- "Человека невозможно вытащить из-под завалов прошлого. Либо ты выкарабкиваешься самостоятельно, либо остаешься под обломками", – Элис Сиболд.©
...
Трель от дверного звонка нетерпеливо проносится по двухкомнатной квартире, оповещая о приходе незваного гостя. Ночные улицы Дорчестер неожиданно пусты и безжизненны, в то время как в маленькой коммуналке второго этажа разносятся тихие, приглушённые под дулом пистолета, всхлипы. — Прошу, пожалуйста пощадите! – трясётся, не переставая плакать и складывать дрожащие руки в умоляющем жесте над липкой макушкой. Волосы слиплись в комья из-за открытой раны, что уже высохла, оставив после себя кровавую затвердевшую корку. Тело, пропитанное потом, что уже не смело выдерживать побои и другие издевательства, потряхивало, словно от накатившей лихорадки. Жалко. Противно. Страшно. Его не слушают. Бьют в разы сильнее, хлёстче, шлёпая по опухшей щеке, которая стала тёмно-синей за последние несколько часов проведённые в персональном аду. Ненависть, омерзение, злость, всё смешалось в одну кучу, выливаясь из чётких и жёстких ударов, которые непрекращающимся градом сыпятся на чужое лицо. — П-прошу..– сипло доносится снизу, на что его пинают носком начищенного ботинка под рёбра. Слышится хруст. Острая боль мелкими иголками впивается в кости, заставляя судорожно дёргаться, зажимаясь в плаксивый клубок. Непрошенная слеза невольно трогает чужие глаза, выводя оппонента на нет, который бешено бросается вперёд, сильно толкая в солнечное сплетение. — Просишь милости, после того, что сделал? Ха-аа..– массирует переносицу, вдруг ударяя в живот и начиная беспорядочно наносить многочисленные ушибы. Просто, чтобы выплеснуть насущный гнев. Кровь брызжет фонтаном из порванного рта, в то время как внутренности скручиваются друг с другом. Душераздирающий крик о помощи можно расслышать за несколько кварталов отсюда, но ему всё равно никто не посочувствует. Этот район и так славится плохой репутацией в последние дни, а ввязываться в чьи-то разборки никому не хочется. У каждого своих проблем навалом. Ползает в ногах, кланится аки богам, обещает дать столько денег, сколько потребуют, клянётся сделать всё что угодно, ведь он из богатой семьи....
Головная боль, пульсирующая в висках и отдающая к макушке, напоминала о пропущенной ночи, которую он соизволил провести за обзваниванием и разбиранием бумаг, что нужно было скорее разобрать. Информация о нашумевшем клубе "Полночь", что представляет из себя дороговатое место для развлечений высокого класса включающего в себя всех высушенных виноградин в виде старых извращенцев или же таких же на голову двинутых представителей крупных компаний, вселяла надежду на то, что как раз таки в нём и найдётся последний пазл мозаики. Все жертвы, что свалились на голову с приходом нервного Тодороки, были прямиком от туда или же не напрямую, но связаны с местом. Например та старушка, что откинулась от яда - жила неподалёку. Ну, а те трое из ларца вообще имели опыт работы в данном заведении. Одна из них была официанткой, другой барменом, последняя же являлась ночной бабочкой по вызову, что решила завязать со всем и начать жизнь с нового листа. Семью завести там, ну или же собаку на крайний случай. Увы, уволившись, её планам пришёл конец. Будто это место решило всё за них. Не отпускало. Блондин не мог понять, что такого мистического может происходить в этом клубе, но некоторые логические варианты развития событий всё же имелись. Предположение по жертве номер один: Причина убийства той старой карги, связанной с этим местом через невидимую нить - это многочисленные жалобы, отправленные в верхушку, дабы прикрыть эту лавочку. Владельцы, скорее всего, решили устранить мешающую проблему в виде назойливой пенсионерки, сваливая всю вину на её внучку, что просто являлась бесхарактерной и попала под горячую руку. С уверенностью можно заявить, полагаясь на семьдесят процентов из ста, что её припугнули, заставив дать ложные показания против самой же себя. Бесхребетная и не желающая встречать проблемы лицом к лицу. Бакуго цыкнул. В чём же заключался повод