_____
— На обиженных воду возят, — проворчала Нуария, когда дверь за Нобом закрылась. — Неблагодарный щенок. Я же даю ему гораздо больше, чем секс. Я приобщаю его к Наивысшему Искусству! Немногим людям выпадает шанс стать волшебниками. Эльфийка стёрла с грудей Печати, сцедила остатки молока в графин и выплеснула его за окно. Потом плюхнулась обратно на кровать, укрылась с головой одеялом и, свернувшись калачиком, задремала. — Пшёл вон, — велела она. — Простите, госпожа, — понурился Ноб, поглядывая исподлобья на её наливные сиськи. — Но дозвольте допить сначала, не пропадать же добру. Вы ведь так для меня старались! Ваши щедрые груди, наверное, так распирает, что им больно. Пожалуйста, разрешите избавить вас от этой тяжести. — Ну… хорошо, — решилась Нуария. — Но впредь не позволяй себе лишнего. Она легла на бок, а Ноб примостился рядом с ней и, держа руки по швам, обхватил сосок губами — на сей раз сознательно. Он пил из сиси тёмной эльфийки, глядя ей в лицо, и в его поднятых карих глазах была благодарность, покорность и нежность. — Кушай, умница, кушай досыта, — приговаривала Нуария, поглаживая пружинистые вихры паренька. — Вот таким тебя люблю я, вот таким тебя хвалю я. Ученик опустошил молочные запасы наставницы. Груди полегчали, и ноющая боль утихла. — Спасибо вам за всё, — сказал Ноб, утирая губы. — Вы прекрасная учительница. — Ах, не смущай меня, — улыбнулась Нуария. — Извини, что так грубо тебя прогоняла. Но теперь ступай. Тебе нужно поспать. — Г-госпожа, — смущённо проговорил парень. — Тут такое дело… Я смог приказать рукам не лапать вас, но над другой частью своего тела я не властен. Вы слишком красивы… Короче, я накончал в трусы. Мы сегодня так тщательно вымылись, но из-за ваших роскошных форм мой член опять грязный и липкий, он сейчас весь в малафье. Пожалуйста, помойте его! Помойте его своими слюнками! «Всё-таки я его наставница. Как старшая и более опытная я должна взять ответственность — разобраться с последствиями своих действий», — подумала Нуария и согласно кивнула. Ноб встал на колени. Расстегнул кафтан и рубашку, приспустил штаны. Стояк с чавканьем вырвался из насквозь промокших трусов. Колдунья улеглась перед Нобом на живот и принялась слизывать с члена и мошонки густые белёсые потёки. Под язычком пульсировал обжигающе-твёрдый елдак, в ноздри бил терпкий запах, казавшийся одновременно прогорклым и свежим, рту и горлу было солоно. Ладонь Ноба легла на голову эльфийки. Упреждая возмущение, парень сказал: — Я только придержу ваши волосы, чтобы не запачкались. «Какой заботливый! Какой славный маленький человечек!» — радовалась Нуария. Она продолжала облизывать головку, а пальцы Ноба прочёсывали её белоснежные пряди, убирая их за уши, и поправляли разметавшуюся чёлку. От избытка чувств Нуария сжала кулачком основание ствола, обхватила губками залупу и начала сосать и надрчивать. Живое солёное мясо тёрлось о её нёбо и проникало в глотку. Ноб шумно и часто дышал, колдунья сопела и мычала, чувствуя, как чешется клитор, и по внутренним сторонам бёдер сползают тёплые соки. Не прошло и минуты, как парень кончил. Ротик Нуарии залило густой горячей горечью, и она проглотила её всю, а потом по своему обыкновению поиграла с яичками, забавляясь их увесистой упругостью и выжимая остатки людского семени. Наконец-то удалось толком распробовать! Вкус, конечно, на любителя, но многочисленные сексуальные приключения тёмной эльфийки сделали её кем-то вроде сперм-сомелье: она умела распознавать и наслаждаться тончайшими оттенками кончи. Нуария выпустила член изо рта, ещё раз облизала его и пожаловалась: — Теперь и у меня между ног всё снова мокрое. Как честному человеку тебе надлежит ответить услугой на услугу, а как усердному ученику — последовать примеру, поданному наставницей. Ублажи меня! Колдунья улеглась на спину, раскинув ноги. Ноб склонился над влажной киской, страждущей, приоткрытой, с