Кафе на улице Скитальцев

Тишина кружила пересмешником. В теплице было необычайно тихо, и Драко, несмотря на душную жару, не мог сдержать дрожь. Он крепче сжал пузырьки, которые просил принести Альфонсо, — его успокаивало давление холодного стекла на разгорячённую кожу ладоней. Этот день был для Драко просто отвратительным. Он проснулся на рассвете с прилипшими к вискам волосами, судорожно глотая воздух. Призрак кошмара отступил настолько далеко, что Драко не мог вспомнить, как он выглядел. Однако он весь день ощущал его липкие прикосновения — словно его преследовала старая химера. Драко кругами ходил по дому, не в силах сосредоточиться на своих обычных делах. Сова от Альфонсо дала ему необходимое оправдание, чтобы выбраться из дома. Вырваться из внезапно удушающих каменных стен. Уйти от молчания матери. Да, Драко трус, но он почувствовал облегчение в ту же секунду, как переступил порог. — Альфонсо? — позвал он, проходя через оранжерею. После нескольких секунд тишины ему ответил раздражённый рык. Несмотря на это, Драко почувствовал, как губы растянулись в слабой улыбке. Он прошёл в дальнюю часть оранжереи, где и обнаружил своего друга, стоящего на коленях перед магнолией. Альфонсо хмурился и один за другим осматривал каждый лист дерева. — Что случилось? — спросил Драко, немного обеспокоенный молчанием Альфонсо. В конце концов тот вздохнул и медленно повернулся к Драко. — Я не знаю. Моя магнолия болеет, и я не понимаю, что с ней происходит. Смотри! — сказал он, указывая на увядший и сморщенный лист. — Ещё вчера он был прекрасен. Драко поморщился. Он знал, как Альфонсо относится к своим растениям, и, когда одно из них погибало, его друг был опустошён. Драко выставил на стол пять пузырьков — Я принёс то, что ты просил. Вот укрепляющий раствор, доксицид, экстракт горечавки и декальцинат. Альфонсо нахмурился. — А что в пятом? Драко немного смущенно провел рукой по волосам. — Новое зелье. Создал, но ещё не тестировал. Предполагается, что оно будет уничтожать большинство болезней, поражающих растения. Не используй его сейчас, — поспешно добавил он, увидев, как загорелись глаза Альфонсо. — Как уже говорил, я ещё его не испытывал, так что вполне мог ошибиться с пропорциями, и тогда оно принесёт твоей магнолии больше вреда, чем пользы. — Ладно, — прорычал Альфонсо, — я воспользуюсь им только в крайнем случае. И с этими словами он принялся за работу, распыляя репеллент на листья растения. Драко погрузился в размышления, наблюдая за аккуратными движениями своего друга, который осторожно приподнимал каждый хрупкий бутон, проверяя его упругость. Но вдруг поток его мыслей разошёлся, и он обнаружил, что думает о своей матери, свернувшейся калачиком в кресле, такой бледной и хрупкой. Драко хотел бы знать, что нужно сказать, чтобы её успокоить. Он хотел прошептать ей, что всё будет хорошо, что жизнь снова станет такой же беззаботной, как и до войны, но эти слова комом встали у него в горле. Слишком пустые. Слишком абсурдные. Слишком неправильные. — Драко, подай мне экстракт горечавки. Слепо глядя в пространство, Драко провёл рукой по столу и протянул первый попавшийся ему в руку пузырёк. — Не то, Драко. Это моя фляжка с тыквенным соком. Драко обратил внимание на раздражённый возглас Альфонсо и заставил свой взгляд сфокусироваться на столе. Наконец он заметил флакон с экстрактом горечавки. — Спасибо, — пробормотал Альфонсо, схватив бутылочку. Прошло несколько секунд, прежде чем он заговорил снова. — Мальчик мой, что с тобой происходит сегодня? Ты говоришь даже меньше обычного. Мне кажется, что я разговариваю с привидением! — Привидения бывают очень разговорчивыми, ты же знаешь, — рассеянно ответил Драко. Раздражённый рык, который он услышал, подсказал ему, что его ответ не признали удовлетворительным. Драко взглянул на Альфонсо и вздохнул. — Я беспокоюсь за свою мать, — наконец признался он. — Она становится всё более и более замкнутой. Я не знаю, что делать. Альфонсо что-то неслышно пробормотал и вернулся к уходу за увядшей магнолией. Прошло несколько минут, и Драко погрузился в размышления о спасении деревца. — Я