тех троих - гадать не было смысла. Наверняка, долги, оставшиеся после неотработанных лет, что указывались в контракте. Клуб славился своим выбиванием займа с уже выжатых жизнью людей, которым только и оставалось, что устроиться туда на работу и ждать истечения срока, который сможет решить все проблемы. Срок можно было считать вечным благодаря нескончаемо капающим процентам. Это были лишь догадки, но они имели свой фундамент на который и хотел опираться лейтенант, закрывая ноутбук и откидываясь на спинку кухонного стула. Сглатывая, накрыл измученные глаза пальцами, массажными движениями растирая уставшие веки. На часах уже шесть с половиной утра, а он так и не уснул. Не смог после всего, что произошло. Да и Тодороки смотался в самый неподходящий момент. Искусанная губа вновь взяла роль "козла отпущения", принимая сильный укус при воспоминании двулицего. Так же покоя не давал тот самый пожар, что выбил из колеи абсолютно всех и не имел никакой нити, связывающей клуб и осиротевших детей. Нужно будет наведаться туда и оценить обстановку, а так же обговорить с хозяевами. И в клуб и к директору приюта. Тихий топот позади заставляет вяло выпрямиться, потягиваясь и тяжело вздыхая. Мягкие, маленькие ладони опускаются на сильные плечи, чуть сжимая и Мидория округляет глаза, чувствуя подступающий холод с окна. Его быстро закрывают, хмуро бормоча, что можно, нехило так, простудиться и опять возвращаются к блондину, утыкаясь носом в чуть сырые волосы после ванны, вдыхая лесной запах шампуня и приподнимая уголки губ. Бакуго и сам не знает, когда начались эти "отношения", он просто поддался навалившемуся грузу усталости и поцеловал его, а там и ему ответили взаимностью, всё закрутилось и во второй раз из-за чего на чужой шее теперь красуются отметины намного ярче. Как он вообще смог принять его обратно после всего дерьма, что старший вылил? — Ты не спал всё это время, – взволнованно констатирует факт, оглаживая грудную клетку, чувствуя жар, который пропускает чёрная, обтягивающая сильные мышцы, футболка, делая из мужчины самую что ни есть живую грелку. — пошли в кровать. Слепо беспокоится, чувствуя тревогу на счёт чужого здоровья. Не спрашивает, а зовёт его с собой, утягивая за руку и тот устало повинуется, встаёт, вяло переступая, пока пальцы младшего самозабвенно переплетаются с его, а кончики ушей краснеют. В то время как у Бакуго вместо лица железная мина, а в животе кто-то повесился, звуча этим бурлящим звуком на всю квартиру. Мидория вдруг останавливается, разворачиваясь и взволнованно смотря на него своими огромными блестящими изумрудами, а потом и вовсе меняет направление на кухню. Не пойми из-за чего, но у лейтенанта сразу же камень с души падает, следом и аппетит просыпается, и даже боль перестаёт так громко трезвонить в черепушке....
— Пациент молчит уже несколько часов, не предоставляя желания с кем-либо видеться. Не думаю, что он и вас к себе подпустит. – сообщает медсестра, хмурясь, припоминая как тот только проснулся после откачки и резко кинулся на одного из медбратьев у которых в руках находился шприц со снотворным, которое двухцветный и пытался выхватить. Благо господин Таками всё уладил. Успокоил, вынужденно введя в него тот самый шприц. — Выходит у него выявили зависимость, да? – в ответ Киришиме кивают. — У него в одежде так же были найдены седативные средства. – вынимает из кармана несколько полупустых туб, в то время как количество написанное на упаковке одной из, существенно не совпадает с тем, что находится внутри. — Транквилизаторы такого типа могут назначаться лишь по рецепту докторов. Из-за каждодневного неравномерного принятия их, организм ослабился, а в ходе чего и возникли множественные головные боли, которые и запустили в себя круговорот принятия медикаментов, дабы всё исправить. Внутри всё съёживается. — Это можно как-то вылечить или побороть? — За то время, что он будет здесь, ему не назначат препараты, имеющие схожие эффекты с ранее перечисленными лекарствами, которые могут усугубить ситуацию в край. Я не его лечащий врач, что на данный момент отсутствует