выглянувшими наружу тёмными мясистыми лепестками малых половых губ, словно тянущимися для поцелуя. Они уже ощущали жаркое прерывистое дыхание Ноба… Нуария пробудилась. Простыня под ней промокла до нитки, в окно лился режущий глаза полуденный свет. «Как же так получилось? — печально озадачилась колдунья, уткнувшись лицом в подушку. — Всё могло быть чудно, как во сне, но вместо этого мы с Нобом нагрубили друг другу… Что ж, это к лучшему. Теперь он прекратит домогательства, и меня не будет постоянно искушать его настойчивость. Мы сосредоточимся на учёбе. И пусть Ноб дуется, сколько влезет! В КУНИ я тоже злилась на учителей, когда они ругали меня за то, что я пропускала лекции ради потрахушек. Но в итоге их строгость помогла мне овладеть Наивысшим Искусством, и ныне я им благодарна. Рано или поздно Ноб поймёт»._____
Выйдя из душа, Нуария запахнулась в просторный чёрный плащ и направилась в кухню за поздним завтраком (или ранним обедом). Скатерть на столе была заляпана бурыми липкими кругами — следами от кружки с чаем, в которую вбухали ложек семь сахара. Просыпанные белые крупицы валялись тут же. В раковине лежали тарелка с остатками творога, ложка и кружка. Нуария взяла её и увидела на дне белёсую массу недорастворившегося сахара. Странно, ведь Ноб всегда был аккуратен и мыл за собой посуду. «Нет, ничуть не странно, — потупилась эльфийка. — Паренёк бесится, показывает гонор. Но скоро он смирится с тем, что кроме уроков магии ему от меня ничего не перепадёт… Если продолжит прилежно учиться и не станет больше свинячить, в награду телепортирую его в людскую столицу и свожу в бордель. Ох! И как я раньше об этом не подумала?» Впрочем, немудрено, что Нуарии не приходило в голову такое простое решение. Идея платного секса была чужда тёмным эльфам, ибо она подлая. Как если бы жестокий тиран наложил лапу на воздух или воду и продавал их своим подданным мизерными долями за баснословные суммы. Вместо того, чтобы от чистого сердца дарить друг другу удовольствие, людишки обратили своё естество в предмет торга. Быть может, причина в том, что человеческие тела не так совершенны, как эльфийские, и их половые повадки достойны не столько осуждения, сколько жалости… «Да и разве я сама не торгуюсь с Нобом? — задумалась Нуария. — То трусы показала, то раздевалась за правильные ответы. Теперь вот собираюсь поощрять его успехи походами к куртизанкам… Увы, ради магической карьеры мне приходится переступать через собственную природу». Перекусив, Нуария открыла книгу на странице, где в Круг «Око» была врисована карта замка. Судя по ней, Ноб находился во внутреннем дворе. Колдунья пошла за адептом, чтобы призвать его в учебный кабинет. Ноб был возле пруда. Он увлечённо колотил палкой смородиновые кусты, растущие в сени сливовых деревьев. — Прекрати, — окликнула Нуария. — Не след вымещать злобу на ни в чём не повинных растениях. — Но это же не растения, — обернулся Ноб. — Разве вы не видите, что в замок залез дракон, госпожа? Я сражаюсь с ним своим мечом! Он по-рыцарски отсалютовал корявой палкой и вернулся к избиению смородиновых ветвей. Рваная листва страдальчески шелестела, наземь сыпались красные ягодки. — Ты уже большой для таких игр, Ноб, — нахмурилась колдунья. — Нет-нет, что вы, я же дитя, — отозвался парень, ожесточённо мордуя куст. — Вы сами вечор изволили так меня назвать. Я недоросль! Раз взрослые игры мне нельзя, буду развлекаться детскими. — Ну, тогда и я буду обходиться с тобой, как с мелким проказником, — осерчала Нуария, схватила парня за ухо и поволокла в кабинет. Ноб упирался, нарочито громко вереща: — Помогите! Хулиганы слуха лишают! Колдунья старательно игнорировала его спектакль и тянула за собой каменными коридорами. Ноб плюхнулся за парту и потёр красное ухо. Нуария встала за кафедру и начала диктовать. Ноб разглядывал потолок и ковырялся в носу. — Записывай, — велела эльфийка. Ноб