"…какая-то часть тебя уходит с тем, кого ты потерял, ведь дружба – это как любовь. Лучше ни к кому не привязываться, слишком это рискованно"
...
Черное, безотрадное небо не отражает совершенно ничего. Нет тех белых проблесков звёзд, что как человеческие души рассеиваются на бесконечном полотне. Пугающий мрак, окутывающий мерзким холодом, что подкрадывался снизу, взбираясь ледяными щупальцами под пижамные штаны и заставляя неметь голые стопы. Вокруг одна темень не позволяющая разглядеть между собой абсолютно ничего. Ощущение чужого присутствия не перестаёт покидать, усиливаясь с каждой секундой. Будто в этой черноте он не один, словно на него сразу смотрят тысячи пар неродимых глаз.. Тихий шепот, что весело отзывался в ушах с разных сторон, вынуждает настороженно оглядываться по сторонам в поисках источника звука. Он повсюду. Нельзя различить откуда и кому принадлежит. Сначала задорно детский, такой светлый и тёплый по сравнению с этим местом и в ту же минуту пугающий своим весельем, а потом переливающийся в басисто-мерзкий и трескучий, более пригодный темени вокруг. Всё обволакивает туман и кажется настолько невозможным, будто не прогрузившиеся текстуры, застывшие перед его ликом и выделявшиеся на фоне остального. Под ногами сухая, хрустящая, мертвая трава, что неприятно колется. Ужасный скрип давно несмазанных петель заставляет с усилием обернуться, чтобы немигающим взглядом уставиться прямо на ненавистное огромное лицо в виде парадного входа. Оно бросается в глаза среди этой тьмы, прямо зовёт к себе, приглашающе светится. Хочется поскорее убежать, скрыться от этих пронизывающих нутро острых маленьких радужек, что будто видят тебя насквозь, голым и безоружным. — Лжец! Обманщик! Врун! – продолжает кто-то, выкрикивая повышающимся демоническим тоном с разных углов. Слова сильно ударяют, не значением, а своей звуковой волной по перепонкам и он оседает на вымершую сухую почву, вжимаясь в неё с головой и закрывая уши руками. Цепляется за волосы, чтобы ладони не соскочили с ушных раковин, норовит содрать со скальпелем. В голове проносятся сотни рассекающих череп иголок, которые заседают внутри, давят на полушария мозга. Дорожки теплой жидкости стекают между пальцами, попадая на землю, которая сытится ею и будто оживает, позволяя появляться уже яркой и здоровой зеленой траве. Его имя повторяют как мантру, зазывая и умоляя помочь, но он не может. Он ничего не может сделать, кроме как стараться заглушить эти рыдания. Не может помочь даже себе. Со стороны мелькает тень, которая сразу отбрасывает ещё несколько и только тогда он медленно, боясь сделать неправильное движение, поднимает голову. Полные страха и ужаса глаза натыкаются на черные червоточины перед собой. Трое людей тянут руки и просят не оставлять их, не бросать в этом адском парке, что стоит прямо за их спинами.. Они, лишённые былой способности нормально передвигаться, дергано-кукольными движениями, словно следуя за кукловодом наверху, делают шаг и в левый бок сильно ударяет жгучая, простреливающая боль. Ворочается на кровати в исступлении, сминая одеяло и жмурится от невыносимой агонии. Мычит и не может сдержать сдавленного, измученного стона. Поджимает пальцы на ногах, которые белеют. Золотая цепочка, подаренная на пятнадцатилетие сворачивается вокруг шеи из-за возни. Незнакомцы делают ещё шаг, хотят достать до единственного живого существа, что пытается подняться на ноги, но отросшие корни травы, что облепляют его щиколотки своими тугими прутьями, не дают этого сделать. Они больше не похожи на траву, скорее становятся подобны веревкам с шипами, что вонзаются в его бледную кожу. Они хватают его за кисти рук и так же прижимают к земле, отрезая пути к отступлению, пока