по личным обстоятельствам, а значит не могу точно утверждать, как именно будет проходить лечение и восстановление пациента, но будучи откровенной, уверить вас в лучшем исходе событий, который сможет произойти - моя основополагающая задача. Если, конечно, пациент сам пойдёт на встречу нам. — Я понимаю, но вы можете хотя бы точно сказать, что он ничего не забыл и с этим никаких проблем не будет? – спросил с надеждой в глазах, сжимая пальцы в замке. — Повреждения получили лишь незначительные органы, но как сказал Таками-сан, даже из-за незначительного удара в любую область головы - всё может обернуться и летальным исходом. Постарайтесь не слишком долго находится рядом, ему необходим отдых, чтобы нагрузка на мозг не была кризисной, хорошо? — Хорошо.. Распрощавшись с женщиной, оглянулся на окошко палаты, где сидел Тодороки и пялил в пол, не собираясь даже волосы собрать в хвост, чтобы не мешали, а об окне даже и не вспоминая, отворив его настежь и позволяя морозу охватить тело, обсыпанное многочисленными мурашками под тонкой белой тканью в зеленую крапинку. Легкий, холодный воздух обдул лицо, как только Киришима открыл дверь. Слова про сгоревший детский дом, что донеслись до чужих ушей тут же замолкли. Воцарилась тишина. Палата была просторной, что говорило о стараниях Тодороки-старшего, что не позволил бы сыну торчать с кем-то ещё. У него итак ментальное здоровье в штыки ушло, а тут ещё и матери с надоедливыми детьми присоединиться могут. Сгорбившись над собственными ладонями, Тодороки остервенело проводил по линиям, будто пытаясь стереть что-то, дёргая носком, подмятой под себя, левой ноги, тихо шмыгая покрасневшим носом. —..из страшного пожирающего пламени спасти невинные жизни сирот не удалось. А теперь к следующим новостям... В ладони впились ногти, оставляя после себя белые полосы, что последующе наливались красным цветом. — Бакуго сильно бесится? – сразу и со всего размаху в лоб. Голос до раздражения спокойный, повседневный. — Ты действительно хочешь поговорить сейчас об этом? – стискивает связку с принесёнными из магазина продуктами. — Я в полном порядке, Кири, расслабься. – чуть улыбается, прищуриваясь и поворачивается на старого друга. — Переборщил немного. Бывает. Киришима замирает от этой улыбки. Вынужденной и натянутой. Тодороки так никогда не улыбался. И лучше бы не пробовал. — Бывает? Да ты чуть коньки не откинул! Младший стискивает челюсть, понимая, что не должен был так опрометчиво поступать. Что ещё бы чуть-чуть и его вообще не стало. Правда, что сделано, то сделано. И этого уже не изменишь. — Ты волновался? – холодно, бесчувственно спрашивает, даже не старается придать голосу хоть какие-то нотки сожаления. — Прости. — Дьявол..– проводит ладонью по лицу, не в силах совладать с гневом, который вот-вот и вырвется. — Я наврал ему, что ты умотал за вещами. Тодороки удивлённо округляет зеньки, совсем немного, но Киришиме достаточно, чтобы уловить новую эмоцию на чужом лице. Оно стоит выше всех благодарностей. — Значит, пусть так и думает. – облегченно выдыхает, уже отчётливее поднимая уголки губ вверх. — Но он всё равно бесится, что ты его не предупредил. Хмыкает, качая головой, а потом замечает, что у старого друга в руке. — Фруктики мне принёс? Спасибо. — Сдались мне твои "спасибы" и клоунады, что ты сейчас устраиваешь передо мной. – огрызается, чувствуя обиду всей тяжёлой грудью. — Я буду приходить каждый день к тебе, понял? Чтобы слушался наставления врачей и быстрее выходил на поправку. Лыбится во все тридцать два, выставляя белоснежные зубы напоказ. — Хорошо, мам. — И прекрати уже так беспечно относится ко всему, что касается тебя и твоего здоровья. Не думай, что ты никому не нужен. Но всё же перед тем как уйти, захлопывает чёртово окно, чтобы оно больше не смогло открыться в такую поганую погоду. Видит, как за ним следят до самой двери и даже не оборачиваясь, кидает "завтра вечером приду". А после Тодороки вновь превращается в лёд, опуская голову, лицо которой снова скрыто за прямыми локонами двухцветных волос, и дотрагиваясь до скул, что ужасно ноют.....
