Смерть по обмену

      Невозможно выучить язык без практики. Опросите людей, закончивших школу, и едва ли хоть половина сможет внятно изъясняться на английском (я — не могла, хотя оценки в школе у меня были нормальные). Индра учил меня основам письменности, но с лексикой соблюдать градацию от простого к сложному уже не выходило. Парень настаивал, что мне нужно заговорить как можно быстрее, и я, хотя про себя думала, что мне это уже не так критично, не возражала, потому что… Ну, во-первых, меня устраивал темп, в котором мы занимались: уделяя изучению языка от двух часов в день, я продвигалась довольно неплохо. А во-вторых… Во-вторых, меня более чем устраивал тот факт, что не менее двух часов в день Индра активно со мной общался, причем общался не просто, а — о смерть! — так, чтобы мне было понятно. Он упрощал свою речь настолько, что та казалась современной, но, увы, подобные «поблажки» Индра делал только на время занятий. Так что да, снижать количество учебных часов я не хотела, к тому же…       Но — практика. Речь шла о практике. Я знала, что нуждаюсь в ней, однако не слишком хотела практиковаться, потому как весь мой опыт общения с местными (не исключая Индру, вообще-то!) был просто… ужасен. Меня или проклинали, или возводили в какой-то совсем уж божественный ранг, принимая за Босса либо по вообще неясным причинам. Ни одного нормального человека я пока не встретила и не думала, что встречу теперь. Я не очень хотела практиковаться и потому перед Индрой о практике и не заикалась, но Индра… Индра, хоть явно педа не заканчивал, как-то сам догадался, что, если не начну разговаривать (и обязательно с живыми людьми, чтобы без подсказок загробного переводчика), забуду все влет. И так… — Настало время, — вымолвил Индра совершенно внезапно, ужасно меня заинтриговал и, вместо того, чтоб сказать сразу, перед тем, как продолжить, отправил суши в рот. Ме-е-едленно прожевал. Я свои палочки (китайские! Я почти научилась есть китайскими палочками!) отложила и сцепила зубы покрепче. Горло призрака шевельнулось при глотке. Ну наконец-то! — Время настало испытание пройти. Я многому учил тебя, учили тебя мудрые книги. Пусть несовершенна речь твоя, не стоит бояться, стоит проверить, в чем твои ошибки и что надобно исправить. Собирайся, Свет, пора.       Вот же. Новость меня совсем не обрадовала, так как, повторюсь, мой опыт общения с местными мне абсолютно не нравился. Но попытки отсрочить это просто глупы. Хотя настроение — в гроб. — Можно я хоть суши доем?.. — пробормотала, тоскливо елозя палочками в совершенно забитом выпавшим из роллов рисом соевом соусе. Индра (мне не показалось?) закатил глаза. — Не «суши» это — «урамаки», — проговорил он строго, видимо, надеясь, что с десятого-то раза я запомню, чем отличаются эти маки, раки и прочие представители флоры и фауны. И снова, как я уже говорила… Вне работы актриса из меня никудышная. — Снаружи рис, внутри — лист нори. Неужто в памяти так сложно на это место выделить? Скажи. Ведь люд простой для смеха повод в этом найдет. — Вот мне щас, — выдала я, резко откладывая палочки, тарелку этих «маки», и вставая из-за стола. Аппетит закопался в могилу. — Так полегчало, ты не поверишь. Прямо не терпится познакомиться уже с этим «простым людом». Надеюсь, они меня саму на урамаки не пустят. — Заметь, ты правильно сказала, а значит — есть надежды луч, — улыбнулся мне в поддержку Индра, но… Ага. Так и поверила. — Не голодна ты? Нет. За мной проследуй.       И я проследовала за ним… в мою комнату. Зачем мы здесь, предположения у меня были, но не было мыслей, что с ними делать. — Не подобает в сем виде пред смертными являться, — безжалостно заметил призрак, и я невольно коснулась рукой зайчика на своей розовой пижаме. И в пушистых тапках в виде все тех же кроликов стало как-то неуютно. Нормальный у меня вид, огробенный просто, осмертительный!.. Но не подходящий, да. — Одначе… — Н-да, — выдала я, окинув содержание распахнутого Индрой настежь шкафа. Лично мне до смерти нравится вкус Босса, и перед его последователями, возможно, было бы не зазорно в этом появиться… Но простой люд, боюсь, не оценит. — В этом я буду выделяться… Но у меня больше ничего нет. Попросить Босса?..       