фигуры жутко приближаются к нему. Не в силах и дальше продолжать смотреть на них, он закрывает глаза, опуская голову и поджимает дрожащие губы, что вот-вот позволят вырваться воплю. В миг всё замолкает, тишина пробирается к нему своим звенящим эхом и кто-то, кто вовсе не находится здесь, поднимает его голову и парень видит тонкую леску, ведущую прямо в небо. Она облепляет его шею узлом, подчиняя себе и теперь он видит кто стоит перед ним. Старые друзья смотрят с осуждением, презрением, своими черными и заполненными смертью глазами. Не видно даже человеческого белка. Это словно не они, а кто-то другой.. Воздуха, до которого раньше не было никакого дела, становится катастрофически мало. Леску наматывают по второму кругу и он давится, хочет убрать её, но руки до синеты обтягивает такая же, что вонзается в кожу. Подушки летят на пол, пока парень цепляется за горло, пытаясь избавиться от удушающей невидимой нити. Последний раз те делают резкое движение, чтобы разорвать все белые узлы, а потом испариться в сером тумане... Тодороки подрывается с кровати, резво вскакивая и учащённо дыша. Он хватается за шею, которая неприятно саднит и сглатывает вязкую слюну с мешающим внутри комом, что встал поперек трахеи. Выходит не очень. Вытирает рукавом пижамы мокрый от холодного пота лоб и дрожащими пальцами закрывает своё лицо, а потом косится в сторону, смотря через свои пальцы. Проникающий в комнату лунный отблеск через маленькую щель плотных штор, даёт хоть какой-то ориентир в новой квартире и он наконец находит дверь в ванную комнату. Включает свет, который из-за непривычки слепит глаза и жмурясь, подходит к раковине. Апатитовая аристократическая плитка с ванной на золотых ножках, выполненная в более старом и богатом стиле, такое же округлое зеркало с загнутыми в красивых узорах проволоками. Выглядит авантажно и со вкусом, а главное не бросается в глаза. Быстро умывается ледяной водой и вытирая лицо полотенцем, застывает, смотря на своё отражение. Красные глаза с лопнутыми капиллярами внутри белков, потемневшие синие радужки. Бледное, выжатое лицо с потрескавшимися пухлыми губами. Фиолетовые впадины внизу глаз, что остались после долгого недосыпа. Длинные, слипшиеся волосы до плеч, которые немного завились и покороче чёлка, разделённая на две стороны. А так же тоненькая красная полоса на шее, обрамляющая её со всех сторон и жутко зудящая....
В трехкомнатной квартире, пропахшей вкусными лесными ягодами вчерашнего чая миссис Мори, было достаточно уютно. Старый Лондонский стиль с элементами современного века. Само жилище было выполнено в темно-зеленых, серых и черных тонах. Мягкий диван с кучей таких же пушистых подушек, грязно-серый камин с потёртыми статуэтками из керамики на нём. Два удобных, крепко обитых кресла по бокам, темный ковролин и стеклянный журнальный столик. Гостинная соединена с кухней и лестницей, ведущей вниз и на выход. Кухня была немного узенькой, но просторной и ухоженной. Так же, можно отметить большое количество растений по всему дому, что был напичкан ими чуть ли не на каждом углу. Нацепив на себя черную водолазку со свободными серыми штанами и темно-синим халатом поверх, Тодороки собрал свои волосы в неопрятный пучок. Из-за ночного инцидента некоторые локоны выбивались из строя и кудрявились за ушами. Приготовив кофе и прихватив с собой газету, парень хотел спокойно провести этот день в молчаливом одиночестве, но видимо судьба была против и на зеленом диванчике находились двое незваных гостей со смеющейся женщиной, что мило беседовали и попивали чай из сервизных кружек. — Ох, вы уже проснулись, Господин Тодороки! – вскочила женщина, чем вызвала у озвученного хмурое выражение лица. — Миссис Мори, я просил обращаться ко мне не так формально. – прожёвывая язык, недовольно сказал тот. Женщина обернулась, тихо охая и переводя взгляд на Бакуго, который был в самом эпицентре внимания двухцветного. Белокурый вежливо улыбнулся и попросил оставить их наедине, после чего та спохватилась забрать грязную посуду, но её остановила большая и горячая рука ещё-чуть-чуть-и-будущий-капитан лейтенанта. Та быстро удалилась, искренне переживая за состояние сервиза, который оставила между не очень-то и дружелюбными взглядами. — Тебе здесь не рады, проваливай..