_____
Едва взойдя поутру, солнце начало жарить, как в последний раз. Витражное окно в кабинете пришлось открыть, в палящих жёлтых лучах плавали пылинки. Нуария диктовала, стоя за кафедрой, и дивилась, что за минувшие несколько дней Тэйка ни разу не прервала её. Возможно, они уже повторили всё, что она успела изучить на первом курсе, и теперь лекции наставницы были ей в новинку. Тэйка прилежно скребла пером по пергаменту, изредка притопывая ногой под партой. Ниже колен у неё росла густая золотистая шёрстка, подобная меховому сапожку. Стопы были длинными, а ходила она, опираясь только на их переднюю часть и пальчики, отчего пятки казались несведущему взгляду вывернутыми наоборот коленями. На спинке стула висела бархатная малахитовая жилетка, рукава рубашки были закатаны, на груди сквозь тонкий белый хлопок просвечивались розовые сосочки. Курносое личико Тэйки краснело, периодически кошка облизывала волосатую тыльную сторону ладони и протирала ей лобик. — Жарко, — вдруг выдохнула она, расстёгивая верхнюю пуговицу. — Не правда ли, сегодня особенно жарко, госпожа? — Да, будто лето и не кончалось, — подтвердила Нуария, мысленно отметив, что обрадовалась, что студентка вновь обратилась к ней посреди урока, хоть и не по теме лекции. — Можно я разденусь? — Разденешься? — насторожилась Нуария: «Ну, снова-здорóво! А ведь уроки шли так хорошо…» Тёмной эльфийке только разок доводилось ласкаться с котом (пенис у него оказался маловат, зато язык творил чудеса), и она была совсем не прочь попристальней исследовать анатомию кошечки. Однако надо же учиться! — Вы не подумайте! — вспыхнула Тэйка. — Просто очень душно, я… ну, я же не какой-то вульгарный самец, который станет махать перед вами дрыном. Я только для терморегуляции… — Ах, да, конечно, — улыбнулась Нуария, коря себя за пошлые мыслишки: «Вне эструса секс кошек совершенно не интересует, а я уже навоображала невесть, что! Разумеется, в просьбе Тэйки нет подтекста!» Повернувшись спиной, студентка сняла рубашку и повесила поверх жилетки. Волосяной гребень, растущий вдоль её позвоночника, лоснился в лучах солнца. Узкие плечики и спинка выглядели обманчиво хрупкими: субтильные тельца кошек славились гибкостью, прытью и ловкостью. Затем Тэйка расстегнула ремешок и нагнулась, снимая юбочку; золотой хвост легко выскальзывал из специального отверстия под ремнём. — А я думала, это сложнее, — вырвалось у Нуарии. — Надевать сложно, — отозвалась Тэйка, вывернув шею и посмотрев на колдунью круглыми изумрудными глазами. — Приходится пропихивать хвост против шерсти. Юбка упала на пол. Тэйка осталась в одних трусиках, сидящих чуть ниже, чем у бесхвостых, открывая край ложбинки между мускулистыми ягодицами, впрочем, заслонённый хвостом. Нуария удивилась чёрному цвету белья — ей почему-то представлялось, что кошечка склонна к пастельным тонам. Тэйка развернулась и быстро села за парту, так что была видна только верхняя пара её сосков. Минут десять Нуария продолжала рассказывать о взаимосвязи вербальной и графической магии (сиречь заклинаний и Кругов с Печатями), а потом студентка снова её перебила: — А вы не хотите раздеться? А то мне неловко: мне теперь хорошо и свежо, а вы упариваетесь. В своём лёгком белом платьице Нуария вовсе не парилась, но вообще-то, будучи в уединении, она предпочитала наготу. А сейчас перед тёмной эльфийкой сидел отнюдь не пылкий юноша, которому нельзя давать повода для домогательств, поэтому причин стеснять себя она не видела. К тому же, возможно, Тэйка чувствует себя некомфортно из-за того, что обнажилась она одна. Не выходя из-за кафедры, колдунья сняла платье и трусики и ловким движением руки отправила их висеть на угол доски. Тэйка выпрямила спину и навострила уши, вертикальные зрачки расширились. Другого ученика Нуария бы заподозрила в попытке заглянуть за кафедру и посмотреть на низ её тела, но поведение кошки списала на то, что она внимательно слушает лекцию. — Простите, госпожа, можно вопрос не по теме? — спросила Тэйка и указала писчим пером на грудь Нуарии. — Вам удобно жить с такими большущими? Когда я только поступила на первый курс, парни и даже девушки других рас дразнили меня