул голову, всё ещё пытаясь избавиться от чужих одеяний. Чун Юнь поднял взгляд и чуть приподнялся, чтобы у самих губ юноши спросить:       — Что такое?       — Просто выеби меня уже, — шепнул он, не сводя взгляда с инеевых глаз. Син Цю уже попросту не мог сдерживаться и бороться за "место сверху". Он слишком долго ждал прихода своего друга.       Он красноречиво надавил на выпирающую одежду под собой. В ответ Чун Юнь притянул его к себе и перевернул на спину, попутно хватая с прикроватного столика ещё оставшийся с прошлого раза пузырёк ароматного масла.       В спешке открыв его, он вылил почти всё оставшееся содержимое, не успев подставить ладонь. Экзорцист несгибаемыми руками попытался вставить палец, но он соскользнул.       — Вот, смотри, как надо, — произнёс Син Цю, поднося чужие смазанные пальцы к своему входу. Глубоко вдохнув, ввёл в себя один палец Чун Юня, слегка двигая им внутри и самим насаживаясь. Второй палец уже ввёл Чун Юнь, и не прошло и нескольких секунд, как он добавил третий, снова опрокидывая партнёра на спину и позволяя себе вновь поиграть с его грудью свободной рукой и языком.       Из искусанных губ Син Цю вырывались откровенные стоны, и он не мог их сдерживать. Всегда, даже когда он был снизу, он доминировал над Чун Юнем, пытаясь вывести его на различные эмоции, поддразнивая и сдерживая свою отзывчивость, ожидая, что он когда-нибудь его друг вспыхнет и трахнет его, не сдерживаясь. Чун Юнь был очень добрым и заботливым, даже слишком. И Син Цю всегда мечтал увидеть его другую сторону, эгоистичную, но боялся попросить напрямую.       — Юнь-Юнь, сегодня ты на редкость грубый, а как же... — гидро-мечник попытался на грани своих возможностей поддразнить любовника, однако тот лишь перевернул его на живот, грубо раскрыв его рот рукой, и вставил несколько пальцев внутрь, не давая Син Цю закончить мысль.       — Молчи.       Син Цю на это лишь всхлипнул, устроившись на животе поудобнее, прогибая спину. Экзорцист резко вытащил пальцы из отверстия, вызывая ещё пару громких стонов. Соседи Син Цю не обрадуются этому. Когда они занимались сексом у мечника, тот заранее проверял ближайшие дома и закрывал окна, но сейчас встать и попросить Чун Юня остановиться не представлялось возможным. Едва он привставал, Син Цю лишь сильнее прижимали к постели, заставяя его опереться на грудь. От жара и возбуждения в ушах пульсировало. Он прикусил пальцы своего любовника, чтобы тот их вытащил.       — Юнь… Соседи сейча- ах! — громко простонал Син Цю, сжав руками подушку. Он почувствовал всю длину Чун Юня в себе, моментально забыв о соседях, отце, книгах и всём на свете. Он широко открыл рот, больше не ощущая в нём пальцев, и слюна тугой нитью полилась на постельное бельё. Не прождав и десяти секунд, экзорцист начал толкаться в сжимающуюся глубину, смотря опьяневшим взглядом на вспотевшую и дрожащую спину друга.       Глубокие и резкие толчки заставляли Син Цю лишь громко стонать в ответ, потеряв всю гордость и рассудок. С очередным сильным толчком тот потерял опору и полностью лёг на грудь, невозможно прогибая спину. Он невольно закатил глаза, сжимая подушку, попытавшись приглушить стоны. Чун Юнь хрипло хмыкнул, скинув все подушки и одеяло на пол, и взявшись за предплечья друга, насадил того ещё глубже, заставив прижаться спиной к своей груди. Экзорцист начал напористо кусать и всячески измываться над шеей и грудью Син Цю, горло которого уже начинало болеть от непрекращающихся стонов.       Долго они не протянули: через пару минут экзорцист низко простонал, вцепившись зубами в шею Син Цю, и кончил внутрь друга. А тот испытывал уже даже не второй свой оргазм, бездумно смотря закатившимися глазами, всхлипывая от избытка ощущений. Экзорцист закрыл глаза, отпустив руки. Обессилев без поддержки, гидро-мечник устало упал на грязные простыни, закрыв глаза и проваливаясь в дремоту. Он не услышал, как вскрикнул очнувшийся спустя пару минут Чун Юнь.