– он посмотрел на Киришиму, что молча сидел и не собирался вообще участвовать в потасовке. — те. Блондин усмехнулся и нагло смотря прямо в глаза, плюхнулся обратно на мягкие подушки, ставя свои ноги на столик, а потом поднял кружку и оттопырил мизинец подобно королевской особе, отпивая из неё коричневую жидкость. — Не нравится моё общество - выпроводи сам. Миссис Мори, в отличие от некоторых, очень рада нашему пребыванию здесь. – Бакуго довольно ухмыльнулся, видя как у Тодороки начинает кончаться выдержка. Не смотря на внутреннее желание схватить за шкирку нахала и по совместительству бывшего лучшего друга, он лишь сел на кресло, спокойно стоящее с боку и расправил газету, тем самым закрыв ею знакомые лица и сделал глоток горячего бодрящего напитка. Показушное игнорирование их достопочтенных персон пришлось не по вкусу гостям, а тобишь Бакуго, что рывком отобрал и смял мешающую преграду между ним и Тодороки. Второй, мягко говоря, ошалел от такого, подавляя желание плеснуть на лицо кипяток, что находился в чашке. Будто бы и без слов понимая друг друга, они до последнего не прерывали жгучего и яростного зрительного контакта, которому пришел конец из-за вмешательства Киришимы. — Я понимаю, вы давно не виделись, очень скучали и хотите до смерти заглядеть друг друга из-за долгой разлуки, но у нас нет времени для ваших телячьих нежностей. – серьёзно разрушил тишину красноволосый и попытался отодвинуть Бакуго, что уже был готов наброситься на преспокойного, нет, Тодороки. Словно волк, пытающийся загнать в угол лань с золотистой королевской шерсткой. Вот только Тодороки далеко не похож на грациозную лань и провести себя вокруг пальца больше никому не позволит. Скорее уж изворотливая змея, ищущая пути отхода и строящая планы на разные случаи, если тот или иной с треском провалится. — Если он заблагорассудит, наконец, по человечески, поприветствовать нас, то так уж и быть, я не прожгу в нём дыру. – откинулся на спинку дивана и так же продолжил смотреть, пока Тодороки медленно и истязающе попивал горячий кофе. Эти гляделки продолжались бы вечно, если бы не любопытство по поводу их визита. Двухцветный скорчив лицо в отвращении, отвернулся от белокурого, что победно ухмыльнулся и поудобнее устроился на мягких подушках. Так сказать, развалился будто у себя дома. Тодороки отложил стакан и скрестил руки на груди, выжидательно уставившись на Киришиму. Тот в свою очередь немного придвинулся и шумно выдохнув, полез в карман своей куртки. Через несколько секунд на стеклянном столике рядом с ногами блондина появилась маленькая черная классическая шляпка и по спине невольно пробежалась стая мерзких маленьких покалываний. — Что это? – сухо спросил хозяин новых апартаментов, вжимаясь в длинную спинку кресла. — Холодная соба, Тодороки, ты что не видишь? – саркастично выплюнул блондин. — Ха-ха-ха, – парень притворно ему улыбнулся, кривя губы. — ты всё так же тупо шутишь. Я серьезно, что это? — Боже, ты прекрасно знаешь, что это такое, Двумордый. – устало произнёс Бакуго, запрокидывая голову к потолку и истинно считая половинчатого жутким тугодумом. С большой д, всегда было с большой. — Я знаю, как тебе трудно вспоминать ту