плоскодонкой, но вскоре перестали, потому что я в упор не понимала, что тут смешного и обидного. Мои молочные железы функциональны — потенциально я могу вскормить разом шестерых котят — и необременительны. А многие мои сокурсницы жаловались, что у них, к примеру, спина болит… Почему же они всё равно считают, что большая грудь лучше? — Ну, во-первых, это красиво, — усмехнулась Нуария, выпятив сиськи. Она рассудила, что Тэйку всё-таки гложет произошедшее с ней в МИНЭТе, и через этот разговор она пытается отрефлексировать случившееся. «Кошкам нужно время, чтобы привыкнуть к новым знакомым, и вот, наконец, она мне доверилась, — подумала колдунья. — Я помогу ей разрешить личностные проблемы, чтобы она смогла сосредоточиться на учёбе». — Да, вы и вправду очень красивая, — проговорила Тэйка, прядая пушистым ушком и глухо постукивая хвостом по ковру. Нуария прикусила язык, испугавшись, что студентка истолковала её легкомысленное замечание как: «Я красивая, а ты нет». — Ты тоже милашка, — совершенно искренне сказала эльфийка. — Так вот… И она пустилась в разглагольствования о молочных железах представительниц разных рас. Суть сводилась к тому, что по сравнению с большинством самок маленькие кошачьи грудки действительно выигрывают в плане эргономичности, посему над Тэйкой потешались напрасно. Однако об эльфах, в особенности, о тёмных эльфах, разговор отдельный: — Снаружи они ничем не отличаются от титек, скажем, молодой человеческой женщины в самом соку или вымени минотаврихи, — говорила Нуария, покачивая свои бидоны ладонями. — Но строение и расположение мышечных волокон таково, что вес распределяется равномернее и не перегружает позвоночник, и с годами они не отвисают… Тэйка слушала, глядя на эльфийку во все глаза. Записывать её слова не требовалось, потому что они не касались магии, но кошка не выпустила пера. Машинально крутила его в пальчиках и как бы невзначай задевала грудь. Она делала это всё чаще, пока не начала уже откровенно щекотать затвердевший розовый сосочек. Нуария ничего не замечала. Увлёкшись сравнительной анатомией, она вышла из-за кафедры и рисовала мелом на доске сиськи всевозможных существ в разрезе. Тэйка любовалась её осиной талией, перетекающей в широкие бёдра, и большими сдобными ягодицами, мягкими, но не дряблыми, а держащими идеально круглую форму. Когда эльфийка нагибалась, чтобы нарисовать что-то внизу доски, между её булок показывалась вульва. Её внешние половые губы были сжаты не так плотно, как у Тэйки, но и внутренние не торчали наружу, а лишь виднелись узкой чёрной полоской. — Вот таким вот образом, — заключила Нуария, обернувшись. Тэйка мигом поставила перо в чернильницу и сложила руки на парте, как примерная ученица. — Словом, тревожиться тебе не о чем. Груди всякие нужны, груди всякие важны. Для твоей расы твоё сложение совершенно нормально, а природа недаром создала столько различных существ: если твой вид не вымер, и ты жива, значит, твоё тело и разум достаточно хороши для этого мира. — Спасибо, госпожа, — сказала Тэйка, благодаря не за утешение и лекцию, в коих она вообще-то не нуждалась, а за шанс узреть обнажённую Нуарию вживую. — Ох, как время летит, — поцокала языком эльфийка, выглянув в окно и посмотрев на солнце. — Уже за полдень. Ступай полей посох, а я пока разогрею нам обед._____
Ввалившись в оранжерею, Тэйка выскочила из трусиков — она нарочно надела чёрные, чтобы госпоже не бросилось в глаза, как темнеет мокнущая ткань, — и повесила их на ветку куста. Упала наземь, придавленная томящим грузом эструса. На уроке она держалась из последних сил, и теперь остатки воли покидали её. «Дурость я затеяла! — фырчала кошка. — Думала, мне полегчает, если полюбуюсь голой госпожой, но стало только хуже… Какая она красивая, мягкая, тёплая… хочу ластиться к ней, спать в её объятиях… хочу, чтобы она погладила меня, и её киска поцеловала мою…» — Муа, муа, Нуария, — хрипела Тэйка, выпустив кривые когти, впиваясь ими в почву и подтягивая себя руками по направлению к кадушке с посохом. Частички землицы царапали распухшие соски. В глазах темнело от жаркой влажной духоты, концентрированной смеси цветочных ароматов и запаха