думаю, она увядает, Драко. Драко удивленно поднял глаза. — Прости? — Подумай об этом, — ответил Альфонсо, отложив палочку и повернувшись к нему, — у тебя есть зелья. У тебя есть Мария. У тебя есть я. Но воспоминания всё равно продолжают пожирать тебя, — Драко открыл рот, чтобы возразить, но Альфонсо взглядом дал понять, что пока этого делать не стоит. — У твоей матери, — продолжил он, — ничего подобного нет. Она изо всех сил пытается сбежать от совершённых ошибок, но ей не за что зацепиться. В течение дня компанию ей могут составить только воспоминания. А что касается вечера… ну, не пойми неправильно, мальчик мой, но ты не самый разговорчивый собеседник… — Спасибо, Ал, — без энтузиазма прорычал Драко. — Зато с тобой всегда приятно поболтать. Он почувствовал, как в горле всё сжалось. Слова его друга попали в самую точку. И он понимал это. Несмотря на колкость Драко, Альфонсо лишь усмехнулся. — Ты знаешь, что я прав, Драко. Но пока… я не вижу, что ты ей помогаешь. — Как я могу помочь ей? — простонал Драко. — Она почти не говорит! Она целыми днями смотрит в окно! Мне не всегда удается за день услышать от неё хотя бы два слова! Альфонсо ухмыльнулся, и это окончательно встревожило Драко. — Есть у меня одна идея, мой мальчик. Жди меня здесь. С этими словами он вскочил и вышел из оранжереи. Драко нахмурился. Он с подозрением относился к «идеям» Альфонсо, до сих пор с содроганием вспоминая о том, как Альфонсо хотел скрестить кусачий кактус с плотоядным лавром. Мало того, что получившееся в результате растение было жутко уродливым, так оно ещё приступило к методичному разрушению оранжереи. Под удар также попали ягодица Драко и палец на ноге Альфонсо. Но отчаянный «Ступефай» смог наконец утихомирить растение. Он снова вздрогнул, когда Альфонсо толкнул дверь, держа в руках деревянную шкатулку. Он передал её Драко, который начал внимательно её изучать. Дерево было гладко отполировано. Присмотревшись, он увидел несколько слов, выгравированных на крышке. — Florebo quocumque ferar, — прочитал Драко. «Я буду цвести везде, где меня посадят». Он нахмурился: — Что в ней? — Я думаю, лучший способ узнать — открыть. Мудро решив проигнорировать сарказм в голосе друга, Драко поднял крышку шкатулки. Он вскрикнул от удивления, когда увидел множество тюлевых саше, наполненных семенами. Каждая сумочка была украшена биркой. Он быстро просмотрел надписи, сделанные рукой его друга. Narcissus Poeticus[1], Narcissus Dubius[2], Narcissus Jonquilla[3]. — Ты… ты хочешь, чтобы моя мама работала в саду? — ошеломленно выпалил Драко. Альфонсо выглядел весьма шокированным. — Я не хочу, чтобы она работала в саду, я хочу, чтобы она выращивала. — Но… Сейчас декабрь, — слабым голосом возразил Драко. — Ничего не вырастет! — Мой мальчик, ты говоришь о моих цветах. Оглянись. Практически ни одно из этих растений не должно цвести на протяжении нескольких месяцев. Мне пришлось зачаровывать каждое семечко и каждый черенок, чтобы изменить их цикл. Это ужасно долгая работа. Драко кивнул, стараясь не задеть гордость друга. Где-то глубоко внутри него тихий голос прошептал, что, возможно, идея не такая уж и глупая. — Скажи мне, — всё равно спросил он, но уже исключительно ради шоу, — нет ли там чего-то плотоядного? Чего-то кусачего? Чего-то ядовитого? Чего-то… смертельного? — Нет-нет, это просто нарциссы и жонкилли, — Альфонсо остановился, поправил саше в шкатулке. — Ну, нарциссы ядовиты, но я не думаю, что твоей матери придёт в голову порезать их в салат. Драко мягко усмехнулся и покачал головой. — Это вряд ли. Альфонсо закрыл крышку и протянул Драко книгу и свиток пергамента. — Эта книга для твоей матери. В ней всё, что я знаю о выращивании нарциссов. А вот это, — он помахал свитком пеграмента, — для тебя. Это план строительства моей оранжереи. Ты можешь построить по нему оранжерею для матери. Драко театрально вздохнул и закатил глаза. — Это слишком прекрасно, чтобы оказаться правдой. Но протестовал он только для вида — помощь Альфонсо грела душу. Драко благодарно улыбнулся, проронил тихое «спасибо», махнул рукой на прощание и ушёл домой.

