_____
Неделя прошла спокойно. Днями Нуария читала Нобу лекции о принципах черчения Кругов и тренировала с ним «Подорожник» — слабейшее из заклинаний заживления, — чтобы парень смог сам вскрывать себе вену, поливать растущий посох кровью и сразу исцелять маленькую ранку. Ночами же, уединившись в своих покоях, колдунья ублажала себя пальцами, фантазируя о милом маленьком ученике, таком старательном и невинном. Вторая неделя тоже обошлась без эксцессов. Теория давалась Нобу трудновато, зато «Подорожник» он выучил быстро и сам ходил в оранжерею подкармливать свой будущий посох, а заодно заботиться о прочих растениях. Нуария, признаться, не шибко любила пачкаться в земле, поэтому у неё был ещё один повод для радости: вдобавок к исполнительному адепту в лице Ноба она заполучила недурного садовника. На третью неделю Нуария заглянула в оранжерею нарвать папоротника — и обомлела. В Нобовой кадушке росло уже целое лимонное деревце, достающее эльфийке до пупка: тонкий ствол, покрытый гладкой корой, венчала охапка нежно-зелёных листьев. Невозможно! Даже талантливейшим из магов требуются месяцы (а лучше — годы), чтобы вырастить правильный посох. Не бывает так быстро! — Ноб! — воскликнула Нуария, и её усиленный магией голос разлетелся по замку. — Ноб, ко мне! Через пару минут запыхавшийся парнишка вбежал в оранжерею и испуганно таращился на колдунью. Прежде она его не ругала, но, кажется, сейчас начнёт. Ученик не понимал, в чём провинился, однако было ясно: ради похвалы так грозно не зовут. — Что это? — вопросила Нуария, указывая гагатовым ногтем на лимонное деревце. — Д-деревце, — пролепетал Ноб. — Я вижу. Но оно не могло увеличиться так быстро. Ты что, подменил его на другое, более взрослое? Вздумал обмануть меня, чтобы поскорее обрести посох? Запомни: магия не прощает жульничества. Ты должен вырастить… — Я ничего не менял, госпожа, — уверил Ноб, вытянувшись по стойке смирно. — Честное слово. — Тогда что ты с ним сделал? — Нуария нависла над юношей, заслоняя солнце, уперев руки в бока, и груди её яростно колыхнулись. — Отвечай! Ноб потупился и забормотал: — Я… как бы… ну, вы уж не взыщите… как говорится, погонял лысого. — Что? — не поняла эльфийка. — П-подоил одноглазого змея. — Ты бредишь? Перегрелся? Говори толком! У нас змеи завелись? — Я по масти… по маслу бутер… мастер-бутер… как это по-вашему, по учёному, говорится-то… Нуария, наконец, сообразила. Секс был неотъемлемой частью культуры тёмных эльфов, они были полностью открыты во всех вопросах, связанных с ним, и не ведали стеснения. Из-за этого у них никогда не возникало потребности говорить иносказательно… и по сравнению с более «приличными» народами они частенько оказывались совершенно невинными, не улавливающими даже жирнейших пошлых намёков и эвфемизмов. Ибо зачем выдумывать «одноглазого змея», если можно сказать запросто — «член»? Начавши думать в этой парадигме, Нуария вспомнила день посадки семечка и поняла, что имел в виду Ноб, когда спрашивал: «Получается, у вас нет посоха, потому что вы девушка?» Длинный твёрдый наполненный кровью посох проассоциировался у него с пенисом, и он решил, что таким инструментом владеют только мужчины! А «полировать посох» в его понимании означало… — Помастербутербродил! — выдал крестьянский сын, потерпевший поражение в попытках произнести научное слово «мастурбировал». Да, Ноб оказался совсем не таким невинным, как представлялось колдунье изначально. Тело молодого мужчины распирало от естественных желаний. — Ты надрочил в кадушку? — переспросила Нуария. — Так нельзя! В смысле, можно, дрочи, сколько угодно, у себя в келье. Но маги испокон веков подкармливают посохи кровью, а не спермой. О чём ты только думал? Ноб вскинул голову, его глазки забегали — и резко замерли, вперившись в грудь колдуньи. — Я думал о вас, госпожа, — очарованно проговорил он. — Я дрочил, представляя, что сую член между ваших огромных сисяндр, вожу им по вашей серой коже, горячей и атласной, и ваши красивые рубиновые глаза смотрят на него, и ваши угольные губки тянутся к нему, и я вставляю вам в ротик… Ах, госпожа! Ноб порывисто подался вперёд, обнял эльфийку, сильно стиснув её талию, и задрал голову, упёршись носом-картошкой ей под сиськи. В бедро колдуньи тыкался его рвущийся из брюк стояк. Она практически слышала треск тонкой ткани. — Умоляю, госпожа, покажите мне ваше тело, — бормотал Ноб, пуская слюни на чёрное платье Нуарии. — Дайте