Нуарии, преследующего кошку повсюду. Кое-как доползя до цели, Тэйка заставила себя встать на ноги. Она опёрлась о дубовый ствол, полоснула себе по запястью и окропила кровью землю в кадке. Боль пореза немного отвлекла от дурманящей похоти. Тэйка сумела заживить ранку, набрать в лейку воды из бочки и полить дубик. Затем она опрометью метнулась к пруду, на бегу сорвав с куста трусики с мокрым пятном и прикрыв ими пах. Тэйка расстелила трусы на траве в надежде, что они быстро высохнут на солнцепёке. Присела на бережку и, зачёрпывая воду ладонями, смыла с груди и живота прилипшие земляные крошки. Она рухнула под сливу, привалившись спиной к стволу и раскинув ноги. Ёрзала попой по травке, почёсывая хребет о кору, и яростно теребила зудящую вагину. Смазки выделялось так много, что средний и безымянный пальцы как бы сами собой соскользнули в щёлочку, растягивая её поперёк. Они ритмично сгибались и распрямлялись, словно выманивая похоть из Тэйки, ладошка давила на взбухшую бусинку клитора. Кошка жмурилась, кусала губы, до боли стискивала сосок свободной рукой и, не переставая, урчала: — Нуария, Нуария, Нуария… По позвоночнику пробежала слепящая молния, бьющая из таза в основание черепа и немножко отдающая в хвост. Бёдра Тэйки оторвались от земли. Брызнувшая из неё струя долетела до пруда, и капли с плеском попадали в воду. Напряжение схлынуло. Тэйка почувствовала, что снова может соображать более-менее трезво и владеет своим телом. Она подмыла промежность, вытерла её шёрсткой на тыльной стороне ладони и, натянув подсохшие трусики, поспешила к госпоже на обед._____
Повязав фартук на голое тело, Нуария вымыла огурчики-помидорчики в раковине, сложила их в глубокую миску и вычертила на ней ногтем маленькую Печать «Тёрка». Пока овощи сами резались в салат, колдунья описала пальцем в воздухе Круг «Изжога», и из его алого контура в открытую дверцу печки вылетел файербол. Колдунья поставила греться кастрюлю с морковным супом. Когда обед приготовился, Нуария повесила фартук на крючок в стене и посмотрела на приотворённую дверь кухни. Тэйка задерживалась. «Что ж, кошки гуляют сами по себе. Может, она не голодная», — пожала плечами эльфийка и, начерпав супа себе в тарелку, приступила к трапезе. Однако было беспокойно: после кровопускания хорошо бы подкрепиться. — Кис-кис-кис, — рассеянно пробормотала Нуария, совсем не рассчитывая, что ученица её услышит, и даже надеясь, что не услышит: не слишком-то вежливо подзывать разумных существ, как обычных животных. В приоткрытую дверь просунулась золотая ушастая головка Тэйки. — Ой! — Нуария вздрогнула на табурете, отчего её груди подпрыгнули. — Ты чего там стоишь? Давно? — Только что пришла, — ответила Тэйка и, будто не сама предлагала раздеться, с неопределённым упрёком сказала: — Вы голая… — Так жарко же, — напомнила эльфика. — Заходи уже, черпни супца. Тэйка просочилась в кухню. Кошка тоже по-прежнему носила одни чёрные трусики, и, пока она наливала суп, Нуария украдкой засматривалась на её гибкие формы: стройные ножки, упругую попку, тонкую талию и узкие плечики. Верхняя пара сосочков Тэйки располагалась там же, где у большинства млекопитающих, средняя — сразу под рёбрами, а нижняя — по обе стороны пупка на розовом пузике, чуть-чуть нависающем над кромкой трусиков… «Я не буду трахать свою ученицу, — внушала себе тёмная эльфийка. — Я не стану трахать свою ученицу. Нельзя трахать свою ученицу». Усевшись напротив Нуарии, Тэйка склонилась над тарелкой. Она пристально смотрела в морковный суп-пюре и помешивала его ложкой, но есть не торопилась. По сравнению с утренней лекцией она выглядела как-то скованно и пришибленно. — Горячо? — спросила Нуария. — Да вроде уже остыло. — Госпожа, а почему вы не ставите мне оценок? — робко, не поднимая головы, осведомилась Тэйка. — В Институте ставили… — А разве ты сама не можешь оценить своих успехов? — удивилась Нуария. — Мы здесь вдвоём, так к чему разводить лишнюю бюрократию? — Просто грустно без оценок. — Я ведь нередко хвалю тебя, — серьёзно сказала колдунья. — Я признаю твои заслуги, но не хочу подпитывать в своей ученице пустое тщеславие. — Извините, — сжалась Тэйка, ещё