***

Никогда Драко не ощущал себя более живым, чем во время работы. Он любил чувствовать, как каждый мускул почти болезненно напрягается, как магия исходит из каждой поры. — Эректо, — прошипел он сквозь стиснутые зубы, стараясь не обращать внимания на обжигающий веки пот и холодный ветер, колющий кожу. Стеклянная арка дрогнула. Тяжело выдохнув, Драко поднял палочку, борясь с желанием расслабить ноющую руку. Стены тоже поднялись и с громким скрежетом слились воедино, образуя полностью закрытую стеклянную арку. — Инвизиблипорта, — выдохнул Драко. Мгновение он мог наблюдать, как расплывается южный конец оранжереи, а потом снова возвращается в нормальное состояние. Якобы. Он закрыл глаза и пошел вперед. Пересек стеклянную стену, словно её и не было — Метеоррибилис Калорем. Из кончика его палочки вылетела и закружилась голубоватая нить. Воздух в оранжерее начал постепенно нагреваться. Когда Драко почувствовал, что стало достаточно тепло, убрал палочку в карман. Проведя рукой по влажным волосам, он вздохнул. Конца работы ещё пока даже видно не было.

***

Вечером он оставил шкатулку на кухонном столе и накинул одеяло на свернувшуюся калачиком в своём кресле мать. Бледную кожу её закрытых век очерчивали тёмные круги. Он аппарировал сразу после этого.

***

— Поттер, — приветствовал Драко. — Малфой, — ответил Поттер. Тишина. Драко уставился на витки пара, поднимающиеся над его чашкой. Поëрзал на стуле. Поморщился. Тело протестующе ныло от усилий, которые ему пришлось приложить, чтобы построить оранжерею. — Старина, подойди, пожалуйста, мне нужна небольшая помощь — крикнула Мария из соседней комнаты. Их с Поттером взгляды ненадолго пересеклись. Драко приподнял бровь (Ты или я?). Поттер пожал плечами (Не знаю). — Кто именно? — крикнул в ответ Драко. — Ты, старина. Драко осторожно встал, стараясь не напрягать ноющие мышцы. Он прошёл в заднюю комнату, смакуя знакомые пряные ароматы. Мария склонилась над своим котлом, её волосы были растрёпаны, а жесты лихорадочны. — На полке щупальца мурлапа. Подай мне их, — тоном, не терпящим возражений, велела Мария. — И убавь огонь наполовину, я просто не могу перестать помешивать, иначе всё пойдёт насмарку! Драко кивнул и оперативно принялся за работу. Он нарезал три щупальца мурлапа и добавил их в пузырящуюся жидкость. Его всё больше и больше озадачивало зелье, которое варила Мария. Он видел, как она добавила в него какой-то чёрный порошок, который превратил жидкость в несколько твёрдую желтоватую пасту с неприятным запахом. Смесь, вероятно, вышла неудачной. Мария удовлетворенно прищелкнула языком и повернулась к Драко. — Оно должно настояться в течение часа. Драко поморщился. Значит, запах был частью зелья. — Что это? На это Мария лишь подмигнула и ушла, что-то тихо напевая.