съел козявку. — Возьми перо, обмакни в чернильницу и пиши, — процедила Нуария. Ноб взял перо, обманул в чернильницу и нарисовал на пергаменте член. — Если не хочешь учиться магии, я отправлю тебя назад в деревню. Ноб безразлично пожал плечами и добавил к члену волосню. — Я же всё тебе объяснила, — всплеснула руками Нуария. — Да, я хочу тебя, я обожаю секс, но сейчас мне нужен не любовник, а усердный ученик. И — я не отказываюсь от своих слов — вчера я сказала, что когда ты получишь диплом волшебника, мы потра… Опершись локтями о парту, Ноб приподнял зад над стулом и зычно бзднул. Под сводами кабинета разлетелось такое эхо, будто он ещё и обделался. Воздух наполнился едким смрадом. — Ноб! — поморщилась Нуария, махая ладонью перед носом. — Что естественно, то не безобразно, — развёл руками парень. — А прикиньте, я бы подвёз вчера, когда вы мне в жопу смотрели? Вот смеху-то было бы! Эх, жаль, я тогда не додумался! «Действительно жаль, — закручинилась Нуария. — Возможно, тогда наши водные процедуры закончились бы иначе, Ноб не очнулся бы с моей грудью во рту, не полез бы на меня, я бы не дала ему жёсткий от ворот поворот, и мы бы не поссорились. Да уж, если бы да кабы росли бы во рту бобы, тогда бы был не рот, а целый огород». — А эльфы не пукают, что ли? — разглагольствовал Ноб. — Вот вы, к примеру, не бздите, когда вам дымоход чистят? А мандой пердеть можете? Я-то в этом деле мастак, с младых ногтей тренировался. У нас, у ребятишек, игра такая была: сидеть-пердеть, а кто первый дриснет, тот проиграл. Я завсегда победителем выходил! Нуария грохнула о кафедру книгой. Спроецировала на рот Ноба Печать «Вакуум», чтобы воздух не выносил из него слова, а дышать он мог только носом. Перевернула страницу и активировала Круг «Малый вихрь», распахнувший витражное окно и выгоняющий через него вонищу. Ноб зашамкал губами испуганно и беззвучно, как рыба на суше. Завертелся, глядя на заполонившее кабинет голубоватое мерцание, подсвечивающее сильные воздушные потоки. — Как видишь, я тоже умею пускать ветры, — победно ухмыльнулась Нуария. — Если хочешь научиться так же, внимательно слушай и записывай. Она продолжила лекцию, а Ноб, смекнувший, что смерть от удушья ему не грозит, и превращать его ни во что не собираются, продолжил ковыряться в носу. Иногда он для разнообразия совал мизинец в ухо, а после смачно облизывал с него серу._____
С тех пор Ноб совершенно отбился от рук. В кабинет его каждый раз приходилось затаскивать силком, на лекциях он считал ворон и, конечно же, не учил уроков. В свободные часы он носился по коридорам и разбил парочку из висящих в них зеркал — якобы случайно, заигравшись. Он не смывал за собой в туалете, не мыл посуду и вообще пренебрегал большинством бытовых обязанностей, которые поначалу с готовностью взвалил на себя. Правда, за оранжереей, ростком своей сосенки-посоха и огородом он продолжал ухаживать — Нуария частенько поглядывала на волшебную карту и видела, что Ноб проводит много времени во внутреннем дворе замка. Должно быть, крестьянское воспитание слишком глубоко укоренило в мальчишке идею о важности земледелия. В ответ на замечания Нуарии Ноб либо огрызался, либо беспечно пожимал плечами, либо хмуро смотрел в пол и молчал. Ни уговоры, ни угрозы кары и изгнания на него не действовали. Он даже больше не домогался Нуарии! С одной стороны, хорошо: не отвлекаясь на постоянные сексуальные просьбы, тёмная эльфийка могла сосредоточиться на исследованиях и планировании уроков. С другой стороны, Нуария любила чувствовать себя желанной и теперь тосковала без похотливых взглядов и настырных притязаний паренька. «Куда подевалось всё веселье? — сокрушалась колдунья. — Где радость, которую я испытывала в обществе Ноба? Да мы и не бываем вместе кроме как в кабинете: он встаёт раньше меня, чтобы не встретиться за завтраком, обедает и ужинает отдельно… Неужели он на самом деле