сильнее потупившись. — Да, наверно, я тщеславная, но мне хочется… ну, какого-то поощрения помимо слов. — Могу сварить уху завтра, — предложила Нуария. — Кошки ведь любят рыбку? — Погладьте меня! — выпалила Тэйка, резко выпрямившись и вперив в эльфийку пронзительные изумрудные глаза. — Пожалуйста. С тех пор, как я покинула дом, меня никто не гладил… в смысле, просто так не гладил. Нуария пододвинулась на табурете к Тэйке и занесла руку над её золотыми локонами. Сперва кошка рефлекторно втянула голову в плечи, но затем сама ткнулась горячей шелковистой макушкой в ладонь колдуньи. Нуария гладила её по волосам между ушек, по затылку, проводила рукой по пушистому гребню вдоль позвоночника. Однако не спускалась слишком близко к хвосту: во-первых, кошкам не нравилось, когда его трогали, во-вторых, тёмная эльфийка боялась забыться и запустить пальцы милашке под трусики. Из недр Тэйки донеслось тихое мурчание. Она извернулась, попой оставшись на табурете, а плоской грудью навалившись на скрещенные ноги Нуарии. Её руки свесились до пола, выпущенные коготки скребли доски. — Золотце моё, — сердечно проговорила Нуария, погружая пальцы в густую гладкую шёрстку и почёсывая загривок. — Миленькая… чего это ты вдруг приуныла? Может, соскучилась по родне? Тэйка мотнула головой и проурчала: — Гладьте ещё, госпожа. Ваши руки такие нежные и добрые. Гладьте, пожалуйста. Казалось, всё кошачье тельце вибрировало от мурлыканья, и Нуария ощущала это ляжками. Наслаждаясь шёлковой шёрсткой, она гладила ученицу ещё четверть часа — пока не подошло время дневных уроков._____
Следующие несколько дней обернулись пыткой. Жара не спадала, и добродушная бескомплексная Нуария преспокойно расхаживала повсюду нагишом. А потрогать её, поластиться к ней, обнять её нельзя, иначе она всё поймёт! Тэйка и сама вынужденно продолжала ходить в одних чёрных трусиках, прячущих подтекающую киску. Ведь идея избавиться от одежды принадлежала ей, а если теперь она вдруг прикроет наготу, это будет означать, что она застеснялась. Но чего стесняться, если у обнажения нет сексуальной подоплёки? Тогда госпожа обязательно сообразит, что Тэйка уговорила её раздеться отнюдь не из невинного желания охладиться! И выгонит её! Тёмная эльфийка как-то обмолвилась, что отказалась от предыдущих адептов, потому что все они хотели её, а она в силу своей природы не могла отказать им в сексе, потом сама увлекалась, охваченная разожжённой страстью, и в итоге вместо уроков учительница и ученик трахались дни и ночи напролёт. «Я не разочарую госпожу так же, как эти похотливые мужланы! — твердила себе Тэйка. — Я не такая!» Но у эструса было другое мнение. Вечерами и ночами кошка запиралась в келье, где без продыху мастурбировала и вылизывала свою изнывающую писю, чтобы хоть немного снять напряжение. Благодаря этому, к утру она успокаивалась и могла сидеть на лекциях. А насмотревшись за день на прекрасную голую Нуарию, вновь распалялась — и вновь доводила себя до изнеможения ночной дрочкой._____
— … таким образом, Круг «Зри-в-корень» позволяет стоящему в нём волшебнику видеть сквозь магические иллюзии, даёт прозорливость, мудрость и, скорее всего, силу земли, — подытожила лекцию Нуария. Сидящая за партой Тэйка не подняла лица от пергамента. День ото дня она становилась всё более понурой и вялой, под глазами появились тёмные круги. Нуария подошла к студентке и присела на краешек стола, поправила её золотистую чёлку — лоб был холоден, так что вроде она не болеет. Но куда в таком случае делась резвая пронырливая кошечка, которую колдунья привела в свой замок? — Тебе нездоровится? — Плохо сплю, — вполголоса ответила Тэйка, отводя взгляд. — И кушаешь плохо. Тебе пришлась не по вкусу моя ушица с дагонами? Извини, для ктулх не сезон, — Нуария картинно развела руками, надеясь развеселить ученицу. — Я как-то больше простую плотвицу употребляю… Извините, госпожа… Тэйка уронила голову на грудь. Нуария подняла её за подбородок — и кошка принялась тереться носиком и уголками губ о ладонь и запястье, глядя снизу вверх голодными глазами. — Молочка бы, — жалобно мяукнула она. — Парного молочка, госпожа, пожалуйста… — Ну, уж корову я тебе