трагедию, что касалась и нас самих, но пожалуйста, просто выслушай. – жалостливо, подбирая слова сказал красноволосый, смотря в синий омут, что казался непробиваемым холодным барьером. — Пять минут и я самолично выкидываю вас за дверь. Пробудете минуту дольше, то поцелуетесь с асфальтом через окно. – железным тоном произнес парень, нервно сглатывая и стараясь придать голосу как можно больше равнодушия. — Как скажешь, лапуля. – хмыкнул белокурый и вновь ощущая злой настрой со стороны собеседника, выставил руки в примирительном жесте, довольно оскалившись. — Без рукоприкладства, ферштейн? — Mange d'la marde. – прошипел тот на французском и вызвал оборотную реакцию. — Прости, язык колорадских жуков мне не понятен. Пуленепробиваемое терпение двухцветного мог за долю секунды пробить только один человек. Одной своей фирменной улыбочкой. — Вообщем, два дня назад или скорее всего один, так как мы начали с утра и это нельзя с точностью округлить до двух, то получается..– взволнованно затараторил Киришима и начал вертеть в руках чёрный телефон из-за чего Бакуго пришлось заткнуть его плюшкой и отобрать его, вложив к себе в карман. — Не тупи, – цокнул старший. — мы нашли эту херь в теле у одной старухи, которую отравило её же отродье, но потом оказалось, что умерла она вовсе не от неудачной попытки заграбастать себе всё наследство, пока не переписан договор, а из-за сердечного приступа, который мог возникнуть только от сильного испуга. Ну или на крайняк, случай сто к одному - здоровьице подвело. – кратко выложил тот и закинул себе в рот такую же плюшку посыпанную сахарной пудрой, облизывая измазанный краешек губ. Тодороки нахмурился, переваривая информацию и придвинулся к столику, на котором находился предмет и не решаясь брать его в свои ладони, просто осматривал. Ноги Бакуго были раздражённо скинуты, а сам лейтенант лишь зевнул, прикрыв рот ладонью. — И зачем вы пришли ко мне? Чтобы я похвалил вас? Ну что ж, молодцы за то, что хорошо выполняете свой служебный долг и серьёзно относитесь к делам, а теперь убирайтесь. – Бакуго гортанно зарычал, хватая его за предплечье и приближая к себе. Тодороки деловито вскинул подбородок не намереваясь находиться с ним так близко. — Да что с тобой стало? Ты же просто жил и не мог спать без своей ебаной справедливости. Всё кричал о том, что посадишь всех ублюдков на сраном белом свете. Вспомни, как мы с тобой шлялись по каждому, мать его, углу в поисках зацепок и это было явно не по моей инициативе, но я всегда, как примерный лучший друг, запихивал свои претензии как можно глубже, чтобы угодить твоей долбанной золотой заднице. – процедил белокурый, чуть ли не впечатываясь в него. — Тогда ты явно должен помнить, почему я изменился и устроился обычным копом в богом забытом месте. – в такой же манере речи произнес тот. Атмосфера в комнате накалялась, а воздух всё больше и больше походил на ядовитый газ, что выходил из самых страшных лабораторий по производству смертельно опасных орудий. — Двумордый, как бы ты не хотел, но тебе придется вернуться в строй, ведь именно в квартире твоей сестры была нарисована эта самая хуйня со шляпой. – прошипел тому в лицо блондин и сжал длинные пальцы сцепленные вокруг руки. Киришима напрягся, готовый в любую секунду подскочить, чтобы разнять их. Тодороки впал в ступор. Он не знал, что ему делать. Он поклялся себе больше не ввязываться в это дерьмо. Он отчаянно пытался свести счёты со своим прошлым, чтобы навсегда забыть тот ужас. Тодороки честно пытался. Из-за всех сил пытался. Но все его попытки были выброшены в урну самой, сука, судьбой, что играла с ним в злую шутку. Или же Кацуки Бакуго, что сейчас горячо дышал на него, яростно раздувая ноздри и грозно смотря в глаза....
