Смерть по обмену

      Сколько я провалялась на кровати в одном лишь белье (вся испорченная одежда отправилась не то чтобы в мусорку… мне было неловко ее выкидывать, так что я бросила ее в стирку, молясь, чтобы на свежий взгляд все оказалось не так страшно) — одна смерть ведает. Было аж несколько сверхважных тем, которые надо срочно обсудить с Шинигами, пока у меня еще больше проблем не возникло, но перед этим мне было необходимо отдохнуть. Физически, но в первую очередь — морально.       Вообще, контакт с властьимущими всякий раз ввергал меня в дикий стресс. Мое к этому отношение было связано с негативным опытом в прошлом, но даже так: я просто была не из тех людей, кто может игнорировать потенциальные ужасные последствия. С обычными людьми контакт шел нормально, но идти предъявлять что-то Богу смерти и требовать каких-то новых абилок для тетради… Притом, что он явно вообще не привык, что подчиненным нужны какие-либо абилки. А тут такая косячная я. (Ну извините!..)       На этот счет я могла накручивать себя долго и профессионально, однако мне сразу пришлось смириться, что, если хочу приносить хоть какую-то пользу, нужно сначала понаглеть. Выбить себе хотя бы условия наподобие прошлых, если не лучше. Пока что список моих претензий кратко выглядел так: язык, время, место. В зависимости от трактовки то же понятие «язык» включало в себя как «нечитаемость» имен в тетради, так и общее мое непонимание местных. Разговору с Шинигами быть, и точка. Так я для себя решила, но пока…       Как же не хватает интернета…       Просматривая в десятый раз галерею и со злостью глядя на «проверьте соединение» на месте всего, чему нужен был злосчастный вай-фай, я чуть не плакала. Я подросток двадцать первого века, у меня зависимость! Неужели «повышение до средневекового фентези-мира» это мое наказание за все грехи? Только на то и похоже. Мое типичное времяпровождение, исключая все виды работы, включало в себя бессмысленное зависание в интернете, рисование, ну в крайнем случае прогулки и общение с одноклассниками. Интернета нет. Рисовать… Я с тоской поглядываю на оставшиеся свободные две тетради и ручку с карандашом, но одна из них уже отведена под этот тарабарский. Надо записать новые слова. А еще одна может пригодиться позже, поэтому тратить ее на свои рисовашки — не самый умный шаг. Насколько я помню, с бумагой в средневековье была беда.       Прогулок мне хватало и во время работы. Спорта — там же. Но за несколько дней здесь (или сколько прошло?) я уже поняла, что беготня за будущими трупами и прогулка в свое удовольствие — вещи разные. Вдобавок, когда больше заняться нечем, гулять хочется больше и дольше.       Спустя, наверное, часов шесть… или десять — Смерть разберет, я поспать успела — я таки собралась идти к Шинигами. В голове проматывались пункты: язык, время, место. В сумке, которую я откопала среди тех же шкафов, в которых нашла прошлый свой наряд, лежала Тетрадь смерти. Но перед этим ответственным разговором я все же решила проветриться.       Когда идешь гулять в незнакомом мире, в котором нет никаких особых достопримечательностей, рано или поздно вполне логично додуматься до того, чтобы поискать старых знакомых. Индра вроде говорил, что упокоиться не может уже давно. Разумом я понимала, что это «давно» может складываться из времени в очереди, но душой надеялась, что все-таки и из числа попыток тоже. Эгоистично, однако мне хотелось, чтобы он задержался в материальном состоянии подольше. Если все люди вокруг меня будут исчезать после первой же встречи, я просто сойду с ума.       Перемещение… Я чувствовала себя крутым магом, и потому все чаще им пользовалась. А чем чаще пользовалась, тем проще это становилось. Сначала я думала, что место нужно представить предельно четко, приложить много умственных усилий, но теперь все стало проще. Не нужно было представлять «четко». Нужно было просто представить, подумать, почувствовать «то самое» место, куда собираешься переместиться. Место… Или человека.       