искать не буду, — хмыкнула Нуария. Ей начинало не нравиться то, к чему всё идёт. Хоть Тэйка и не вожделела эльфийку, перемены в её поведении были подозрительны. «Говорят, обычные домашние кошки без должной дрессировки склонны воспринимать своих хозяев как рабов. Я всё-таки её наставница, а не прислуга! — возмутилась колдунья. — Ну, почему доброта и отзывчивость так часто принимаются за приглашение сесть на шею?» — Не надо корову, — словно во сне, причитала Тэйка. — Вашего молочка, госпожа… я читала… есть Печати… умоляю, госпожа, я околею… «Ей приходилось несладко. Родня далеко, сокурсники над ней измывались. Она так истосковалась по заботе!» — сжалилась Нуария и вздохнула: — Ну, что с тобой делать… Хоть и крошка, Тэйка была не такой маленькой, чтобы целиком удобно поместиться на коленях у эльфики. Поэтому Нуария села на мягкий алый ковёр и, вычертив на правой груди Печать «Бурдюк», приглашающе похлопала ладонью по полу. Тэйка сползла со стула и на четвереньках двинулась к колдунье. Она приближалась настороженно, то и дело замирая, словно не верила, что ей взаправду позволено припасть к груди наставницы. Однако её хвост стоял трубой от радостного предвкушения, а бёдра активно повиливали. — Ну, иди, иди, — понукала Нуария. — Моя сися уже тяжелеет и побаливает, так что не смей воротить нос от того, о чём сама попросила. Тэйка ускорилась — вбежала между расставленных ног эльфийки и села, поджав под ягодицы пушистые пяточки. Осторожно потрогала серую дойку, увеличившуюся и потвердевшую от распирающего её молока. Потыкалась личиком, будто слепая, ища угольный сосок, и, наконец, обхватила его губками. Не раскрывая рта, Нуария сдавленно промычала, ощущая, как из неё бьёт тугая горячая струйка. Шершавый язычок Тэйки задевал чувствительный сосок, она жмурилась и причмокивала, разминая увесистую сиську колдуньи мягкими лапками. «Главное не возбудиться, — увещевала себя Нуария. — Я просто пытаюсь приободрить студентку, чтобы она лучше училась… Ох, ну зачем я такая жалостливая и падкая на всяких несчастных, которых окружающие обделили душевной теплотой? Да-да, именно душевной! Нужды плоти тут не при чём, не смей возбуждаться, развратная тёмная эльфийка! Держи себя в руках!» Ну, а покамест Тэйка держала в руках её титьку, мурлыкая всё громче и громче на одной ноте: — Р-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р… Нуария поддалась искушению ощутить довольную дрожь её тельца и откинулась на спину так, что у Тэйки не осталось выбора кроме как улечься на её животе. Колдунья поглаживала мягкие золотые локоны, легонько чесала за ушком, а кошка пила и пила, и по её подбородку стекали редкие молочные капельки. Опустошив сиську, Тэйка заснула. Её головка умостилась между грудей Нуарии, как между пышных подушек. Гортань гудела от мурлыканья, приятный успокаивающий гул отдавался эхом по рёбрам и всему телу эльфийки. Кошачий хвост лёг прямо на вагину Нуарии, и она машинально поводила вверх бёдрами, будто её организм думал, что это член, ждущий приглашения войти. «Хорошо, что хоть хвост не вибрирует от мурчания, — томно вздыхала колдунья. — А то бы я не выдержала». Согнать уснувшую на ней кошку было выше сил Нуарии, поэтому она так и лежала на ковре. Её ладони опустились на попку Тэйки и поглаживали упругие ягодицы сквозь чёрную ткань трусиков. В бёдрах пульсировал алчный жар. Как же хочется узнать, каково её юркое тело в постели! Но — нельзя. «Когда Тэйка проснётся, мы только поужинаем и сразу разойдёмся по своим комнатам, — дала себе зарок Нуария. — А уединившись, я обмастурбируюсь до потери пульса… Как, в общем-то, и каждую ночь с тех пор, как в замке появилась эта милашка»._____