На упоминание Шинигами Индра отреагировал нервно. По неведомой мне причине он его… недолюбливал? Нет. Боялся? Громко сказано. Опасался? Вот тут ближе. В общем, с Шинигами Индра предпочитал не пересекаться (и при этом сам шел к нему на исповедь, отказываясь ходить ко мне), и это было странно. С одной стороны, это же Бог Смерти — я тоже сначала его боялась. Но с другой, Индра не боялся ничего. Он был слишком горд, чтобы бояться или чтобы показывать страх. Однако в случае с Шинигами он своего отношения не скрывал, в том плане, что довольно настойчиво отговаривал меня иметь с ним дела.       Ну а что я? А я не могу. И не хочу. Во-первых, он мой Босс, и, если хочу вернуться домой, я должна контактировать с ним почаще, показывать заслуги и прочее. Во-вторых, мы буквально живем по соседству. И каждый раз, когда я хочу взять сверхурочные (а я беру их практически каждый день), я должна идти к нему лично. Это мною же поставленное условие. И, наконец, в-третьих. В-третьих, Шинигами мне нравился, он был доброжелателен ко мне и мог рассказать то, чего не знал никто, кроме него. А я — человек, который умер из-за собственного любопытства. Неужели кто-то считает, что после смерти эта моя черта меня покинула? Да ни гроба! Словом, в этом вопросе я Индру не слушала и убежденно считала, что все это только потому, что он лично достаточно с моим Боссом не знаком. Исповедь — это монолог, Шинигами в принципе там почти не участвует (может только какое-то потустороннее давление, аля успокоительное). А если Индра когда-то познакомился с богом в не самой подходящей для того обстановке, нарушив какой-то закон или как-то провинившись, то плохое впечатление тут закономерно. Он все еще не может заявлять, что знает моего Босса. Если же есть причина повесомее, не зазорно будет мне ее назвать. А до того я чужому мнению следовать не собираюсь. — Сия проблема не стоит беспокойства бога, — убежденно заявил Индра, а я не стала спорить. Хотя вообще-то могла. Мне никогда не слиться с толпой с таким гардеробом! — Сии одежды… Ты не похожа в них на смертную. Одначе то ли нам надобно? Ведь ты и есть не смертная. И пред людом предстаешь не смертной. Облачись в то, что привычно тебе, и будь собою. Найди путь из положения, что может угрожать однажды тебе. — То есть, ты предлагаешь мне обрядиться в современные шмотки и выйти, как есть, неминуемо нарваться на неприятности, а потом как-нибудь из них выйти? — уточнила я чисто для галочки, и так зная, что все поняла верно. Задумалась… — Ну, в целом, даже если что-то пойдет не так, я же всегда могу телепортироваться.       На первый взгляд все казалось безопасным, но… — Хорошим уроком было бы то, — важно кивнул призрак. Я содрогнулась, внезапно вспомнив Чиху. — Да, хорошим… — пробормотала в сомнении. Странный повод для паранойи. Я же не собираюсь к ниндзя лезть… Я-то не собираюсь, но они-то ко мне могут. — Но, эм… Индра. Ты же вроде в магии шаришь? То есть, в чакре этой. Скажи, есть ли у местных ниндзя магия, которая может помешать мне переместиться? Или что-то такое… Просто… Когда я только начинала, ну, ты уже знаешь, я же столкнулась с типом, который мою косу куда-то упрятал. И мало ли, вдруг есть еще что-то такое хитрое? Не хочу неприятностей такого масштаба. — Не с ниндзя речь ты развивать должна, с обычным, — сделал паузу парень, — людом. Обычный люд ничего не сделает тебе. Одначе, коль боишься ты ниндзя… Артефакт твой дорогой был запечатан, считаю, обычною печатью. Печати такие могут упрятать предметы, а некоторые — людей, но людей — бессознательных. Что же до способности твоей: неведома ее суть, как неведома суть твоя. И коль не знаю этой сути я, не знает никто и из смертных. Невозможно удержать то, чего не понимаешь. Потому — не бойся, неуязвима ты. И весь мир для тебя — ладонь, лишь сад, в котором ты свободна ходить.       Слова Индры меня успокоили и даже как-то приятно стало. Он вообще на комплименты был щедр (и не только по отношению ко мне… Это «я» звучало просто гробецки весомо). Индра подавал себя как великого мага, может не самого сильного, но точно самого осведомленного (его мнение). Насколько это правда, я пока судить не могу, одначе… тьфу. Но он кажется убедительным, когда заявляет, что никто не сможет помешать мне переместиться, потому что никто не знает, что я такое. «Что»… Агх, я действительно неведомо что. Это не напрягает, пока не озвучено, но стоит только задуматься, и становится не по себе. Так что… Не стоит об этом думать.       Тряхнув головой, отбрасываю гнетущие мысли. — В таком случае… — тяну довольно, — начнём подбирать мне лук!       Слабо верится, что Индре может быть интересны все эти переодевания, создание стиля. Но мне — да! А значит, кому-то придётся проявить терпение (и сегодня — не мне).

