Смерть по обмену

      Асура вернулся к обозначенному месту не через час и не через два, прошло, по ощущениям, часа три с половиной минимум, в лесу стемнело, но я упорно заставляла себя сидеть на месте и не паниковать. Усилия окупились, призрак пришел. На вопрос, как прошло прощание, Сарутоби ответил грустной улыбкой, но морально он был относительно готов к переходу (на первый взгляд, по крайней мере, практически же характерного сияния что-то не появлялось), и это казалось хорошим знаком. Настало время вспомнить, как вообще это делать.       Стоит признать, в способе как общения духов в целом, так и манере «речи» Шинигами в частности, были свои неоспоримые плюсы. Объясни мне это кто-то словами, я мало бы что поняла и уж навряд ли смогла бы исполнить, но за инструкциями бога смерти следовало знание, что и как делать, поэтому уверенность в успехе находилась далеко не на нуле. Вытягивание души из тела, тот способ, которым я пользовалась всегда, по своей сути немного похоже на щекотку. Прикасаясь к человеку, я касаюсь в первую очередь его души, немного ослабляю «нити», крепящие ее к телу. В результате душа как бы уже привязана к физической оболочке не так сильно, и к моменту смерти она скорее болтается рядом, нежели находится внутри. Отправить душу сразу на Небо было, пожалуй, посложнее. — Ну как? Что-то получается? — вопросы, задаваемые Асурой, ничуть не облегчали задачу. Мы сидели друг перед другом, я, с закрытыми глазами, держала руки у парня на плечах для удобства, но результата все не было. — Если вокруг еще нет океана света, то нет, — бросаю, продолжая попытки переправить душу куда положено. По сути, наверное, с практикой и это станет плевой задачей (поначалу мне и «пощекотать» душу удавалось раз через раз), но пока что было сложно. Самое ужасное, а может и наоборот: принцип отправки души в Чистый мир был до смерти схож с той самой телепортацией, которую мне следовало освоить, чтобы перемещаться между двумя мирами. Разница лишь в том, что перемещаясь самой, мне… ну, нужно переместиться самой, а чтобы отправить душу, ее следовало как бы подтолкнуть в представленное место. Как я и говорила, словами такое объяснить сложно, тут нужно чувствовать. Принцип, на самом деле, довольно прост… В чем же проблема? Ну, как сказать… В части «представленное место». Смутный образ, очевидно, не подходил, нужна была хоть какая-то контрастность.       Вот только какая, смерть Христова, может быть контрастность, когда мне место знакомо едва-едва, а картинка вечно размывается?! И просто в рандомное место в загробном мире переместиться отчего-то тоже не получалось. Возможно, проблема в том, что я никак не могу сконцентрироваться на представлении одного места и мечусь между несколькими вариантами, не уделяя достаточно внимания ни одному из них, но… Холмы могильные, да как на них сконцентрироваться?! А мне ведь не просто представить нужно, еще «подталкивать» Асуру как-то, да и самой потом телепортироваться.       Мне нужно выбрать одно место, всего одно, — повторяю, как мантру, — надо выбрать место, которое я хорошо рассмотрела, которое помню. Храм Шинигами, увы, не подходит. Мой храм (как звучит-то… неловко)? Очевидно, единственный рабочий вариант, но и тут сложно, нужно выбрать конкретное место. Так, прихожую я помню плохо, хотя она максимально просто выглядит, саму квартиру я рассматривала внимательно, но там так много деталей. И вообще, знаете что? Единственное, что я помню относительно четко, это кровать. Мне теперь туда призраков телепортировать?       Несмотря на звучание, идея не лишена была смысла. Мысленно костеря себя за невнимательность (надо было перед выходом осмотреть все лучше! Что за халтура?!), концентрируюсь на образе кровати, на которой валялась несколько часов и которую успела запомнить.       Белый свет из окна бьет на тускло-бежевые стены. Чуть более яркий пол. В углу стоит растение, прямо перед кроватью — экран телевизора, по бокам — тумбы с квардратными белыми лампами, от которых не так много прока в связи с уличным освещением. Лучше всего представляется сама постель: прыгучий матрас застелен мягким пуховым одеялом в шелковом серебристом пододеяльнике. Мягко, гладко. У изголовья куча подушек. Мягко-мягко, шелк, серый отблеск, пружинистость…       Грохот. — Ай!.. — когда под ногами резко пропала опора, я испугалась, но еще неожиданнее было, когда, упав вниз, я вновь подлетела вверх, отпружинив от представленного матраса и упав уже на пол. Глаза тут же раскрылись, и вердикт вышел мгновенно: я дома. И Асура, озирающийся сейчас, сидя на кровати, тоже. Точнее, он-то у меня в гостях. Признать недавно чужой (хотя, раньше-то он даже не существовал) дом своим оказалось до смешного просто, когда появился гость, пачкающий постель грязной обувью и одеждой.       Кстати, об этом… — Ну, угх, — морщусь от боли в коленях, — добро пожаловать в Чистый мир. Располагайся, осматривайся… — Там все белое! — воскликнул Асура, шустро спустившийся с кровати и выглянувший в окно. Он явно был захвачен новыми впечатлениями. — … а я пока в ванну пойду да переоденусь, — закончила я уже чисто «для галочки». С недовысохшей кровью, в земле и травяном соке, балахон пришел в непригодность, и единственное, что утешало: где-то в гардеробе висела скопированная Шинигами по шаблону одежда. Выглядела она сомнительно, но что-то найти можно. Предел моих желаний сейчас — принять душ, а там уж видно будет.