Осмотр квартиры не дал, ровным счётом, ничего. Кроме осевшей тоски от знакомых стен. Каких либо изменений за прошедшие несколько лет – нет, такой же интерьер и обои, что в некоторых местах были потёрты. Надпись выведенная разными цветами граффити в виде рисунка жуткого мальчика. Даже не мальчика, он лишь отдалённо напоминал ребёнка. Что-то среднее между маленьким и взрослым. Как и говорил его отец, никаких конкретных зацепок, что помогли бы дальнейшему расследованию. Ни одной зацепки, кроме той, которую он припрятал к себе в ящик. Свои же мысли звучали отстойнее некуда. Но куда разумнее. Тодороки всегда думает сначала головой, не давая проходу замороженным чувствам, что были скрыты под большим металлическим замком сплавленным с вольфрамом. Стальной ключ был давно выброшен в бездонный колодец. — Нужно попасть в кабинет к моему отцу. Без его ведома. Он скрыл важную и не достающую улику. Готовясь ловить глаза Киришимы, что только открыл рот в немом вопросе, он посмотрел на выгнувшего бровь Бакуго. Это его выражение лица а-ля "чё ещё спизданёшь, Двумордый?" – всегда бесило Тодороки, который лишь закатил глаза. Цепляясь взглядом за знакомую белую дверь впереди по коридору и гипнотизируя её, он сжал ладонь в кулак, мысленно одёргивая себя и тут же отворачиваясь. Виски туго сдавило под невидимым давлением, словно от воды, что пробиралась.. Парень чертыхнулся, стиснув зубы. — У меня нет причин врать вам. — Ну конечно..– хмыкнул Бакуго, скрещивая руки на груди и Тодороки перекосило от двусмысленного намёка. — Ты не в том положении говорить мне, что было правдой, а что ложью. Тебя там вообще не было. – холодно отчеканил парень, вылетая из квартиры на лестничную клетку. Зачинщик лишь фыркнул и толкнул носком ботинка ползущего паука, что тут же оказался прижат его подошвой и безжалостно размазан. — Вот всегда ты так..– укоризненно выдохнул Киришима, покачивая головой и последовал примеру двухцветного. — Серьёзно?! Ты на его стороне?! – ответа не последовало и ставя себе цель прибить их обоих как-нибудь потом, Бакуго злобно цыкнул, немного сгорбившись и засунул руки в карманы излюбленных брюк. Служебная форма спокойно пылилась у него в шкафу, ведь никаких особенных мероприятий пока не происходило, а значит можно одеваться по своему собственному вкусу. Выходил из квартиры парень с чувством будто за ним кто-то наблюдает, но спихнув это всё на перепалку ранее, он быстро перемахнул через лестничный пролёт, думая как бы ещё больше не загадить тот огромный овраг в отношениях, касательно, старого друга....
Выбора не было как такового. Нужно было незамедлительно решать вопрос с работой, чтобы не возникло проблем с деньгами. По этому направляясь в знакомое ему здание, Тодороки даже не удосужился позвонить или же элементарно оставить смс-ку. Вдруг Шеф отлучился по особо важным делам? На данный момент его мало это волновало. Заходя и не дожидаясь старых друзей, что плелись позади, он так же не собираясь проходить регистрацию уже шагал по направлению к лифту. Девушка за стеклоблоком изумилась и хотела окликнуть его, но лениво поднятая рука светловолосого лейтенанта показала, что он с ними и волноваться на этот счёт не стоило. Старший Тодороки оказался в своём кабинете и к счастью один. Закрыв за собой дверь, парень, под удивлённый взгляд, спокойно прошёл к креслу и сел в него, закинув ногу на ногу. Старатель даже замер в ожидании, что же его ждёт на сей раз. Сын выглядел подозрительно не настроенным на агрессию и скандалы. — Я сделаю как ты хочешь, но при кое-каких условиях. – сразу же дал знать краснобородому о том, что так просто не останется рядышком под его крылом после всего, что происходило. Мужчина нахмурился и невольно напрягся под холодным взглядом своего чада. Шумно выдохнув, Тодороки-младший выставил раскрытую ладонь перед своим лицом. — Первое – ты обращаешься ко мне как и все остальные. Второе – я буду работать здесь, в твоём отделе..– парень потянул паузу, заглядывая в отцовские глаза - такие же глубокие, но светлее, намного. — И третье – ты не будешь иметь права запрещать работать над теми делами, которые меня заинтересуют. Видно было как тот хотел возразить, сказать, что не будет этого делать, но по другому никак. Мужчина просто не может позволить ему уйти, ведь тогда будет хуже. Намного хуже всем им вместе взятым, а в особенности самому двухцветному. Он так же погряз в этой лазейке, что затягивает и затягивает с каждым днём. А выход только один, и уж очень он неприятный. — Будь по твоему, но взамен ты не будешь ничего скрывать от меня, ясно? Все твои действия будут как на ладони, чтобы не учудил ничего. – тот махнул рукой, так и говоря ему, что это не будет такой большой проблемой для него. — Мой рабочий день начнётся завтра. – он поднялся, выглаживая все складки на своей одежде. — Ты ведь имеешь связи, так что устрой своего любименького младшего сыночка в своё райское гнёздышко. – слишком ядовито произнёс тот, добивая его ухмылкой и коротким брошенным взглядом напоследок....