***

— Красота, — бросил Индра в высшей степени не заинтересовано. Моя радостная от того, что я наконец нашла тот самый образ, улыбка поблекла. Заметив это, призрак добавил для убедительности: — Истинная.       Разумеется, убедительнее его слова не стали.       Во всём этом можно было уловить намёк, что я слишком много времени провожу за выбором одежды… Но от того, кто ее в принципе не меняет, такие намеки не котируются. И я, в конце концов, мне помогать его не заставляла. (Впрочем, это все — лишь попытки упокоить совесть, зудевшую от того, что Индра в процессе моего творчества выглядел откровенно заскучавшим). — Кхм… ну, — да уж, теперь, когда раж сошел, ситуация кажется действительно неловкой. Силясь разрядить атмосферу, натянуто улыбаюсь. — Ну, все! — Хм?.. — как будто оживает…хах, призрак. Привстает с кровати. — Пора начинать нашу языковую практику! — несмотря на все опасения, я ее предвкушала и даже не думала этого скрывать. — Спускаться в мир живых, общаться, нарываться на неприятности и с блеском из них выходить! Пора!.. Кстати, а куда мне пора?       С энтузиазмом начав свою речь, я тут же замолкла, поняв, что, собственно, конкретное место для поиска сомнительных знакомств так и не выбрала. Не то чтобы с моими знаниями в области местной географии в принципе есть простор для выбора, но хотя бы задуматься об этом стоило. Даже если я не знаю ни названий, ни локаций, кроме тех, где кто-то умер, надо решить, лезть мне со своими экспериментами в город, в который я с большей вероятностью когда-нибудь вернусь, или в какое-нибудь село, где проблем будет больше, но куда и шанс вновь наведаться по работе ниже.       Озвучив все эти мысли Индре, я получила максимально неожиданный ответ. — Толпа лишь пользу принесет тебе, — заявил он, и сразу стало понятно, что предлагает он мне… — Город идеальной будет «локация». В деревне невзлюбят тебя с взора первого, а то — несправедливо. А город… Город все забудет.       Если бы «город» был чем-то вроде Москвы или хотя бы размером с современный, тогда, конечно, да, забыли бы все вмиг. В такой толпе затеряться легко. Но я несколько сомневалась, будут ли местные города размером хотя бы с привычное мне село. В небольших поселениях меня хоть через третье рукопожатие, да узнавать будут. — Деревни же и так помнят тебя, — добавил вдруг Индра, и вот это уже звучало как аргумент. Я застыла. Смерть. И правда, в небольших деревушках, где я уже собирала жатву (а другие мне и недоступны, так как своими ногами я в мире живых особо не путешествовала), меня и так в лицо знают. — И вот в кого ты такой умный? — вопрос риторический. Хотя, бабка-богиня или отец-местный идол — сложный выбор. Но я вполне допускаю, что Индра мог унаследовать способности обоих. — Тогда… Хм, тогда перемещусь в тот закоулок, где, помнишь, парень уже от ран умер? Это явно было в городе, но место скрыто от глаз, так что я не сразу привлеку к себе внимание. Идеально же, да?!       Подтверждение мне было не нужно, но услышать сдержанное «воистину» все равно было приятно. Приятно было и слушать напутствия, большей частью заключающиеся в мысли, что мне неприятностей специально искать не стоит, они сами меня найдут (спасибо, что еще сказать), а стоит просто насладиться прогулкой, посмотреть на мир, который я «до дня сего избегала в страхе»(спасибо!), до того, разумеется, момента, как ко мне пристанут самозванные инквизиторы и консерваторы. Не подобрать слов, как сильно это вдохновляло на путешествия!..       И все это, разумеется, сарказм. Мне до смерти не хотелось куда-то переться после таких заявлений, но деваться было некуда, и я, сделав дыхательную гимнастику (вдох-выдох-выжил-сдох), все-таки переместилась в злополучный переулок.       Приключения только начинались.