Учитывая, в какое смущение пришла Тэйка, пробудившись на простёртой на полу голой наставнице, Нуария опасалась, что грудное кормление не приободрит её, а вгонит в ещё бóльшую подавленность. По счастью, оно, похоже, таки помогло, потому что назавтра Тэйка была, как прежде, бойкой и жадной до магических знаний, а не до ласк учительницы. Утренние уроки прошли спокойно, и послеобеденные тоже. — На сегодня всё, — сказала Нуария, потягиваясь и выходя из-за кафедры. Тэйка свернула пергамент в свиток, но оставила его на парте. Встав, она подняла на колдунью большие изумрудные глаза и с придыханием сказала: — Спасибо вам, госпожа. Простите, что причиняю кучу хлопот. Могу ли я как-то вам отплатить? — Ты ведь знаешь, что я мечтаю запатентовать свою книгу, а для этого мне нужно заслужить продвижение по академической лестнице, обучив молодого волшебника, — напомнила Нуария. — Посему твоё прилежание — единственная плата, которой я требую. — Но вы как тёмная эльфийка от столького отказываетесь… Вы помогали мне выкрасть посох, и из-за меня не успели кончить с тем гоблином. Я… я должна вам оргазм! Госпожа, позвольте ублажить вас! — В этом нет нужды, — сухо сказала Нуария. — Я и сама умею доставлять себе удовольствие. — Но мне так стыдно перед вами, — всхлипнула Тэйка, потупившись и печально опустив ушки. — Я врунишка. Простите, госпожа. Я скрывала, что у меня эструс, но больше не могу держаться… Я хочу вас, госпожа Нуария! Посмотрите, как я вас хочу! Тэйка вмиг сдёрнула трусики и швырнула их в колдунью — та машинально поймала. Чёрная ткань спереди была насквозь мокрой. Рука сама поднесла её к лицу, ноздри сами вдохнули парной чуть травянистый запах. Нуария посмотрела на Тэйку. Шесть её розовых сосочков стояли торчком. Золотистый шерстяной треугольничек на лобке слипся от размазанной по нему влаги. Между раскрасневшихся половых губок просачивались прозрачные капельки. Ноги мелко тряслись. Нуария резко, будто обжегшись, отбросила кошкины трусики на парту и всплеснула руками: «Опять двадцать пять!» Тёмная эльфийка с превеликим трудом научилась обуздывать свою похоть, пока потенциальные партнёры не проявляли к ней сексуального интереса, но чем дольше её просили… а Тэйка просила уже долго, пусть и завуалировано. Очевидный лобовой натиск парня Нуария успешно отражала до поры до времени, но все минувшие дни кошечка словно исподволь проникала под её кожу. Тэйка в два прыжка очутилась подле Нуарии и, пригнувшись, принялась тереться щёчками о её живот и бёдра. Её мягкие золотые локоны и чёлка щекотались, волнуя тело колдуньи. Руки студентка деликатно сложила за спиной, чтобы не позволить себе лишнего, а ноги топтались по ковру, цепляясь когтями за ворс. — Я предупреждала тебя о последствиях, — сказала эльфийка, чувствуя, как между её половых губ тоже начинает выступать вязковатый горячий сок. — У меня в мозгу перещёлкнет, и вместо ученицы я стану видеть в тебе только любовницу. Подумай о своих амбициях волшебницы! — Мяу, — возразила Тэйка. — Твой эструс всё равно не уймётся без мужского семени. Когда похолодает, он, пожалуй, иссякнет сам, но будет уже поздно. Вот представь: ты органически не желаешь секса, а я гоняюсь за тобой по замку и насильно заставляю трахаться — а силы мне хватит, уж поверь. Разве тебе это понравится? Лучший вариант для нас такой: ты сейчас делаешь шаг назад и терпишь до холодов. — Я не могу терпеть. И я не хочу, чтобы эструс проходил. Я хочу хотеть вас всегда, госпожа. Хочу, чтобы мы ласкались всю жизнь. Вы прекрасны… Тэйка продолжала выгибаться в спине и толкаться лбом и носиком в пупок Нуарии. Иногда она выпускала язычок и полизывала атласную пепельную кожу. Бледно-розовая попка студентки виляла туда-сюда. Теряя над собой власть, тёмная эльфийка подумала: «В конце концов, какой прок заводить кошку, если её нельзя хорошенько потискать?» Она крепко сжала шерсть на шее Тэйки, запрокинула ей голову и, склонившись, прильнула к её губам. Язык Нуарии заскользил по маленьким зубкам и тонким клыкам, длинным, острым и влажным от слюны. Провёл кончиком по твёрдому ребристому нёбу. Встретился с шершавым языком кошки, тоненьким, но сильным и гибким. Свободная рука колдуньи щипала сосочек Тэйки. Та шумно сопела, сдавливая ладошками талию наставницы. Прервав поцелуй, Нуария поманила Тэйку пальцем и направилась к кафедре… Вдруг её правую ягодицу пронзила боль! — Ай! — вскрикнула эльфийка и обернулась: студентка укусила её филейную часть и не думала разжимать челюстей, да вдобавок неглубоко впилась когтями. Она виновато хлопала изумрудными глазищами и пожёвывала зад колдуньи. Поморщившись, Нуария отцепила её и грозно спросила: — Ты трахнуть меня хочешь или сожрать? — Простите, госпожа, — пролепетала Тэйка. — Ваши окорочка такие аппетитные… они так покачиваются, когда вы ходите… Я всё исправлю! Я залижу! Опустившись на корточки, кошка принялась вылизывать поверхностные следы от клыков и когтей. Её язычок с силой давил на попу, ладони массировали икры, колени и ляжки Нуарии, подбираясь к промежности. Звериные ласки, способные в любой миг неожиданно обернуться агрессией, так будоражили тёмную эльфийку, что у неё подкашивались ноги. Она села на пол, привалившись спиной к кафедре, и указала ногтем на свою сочную киску: — Лижи здесь. Компенсируй упущенный из-за тебя оргазм, как собиралась. Встав в коленно-локтевую позицию, Тэйка уткнулась личиком в лоно Нуарии. Пушистая чёлка щекотала лобок. Вздёрнутый носик тёрся о наполненную кровью изнывающую головку клитора. Пальчики с убранными когтями мягко скребли внутренние стороны бёдер. Губы страстно целовали выглядывающие наружу маслянистые чёрные лепестки, язычок лакал струящийся по ним сладкий сок. Сжимая свои груди, пропуская затвердевшие соски между пальцами, Нуария откинула голову, стукнувшись затылком о кафедру, и закатила глаза. Прерывисто постанывая, она воображала, что превратилась в глубокое озеро, а Тэйка распласталась на её берегу и пьёт из неё. Кошачий язычок ритмично бьётся о чистую воду, и от него по поверхности разбегаются круги. Круги наслаждения растекались по Нуарии, и она хрипела в истоме: — Глубже, глубже… Старайся, Тэйка, отблагодари меня за всё. Моя доброта заслуживает награды… Ах! Круги, расходившиеся по озеру-Нуарии, обернулись волнами, и она оседлала высочайшую из них. Её бёдра задрожали, ноги свело судорогой. Ногти на скрюченных пальцах вонзились в сиськи не хуже кошачьих когтей. Она схватила Тэйку за уши и сама тёрлась о её лицо влагалищем, не давая ей отстраниться. — Госпожа, ушки… — захлёбывалась студентка. — Мои ушки… не надо, там вибриссы… не трогайте… — А, значит, тебе можно кусаться, а мне тебя помацать нельзя? — злорадствовала тёмная эльфийка. — А я предупреждала, что не стоит со мной трахаться! Надо было слушать учительницу! Она всё ещё была на вершине волны, упивалась балансированием на пенном гребне. Но поднявшийся шторм утихал, и безумное наслаждение сменялось ясным удовлетворённым спокойствием, заполняющим тело Нуарии. — Извини, — выпустила она уши Тэйки. Сидя между длинных серых ног, студентка покачивалась корпусом, а её глаза осоловело вращались. Колдунья забеспокоилась: — Ты в порядке? Прости, я думала, у котолюдов вибриссы рудиментарные и не так важны для вестибулярного аппарата, как у обычных кошек. — Ничего… страшного, — пробормотала Тэйка, постепенно фокусируя взгляд, и облизнулась: — М-м-м, госпожа, какая вы сладенькая… Вам понравилось, как я к вам ластилась? Хотите ещё? Я могу!.. Только ушки, пожалуйста, сильно не дёргайте. — А чего тебе самой хочется? — поинтересовалась Нуария. Насколько она понимала, эструс довольно мучителен, и вряд ли одно лишь питьё чужих выделений способно унять его. — Но я уже так о многом вас просила! — зарделась Тэйка. — И вы всё исполнили! Мне стыдно требовать… — Брось. Чего уж теперь скромничать? Я не прочь попробовать твою маленькую узенькую писю. Тэйка помотала головой и, растопырив средний и указательный пальцы на обеих руках, с мольбой во взоре потыкала образовавшимися уголками друг в друга. Нуария отодвинулась от кафедры ближе к студентке. Та откинулась назад, упёршись ладонями в ковёр. Выпрямила левую ногу, а правую согнула в колене. Колдунья продела ногу под получившуюся арку, и киски любовниц соприкоснулись. — Ох, они целуются, — затрепетала Тэйка. — Да разве ж это поцелуй? — ухмыльнулась Нуария. — Вот поцелуй! Она принялась энергично двигать бёдрами, толкаясь промежностью в промежность ученицы, размазывая их смешавшиеся соки. Тэйка тонюсенько застонала. Нуария продолжала массировать её раскрасневшиеся нижние губки своими почерневшими да чмокала согнутую розовую коленку партнёрши. Тэйка отвернула голову вправо, вытянула шейку и начала сосать большой палец на ноге колдуньи. Затем стала подмахивать Нуарии, отрывая мускулистый зад от пола. Дыхание