***

      Когда я вышла из ванной, освежившаяся и чистая, в белой рубашке и модных штанах, Асуры в квартире не обнаружилось. И в молитвенном зале тоже. Очевидно, он понял мое «осматривайся» максимально серьезно и ушел исследовать окрестности. Удачи ему. Но мне, если подумать, не помешает сделать то же самое, ведь во многие места мне не хватило смелости зайти. Однако здесь мне теперь жить, а ориентация все еще оставляет желать лучшего. Желай куда-то прийти, и ты придешь туда, — принцип, на котором строились тут дороги, но моя проблема в том, что мне было известно мало мест и, соответственно, мало куда я могла хотеть попасть.       Решив не дергать Шинигами ради путеводителя, учитывая, что обо всех местах, куда мне разрешено заглядывать, мне, вероятно, уже рассказали, я пошла в пустоту. В какой-то мере это была экскурсия, а заодно и тренировка «ходьбы». Десять шагов в полном сосредоточении — и я у трона. Контрастно темный, у меня не было толковых предположений, для чего конкретно он нужен, если души Шинигами встречает в храме. Теперь, одна, я имела возможность рассмотреть его получше. Какой же он высокий…       Следующим пунктом был «жилой комплекс Малютка Жнец», куда меня едва не заселили. Соты, — единственная ассоциация, что первая, что последняя. Множество белых шаров то влетали в свои домики, то вылетали из них, исчезая из моего поля зрения раньше, чем поднимутся действительно высоко. Белый на белом — прекрасно. И, если подумать, — смешусь, отмечая белоснежный цвет своей рубашки, — я теперь почти вписываюсь.       Затем я обошла вокруг свой храм, после — храм Шинигами. Красиво, вычурно, в чем-то громадно. И лишь под конец я наконец решаюсь поддаться своему интересу. А что там, в самом конце очереди? Там свежие души? Если Шинигами единственный способен помогать отпускать им сожаления, может ли быть так, что души, находящиеся вблизи храма, ждали своей очереди… века? Взбудораженная своей теорией, уже наловчившаяся в определении своих желаний, я закрываю глаза и изо всех сил концентрируюсь не на образе — мысли о конце очереди. Иду, как будто разбегаюсь.       Один шаг…       …второй…       …третий!       И я едва успеваю остановиться, чтобы не врезаться в чью-то душу. Коротко извинившись, я тут же осматриваюсь. Это оно. Конец очереди. Тонкая веретница из множества людей, одетых и бедно, и богато (но не по-современному), тянется далеко-далеко, однако я имею возможность видеть последнего в ней человека. Им является молодой паренек с лысой головой, одетый, как монах, а потом в белой дали проявляется новый силуэт. Новая душа? Я порываюсь подбежать к ней, подробнее рассмотреть, как все происходит, однако… взгляд цепляется за иное. За человека, стоящего, как я, не в очереди, а рядом с ней. — Асура?       Парень, до этого момента говоривший с кем-то из очереди (не видно за людьми, с кем), резко оборачивается в мою сторону. Даже на таком расстоянии замечаю, какое у него лицо. Он… зол? С кем он там разговаривал, что разозлился?       И прежде, чем я успеваю подойти к нему, Сарутоби срывается с места и убегает куда-то в пустоту. Так… не уверена, стоит ли мне лезть к нему сейчас. Стоит ли вообще? Сглотнув (а ну как его собеседник в том же состоянии? А я без косы, да и душу из души не вынешь в случае чего), осторожно подхожу к месту, откуда парень убежал. И замираю.       Парень-с-исповеди смерил меня нечитаемым взглядом, и я запуталась еще больше. Что произошло за то время, что я принимала душ? Как Асура вообще умудрился на него наткнуться? Хотя это еще понятно: конец очереди один, — но почему из всех людей он решил поговорить именно с ним?       