вот такой? Я-то думала, что мать напрасно загнобила его, но, видно, всё-таки поделом. Ноб — вредный хулиган, а в первые недели он строил из себя паиньку просто, чтобы залезть мне в трусы. Лицемерный паршивец!» Однако несмотря ни на что Нуария не находила в себе воли выгнать Ноба. Ведь он был первым, кто старался ради неё! Это шло вразрез с природой тёмной эльфийки, отдававшейся всем своим любовникам просто так — потому что ей самой хотелось секса, — но она с удивлением обнаружила, насколько приятно чувство, когда кто-то прилагает усилия, чтобы добиться её благосклонности. Пусть нынешние старания Ноба были направлены не к добру, а к худу, они всё равно оставались стараниями. Как лестно быть причиной чьих-то поступков, даже неважно, плохих или хороших! Иногда Нуария презирала себя за такие мысли и ощущения. А между тем её уже месяц никто не удовлетворял. Хоть снова беги к Моргенвальду или возвращайся на родину и забывай обо всех проблемах, растворяясь в оргиях тёмных эльфов! Но колдунья боялась, что без постоянного надзора Ноб вообще разнесёт замок. Однажды Нуария пошла на огород подыскать огурец побольше да потолще и обнаружила, что все растения увяли. И не только огурцы! Морковная ботва упала и поблёкла, баклажаны сгнили, помидоры сморщились, а листва их пожелтела. Местами растения были вовсе выдраны, а проплешины заполонили сорняки. «Как так? — опешила колдунья. — Ноб же не забросил посадки! Я видела его отметку на карте!» — Ноб! — крикнула она. Минут через десять парень вразвалочку приковылял на усиленный магией зов. Вечернее солнце играло в его волосах, обращая рыжие вихры языками пламени. — Чегось? — буркнул он. — Как это понимать? — указала на грядки Нуария. — Разве ты не поливал мои огурчики? — Поливал, — ответил Ноб с притворным недоумением. — И морковку, и кабачки с баклажанами. Я и арбузы ваши поливал, и дыньки. — Почему же тогда они завяли? Только не говори, что ты опять вместо воды обрызгивал их кончёй! — воскликнула Нуария. — Какие у вас пошлые мыслишки! Как вы могли подумать такое? — нагло пожурил её Ноб. — Я поливал их пивом. Собственного разлива. — Ты обоссывал огород? — переспросила эльфийка, дабы убедиться, что верно поняла людской эвфемизм. — Регулярно, — гордо сказал Ноб и заржал, подбоченясь. От такого неуважения чаша терпения Нуарии переполнилась. Она бросила Нобу под ноги проекцию Круга «Заплечных дел мастер». Парня распяло косым крестом в раме, состоящей из клубящихся дымных струй. В руке колдуньи материализовался кнут. Она щёлкнула им над ухом хулигана — тот не пикнул. Щёлкнула ещё раз — он даже не зажмурился. В памяти Нуарии всплывали его исполосованные розгами ягодицы, и она не могла заставить себя ударить парня по-настоящему. «Наказание должно совершаться не из злости, а из необходимости, — подумала эльфийка. — К тому же, Ноб всё равно не боится боли». — По-твоему, я не понимаю, что ты затеял? — спросила она. — Шантаж меня не возбуждает, Ноб. Ты намерен бесчинствовать, пока я не дам тебе в надежде, что секс сделает тебя снова покладистым. Но ты слишком труслив, чтобы прямо выдвинуть мне этот ультиматум. Ты жалок. — Нет, жалок я был, когда ползал перед вами на коленях и лобзал ваши сапоги, — сказал Ноб серьёзно и убеждённо. — Вспоминаю себя тогдашнего — и аж тошнит. Я был ничтожеством, но впредь я не стану пресмыкаться и унижаться перед вами. Может, я и крестьянин, но у меня есть гордость, и сомневаюсь, что секс настолько хорош, чтобы втаптывать её в грязь ради него. Вот, какой урок вы мне преподали. Нуария стёрла Круг. Дымная рама и ремни исчезли, Ноб рухнул наземь, но устоял, только покачнулся. Скрепя сердце, колдунья вздохнула: — Что ж, неволить не буду. Не хочешь становиться волшебником — оставайся простецом-селюком и доживай свой краткий век в хлеву. Иди к себе в келью, переоденься в свою старую одёжу, и я отправлю тебя домой. Ноб пошёл прочь. Нуария