Индра представляется очень легко и четко. Как живое перед глазами стоит его лицо, холодные глаза, синяя подводка, древние одежды и длинные, торчащие во все стороны, волосы. Говоря откровенно, такого красивого парня я еще не встречала (и как на зло — у него уже тело сгнило). Даже среди моделей и кинозвезд не могу припомнить кого-то, обладающего таким шармом и аурой. Хотя если об ауре говорить, то она жутковата. Страшно даже голос подать в присутствии такого человека. Зато его самого слушаешь с замиранием сердца: голос просто завораживает, как гипнотизирует…       Индру было представить легко, но, представив, я почему-то не переместилась. Явно потому, что представляла я его без желания к нему переместиться, а из желания… просто представить.       Кхм, как неловко-то. Не залипать на его внешности мне, как визуалу, тяжело, и ничего странного здесь нет, но после такого конфуза смотреть ему в лицу будет… Вдох-выдох, Света. На то, чтобы успокоиться на этот счет уходит минут пять. Ну ладно, две. А вообще, смерть ведает сколько. Но в итоге я все-таки успокаиваюсь, закрываю глаза, представляю Индру снова…       В этот раз все прошло без нареканий.       Когда я открыла глаза, я уже стояла в полуметре от очереди и, собственно, маячка для перемещения. Индра, хоть и должен был по всей логике удивиться, выразил это разве что в легком поднятии бровей. Тех самых, круглых и выщипанных. Он смотрит на меня с нечитаемым выражением лица около трех секунд, что для любого другого человека было бы странно, однако в его случае, скорее, подкрепляет образ. (Образ не столько тормоза… скорее, человека отрешенного от мира сего.) — Светлана, — наконец произносит Индра, и я поражена в самое сердце. Нет, он что, правда сейчас правильно мое имя произнес? Никакого «Свет»? Никакого «Свэтлана» в стиле тех стремных продавцов арбузов? И даже без акцента. Ровно, спокойно, как-то даже благородно. — Вы обходите Чистый мир вновь? Лишь из праздного интереса иль ныне изменилась ваша цель?       Если удастся, я бы хотела с ним подружиться, так что строить из себя недотрогу или избегать общения не только бессмысленно, но и глупо и вредно. — В этот раз я к тебе, — выдаю, набравшись смелости. Круглые брови ползут выше… Эм, «к вам»?.. Выдавливаю улыбку. — Я не так давно закончила работать. Снова нужно к Шинигами. Решила прогуляться перед встречей с ним, а ты… Пока ты единственный, кроме Шинигами, кого я тут знаю. Так что решила заскочить к тебе. В очереди скучно стоять, наверное, да? — Ожидание красится думами, — витиевато ответил Индра, и хотя в этот раз родная речь не сильно запоздала за переводом, мне понадобилась еще секунда, чтобы понять, что он вообще сказал. — Разговорами красится еще лучше, — показываю «класс» с натянутым энтузиазмом. Круглые брови… Так, кажется, это слишком «современно» для него. — То есть, думать тоже интересно, но… Лично меня эта тишь сводит с ума. Хочется с кем-нибудь поговорить. — Ушедшие немы, — кивает парень, и… эм, что? — Люд здесь вполовину усоп навеки, токмо держится за земные печали и токмо печалью выражена их душа. Дева, что дышит жизнью, не вызовет жизни в них. Сия ирония трогает мою душу. Дева, в чьих владениях гибель, жизнию полнее мертвого.       О моя могила!.. Я так мозги даже при разговоре с призраком древнего деда со времен первой мировой не напрягала. И, учитывая, что еще на Асуре стало понятно, что сейчас в земном мире люди выражаются… понятнее, страшно задумываться, сколько лет назад Индра умер.       