— Три дня прошли незаметно, а всё что у нас есть так это лишь верхушка от айсберга. Их биографии и одна единственная нить, что оставил за собой этот сраный подражатель. – серьёзно отчеканил блондин, сложив руки на груди и осматривая подчинённый состав полицейских, что сосредоточенно внимали его словам. — Мы отправим нескольких людей в "Полночь". Поговаривают, что верхушка заправляет передачей и хранением наркотиков, что распространяются и на другие районы. Выследим кто стоит за этим - убьём двух зайцев одним махом. В крови жертв были найдены запрещённые препараты. Предварительно, мы полагаем, что перед своей смертью они были все заманены дилером под предлогом выдачи новой дозы, а потом накачаны до отвалу. — Бакуго-сан, нам ведь известно, что всем заведует глава клуба. Не легче ли сразу его опечатать? – поднял руку один из сотрудников. — Что ты будешь делать, если это окажется огромная группировка? Опечатаем и они быстро свернут все доказательства их причастности. Мелкие сошки останутся, а потом смогу восстановить всё, что было до. Они также могут подкупить федералов или же хуже, опорочить нас, окунув глубже в грязь. Нужно действовать постепенно, получив как можно больше улик. – начал выхаживать перед ними туда-сюда, хмурясь и становясь более жёстким в чертах лица. Мидория сглотнул, опуская глаза на свои ботинки и понимая, какая ответственность сейчас лежит на каждом кто здесь присутствует. Это долг, это работа и ты должен её выполнить, оградив обычных гражданских от опасности и обезвредив ядовитые ростки вместе с корнями. По спине пробежался холодок, вспоминая как один из полицейских тоже выполнял свой долг....
Ночь, проведённая в чате с психологом, прошла незаметно. Комкая одеяло поближе к скрещённым в позе лотоса ногам, двухцветный трёт красные от недосыпа глаза. Уже пол-восьмого утра, а спать так и не хочется. Если быть точным, организм требует, а он просто игнорирует сигналы, продолжая импровизированную забастовку против естественного сна. Сухо ответив на несколько вопросов в переписке, Тодороки отключил телефон, чуть поворачивая голову на скрипучий звук. В палату зашёл светловолосый мужчина, лучезарно улыбаясь и приветствуя пациента, что так же натянуто улыбнулся. — Доброе утро, дебошир. – белозубо, открывая ямочки на щеках. — Как ты? – чиркнув что-то в планшете, он подошёл ближе. — Замечательно, Таками-сан. Вы как? Останавливается, удивлённо выгнув бровь. — Впервые кто-то интересуется моим расположением духа. Мне приятно. Чужая рука опустилась на лоб, ощупывая на наличие жара. Двухцветный сглотнул, чувствуя иней вместо человеческой кожи. Мужчина заправил мешающие волосы пациента за уши, разговаривая с самим собой и внимательно осматривая Тодороки, что спокойно сидел, подставляясь под его руки. — Что-ж, тебе будет назначено особое питание, что поможет быстрее прийти в норму, а так же я принесу витамины. Три таблетки в день после каждого принятия пищи, не больше. – пригрозил пальцем, стреляя золотыми радужками своего орлиного выреза глаз. — Ты меня понял, Шото? Низко произнесли, кладя увесистую руку на плечо младшего, что медленно кивнул, ощущая как носки начинают леденеть. После ухода старого друга, окно открыть было довольно трудно, но всё-таки осуществимо. Ладонь сжалась, чуть поглаживая большим пальцем, пока мужчина улавливая каждое движение, сосредоточено смотрел. Выискивал, не хотя отрываться от тёплой плоти. — Я буду приходить раз в три дня, а до этого. – он наклонился, сжав пальцы сильнее, разворачивая корпус на себя. — Постарайся больше не доставлять моим коллегам проблем. Понял? Встречаясь взглядом, двухцветный любезно выдавил лыбу, стиснув зубы и удерживая необузданный порыв плюнуть в опасно-близкое лицо напротив. От него не отвяжутся пока не получат конкретный ответ, без сбеганий в другой угол комнаты или же кивка на отвали. — Без вопросов, Таками-сан. – желчно произнесли, стержнем выдерживая напор мужчины, что давил на него. Незаметно. Мысленно. — Вот и ладушки. – он резко выпрямился, улыбаясь глазами и всем своим ликом, ставя руки по бокам карманов белого халата. — Отдыхай, парень. Накалённый воздух стал рассеиваться как только глав-врач покинул палату, оставляя Тодороки одного, что сжимал ком постельного белья в ладони. Он приходит раз в три дня. Выдержать будет