увидеть ваши великолепные груди! Зачем, ну зачем вы их прячете? Ведь они прекрасны! Каждый день, когда я сижу перед вами в кабинете, слушаю ваш низкий грудной голос, смотрю на ваши восхитительные формы, под партой у меня всё горит… Я просто однажды поливал семечко, случайно подумал о вас — и у меня сразу встал, и я начал теребонькать, и конча попала в кадушку… Одну руку Нуария положила на плечо Ноба, другой прочёсывала его жёсткие волосы на затылке, инстинктивно прижимая к себе, вдавливая его лицо себе в сиськи. Природа тёмной эльфийки требовала немедленно ответить на страстные притязания юноши, ибо тела мужчин и женщин, будь они даже разных рас, созданы, чтобы сливаться друг с другом. Соски заныли, становясь торчком, по чреслам разливался страждущий жар. Но колдунья боролась. Она не желала, чтобы очередной её ученик пропал, превратившись в любовника. Сделав над собой усилие, Нуария отстранила Ноба и строго сказала: — Ты здесь не для этого. Возвращайся к себе в келью и хоть обдрочись там, но ко мне больше не лезь. Усёк? Ноб втянул голову в плечи, ожидая удара сердитой эльфийки, но остался на месте и проговорил странным тоном, разом виноватым и наглым, упрямым и стыдливым: — Я сделаю, как вы скажете, госпожа. Только, пожалуйста, покажите хотя бы трусики. У нас-то в деревне у девок какие-то мешковатые подштанники, а у вас-то… я таких и не видал никогда. «С одной стороны, нехорошо потакать ему, — подумала Нуария. — А с другой — вреда, пожалуй, не будет. В конце концов, Ноб больше двух недель держал себя в руках, и я бы ещё долго не узнала, как он вожделеет меня, если бы не сегодняшний инцидент. Я должна поощрить его за самообладание». Эльфийка задрала подол, демонстрируя Нобу длинные серые ножки, округлые бёдра и белые хлопковые трусики, сидящие так плотно, что под тканью проступали очертания половых губ. Глядя между ног учительницы, Ноб расплылся в блаженной улыбке и потёр мозолистыми ладонями бугорок под ширинкой. — Ой, а у вас тут пятнышко, — заметил он и потянул загребущую лапу к белью наставницы. — Тёмненькое, мокренькое… Вы течёте, да? Девушки ведь текут? Вы ведь тоже меня хотите? Зачем притворяетесь, что нет? Я парень хоть куда… Нуария вскинула ногу, врезав носком сапога наглецу по подбородку, и тот повалился навзничь. Колдунья опустила подол и прошипела: — Ты много себе позволяешь, человечишка. Видимо, я была слишком добра к тебе, и ты вообразил себя здесь хозяином. Перекатившись со спины на живот, Ноб встал на карачки и в поклоне коснулся лбом земляного пола: — Нет, нет, как можно! Вы хозяйка! Вы, госпожа! Простите нерадивого, лукавый попутал! Накажите, только прочь не отсылайте! Нуария приблизилась к пареньку и сунула сапог ему под лицо: — Целуй. Ноб принялся неумело чмокать чёрную кожу, оставляя на ней слюни и кровь из разбитой губы. — Кто здесь хозяйка? — спросила Нуария, дабы убедиться, что ученик усвоил урок. — Вы, госпожа, — покорно отвечал Ноб. — Кто здесь госпожа? — Вы, хозяйка. — Теперь поди вон. Разбитую рожу исцели «Подорожником». Не вставая, Ноб пополз на карачках восвояси. Провожая его взглядом, Нуария не могла не оценить, как виляет его компактная крепкая задница. Как удобно было бы держаться за неё, если бы они трахались! Когда парнишка скрылся за дверью оранжереи, колдунья сама себе залепила хлёсткую пощёчину, чтобы прочистить мозги, и обернулась к удобренному спермой деревцу. Надо исследовать, что же с ним произошло. Причина его роста необязательно в подкормке семенем… Ведь немыслимо, чтобы за долгие века изучения Наивысших Искусств ни один молодой волшебник ради шутки или эксперимента не подрочил на свой растущий посох. Оказывай сперма такое влияние на чародейские деревья, об этом давно было бы известно. Однако факт оставался фактом: в магической науке не случалось прецедентов, когда посох волшебника взрастал бы столь быстро. Может, Ноб какой-нибудь Избранный (жаль, тогда придётся отказаться от его обучения и сдать в Министерство Пророчеств), и его кровь обладает особо животворящей силой? Или дело всё-таки в сперме? Интересно, какая она у людей на вкус…II. Подкормка для посоха
30 января 2021 г. в 13:12
Ноб. Не Ноблхарт. Не Нобандур. Не Ноб-Шиггурат. Просто Ноб, обычный человеческий мальчишка. Но что-то в нём было. Цепкие карие глаза смотрели в расстеленный на парте пергамент, по которому юноша усердно скрёб пером, да изредка стреляли в стоящую у доски учительницу.