Мое лицо явно не выглядит сильно отягощенным интеллектом, когда я пытаюсь разложить услышанное по полочкам. — Ты хочешь сказать, что они слишком сильно сконцентрированы на том, что их держит, чтобы общаться со мной? — наверное, так и есть. Тот демон (хотя, теперь ясно, что скорее всего это был ниндзя), у которого мне вздумалось спросить дорогу пару дней назад, с одной стороны, мне ответил, но с другой… Ни единого разговора не слышно. И никто даже не оборачивается, когда я разговариваю с Индрой. Реакция появляется ближе к храму, если лезть в очередь, а до того… Такое чувство, что чем дальше призраки от Шинигами, тем меньше в них жизни. Я не спешила верить в эту теорию, но пока ею описывалось все… кроме Индры. — А ты? Ты кажешься более включенным в окружение. — Моя сущность отлична от простого люда, — высокомерно заметил Индра, и это его высокомерие удивило и напугало меня. Большую часть времени он казался воплощением мудрости. Спокойный, как Будда, взирающий на все как бы свысока. Но без высокомерия. Так казалось, но, видимо, не было. — К великой печали, моей волею не остановить смерть. Это лишь в вашей власти. Одначе мой разум ясен, пусть тело давно покоится в земле.       Уголок губ невольно дернулся. Мне хотелось отнюдь не улыбнуться. Не человек? Индра что, не человек? Нет, если серьезно, то да, больше похож на бога, ангела или еще какую высшую сущность. Но разве бог может умереть? А ангелы — это вообще из другой религии, и даже я, хоть работаю непосредственно со смертью, ни разу их не видела. Скорее всего, их просто нет. Но кто тогда?..       В ангелов я не верила. В других богов (тем более единого христианского Бога) — не верила тем более. Я видела Смерть, я видела Шинигами, а остальным еще показаться передо мной следует, чтобы я в них поверила. Однако демоны… Не важно, есть ангелы или нет, демоны-то есть точно. И если Индра не бог, то… — Ты демон?! — спрашиваю раньше, чем думаю. Шестеренки в мозгу начинают скрипеть только потом. В этом фентези-мире, вероятно, есть свои расы. Поэтому сходу называть парня, с которым собираешься подружиться, демоном, это, мягко говоря, грубо. Но слов не воротишь, остается надеяться, что не обидится. — Ой, то есть… Ты не совсем человек, да? А кто ты тогда? Я просто не очень разбираюсь в местном устройстве. — Демон? — по лицу Индры сложно что-то сказать, но в голосе слышится насмешка. Ну хоть не обиделся, и то хорошо. — Моего отца почитали как сына Богини. Одначе, сущность Кагуи отлична от Бога смерти. Я и сам не ведаю, кем являюсь. Взирай на меня, как на человека, волею судьбы одаренного великой силой.       Сказано было не так много, по сравнению с тем, что я из этого почерпнула. Если отец Индры считался полубогом, то, выходит, Индра внук местной богини? Даже если он говорит, что Кагуя (та самая богиня-бабушка) отличается от Шинигами, это еще не значит, что та совсем богиней не является. Бог смерти, как ни крути, особенный случай, по крайней мере, если смотреть на разные мифологии. Даже если Индра бог лишь на четверть, то при жизни он все равно, наверное, был сильным магом?!       Все эти открытия только удлиняли список вопросов, которые мне хотелось задать. — Слушай, я так понимаю, у вас в мире есть магия? — я как могла старалась держать дистанцию, помнить, что мы пока и близко не друзья. Индра и не проявлял ко мне какой-то особой симпатии, это я к нему лезла. Но любопытство так и перло. — Ты тоже был магом? Ты сказал, что был одарен «великой силой».       То ли из-за языкового барьера мои навыки чтения чужих эмоций возросли, то ли мне показалось, но Индра вновь наполнился какой-то гордостью. — Ниншуу, — многозначительно произнес он, — должно, вы о нем говорите, упоминая «магию». Искусство управления внутренней силой, смешения духовного и физического, образования чакры. Кагуя была той, кто принес в этот мир чакру. Хагоромо — даровал ее смертным. Я же… Я стоял у истока, и принес хаос.       