Погода оставляла желать лучшего, кутаясь в тёплый коричневый шарф, парень удобнее перехватил документы в своих руках и зажал смартфон между ухом и плечом. Первый день его работы уже мог назваться противным. Он опаздывает. Жутко опаздывает, но поделать ничего не может. Многие собеседования он с треском проваливал, но всё же являлся вовремя, даже приходил заранее. Как только его приняли, хоть и на испытательный срок: всё пошло наперекосяк. Пусть это уже и было хоть какой-то победой, да и к тому же, работать в Департаменте, а не в обычном участке – просто нереально. Говорят, что у них каждый день по несколько вызовов. — Нет, я больше не видел его с того вечера. – буркнул зеленоглазый и сразу же понурил голову. — Чего это ты, Изу? У вас же всё было так малинно-сладко. – со смешком произнесли на той линии и названный лишь фыркнул. — А ты как думаешь? Видите-ли, я не подхожу под его стандарты! Хорошо, что мы не зашли слишком далеко и это по крайней мере самые короткие отношения, что были у меня сродне. – жаловался тот, мимоходом подходя к нужному зданию. — Смотри, опять не встреть такого же, а то вытаскивать тебя я больше не намерен..– парень закатил глаза, отмечая, что он всегда так говорит, но самый первый несётся к нему в виде жилетки для слёз. — Ты понимаешь, что угробил моё любимое вино! Я даже не успел прочувствовать этот изысканный вкус, а ты взял и выкинул его. Всё же, ты становишься другим человеком, когда пьянеешь. — Будто ты в ангелочка с нимбом и белыми крылышками превращаешься. Не начинай, ладно? — Ладно-ладно, но если серьёзно, как встретишь того кретина, то врежь ему по самые яйца! Будучи совершенно не опытным в делах любовных, его друг по ту линию давал более разумные советы. На все вопросы по типу: "Почему ты ни с кем не встречаешься, но знаешь про это лучше всех?",– тот отвечал коротко и просто: "Тренеры – не играют". Вбегая в помещение и врезаясь во что-то твёрдое, разбрасывая все листы по полу, парень цыкает. Хотелось свернуть себе шею за то, что привычка смотреть под ноги действовала на него обратным образом. Ползая на коленях в попытках собрать свои же документы, зеленоголовый округляет глаза. — Деку? – так же не может поверить старый знакомый в неожиданную встречу, опустившись на корточки и помогая. — Похоже подвернулась замечательная возможность. Я перезвоню, Денки. – Мидория сбросил и рывком отобрал свои листы, не заботясь о их сохранности. Белокурый хмыкнул и тут же разогнулся, смотря на него уже сверху-вниз. Вообщем-то, он смотрит так на всех благодаря своему росту и ужасному характеру, ставящего его чуть ли не выше самого Шефа. Конечно, через слона перепрыгнуть будет сложновато, но он и не собирается сдаваться. В свои двадцать шесть это уже свыше похвалы, ведь не каждый добьётся такого результата. Всё-таки деньги родителей тут немного профигурировали, но лишь для того, чтобы показать на что действительно способен их сын. Сын, который доказал и окупил те годы, которые он должен был ещё отработать для