Отправляясь в людскую деревню, Нуария нарочно надела самый скромный из своих нарядов, чтобы её выдающиеся прелести не отвлекали потенциальных учеников. Сегодня она носила то же самое и была уверена, что взгляды Ноба притягивает не её соблазнительное тело, а внешний вид как таковой: молодой крестьянин попросту никогда не видел тёмных эльфов, вот и пялится.
Вчера по прибытии в замок Нуария велела ему тщательно вымыться и выдала опрятную чистую одежду взамен драных портков и холщовой рубахи. Теперь Ноб носил голубой шёлковый кафтан, оттеняющий его загорелую кожу, и тонкие узкие брючки. Жёсткие рыжие волосы, густые и недлинные, не покорились ни одной расчёске и топорщились во все стороны. Округлые уши алели, когда сквозь них проходил свет из окна, и в целом создавалось впечатление, что голова мальчишки похожа на горящего ёжика.
— Позвольте вопрос, госпожа, — несмело проговорил Ноб, когда Нуария надолго прекратила диктовку, умиляясь прилежному ученику.
— Задавай, — одобрительно кивнула она. — Мы здесь именно для этого — чтобы развеивать мрак невежества.
— Разве волшебники не носят посохов? Почему у вас его нет? И когда у меня он появится?
— Ах! — возликовала Нуария. Как славно, наконец, слышать вопросы по теме урока, а не что-то в духе: «Можно трахнуть тебя между сисек?» — Ах, какой ты любознательный молодой человечек! Отличный вопрос. Ответ на него ждёт нас в оранжерее.
Наставница поманила Ноба пальцем и повела прочь из кабинета. Они прошли узкими каменными коридорчиками небольшого чародейского замка (типовой планировки), пожалованного Нуарии за отличную учёбу в КУНИ — Колдовском Университете Наивысших Искусств.
Спустились во внутренний дворик под открытым небом. Справа был разбит сливовый садик вокруг прозрачного пруда, слева стояла стеклянная оранжерея.
Нуария провела Ноба внутрь. Здесь было жарко, влажно и душно. На грядках вдоль земляных дорожек росли всевозможные цветы, деревца и кустарники, эндемические и экзотичные, и самые обыкновенные, но все в равной степени необходимые для создания разных зелий.
Колдунья подвела ученика к пустой кадушке, в которую Кохондир когда-то посадил зёрнышко своего посоха, но оно так и не проросло. Она сказала:
— Каждый маг должен сам вырастить свой посох. Приступая к обучению, он выбирает семечко какого-нибудь дерева, сажает его и периодически поливает собственной кровью… — Ноб побледнел, и Нуария успокоила: — Не бойся, много не требуется. Главное — регулярная подкормка. Это нужно, чтобы чародей сроднился со своим инструментом: родной посох слушается хозяина так же, как неотъемлемая часть его тела, а другие чародеи не могут его использовать.
Смуглые щёчки Ноба залились румянцем. Нуария списала это на оранжерейную жару и продолжила объяснения:
— Когда деревце вырастает до достаточных размеров, маг срубает его и сам выстругивает из него верный могучий посох, впитавший с кровью все знания, полученные волшебником за годы учёбы… Считай это чем-то вроде шпаргалки: даже если чародей в решающий миг вдруг забудет какое-то заклинание или напортачит с Кругом или Печатью, посох нивелирует его ошибку, и магия сработает так, как дóлжно. К тому же, посох удваивает твои силы: он всё равно, что твой кровный брат, и вы колдуете вдвоём.
— А посох… — замялся Ноб, — нужно полировать?
— Молодчина, схватываешь налету, — похвалила Нуария, вновь радуясь, что нашла такого прилежного ученика, и наставительно подняла палец: — Полируй свой посох каждый день.
— Получается, у вас нет посоха, потому что вы девушка? — спросил Ноб, скользя тёплым карим взглядом по силуэту колдуньи.