Я уже почти не зависаю, но… У меня такое чувство, что я наткнулась на кого-то очень важного для этого мира. Если чакра это магия, и ее принесла в мир бабушка Индры, то я сейчас стою с одним из первейших магов в этой вселенной. Звучало бы внушительнее, если бы я хоть раз увидела магию вживую, а не ее последствия, и успела пропитаться её величием. А еще если бы не дурное предчувствие, особенно сильно раскрывшееся после последних слов. — То есть, колдовать ты умеешь? — вычленяю главное. — Круто… В моем мире магии не было. — Имею ль я право задать вопросы свои? — спросил вдруг вежливо Индра, и от того, как я этому удивилась и как после этого нагрянуло осознание, что наш диалог до этого больше напоминал допрос, стало стыдно. У меня еще очень много вопросов, но все сразу задавать их не стоит. Меня и так, можно сказать, уже упрекнули в эгоистичности. — Конечно, — заверяю, готовясь скромно отвечать на все вопросы, что мне зададут. С одной стороны, если отбросить симпатии, стоило бы немного напрячься. Древний маг задает вопросы той, кого считает кем-то вроде бога смерти? Во всяких сюжетах это обычно добром не кончается. Но Индра был мертв, Индра еще не дал и повода плохо о нем думать, а еще Индра определенно не вызывал никаких негативных ассоциаций. Да и я никогда не видела смысла хоть что-либо о себе скрывать. Я доверяла людям. Возможно, даже слишком. — Вы с иного мира прибыли к нам, верно ль? — начал призрак и, чувствую, только начал. Тогда я могу отвечать максимально полно, чтобы не плодить вопросы. Меня эти вечные недоразумения по поводу моей должности напрягают больше всех прочих.       Очередь сдвинулась на один шаг, но от этого отчего-то захватило дух. Это было… движение в мире полной статичности. Я так же восприняла это как знак. Знак подвижек и в нашем общении. — Да, меня отправили из другого мира как… хм, ну, не знаю, стажера? Я думаю, для укрепления отношений между богами или что-то такое, — чем я, не самый умелый и послушный жнец, могла помочь укрепить отношения, мне было неведомо. Все мной сказанное — это додумки, основанные на том, что меня во-первых, действительно отправили работать (именно работать, а не просто жить) в другой мир, а во-вторых, никто не относился ко мне, как к грешнице, отбывающей наказание. Ближайший аналог ситуации — этот как раз обмен сотрудниками или студентами для укрепления связей. Но мне все еще непонятно, почему именно я и на каких правах я тут нахожусь. Права кажутся высокими, но все относительно — о каждой абилке мне приходится просить. А ведь это не мои прихоти, а реальная необходимость, минимум, необходимый для выполнения работы. Задумавшись, я надолго замолчала. Опомнилась. — Мой мир похож на ваш. Трава у нас, по крайней мере, зеленая, небо голубое, и живут там люди. Но в нем нет магии, так что по пути развития он скорее…техногенный?       Вроде так это называется. Никогда не увлекалась ни фентези, ни фантастикой. А книгам предпочитала фильмы, а лучше мультфильмы, потому как хороший рисунок интересовал меня больше слов. Но такой термин где-то слышала. «Техногенный мир», «фентези» — как антонимы. — Ваша сущность остается для меня тайною, — проговорил Индра монотонно и сделал еще один шаг. Его одежды качнулись, словно от ветра, а после вновь приняли статичное состояние. Всякий раз, когда очередь двигалась, у меня повышалось настроение. А может, повышалось оно от того, что с каждой репликой разговор все больше оживал. В любом случае, жизнь меня радовала. — Я жнец смерти. Меня, кажется, часто путают с богиней, но, — смешок, — это и близко не правда. В прошлом я была обычным человеком, а после смерти наша богиня смерти вручила мне плащ, маску с косой, и отправила собирать души. У меня и какие-то сверхспособности появились только здесь.       