не так-то уж и трудно. Вот только не им. Санитары негодующе отрезают все попытки оставить окно открытым на ночь, ворча под нос, заставляют питаться три раза в день, зубоскаля, когда к еде не притрагиваются, угрожают ему, что создадут самые ужасные условия, если он не поспит, обследуют, проводят тесты над его состоянием продолжая из раза в раз раздражать и раздражаться от никудышного пациента, что на встречу идти никоим образом не собирается. Даже и не думает. Вредничает, обнажая такие же острые клыки, вставляет свои колкие штыри с железными прутьями им под ноги в каждой словесной перепалке, а иногда и вообще врубает телевизор на всю, закрывая свою палату на внутренний замок и показывая стучащим в окошко работникам средний палец, вытянувшись на койке и закинув одну руку за голову. Его пребывание здесь это вопрос времени. Пока не выпишут, отпустив восвояси. А доселе ему нужно чем-то себя развлекать, иначе он просто-напросто помрёт со скуки. Первые два дня больничной рутины, разбавленные его проделками и откинутыми, куда подальше, нравоучениями работников, быстро прошли. Тодороки хоть и был рад видеть знакомые лица в этих белых однообразных стенах, но уж точно не ожидал увидеть Моному напару с Киришимой, которые заглядывали только под вечер, когда выдавалось свободное время. Рассказывали о том, как обстоят дела в Департаменте и расспрашивали о состоянии, принося втихую холодную собу, которую уминали за обе щёки. Принесли сменную одежду, зарядник для телефона и мыльно-рыльные средства. Хоть какой-то плюс от этих несносных. Тодороки думал, что протерпеть ещё полторы недели будет задача легче лёгкого, не смотря на усталость из-за продолжительного отсутствия сна, других человеческих потребностей и визита этого лукавого докторишки. Он бы стерпел это всё, стойко выдержал, как и остальное в своей долбанной жизни, но когда в очередной раз его начали будить из длительного транса, что служил заменой сна, а тобиш втыкания в пол или другую любую удобную точку, уже более действенным способом, в виде дёрганья за руку, то злость взыграла своё. Мало того, что докапываются, а теперь и наедине с самим с собой побыть не дают. Какого же было его удивление, когда вместо бесячих людей в белом на него вылупились два больших карих глаза, смотря снизу-верх и не переставая тянуть за рукав. Маленькая девочка лет шести-семи, кудрявые пшеничные завитки бараньих рожек, в двух розовых резиночках с цветочками на них, торчали в разные стороны, некоторые пряди как пружинки струились со лба на девичье лицо. На ней была тёмно-фиолетовая пижама с какими-то персонажами из нашумевшего мультфильма про лошадей, включающих в себя шесть разных героинь. Старшего всегда дети бесили своей гиперактивностью и любознательностью, а ещё отсутствием чувства самосохранения. Как и сейчас, демонстрация очевидного образа, что был почти у большей половины детей в мире. Глупые и сующие нос куда не следует. — Чего тебе? – не слишком то и вежливо, брезгливо выгнув бровь и попытавшись вытянуть руку из чужой хватки. — Можно телек посмотреть? – невинно похлопав глазками, спросила та, прижимая среднего плюшевого светлого медведя к себе и хмуро поглядывая на открытое окно и холодину, что поступала с улицы. Тодороки застыл. Во первых, где родители этого чуда, а во вторых, кто её в палату к нему впустил? Они что не видели какой он неуравновешенный? Наплевали на дитё и её разрушенную психику. Ну, пока не разрушенную. Маленький лупоглаз, ожидая ответа всё не унималась дёргать чужую одежду, нервируя и выводя этим из себя. Вырвав свою руку, парень принял сидячее положение. — Нет, вали отсюда, пока не получила. – махнул ей рукой в воздухе. — Мать свою поищи, разукрашку помучай или почитай, хер его знает, но займи себя делом и даже не мечтай о моём телеке. Надеясь лицезреть слёзы и закатанную истерику с гневным топаньем или катанием по полу, девочка лишь поудобнее перехватила медведя и начала шарится у него в спине. — Маму срочно вызвали на работу, а папа итак постоянно в командировках. Они говорят, что нужно много денег мне на лечение, но я не расстраиваюсь, что так редко их вижу. Я знаю, что мама с папой меня любят и хотят лучшего. – она на миг замолчала, но вскоре вновь спокойно и ровно продолжила. — Разукрашка уже закончилась, а все медсёстры заняты и