повышения. Впрочем, многие хоть и не говорили в слух, но признавали его самым работоспособным и умелым, а главное с головой на плечах, которая не затуманена деньгами. Конечно она была затуманена желанием доказать кое-кому свою значимость, но об этом знать никому не стоит и вовсе. — Надеялся больше не встретить тебя. – стараясь придать голосу как можно больше хладнокровия, парень поправил стопку и прижал к груди. — Судьба? Чистейшее совпадение? Или же ты выследил, где я работаю и решил таким способом быть ближе? – выгнул бровь Бакуго и засунул руки в карманы своего чёрного бомбера. — Делать мне больше нечего, как следить за таким как ты. – скорее для себя, чем для блондина фыркнул и попытался обойти, но ему перегородили дорогу, изогнув губы в ухмылке. — Поиграть вздумал? — Нравится бесить людей, – пожал плечами Бакуго. — приятно видеть, как кто-то лопается от злости. Обожаю просто. Мидория покосился на него и устало выдохнул. Не самое время сейчас разбрасываться кулаками. Парень уже хотел жёстко послать его куда подальше, но к ним подошла брюнетка с короткими волосами мимолётно кивая блондину и протягивая руку Мидории. — Юи Кодай, а ты, скорее всего, тот самый новенький стажер? – спокойно поприветствовала та. Стало немного легче. — Изуку Мидория, приятно познакомиться. – стараясь не замечать пристальных алых глаз со стороны, более вежливо выдавил он. — Видимо ты уже знаком с Бакуго-саном, – она говорила это настолько отрешённо, что можно было подумать о том, что ей это всё как до лампочки. — я видела как вы разговаривали. — Аэ..да..– запнулся обладатель россыпи веснушек на щеках и носу. — Замечательно. Стажировку ты будешь проходить под его присмотром, а сейчас мне надо срочно идти. Я не смогу провести тебе экскурс..– она даже не пыталась казаться виноватой, равнодушно смотря в изумруды напротив. — Не нужно, я сам его проинформирую обо всём. – вмешался Бакуго, а Кодай благодарно улыбнулась и быстро удалилась по своим делам. Мидория хотел завыть в голос, ведь теперь ему придётся не очень сладко. Он просто корил себя за то, что вообще не упал и не попал под машину, когда в спешке перебегал улицы, боясь опоздать на эту, уже, злополучную работу. — Чего стоишь? Пошли, время твоего личного экскурсовода ограничено. – кинул тот, разворачиваясь и зазывая к себе рукой. Не смея и дальше задерживаться, парень проследовал за ним и зашёл в лифт. Стоять близко он был не намерен и по этому заранее отошёл назад, несколько раз невольно засматриваясь на взъерошенный затылок. В голове проскочили моменты не очень подходящие к данной ситуации и зеленоголовый покраснел, опуская лицо и пряча его в шарф. Всё же он не очень и отделался от тех жарких чувств, что всплыли у него с Бакуго. Воспоминая как он зажимал его, а потом напористо целовал, из-за них парень мог услышать биение собственного органа жизнеобеспечения. В сердцах, грубо отзываясь о самом себе, он вытеснил все ненужные мысли и даже смог выдохнуть, когда двери лифта наконец открылись....