Где-то в глубине души… эм, ладно, звучит двусмысленно, но даже так: в глубине души я боялась, что отношение Индры ко мне после этого признания изменится. Потому что он уже вполне очевидно относился ко мне с уважением, предполагая, что я занимаю какой-то важный тут пост. А я не занимаю. К «простому люду», к которому я относилась, у Индры отношение было… иное. Однако после моего признания на его лице и мышца не дернулась. — У вас появилась сила? Может ль случиться так, что связана она с сутью усопших? С душой? — ожил. Очнулся. Иначе и не интерпретируешь эти изменения в мимике и жестах Индры. Неужели он надеется, что я смогу его воскресить? Я отвела взгляд. Ничего я не могу. — Я могу забирать души и отправлять их сюда, — но вида подавать не стоит. У меня вообще есть еще одна теория. Может, подобная сила здесь просто редкость и ему интересно. Мне вот тоже интересно, что у них тут за магия. Ни к чему надумывать, Индра кажется вполне смирившимся со своей смертью. Ну или нет, — думаю, вспоминая, сколько он тут уже торчит. — Раньше-то я тоже могла вытащить душу из тела, но на Небеса они отправлялись сами. Вот и вся сверхъестественность. А теперь Шинигами дал мне способность «тэпэхаться»! Я могу перемещаться, причем не только между мирами мертвых и живых, но и в них!       Меня прорвало. Восторг от суперсилы все копился внутри, глушась внешними переживаниями, но наконец нашел выход. Это же просто офигеть как круто! Я практически маг! Когда я впервые извлекла душу, я ощущала себя мерзко (от своей работы я бегала долго), но вместе с тем я чувствовала в себе какую-то силу и мне это нравилось. Казалось, я особенная, а особенной себя чувствовать всегда приятно. Сейчас это чувство усилилось стократно, хотя на задворках зудела мысль, что для этого мира, полного магии и всяких чудес, я по прежнему выделяюсь лишь тем, что мертва. Однако, как и упоминалось раньше, я еще ни разу не видела магию вживую. А потому и гордость продолжала расти. — Значит ль это, что вы способны перемещать и душу меж мирами? — сверкнул глазами Индра и, как в порыве, сделал микрошаг ко мне. Одернулся. Окинул очередь взглядом. Он не может ее покинуть без потери места… Я невольно потянулась взглядом вдаль. Так далеко… и так долго. И все это стоя. Ох ты ж холм могильный!.. Они что, реально, даже не присаживаются?! Хоть на корточки, нет?! Да просто ка-а-ак?! — Ну да, — киваю скомкано. А потом… — Слушай, Индра, а ты стоять не устал? Я тут всего ничего, а у меня уже ноги немеют. У тебя не возникает желания присесть? Как вообще с этим у призраков? Я еще ни одного сидячего не увидела, ни разу!       Реально нелюди какие-то. Я могу представить, чтобы они стояли так полчаса. Да, всяк и каждый. Ну час. Даже два. Но они стоят тут гораздо дольше. Эта очередь движется едва-едва! Тут пока до тебя очередь дойдет, пара суток пройдет! А я за все время ни разу сидящего человека не увидела. Что-то это местечко все больше напоминает мне Ад…. Многокилометровая очередь, нет возможности присесть, вокруг — только свет, что делает ожидание воистину бесконечным. Что это, если не Ад?! Да и Шинигами этот что по первому, что по последнему впечатлению только на демона похож. У него даже рога есть.       Кажется, это все — правда расплата за мои грехи. — Мои думы не посещала ранее мысль сея, — хмыкнул Индра задумчиво, — Тяжесть тела не ощутима в этом мире почти. Разум мой в смятении от бесконечной череды… Токмо мой, иным же место здесь. Может статься, бренное тело не ощутимо по причине той, что в земле покоится? — Звучит логично. А то, что я устаю… Так у меня больше общего с живыми, чем у других. Я не призрак, а живой мертвец, — рассуждаю и тяжко вздыхаю. В этом плане хотелось бы быть чуть ближе к призракам. В этом мире все еще нет такси! Машин! Транспорта нормального и дорог почти нет! Может, я просто не видела еще высот местной цивилизации, но даже с телепортацией ходить придется мно!.. А кстати, может рано или поздно и не придется. Может научусь нормально телепортироваться, по фоткам там или… пейзажам? Хотя в гроб все эти мечты. Моим ногам — конец. — Сущность призрака еще мало ясна мне, одначе… Ян боле в вас, нежели в сих душах? — если с большей частью слов проблем в итоге не возникало, то это «ян» меня вынесло. По ассоциациям я понимала, что это что-то про магию, чакру эту. Но не более того. Если я чего-то не знаю, я этого не знаю, хоть обпереводись весь мертвый мир. — Душа есть нечто большее, нежели инь едина. Постичь ее не всякому дано, и я лишь в начале сего пути. Чистый мир не просто так зовется чистым. В смертном теле энергия кажется грязной, когда вспомнишь то… Одначе, могут ль люди видеть вас, коли ян в вас нет вовсе? Я не думаю так. Мне кинуть бы на вас один лишь взгляд алый… Но после, Светлана, после. Пока скорю я, мы не близки.       