мне нечего делать. Комната с игрушками откроется только после обеда, а до него ещё несколько часов. У меня нет телевизора, по этому и попросила ваш. Слова девочки заставили встать в ступор. Ей точно не двадцать или больше? Порой даже взрослые такого понять не могут о своих родителях, неужто она слишком сообразительна для своего юного возраста? — У меня шоколадка есть, не хотите? – протягивая карамельный батончик, без обиды или каких-то злых намерений за отказ пропустить время за плазменным ящиком. Сладость манила своей экзотичностью в ряду с этими каждодневными надоевшими кашами, пудингом или же и вовсе каким-то странным бульоном с овощами. От него в жилах кровь стынет. Взвешивая все за и против, двухцветный отобрал чужое лакомство, вставая со своего спального места и шагая к подоконнику, чтобы закрыть окно. — Тридцать минут и на вылет, усекла? – счастливо улыбнувшись, она радостно кивнула, запрыгивая на предоставленную постель и переключая технику, к удивлению старшего, не на детский канал со всякими дебильными развивающими программами, а на Дискавери, где шла какая-то передача про грузовики и их строения. Залипнув на рассказ какого-то старика про его камаз и историю, сколько он с ним пережил, Тодороки и вовсе будто от мира отключился, просто и спокойно смотря телевизор в компании маленькой неизвестной ему партизанки, что ввалилась к нему, а теперь сидит и серьёзно слушает старого дядьку. — И тебе действительно это интересно? — Вообще, я больше люблю смотреть про животных, но это тоже сойдёт. Двухцветный нахмурился, вспоминая себя в детстве, точно такого же любознательного ребёнка, что вскоре превратился в это взрослое и бесчувственное нечто. Вот только он в этом не виноват. — Садитесь, стоя не удобно. – она подвинулась, освобождая место рядом с собой и вновь подключила всё внимание к источнику звука. — Тебя разве не учили, что с незнакомцами нельзя разговаривать? — А вас, если сейчас делаете то же самое? — Вопросом на вопрос не отвечают. Я взрослый к тому же, а ты даже постоять за себя не сможешь в случае чего. — Ну, если бы вы показались мне злым и плохим, то я бы к вам и не подошла. – спокойно пожала плечами, не хотя больше отвлекаться от полученного телевизора на жалкие полчаса. Не понимая в чём проблема этой девчонки, в том что она не предстала такой как предполагал следователь или же оказалась вполне себе терпимой и тихой, но Тодороки даже и сам не понял, как через несколько минут провалился в сон, только коснувшись головой жёсткой подушки, набитой на ощупь твёрдым материалом, под конец слыша как звук из плазмы убавился на несколько зелёных блоков. Очередной кошмар, терзавший сознание не дал нормальную дозу сна, которую хотелось бы получить, пережив опять резкий скачок на постели в мерзком поту и быстро клокочущее сердце. Подорвался он поздно вечером, жадно глотая воздух. Окно было чуть приоткрыто, место рядом с ним гладкое, без намёка на чужое присутствие. Словно спецом приглаженное перед уходом. Лишь медведь с конфетой внутри, которого стискивали взрослые руки вокруг головы, остался тем самым напоминанием, что ему она не приснилась. — Проснулся? – Киришима появился незаметно, будто боялся разбудить до этого спящего друга. — Уж лучше бы и не засыпал. – встал с койки, потягиваясь и по инерции закрывая окно, как уже делал, когда его навещали. — Мономы сегодня не будет? — Он сказал, что его задержут на работе и передал в знак извинений. – протянул пакет с тортом внутри и двумя упаковками лапши быстрого приготовления. Вынимая из белой майки содержимое, Тодороки нашёл записку с корявым почерком напарника, что содержала в себе маленькое послание и сердечко в конце предложения. — Дурень..– без злобы усмехнулся двухцветный, расставляя еду на белой тумбе рядом. Располагаясь уже как у себя дома, Киришима свесил пальто на вешалку около двери и уселся на обитый кожей круглый стул, растекаясь в нём лужей из-за усталости. — Кто-то ещё приходил? – кивая на медведя рядом с чужой ногой. — Оставила одна козявка, что здесь проходит лечение. – убирая игрушку к изголовью кровати, что очень уж напоминала одного знакомого, парень начал распечатывать собу. — Потом ещё вернётся за ним....
И Тодороки был прав. Вернулась. На следующий же день заявилась. Ровно в восемь утра. — Можно телек посмотреть?