приложила ладонь к груди, сдавленной досадой и разочарованием. Как ни хотелось ей, чтобы отношения с парнем наладились, пора, наконец, признать: они безвозвратно испорчены, и толку от обучения не будет, ибо Ноба изначально интересовала не могущественная магия, а тело колдуньи. Усвоив, что доступа к нему он не получит, парень утратил последние крохи мотивации. Бродя в расстроенных чувствах, Нуария подошла к пруду, окружённому сливами. Вдруг на дальнем берегу что-то сверкнуло. Наверняка ничего особенного, но эльфика ухватилась за шанс отвлечься от мрачных дум и решила проверить. Обогнув пруд, она оказалась в тенистом углу у подножия стен, куда едва ли когда-нибудь заглядывала. Тут был разбит огород — поменьше другого, но очень ухоженный. Мясистые помидорные стебли сгибались под тяжестью спелых красных плодов, а чтобы они не сломались, их поддерживали палочки и верёвочки. Огурцы были загляденье, морковная ботва такая сочная, что и её хотелось съесть. Тугая фиолетовая кожица баклажанов блестела, как зеркало. Но это был не тот блеск, который заприметила Нуария. На каменной стене мерцала Печать «Светлячок» — такая слабенькая, что колдунья не чуяла её издали. В почву вокруг грядок были в хитром порядке воткнуты осколки зеркал из коридоров замка. Они улавливали излучение Печати и рассеивали его над растениями таким образом, чтобы и в сени стен они насыщались светом, но притом не сгорели. Сердце Нуарии ёкнуло. — Ноб, — прошептала она. Нет, он разбил зеркала не случайно. Но и не из пустого хулиганства. Они взял их, чтобы продублировать огород. Потому что настоящий Ноб был не злобным пакостником, а рачительным и находчивым земледельцем. Хоть он и упорствовал в гадостях, но он не мог оставить замок без овощей. И он освоил новую Печать, значит, всё-таки не пропускал лекции наставницы мимо ушей! Значит, обучение шло ему впрок! Нуария побежала в замок. Её плащ распахнулся, груди подпрыгивали, колдовская книга на цепочке стукалась о бедро. Ноб стоял у двери своей кельи, босой, облачённый в мешковатую холщовую рубаху и латанные-перелатанные портки — в том же виде, в котором колдунья забрала его из деревни. Он окинул запыхавшуюся эльфийку тяжёлым взглядом. Нуария прижала Ноба к себе, топила лицо парня в своих грудях, целовала его жёсткую макушку и уговаривала: — Ноб, пожалуйста, перестань. Я знаю, что ты притворяешься. Я знаю, зачем ты бил зеркала. Я знаю, что ты слушал мои уроки. Я видела твой огород — островок добра в штормовом море твоих обид, лучик света, который ты лелеешь в своей душе. — Пустите, — просипел парень, задыхаясь от объятий. — Посылайте уже меня обратно. — Ну, не ершись. Ты же славный юноша, не иди против того, кто ты есть. — Я недоразвитый озабоченный лодырь и негодяй. Я вам не нужен! Нуария стиснула волосы Ноба на затылке, запрокинула ему голову и нежно поцеловала сухие потрескавшиеся губы. Парень упирался ей в живот, силясь оттолкнуть, но хватка тёмной эльфийки была железной. — Пустите, — бормотал он, дыша ей в рот. — Пустите, пустите… простите… — вырвавшись, Ноб отпрянул к стене, отвернулся и всхлипнул: — Нет, не прощайте. Я не заслуживаю. Вы такая добрая, а я вона, сколько вас третировал. Я честно не рассчитывал развести вас на секс своими выходками. Я… я даже не знаю, зачем это делал. Просто разок вспылил, а потом из-за гордыни и упрямства уже не мог остановиться. Нуария повисла на Нобе, сцепив руки у него на груди и сплющив сиськи о его натруженную спину. Положила острый подбородок на плечо и прошептала в ухо: — Я тебе разонравилась? — Н-нннет, — проиграв борьбу с собой, выдавил Ноб. — В-вы очень красивая. — И ты до сих пор тайком дрочишь на меня? — спросила эльфийка, запустив руки ему под рубаху и поглаживая напряжённый пресс. — Да. — Рада это слышать, — тщеславно усмехнулась колдунья. — Но больше не будешь. — А? — вздрогнул Ноб. — Пока мы вместе, тебе никогда не придётся