Видит смерть, я всегда была воспитанной девочкой. В том плане, что матом не ругалась (при жизни… а дальше уж пошло), училась хорошо, всякие термины умные вроде бы понимала. Но тут я ощущала себя так, словно со мной, современной школьницей, вдруг заговорил Платон. В оригинале. И Толстой заодно.       Во-первых, я не понимаю, что такое ян, что такое инь и почему Чистый мир зовется чистым. Еще я не понимаю, что за алый взгляд, что там со мной и почему меня видят люди. А во-вторых, я вообще не понимаю, как он может так запутать текст! Встроенный переводчик с языка мертвых никогда не выдавал таких перлов, всегда подстраивал речь под то, что я могу понять. И так возникает вопрос: что он там такое говорит и как, если даже с переводом это трудно понять?       Из всего, что Индра наговорил, я выцепила лишь последнее. «Мы не близки». А еще вспомнила его прошлые слова… — Тебя тоже напрягает весь этот белый свет вокруг? — улыбаюсь, чуть щурясь не «как бы от слепящего света», а реально от него. Такое чувство, словно смотришь в упор на лампочку — настолько все яркое. — У меня от него даже глаза болят. К тому же… Тут так тихо. Ничего не меняется и не движется, даже люди в очереди почти неподвижны. Будто весь мир замер. Это… пугает меня.       Когда Индра в какой-то невнятной эмоции склоняет голову набок, я смущаюсь таких откровений. Не потому, что откровения, а потому что они, очевидно, в его голове с образом жнеца не вяжутся. Ну и что с того, что я жнец? Кому вообще будет комфортно в таком месте? Призракам на это плевать только потому, что им плевать на все. Но я же не призрак, а Индра… Почему Индре это не нравится тоже, я пока не понимаю. Наверное, потому что он на четверть бог. Бог…       Честно, я даже не слишком удивлена. — Движение — это жизнь, — изрек он наконец, обвел взором окружение… — Аналогично: смерть — есть покой. Мертвым не надобны тревоги жизни… Одначе тем, кто не дремлет, тяжко быть скованным тишиной. Я тоскую по свежести зелени, по лазури небесной, по птичьему пению… Я тоскую по жизни.       Горло свело. Я бы хотела сказать, что понимаю его. Но я скучаю по своей жизни. По своей семье, тому, что было у меня раньше. И до перемещения, и до смерти. Но у меня есть подобие жизни. Я могу общаться с людьми, я могу путешествовать, наслаждаться новой жизнью. Индра же не может ничего. Он заперт тут в своей травме и этой вырвиглазной белизне.       Вытащить Индру в мир живых я не могла. Не только и не столько физически (как-то я не пробовала еще тащить призраков в мир живых, а не из него), сколько из эгоизма. Моя безопасность мне была дороже одного дня облегчения для почти незнакомого человека. Однако облегчить ему посмертие можно и без крайностей. — С обстановкой вокруг я ничего не сделаю, но… может зайдешь ко мне в гости? — выдаю и задерживаю дыхание. Во всем Чистом мире мой дом был оплотом спокойствия для меня. Конечно, там тоже ничего не менялось, там не было лишних звуков, а о виде из окна вообще молчу. Однако там было, что менять, там были хоть какие-то звуки и там вообще что-то было. По сравнению с абсолютной пустотой, в которой большей частью существовал Индра, мне кажется, вполне неплохо. — У меня что-то вроде храма есть, и в нем квартирка. Шинигами ты там, конечно, не встретишь, уж прости, но перекантоваться, пока очереди ждешь, можно ведь, да? Место в очереди же можно застолбить?       