А мне неловко… — Здравствуй, Смерть, — приветственно кивнул мне призрак. Судя по всему, исповедь ему ни капли не помогла, и он… вернулся в конец очереди? Это так работает? Неужели не отпустил сожаления? — Обозреваешь владения свои? — Просто гуляю, — сравнивая свою речь с его, чувствую себя деревенщиной. С другой стороны, это его речь устарела, а не моя. Ошибочка. — Владения — не мои. — Ты лишь гость? — что-то типа того, да. — Слушай… — набраться решимости, набраться решимости!.. Асура, конечно, больше не мой клиент, я его в Чистый мир отвела, но… — А тот парень, который убежал… что ты ему сказал?       Серьезно, что он додумался сказать свежеумершему подростку, учитывая, что со мной он говорит предельно вежливо? «Со мной»… с одной стороны, разница в отношении понятна, раз уж я «Смерть» (вообще-то Жнец!), но с другой, в загробном мире лицемерить трудновато. Однако, если вспомнить, то, не зная, кто я, парень-с-исповеди был чуть менее уважителен. «Кто ты?», по мне, грубо не звучит, но… сравнительно… Все может быть. — Тот юноша имел претензии, которые желал высказать, — а за что к тебе претензии, за что? — Я породил то, что его убило, и его гнев понятен. Неразумно злиться на юное дитя, запутавшееся в боли. И я помог ему, указал путь.       Послал, что ли? Видя одухотворенное лицо призрака, понимаю, что не о том думаю. Прислушаться к ассоциациям от его слов. — Ты… помогал ему упокоиться? — предполагаю. Если этому человеку хватает сил на такое… сколько же он уже мертв, сколько не упокоен сам? Мозг, конечно, понимает, что разница в одеяниях нормальна и наверняка обусловлена статусами, но все равно вдруг кажется, что Асура, возможно, жил гораздо позже парня-с-исповеди. Как будто даже на несколько веков позже. Хотя не исключено, что парень-с-исповеди просто сильный духом человек, ну и, опять же, в этой очередище можно те же века стоять, есть время смириться со своим состоянием. — Лишь успокоил смятенный дух, — спокойно отозвался парень-с-ис… так, кажется, пора узнать его имя. Оно может не пригодиться мне никогда, может это станет очередной ненужной привязанностью, разорванной связью, когда он наконец упокоится… но это лишь имя. Одно из многих. Так будет удобнее. — Асура вел себя… нехорошо, — я не видела всего, но знаю — так и было. И мне отчего-то хочется узнать побольше о мотивах призрака передо мной. — Почему ты успокоил его? Ну, ведь он на тебя наехал, как я поняла.       Я бы так не смогла. Пусть я и вынуждена вести себя так же, разговаривать с неприятными себе людьми, но это — работа. Обязанность не оставляет выбора, и даже так я откровенно неприятных личностей просто игнорирую: забрать душу, и ариведерчи. — Память, — был дан мне ответ, и в одном коротком слове я услышала пояснение: «воспоминания, ассоциации, тоска по прошлому». — Он напомнил мне дорогого человека. Не ликом и не душой, однако… имя. — Имя? — я ожидала как раз внешнего сходства или сходства души, раз уж мы все теперь…понимаете? Души. — Ашура, — с теплом и грустью звучит имя Сарутоби, и я интуитивно, спустя мгновение, понимаю, что все-таки не его. — Так звали моего брата.       Оу… — А тебя? — так не в тему, но я все равно задаю этот вопрос. — Как тебя зовут?       Долгий взгляд темных глаз вызывает внутри мурашки. Неужели это настолько неуместно? Надо бы извиниться… — Индра.       Удивленно моргаю. Индра? Звучало… не особенно странно на фоне других имен, но экзотично. Сложно было сказать, подходит ли оно ему. Наверное, все-таки да. И звучит красиво. — Приятно познакомиться, — «наконец» — висит между строк, — Индра. Меня зовут Светлана, если… если ты не помнишь. «Смерть» у этого места уже есть, так что для удобства зови меня по имени.       А то «Шинигами-сама», шипением звучащее за русскими словами, изрядно напрягает. Ведь я-то просто Жнец! Подчиненный. А мертвые постоянно принимают меня за бога.