Нуария озадаченно нахмурилась, не уловив, что привело паренька к такому умозаключения, и покачала головой:
— Нет, посохи, жезлы, трости и волшебные палочки носят и мужчины, и женщины. Но я пошла дальше: древесину дуба, который я когда-то вырастила, я пустила на бумагу и сплела из неё колдовскую книгу, — она похлопала по висящему на крутом бедре артефакту и продолжила: — Я пока не могу открыть тебе, чем она лучше посоха, ибо боюсь, что секрет моего инновационного метода просочится к одному из коллег-волшебников, и он запатентует его раньше меня, присвоив все лавры. Увы, маг не вправе публиковать свои научные исследования, не получив звания доцента… то есть, можно, конечно, но магистры из Совета Наивысших Искусств не примут всерьёз работы волшебника без учёной степени. А доцентом можно стать, лишь доказав свою способность передавать магическую мудрость. Поэтому мне так важно обучить тебя, Ноб: твои грядущие успехи в чародействе — ступенька к моему желанному титулу и славе колдуньи-новаторши. Я рассчитываю на тебя… Итак, выбери зёрнышко.
Нуария протянула Нобу мешочек с мешаниной разнообразных семян. Парень всунул руку внутрь, долго шуровал, неотрывно глядя снизу вверх в глаза высокой эльфийки, и, наконец, вытащил крупное лимонное семечко. Колдунья велела посадить его и, усевшись на табурет, стала наблюдать, как ученик работает.
Было жарко, поэтому Ноб снял кафтан и лёгкую белую рубашку. Взявшись за лопату, он набирал землю в кадушку и тщательно рыхлил её. С детства привыкший горбатиться на грядках, он работал сноровисто, и Нуария не могла не любоваться им.
Колдунья уважала тяжкий труд простонародья. Даже профильным предметом при поступлении в КУНИ она выбрала не боевую, светлую, тёмную или какую-либо иную пафосную магию, а бытовую, призванную помогать в самых обычных повседневных делах. В конце концов, на простецах мир и держится. Кем правили бы благородные короли, кого защищали доблестные рыцари, кого порабощали Чёрные Властелины, не будь на свете обывателей?
Да и вообще бытовую магию многие недооценивают. Взять хоть заклинание «Тёрка», которым удобно стругать не только салаты, но и врагов. Притом, что враги, как правило, обвешаны оберегами против огня, льда, иллюзий и молний, а защитой от якобы безобидных домохозяйственных чар не озаботились. Словом, хотя Нуария старалась быть доброй эльфийкой, при надобности она могла быть опасной.
Между тем на широкой загорелой спине Ноба выступали блестящие капельки пота, под грубой крестьянской кожей перекатывались молодые мышцы. Когда он нагибался, под брючками отчётливо выделялись маленькие крепкие ягодицы, за которые так и хотелось схватиться, впиться в них ногтями, прижать к себе в страстном порыве и не отпускать, не позволяя вынимать его юный пылкий член из киски…
Скрестив руки под пышными грудями, Нуария заелозила на табурете. Она закинула ногу на ногу, тёрла друг о друга свои аппетитные ляжки, сжимала их плотно-плотно, массируя половые губы, поглаживала ладонями бока, представляя, что её ласкает этот вежливый послушный паренёк. Живот наливался приятной тяжестью и одновременно пустотой, жаждущей заполнения, внизу становилось горячо…
Нуария сообразила, чем занимается, лишь когда её трусики промокли насквозь и прилипли к вульве. «Ой! — спохватилась она. — Ну что ты будешь делать с неукротимым либидо тёмных эльфов? Ноб мне понравился, и меня к нему влечёт… Ладно, неважно, перетерплю. Главное, чтобы он усердно учился и не отвлекался ни на что подобное».
Когда Ноб посадил лимонное зёрнышко в кадушку, Нуария подошла к нему и вытащила из ножен на бедре короткий острый кинжал. Юноша со страхом посмотрел на тонкое зеркальное лезвие, но без пререканий вытянул левую руку над кадушкой. Нуария царапнула запястье Ноба острием, и в чёрную землю брызнула ярко-красная кровь, капля за каплей. Затем колдунья велела ученику пролить ещё немного крови в ведёрко с водой, перемешать и полить семечко.
— Совсем не больно, правда? — улыбнулась она. — На сегодня занятия завершены, ты хорошо постарался. Сейчас я исцелю твою ранку, а потом поедим. А потом ступай в келью, перечитай всё, что записал сегодня под мою диктовку, и ложись спать. Тебе надо восстановить силы для завтрашних уроков.