***

      Знакомый переулок встретил меня потоком прохладного, свежего воздуха в лицо, и так я поняла, что в мире смертных недавно прошёл дождь. Пожалуй, позже стоит заглянуть домой за пиджаком, но пока и так нормально, — думаю, несколько оттягивая момент, когда придётся выйти на улицу. Никакого, ну просто ни косточки желания общаться с теми, кто через пять минут (и это будет успех) разговора попытается меня сжечь, убить, изгнать и так далее по списку «минусы профессии Жнеца смерти». — Впрочем… — вздыхаю, с некоторым сомнением щупая плотную, но не самую толстую ткань рубашки, и отмечая, что в ближайшее время больше русскую речь не услышу. Даже как «закадровый голос», даже свой, ведь речь живых магия мертвых не переводит, а мне самой на иностранном трепаться — только больше проблем плодить. — Если слишком долго тянуть, так и замерзнуть недалеко. И ведь не объясняться же потом перед Индрой, почему за полчаса я так ни с кем и не поговорила.       Не то чтобы я была патологической вруньей, я даже, скорее, старалась принципиально не лгать. Но одной из весомых причин изучать язык для меня было понимание, что солгать в лицо Индре будет возможно только на родном ему языке. С этим загробным переводчиком… Ну, если уметь им пользоваться, то слукавить вполне возможно. Можно даже сказать что-то, что выглядит наглой ложью, если хорошенько сам себя убедишь в том, что это правда, а еще не будешь иметь никаких сомнений в том, что намерен сказать именно это. Словом, тут требуется надурить в первую очередь самого себя, что, конечно, куда менее приятно, чем перспективное «просто сказать все на другом языке и жить спокойно, не терзаясь сомнениями, а точно ли твой оппонент услышал то, что ты планировала».       Но все это — пустые размышления, от которых никакого прока! А если я так и продолжу откладывать практику на потом, то так и останусь открытой книгой для всех, с кем вздумаю связаться в Чистом мире! Взяла себя в руки, и вперед! Никто не заставляет тебя заводить разговор с первым же встречным, просто выйди на гробову улицу! — дала я себе ментального пинка, знатно прооралась где-то в душе и пулей вылетела из переулка. — Ай!..       И тут же врезалась в какого-то парня и бахнулась задницей буквально в сантиметре от грязной и вонючей лужи (и по-моему это не вода…). На сердце похолодело. Мои штаны-ы-ы! А-а-а! Они же!.. Они же белые, в гроб тебя лять! Семью твою в могилу! Чтоб тебя черви сожрали-и-и!.. — Смотри куда прешь! — взвизгнула истерично я, тщетно пытаясь стряхнуть грязь (мокрую!) со своего тыла, и не сильно заботясь тем, что выдала я это далеко не на японском. Хотел Индра, чтоб я себя отстаивать в сложных ситуациях научилась? А вот и научусь!       Я была готова проклинать излишне стойкого парня даже на языке ему понятном, уже подбирала слова (в основном, бранные, которым меня учил… не Индра), но тот ни извиняться, ни что-либо отвечать не собирался. Лицо его было встревоженным, полным опаски. Э?..       А мгновением позже за ним собралась целая толпа красноволосых (красные, смерть моя, волосы! И глаза все цветные!)мужиков, которые при виде меня ругнулись еще хлеще, чем я при виде их… эм, господина. — Какого хера?! Тут же никого не было? Что делать?! — раскричался один из них, причем такой простой лексикой, что я ее всю перевела. Внутри кольнула гордость от своих успехов и беспокойство от подозрения, что я снова влипла в какую-то опасную историю. — Не ори, ■■■■■■ ■■■■ ■■■■■■■. Заходим. Быстро. С ■■■■■■потом решим, — прорычал раздраженно кто-то, больше походящий на командира, даже с представительной бородкой, и вся эта орда забилась в этот обоссаный переулок, запихав туда и меня.       