обеих становилось тяжелее, хлюпанье влагалищ, мычание и стоны — громче. Клитор эльфийки, блестящий и чёрный, тёрся о нежный клиторок кошечки, с нажимом обводил его по кругу… В тазу Нуарии вновь разгоралось жжение. Оно сливалось с онемением в затекающих руках, на которые она опиралась, и колючей болью в большом пальце на ноге — обуреваемая страстью и удовольствием, Тэйка натурально жевала его, зубки впивались в подушечку и постукивали о каменно-прочный гагатовый ноготь. «Не жалко, — решила Нуария. — Если что, потом сама заживит «Подорожником». Заодно потренируется… Ох, магия же! Мы должны были заниматься магией, а не сексом! Ну, куда меня опять занесло?» Думать дальше не удавалось, да и не хотелось: мысли отвлекали от творящегося здесь и сейчас. Из Тэйки брызнуло, и напор её влаги бил прямо в клитор Нуарии. Кошка выпустила изо рта палец госпожи и громко прерывисто застонала, вывалив язык; изумрудные глаза заволокло мутной плёночкой третьего века. Эльфийка чувствовала вагиной, как судорожно содрогаются чресла студентки, и тоже кончала: её промежность взрывалась, распыляясь мириадами трепещущих частичек, яркая раскалённая пыль разлеталась по телу, оседала внутри блаженной негой. — Госпожа… — выдохнула Тэйка. — Госпожа, вы нечто. Нуария повалила ученицу на спину и встала над ней на четвереньках. Она вновь поцеловала её, щекоча щёчки и шейку свисшими снежными прядями. Одновременно колдунья сжимала подушечками пальцев верхние кошачьи сосочки, а затем начертила между ними Печать «Тетрапак». — Госпожа, что вы делаете? — изумилась Тэйка. — Мне тоже иногда хочется молочка, — хитро улыбнулась тёмная эльфийка и скосила рубиновые глаза, глядя, как подрастают грудки ученицы — над плоской равниной поднимаются два крохотных холмика. Сползя пониже, Нуария присосалась к левому. Одной рукой она массировала сисечку Тэйки, выжимая себе в рот свежее тёплое молочко, жидковатое, немного отдающее клевером. Другая ладонь эльфийки ласкала кошачье пузико. Пальцы поочерёдно стимулировали нижнюю пару сосков и маленький пупок. Потом гагатовые ноготки почесали золотой пушок на лобке. Тэйка в сладостной агонии металась под Нуарией, выгибая спину ей навстречу, поворачивая голову то влево, то вправо. Хвост лежал на полу знаком вопроса. Ножки подёргивались, одна поднималась, согнувшись, и коленка прижималась к мокрой вагине колдуньи. Выпив всё из левой груди, Нуария взялась за правую. Пальцы свободной руки продолжили путешествие по тельцу Тэйки — от лобка спустились непосредственно к киске, нежно провели вдоль щёлочки, такой маленькой и узенькой, что тёмная эльфийка давалась диву, как члены сокурсников вообще не разорвали её. Ответ нашёлся быстро: обильно смазанное влагалище легко впустило в себя её длинный серый палец, а затем и второй, и третий. Кошечка была гибкой и эластичной повсюду. И горячей-прегорячей внутри — на миг Нуарии почудилось, что он сунулась в кипяток. — Ещё, — прошептала Тэйка. — Растяните меня сильнее. Нуария задвигала пальцами: погружала их глубже, шевелила ими, массировала склизкие стеночки, высовывала, не вынимая до конца, и трунькала подушечкой большого пальца по красной горошинке кошачьего клитора. Потом повторяла. Тэйка утробно заворчала. — Больно? — спросила эльфийка, остановившись. — Трахай! — прорычала Тэйка, и глаза её вспыхнули ненасытным зелёным пламенем. Нуария продолжила трахать её рукой. Молоко в грудях кончилось, она покрывала поцелуями шею и подбородок студентки, чмокала в щёчки, впивалась в губы. Кошка выгнулась, оторвав попу и спину от пола, обняла колдунью и царапала ей лопатки выпущенными когтями, прикусила ключицу. Но больше Нуария не возмущалась. Тэйка глухо заурчала и забилась под эльфийкой в конвульсиях. По её хвосту и хребту словно прокатывались волны: они ударялись об пол хлёсткой плетью. Нуария отстранилась, давая кошке место. Плюхнулась на ковёр мягкими ягодицами и, снова прислонившись спиной к кафедре, разминала ладонью половые губы, что зудели, алкая нового оргазма. Тэйка извивалась перед наставницей, каталась по полу, игриво мявча и муркая. — Кис-кис-кис, — позвала Нуария, вращая бёдрами. — Иди-ка сюда, это ещё не конец.