Работа в отделе кипела, словно все гражданские решили устроить для сотрудников полиции небольшой сюрприз в виде завалов и нескончаемых звонков стационарных телефонов. Начиная уже сильно раздражаться, коллеги непрерывно кричали друг на друга и неслись каждый по своим делам. Когда-то дружный коллектив, постепенно превратился в стаю хищных зверей, которые хотели отхватить кусочек побольше. Выживать и уж тем более зарабатывать в Бостоне было трудно, ведь обычным копам платили не такую уж и радужную цену. По настоящему стоящие дела или загадочные расследования перестали появляться, а интерес и искреннее желание преобразились в серое – "Так надо, это мой служебный долг". Все кто-либо пришёл сюда работать из-за детских мечт, сейчас желали поскорее закончить рабочий день и выкурить целую пачку сигарет. Тодороки, что вышел из кабинета своего отца раздраженно цыкнул из-за шума. — Рик, возьми ты уже этот телефон! – заорала одна из девушек, отнимая трубку от уха и прикрывая динамик. Окликнутый лишь устало закатил глаза и поднялся со своего места, отвечая на звонок и на автомате приветствуя. — Требуют Тодороки Шото. – недовольно сказал брюнет. Девушка изогнула бровь и зацепилась за уходящую двухцветную макушку, окликнув парня и попросив остановиться. Тодороки искренне не желал знать, кто именно названивает в Департамент с просьбой поговорить с ним, а не по телефону, когда так будет намного удобнее. Берёт трубку из чужих рук и недоверчиво смотрит на Рика. — Кто спрашивает? – пытается говорить громче остальных, но это выходит не очень и он затыкает одно ухо ладонью. — Рада слышать тебя, мой мальчик. – Тодороки ничего не понимает. Голос по ту линию старый и скрипучий, будто обладателю осталось не меньше нескольких дней. — Назовите своё имя. – краем глаза видит Бакуго с каким-то незнакомым парнем и немного поворачивается в их сторону. Тот вопросительно выгибает бровь, крутя пальцем в воздухе, намекая ему побыстрее заканчивать разговор. Зеленоголовый смотрит на него изучающе-невинно, словно какой-то экспонат в музее древних греческих скульптур. Большие зеленые изумруды прямо-таки начинают сиять, встретившись с его синими холодными сапфирами. — Я так скучала по тебе, мой милый..– еле доносится от туда и двухцветный переспрашивает, а потом злостно ударяет кулаком об стол и все затыкаются, поворачиваясь в его сторону. Мидория осматривается, держась поодаль от блондина, что начинает понемногу раздражаться. Колючки опасно заострены, грудь широко вздымается, а черты лица становятся жёстче. Киришима беззвучно останавливается рядом, запыхаясь и переводя непонимающий взгляд то на Бакуго, то на Тодороки, хочет уже дотянуться до плеча друга. — Назовите. Своё. Имя. – просит уже более напористо, выговаривая каждое слово и ждёт, пока это ожидание не перетекает в тягучее любопытство. Бакуго раздражённо цокает, топая ногой и Тодороки действительно хочет ему врезать. Скверный характер старого друга проявляется в самый неподходящий момент. — Я сказала, что скучала и хочу поиграть, Гре-ем! – кричит та, позывая его покрыться мерзкой стаей мурашек и резким движением положить трубку, чуть ли не ломая её пополам и не замечая изумлённых, замерших взглядов на нём. На четвёртом этаже Бостонского полицейского Департамента наступает могильная тишина, прерываемая трелью других телефонов. Сердце бешено колотится, пока Тодороки втыкает в пол, сжимая рукав своего пальто, что скрывает уродливую полоску шрама на руке и не может успокоить себя. Пространство вокруг сужается, давит на виски своим густым запахом пота и смесью разных ароматов духов. Различает все, присваивая каждому сотруднику свой – подходящий по образу, взгляду, действиям. Ладони немного подрагивают, а сзади его тихо зовут. Вроде, Киришима? Он всегда был к нему добр, со всеми старался поддерживать хорошие отношения, помогал, хоть и сам нуждался в помощи. Он хороший, очень хороший друг и такой как Тодороки уж точно не заслуживает его в своей жизни. Голову резко простреливает осознание произошедшего. Волоски на затылке встают дыбом, а десна сводит от сильного натиска зубов на друг-друга. — Не знаю, бабка какая-то. – смеётся парень и плюхается на диван рядом с подругой, что придвигает ему пачку жаренного картофеля. Чипсы маленькой горкой отправляются в рот, мелкими крошками попадая на диван, пока его пихают острым локтём в бок и ругают за то, что он ест слишком много, а потом раздаётся ещё один звонок. — Тодороки, ты случаем ничего не хочешь рассказать? – белокурый медленно и опасно приближается, щурясь, а озвученный отшатывается в направлении выхода. Хочет сбежать быстрее, чем это начнётся снова, но он не успевает сделать и одного шага. Стационарный телефон разрывается от нового звонка.