До смерти хотелось возмутиться, крикнуть «Пропустите меня, пожалуйста!», но по атмосфере между магами я поняла, что сейчас даже писка лишнего издавать не стоит.       Толпа оказалась даже больше, чем я сначала предполагала. Человек пятнадцать, все крупные и мускулистые, как на подбор, с одинаковой, если можно так сказать, «расцветкой», забивались в бомжатский переулок с предельно серьезным видом и заталкивали в него меня. Когда укомплектовка наконец закончилась и толкучка прекратилась, я, прижатая к грязной стене (раз штаны испачкала, то и блузку в могилу, да?), лишь вздохнула. Скользнула взглядом по ножу, приставленному к моему горлу, покосилась на парня, в которого вписалась (стоял слева от меня), подняла взор на вспыхнувший алым цветом барьер и подумала:       «Дурдом».       Хотелось бы сказать, что я была абсолютно спокойна или ужасно зла… Но это было ложью. Единственным, что я ощущала, было раздражение. Я нервничала из-за предстоящей практики, но и предвкушала ее. И так вот: вот это — не практика. Это экстренная ситуация, и самым благоразумным и дальновидным будет отсюда свалить. Однако здесь возникают сложности…       У меня было достаточно причин скрывать свою новую способность от окружающих, и не самая последняя из них — привычка. Не самая последняя, но далеко не единственная. Конечно, мне мало было известно об порядках этого мира, о его оснащенности и отношении к подобному. Но не нужно много ума, чтобы понять, что человек, в присутствии которого неизменно умирают люди, не вызовет положительной реакции у людей. В веке технологий требования к осторожности были еще строже, но там самой большой проблемой были бы расспросы полиции да прохождение в деле по убийству в качестве подозреваемого. Здесь же… Возможно, моя способность и не выделяется на фоне остальных (хотя Индра и цокал языком на легкость ее применения, но самому ее существованию не удивлялся), но если о ней узнает кто-то (например, близкий покойного, по ошибке решивший, что я убийца), заинтересованный в том, чтобы доставить мне неприятности… Подозрительная девушка, мелькнувшая рядом с чужой смертью, да и пропавшая с концами — это одно, а серийный маньяк со способностью к телепортации, которого ежедневно видят рядом с десятками смертей — совсем другое. И то, что интернета здесь, очевидно, нет, не значит, что у меня не возникнет крупных проблем, если все города, в которые я наведалась, решат ловить меня коллективно.       Все эти опасения были первой причиной, по которой я не перемещалась домой или хотя бы в другое место, первой, и основной. Но была и вторая, которая, боюсь, может стать проблемой… Как только толкучка прекратилась, алым цветом вдруг вспыхнула возникшая из ниоткуда стена, отделившая переулок от остальной улицы. Барьер.       Я не эксперт, но, полагаю, обычно целью барьера является быть препятствием для тех, кто хочет войти или выйти. И даже Индра как-то говорил, что не уверен, не существует ли барьера, который по счастливой (не для меня) случайности способен меня остановить. Поскольку никто не знает, что я, нельзя гарантировать, что обычные методы на мне не сработают, а проверять, знаете ли, как-то не хочется. Тем более, что нож, приставленный к моей шее, ощущается как-то не шибко приятно.       Холодный еще, бр-р-р, — подумала, хмурясь я, и, окинув обстановку оценивающим взглядом еще раз, тихо вздохнула. Снова. Если мне опять перережут горло, я не поленюсь вызнать имя этого придурка и прийти за его душой, когда он (ведь придурки долго не живут) скоропостижно помрет. И, разумеется, «добренькую» Смерть я играть не буду. Даже маску надену страшную, чтоб уж точно усрался. Но все это — если. Пока рука у этого… — я смерила угрожающего мне парня скептическим взглядом, — юноши не дрогнет, я буду милосердна.       