На мою торопливую речь Индра реагирует молчанием. У него же не возникает проблем, как у меня, когда я от неловкости начинаю выражаться слэнгом? Типа «перекантоваться», «застолбить», «тэпэхаться» там… Обычно я выражаюсь более культурно, но из-за того, что я не понимаю его, будто бы хочется выстроить какой-то барьер. Справедливость восстановить! Глупо так себя вести, но оно само как-то выходит… И понять, в чем была причина заминки, по итогу не представляется возможным. — Нанести визит вам… Я сочту это честью и великой благостью, — Индра странно качнул головой, наклонился в мою сторону… Это что, поклон?.. Поклон?! Вроде в поклонах не было ничего удивительного (тут же возможно аналог Азии), этот поклон даже не казался унизительным для кланяющегося, скорее уж элегантным и сдержанным. Однако я застыла в напряжении. Просто стоять казалось невежливым, но и кланяться, не умея этого и не зная местного этикета, будет глупо! В итоге с растерянным видом я простояла до тех пор, пока родная речь Индры не поспела за переводом и не начался новый смысловой кусок. — Одначе смогут ль души удержать в памяти просьбу мою? Им не до моих забот. — Так и проверим! — разве этому недоученому не интересно проверить, как у призраков дела с памятью? Даже мне интересно. У меня даже мысль возникает, а не проверить ли мне самой: познакомиться, скажем, с рандомным человеком из очереди (обычным, а не Индрой), а потом спустя время подойти к нему и посмотреть, узнает ли. Главное, не слишком тормозить, потому что, чувствую, Индра единственный, кто ходит к Шинигами регулярно, а не разово.       Индра молчал и, кажется, сомневался. Неудивительно. Если бы я провела в очереди до гроба часов, я бы тоже не покинула ее без гарантии сохранения места. А с призраками гарантии может быть никакой, потому что у меня даже нет точного представления о том, что они такое и как существуют.       Мне хотелось, чтобы Индра пришел в гости… То, что в этом мире существует призрак, не теряющий свою личность и не развевающийся уже достаточно долго, огромное везение для меня. Как жнецу, мне всегда было одиноко. Но в моем мире с одиночеством помогали справиться другие жнецы. Нас было достаточно много, у нас были свои тусовки, даже бар только для жнецов!.. Хотя и того порой было мало, потому что смерть меняет людей, кого-то ломает, кого-то надламывает. Жнецы не похожи на мертвых, но и живыми больше не являются — и морально тоже. А это угнетает. В этом же мире не было даже жнецов. С живыми общаться себе дороже, большей частью, хотя я наверняка заведу себе и живых друзей, когда научусь разговаривать, мертвым — плевать на меня.       На потенциального приятеля даже Шинигами тянул больше, чем все мое окружение… Исключая Индру. Индра был особенным, и именно поэтому я очень боялась упустить этот шанс. Боялась, что и ему будет на меня плевать. — У меня есть кое-какие дела, так что я за тобой позже зайду. Можешь подумать в это время, — предлагаю, надеясь, что за время раздумий Индра как-нибудь решит рискнуть, а не продумает свой отказ. — Благодарю, одначе я обдумал все давно, — качнул парень головой, и его волосы забавно качнулись от этого движения. — Идите, прошу. Я обожду, ваши дела не терпят отлагательств. Я же попробую поговорить с усопшим. Вы найдете меня?..       Как бы я ни старалась удержать лицо, улыбка все равно прорвалась. Ура! Он идет! — Найду, — утвердительно киваю. В голову лезет мысль: «везде найду». Эта моя новая сила страшнее, чем казалась в начале…       Интересно, а можно ли так переместиться к Шинигами? Есть ли защита от этого? Наверняка есть. Но даже если нет… Пожалуй, стоит быть деликатнее.       Шаг — я смотрю вниз, в белый пол, и потому не сразу понимаю, что перемещение закончено. Только когда поднимаю взгляд и вижу ослепительно яркий на пустом фоне деревянный храм. По ступенькам шаг, шаг, еще один. Как обычно, призраки за спиной возмущаются, но я невозмутима.       Стук. — Шинигами, это Света. Мне снова нужно поговорить.