рукоблудить. Не знаю, как ты, а я устала идти против собственной природы. Нуария втолкнула ученика в тесную келью. Сорвала с него крестьянские лохмотья, повалила на койку и принялась стаскивать платье. — Госпожа, может, не надо? — пролепетал парень, хотя член не разделял его сомнений — он стоял колом и нетерпеливо подёргивался. — Надо, Ноб. Надо! Платье легло на письменный стол, ботфорты разлетелись по углам, трусики упали на пол. Нуария взгромоздилась на парня. Её голодная киска елозила по придавленному к животу члену, губы покрывали смуглое лицо поцелуями. Мозолистые ладони Ноба невесомо касались её живота и боков, но не смели тронуть пышные груди, к которым на словах он так стремился. Достигнув желанной цели, юноша внезапно оробел и не решался её взять. — Я не стеклянная, Ноб, — томно прохрипела Нуария. — Держи меня крепче, я не сломаюсь. Рабочие руки молодого крестьянина с силой стиснули её тонкую талию, впивались в крутые бёдра, сминали сиськи, сжимали затвердевшие соски. Взбухший клитор эльфийки загудел, влагалище захлюпало, готовое принять долгожданного гостя. Нуария приподнялась над Нобом, взяла его член и направила в себя. Не успела вставить, как парень прерывисто простонал, и в щёлочку колдуньи брызнула струя семени. — Ох, сплоховал я, — стушевался Ноб, и щёки его стыдливо зарделись. — Это ничего, — утешила Нуария. — Главное, чтобы хрен не упал. Хрен Ноба и не думал падать. Тёмная эльфийка насадилась на него, и размазанная по стволу сперма смешалась с её смазкой. «О, наконец-то снова это чувство полноты!» — ликовала Нуария, безрассудно отдаваясь инстинктам. Однако в ней был не просто член. В ней был член Ноба — паренька, с которым её связывали эмоции, гораздо более сложные, чем привычная похоть. Как они втайне вожделели друг друга, но до поры держали свои порывы при себе! Как будоражаще весело было не поддаваться на похабные провокации Ноба или поддаваться, но останавливаться в последний момент! Какую нежность, сочувствие и заботу испытывала Нуария, кормя ученика грудью! И как они потом злились и бесили друг друга, и как теперь помирились! Солнце после ненастья светит теплее и ярче… Может, конечно, причина в том, что тёмная эльфийка давно хорошенько не трахалась, но ей почудилось, что страсть, подпитанная душевными метаниями, гораздо слаще её прежних сугубо плотских развлечений. Она стонала, захлёбываясь эмоциями, и с чавканьем закусывала губы, будто хотела сожрать саму себя, полностью растворившись в этом захлёстывающем чувстве. Нуария сидела на чреслах Ноба и вращала бёдрами, наслаждаясь тем, как член упруго движется внутри, давя на стенки влагалища. Внизу живота распалялся жар, словно колдунья тёрла палочку, чтобы добыть огонь. Одновременно она массировала взволнованный клитор пальцами и любовалась лицом парня, на котором застыло такое блаженное выражение, будто он вот-вот отключится. Но взгляд Ноба был живым и сосредоточенным. Он метался между раскрытыми половыми губами Нуарии, поглотившими член, её счастливо сияющими рубиновыми глазами и сиськами, которые парень сграбастывал по очереди: они не помещались в одну ладонь, поэтому приходилось брать сразу двумя. — Да, вот так, наслаждайся мной, — подзадоривала эльфийка, умиляясь первобытной неумелости и жадности его касаний. — Изучай меня, познавай меня… Пламя костра, что Нуария разводила в себе, взметнулось. Его извивающиеся лижущие языки протянулись от живота и пронизали всё тело, бережно сжигая и грубо лаская. Оргазмируя, она упала на грудь Ноба и засосала его загорелую шею, царапала гагатовыми ногтями кожу на его крепких плечах, но парень и не пикнул. Киска Нуарии сжималась, не желая выпускать член. Утопив пальцы в волосах эльфийки, Ноб застенчиво проговорил: — Кажись, я только что кончил в вас. Получается, вы теперь беременная? — Глупыш, — улыбнулась Нуария, погладив его щёку. — Тебе ещё столькому предстоит научиться…