И раз уж я все-таки на языковую практику сюда спустилась… Эх. — Здрав-ствуй-те, — проговорила я, несколько медля из страха ошибиться. Хотя уж это-то слово я выучила крепко и даже произношение отрепетировала. Обращалась я к тому самому «господину», руководствуясь сразу несколькими мыслями: во-первых, он явно не такой подозрительный, как маги, и при этом должен знать, что происходит; во-вторых, парнишка явно напуган, а разговор поможет ему успокоиться… или, во всяком случае, перестать бояться; ну и в третьих, я все-таки научиться решать конфликты собиралась. А чтобы их решать, их нужно сначала создать. — Вы хотите извиниться? — Ч…Чего? — выдал просторечиво парень и аж шарахнулся от меня. Я и бровью не повела, пусть и допустила мысль, что могла накосячить с произношением. Хотя это вряд ли, чем был хорош японский, слова в нем состояли из слогов, поэтому, даже с акцентом, их легко было расслышать. Это тебе не французский или английский. — Из-ви-нить-ся, — повторяю по слогам. — Вы меня… Я упала. Вы скажете «простите»? Или нет?       Выразить мысль было сложно, хотя для двух (даже меньше) недель изучения языка я была хороша. И где только эти таланты были раньше?.. Может, дело в языковой среде? — Ты сама упала, — возмущенным шепотом ответил парень, недовольно хмурясь и то и дело с опаской посматривая на того, кого я окрестила командиром. Шуметь не стоит, понятно. Выражу претензии тихо. — Я не буду извиняться. И как ты, ■■■■■■■ ■■■■■■■■■■■■■, посмела заговорить со мной?       Я так и чувствовала, что за этим «блаблабла» не скрывалось ничего хорошего. И потому с чистой совестью фыркнула. — И как вы посмели толк… уронить?.. меня? — тут у меня возникли затруднения. Как сказать «толкнул»? Тц, а без подсказок трудно. Но пока я неплохо справляюсь. — Вы… виноваты. Извинитесь.       Вообще, слово «виноват» я учила в контексте «Я не виновата в том, что ваш друг, сын, брат, супруг умер!»… Но и так прекрасно. В данной ситуации я себе напоминала бабку-спорщицу, которой лишь бы создать скандал, но… Ситуация сама по себе довольно сложная. Я выбегала из переулка, что можно использовать против меня, однако упала я не из-за своей торопливости, а потому, что в тот же миг на полной скорости в переулок свернул этот парень. И, по сути, как бы это ни смотрелось со стороны, он меня сбил. — Да кто ты такая, чтобы говорить мне извиниться? — напыжился… хм. Пора добавить новой лексики помимо «извинись», «говорить» и так далее. — Меня зовут Светлана, — задрала нос я (и лезвие шкрябнуло мне кожу), так и чувствуя, что подавать себя как человека безродного не стоит. Впрочем, я и так выше всех родов, так что… — А кто вы такой? Когда ты виноват, нужно извиниться. — Не буду я извиняться! — потерял самообладание «Господин-кто?» и заметно повысил голос. — Ты не знаешь, кто я?!       Типа того. — Да я!.. — продолжал кричать парень, размахивая руками и то и дело попадая по лицам стоящих рядом с ним, но не успел он назвать своё сакральное имя и должность, как над ним навис наконец добравшийся до нас Командир. Эти его красные волосы и глаза делают его ещё страшнее… — Тшшш, — зашипел командир или даже скорее зарычал. И зло уставился… на меня. Ой-ëй. Возможно, устраивать смерте что в толпе в ограниченном пространстве да ещё и среди магов под барьером было плохой идеей. Холмы могильные, да что только меня стукнуло? Вообще о последствиях не подумала. — А ты… Мы ■■■■■ видели, что в ■■■■■■■■ никого не было. Откуда ты взялась?       