***

      Когда Син Цю проснулся во второй раз, был уже полдень. Он медленно оглядывал комнату, невольно засматриваясь на колышущиеся занавески. Ах да, он же открыл окно на ночь. На ночь… И он тут же резко поднялся на кровати, осматривая свою комнату осмысленным взглядом. Грязное постельное бельё, все его подушки и одеяло скинуты на пол, его тело нагое, покрытое укусами и засосами… А ещё он заметил сидящую фигуру в углу комнаты.       — Юнь-Юнь, зачем ты сидишь на коленях в углу? — поинтересовался сиплым голосом мечник, разминая затёкшую шею. Чун Юнь лишь на секунду поднял взгляд, посмотрев на разукрашенную шею, и сразу опустил глаза, сидя слишком прямо и правильно.       — Я... совершил серьёзную ошибку, употребив алкоголь и... взяв тебя без твоего согласия и... был с тобой грубым. Прости меня, — тихим голосом сообщил ему Чун Юнь, чувствуя непомерную вину за произошедшее. — Ты можешь меня наказать, я могу теперь всегда быть снизу, чтобы такое не произошло, или можешь... расстаться со мной.       Син Цю молчал, а экзорцист лишь сильнее опустил голову, зажмурившись. Он поступил со своей любовью так ужасно, и даже не знает, как загладить вину. Он больше никогда не подойдёт к алкоголю, даже на метр. Затянувшаяся пауза добивала экзорциста, у которого из-за напряжения уже покраснело лицо. Внезапно Син Цю залился смехом, хриплым после утреннего, но очень громким.       — Юнь-Юнь, о чём ты говоришь? Это был лучший секс в моей жизни! Ты никогда не был со мной таким, а сейчас ты... ты говоришь, что... — и мечник снова захихикал, постукивая рукой по испачканной постели. — Ох. Если и правда чувствуешь вину, то помоги мне с уборкой и... восстановлением отношений с соседями. Ты недавно выбивал такие звуки из меня, какие не слышны даже из публичных домов. А ещё, ты ночью использовал всё моё масло!       — Я... не помню, что было ночью, — Чун Юнь покраснел на заявление своего друга, не зная, как реагировать. Неужели Син Цю понравилась его грубость? Но он даже не помнит, что творил. Очнувшись утром, он увидел голое искусанное тело своего любовника, лежащего на измятых и испачканных простынях. Он очень глубоко дышал и, когда экзорцист попытался разбудить его, тот лишь перевернулся, подгибая к себе ноги. Чун Юнь увидел вытекающую сперму из отверстия и сразу понял, что произошло. Во сне Син Цю всхлипывал, забивая последний гвоздь в гроб крио-мечника, который тот лично купит у Ху Тао, если она, конечно, не убьёт его ещё до этого, узнав, что тот сотворил.       — Ты… опять? — даже не удивившись, удручённо спросил мечник. — Ты всегда забываешь весь процесс. Каждый раз так… Вот по-твоему, когда мы в последний раз спали? — мечник перестал улыбаться. Юнь-Юнь действительно не помнит ничего. Что ж, ещё одна тема для обсуждения с Ху Тао. С его запасом неловких и странных ситуаций, она бы легко стала первым писателем жёлтой прессы.       — Наверное месяц назад или ещё позже… Ты говорил об этом, когда я снова… уснул, — стыдливо напомнил Чун Юнь. Он действительно испытывал стыд за то, что не мог удовлетворить Син Цю, засыпая ещё до главного действа… — Стой, мы всё это время занимались сексом!?       — …Кажется, у нас есть проблема посерьёзнее, чем "кто будет сверху".