Без подготовки, да ещё и на совсем другую тему нежели та, на которую я говорила с Господином, речь воспринимать было трудно. Я тормозила секунд пять, разбирая знакомые слова и додумывая смыслы. Но, пока тормозила, разумеется, ничего не ответила. И Командир продолжил сам. — Впрочем, это мы потом ■■■■■■■. А пока… ■■■■■■ хоть ■■■■— горло ■■■■■■■■ и имени не спрошу, — пробасил внушительно он, и от количества незнакомых или просто забывшихся слов я занервничала. Думай, Света, думай, о чем может быть речь? Потом… Так, это о вопросе, откуда я. Но что «хоть»? " Горло»? Имени не спросил?.. А.       Надо представиться. — Меня зовут Светлана. Света, — добавляю, решив, что полное моё имя для людей, чей язык обычно всяких «св» и «тл» не содержит, будет сложновато. К Свете, к тому же, и я привыкла, так что нет смысла усложнять. — А какое ваше имя?       Я говорила чётко, отчасти гордо, потому что это были фразы, в которых я уверена. — Я тебе только что сказал ■■■■■■■■■■, — что сказал? Нервно хихикнув, я попыталась вспомнить все, за что можно зацепиться в его речи и поведении, чтобы понять суть требования. Но командир внешне был слишком собран, чтобы точно о чём-то говорить, а лексику использовал ту, которой Индра меня не учил. Несмотря на достоинство, с которым держался мужчина (ну, всё познаётся в сравнении), впечатление от него было как от типичного солдафона, так что, возможно, он просто использует такие выражения, за которые Индра бы прибил веером (веера у него нет, но в его образе знатной особы тот был бы кстати). И меня, конечно, восхищает чистота его речи, но чтоб меня в гроб!.. Как будто те, с кем я имею дело, всегда будут выражаться правильно! Как раз таки наоборот, обычно я сталкиваюсь с агрессией и нецензурщиной, и в моём случае знать, как все эти маты переводятся было бы очень неплохо! — Ты что, языка человеческого не понимаешь?       Понимаю!.. Не язык, но хотя бы то, что он сказал сейчас. — Я плохо говорю по… человечески, — пф. Пф! Пф!       Слов нет, одни фырки на такое… такое!.. Я прекрасно говорю по-человечески, но «человеки» не одним японским едины! Так что самой заявлять такое попросту унизительно. Словно я не человек вовсе. Однако, скажи я, что плохо говорю именно по-японски, и меня просто не поймут. Потому что в этом мире, насколько я пока понимаю, другого языка и нет, и потому давать ему название не имело смысла. Даже если где-нибудь на другом континенте и есть другой язык, местные убеждены в собственной исключительности и не с моим уровнем японского лезть их переубеждать. Тем более, что и как сказать «по-японски» я не знаю, так как Индра не знает.       Командир уставился на меня… Уставился на меня. — И откуда ты такая ■■■■■■■?.. — пробормотал, косясь на меня, как на червяка, каким-то образом оказавшегося в его супе… О смерть, зачем я это представила?! Буэ-э-э!.. Часть его слов снова была мне непонятна, но в этот раз смысл я уловила. Вопрос был явно риторический. Наконец, Командир прищурился и посмотрев мне в глаза долгим взглядом, сказал по слогам: — Мол-чать. Ти-ши-на. Нет говорить.       Я смутно понимала, что все это мне говорили, как имбецилу… Но произнесенное так это реально было проще воспринимать. И, переведя все слова, я ощутила гордость. Какая же я умничка, оказывается до смерти приятно ощущать себя умной и способной!       И, поскольку в этот раз я поняла, что мне сказали, то больше я не издала ни звука. И вся эта толпа замерла в тишине тоже. Я не видела, что происходило за пределами переулка: мне даже неба почти не было видно, — но в гробовой тиши прекрасно были слышны крики и топот чужих ног. Их искали, преследовали. В целом, это не стало для меня шоком — всё было очевидно с самого начала. Но у меня укрепилось впечатление, словно ко мне привязались какие-то бандиты.       Это плохо.       С момента, как мимо нашего переулка, судя по звукам, пронеслась толпа преследователей (или слонов, ибо топот был один в один), прошло минуты две. Гробовая тишина, повисшая среди красноволосых ниндзя, казалась даже комичной. Или это просто нервное. Их напряжение напрягало и меня. Но вот, опасность миновала… для них. — Я ■■■■■■■ ■■ ■■■■, откуда ты такая ■■■■■■■, — резко повернувшись ко мне, Командир смотрел так, словно готов меня убить. В том, что он и правда может это сделать, я не сомневалась, поэтому невольно попыталась отойти… Но за спиной была стена. В голове горела здравая мысль все же попробовать переместиться куда подальше, но, хотя ситуация накалялась, я не могла не понимать, что если вдруг у меня не выйдет, а мою попытку сбежать заметят… Легкой моя участь не будет. Так что, пока есть малейшая надежда на мирный исход, лучше не рисковать. — Я ■■■■ не уверен, ■■■■■■■■■ ты меня понимаешь. Но ■■■■■■■■■ мне не нужны, так что…       Я понимала с пятого на десятое, половину слов зная, но не помня. Но то, что сейчас меня попробуют устранить, было очевидно и без всяких слов. Твою-то смерть.       Судорожно бегая взглядом по чужим лицам, телам (больше ничего и не было видно) в поисках подсказок, я пыталась экстренно придумать, как выйти из этой ситуации. По всему выходило, что никак, и перед глазами уж встал привычный образ квартиры… Как вдруг за меня вступились. — Вы хотите убить ее? — нахмурился «господин» и кинул на меня сомневающийся взгляд. Я тут же воспряла духом, уловив в его поведении что-то обнадеживающее. Несмотря на неудачное столкновение, я была ему симпатична, а значит, есть шанс, что он меня спасет! Ну не последний же человек в отряде, так?! — Она ■■ не виновата, что ■■■■■■■■■ не там, где ■■■■. — Не виновата, — согласился Командир и… я ошарашенно уставилась на длинный нож…или короткий меч, который он ненавязчиво вытащил из-за пояса. — Но ■■■■■■■■ здесь «не там, где надо». У нас будут проблемы. Нужно ее убить.       Проблемы у них, видите ли, будут. Да вы там совсем уже?!..       Я не понимала концепции убийства «из необходимости». Убийство ничем нельзя оправдать, жизнь — бесценна. Я больше не могу умереть, но они об этом не знают и сейчас на полном серьезе размышляют о том, достойна ли я жить. А я… Я знала: даже будь я самым ужасным человеком на свете, ответ был бы: «достойна». Потому что это не им решать.       Хорошо, что баланс власти здесь не на стороне Командира. Но плохо то, что он в любом случае кого-то убьет. И, вероятно, уже убивал. С убийцами мне находиться было некомфортно, но мелькала мысль, что, возможно, для этого мира подобное — норма. И что я, кто знает, однажды к этому привыкну. Это пугало. — Проблем не будет, если она не сможет о нас рассказать? — нахмурился решительно «господин». — Тогда возьмем ее ■ ■■■■■. А когда ■■■■■■■■■ ■■■■■■ — ■■■■■■■■. — Слишком ■■■■■■■■■■. Убить ■■■■■, — кинул невозмутимо Командир, но мой храбрый защитник вздернул нос и сказал так пафосно: — Это ■■■■■■.       Я чуть не пустила слезу, чувствуя, что за этим неведомым, но очень весомым словом, крылось мое спасение. Не до конца понятно, как, но меня отстояли. В этом я была уверена, но… Но когда меня с ножом у горла потащил в сторону моря лично Командир, окончательно стало понятно, что легким это путешествие не будет. И телепортироваться, пока меня кто-то из них видит, тоже такая себе мысль — эти могут устроить мне такие проблемы, что нигде мне не будет покоя. И, хотя объективно Индра не был виноват в происходящем, я все равно не удержалась от ругани в его сторону.       Вот до чего довела твоя «практика»!