***

Драко вытянул руку и застонал, когда боль резко пронзила его бицепс. Позади него раздался раздраженный вздох. Он повернулся и посмотрел на Поттера. Своим движением он потревожил мышцы, начавшие ныть с новой силой, и его грозный взгляд превратился в болезненную гримасу. На этот раз Поттер громко застонал и вскочил. Он шёл прямо к нему. Глаза Драко расширились, когда он увидел, как Поттер вытащил палочку. В ушах зашумело от громко забившейся в жилах крови, а во рту пересохло. Драко рефлекторно выхватил свою палочку, но Поттер на это лишь насмешливо приподнял бровь. — Расслабься, Малфой. Драко не двинулся с места. Поттер закатил глаза и пробормотал что-то, похожее на «кретин-параноик», но Драко решил не обращать на это внимания. — Я больше не могу смотреть, как ты корчишься и стонешь. Позволь мне раз и навсегда избавить тебя от мышечной боли, иначе я просто с ума сойду. — Я почти на сто процентов уверен, что ни одно из заклинаний не снимает боль, — прохрипел Драко. Он прочистил горло, пытаясь придать своему голосу хоть какое-то подобие властности. — А если такое и есть, то я понятия не имею, откуда оно известно тебе. Так что убери палочку, Поттер, — подумав, он пробормотал жалобное «пожалуйста». Поттер, явно раздражённый, закатил глаза. Он неопределенно указал на свою мантию. — Я целитель, помнишь? Драко поджал губы и скрестил руки на груди. Всё его существо восстало против идеи позволить Поттеру направить на него палочку, но колющая боль, сопровождавшая каждое движение, заставила его пересмотреть свое мнение. Он подозрительно взглянул в лицо Поттера, пытаясь уловить даже малейший намек на хоть одну коварную мысль, но увидел только понимание и терпение. «Вероятно, он использует такое выражение со своими упрямыми пациентами», — подумал Драко. Как ни странно, эта мысль его успокоила. — Ладно, — выпалил он. На лице Поттера промелькнуло торжествующее выражение. Драко, вместо того чтобы терпеть это зрелище, предпочел закрыть глаза. Он тут же открыл их снова, и они стали круглыми, как блюдца. Драко чувствал, как холодная рука ложится ему на затылок, а кончик палочки касается лба. Драко напрягся и сглотнул слюну. Он не знал, что беспокоило его больше: пальцы Поттера, невесомо лежащие на шее, или палочка врага, угрожающе упирающаяся в лоб. Поттер, должно быть, почувствовал его нервозность и ласково и успокаивающе прошёлся пальцами по задней части шеи — Драко машинально уловил это. Но это не оказало желаемого эффекта. Напротив, его сердце заполошно забилось, словно у загнанного зверя. Драко не привык к прикосновениям. — Релаксацио, — прошептал Поттер, и с конца его палочки сорвалась серебристая дымка. Драко почувствовал, что его тело словно омыло волной: сначала она спустилась на плечи, а потом на спину. Глаза Поттера были широко распахнуты. И действительно оказались очень-очень зелёными. Мышцы Драко сдавались одна за другой, и боль утихла, как будто её стерла магическая дымка. Когда дымка растворилась, Поттер не отступил. Он облизал губы, и Драко не смог удержать взгляд, скользнувший на приоткрытый рот. Момент застыл. Тишина. Туманное сочетание изумрудно-зелёного. Пальцы Поттера, продолжающие успокаивающий танец на шее Драко. Ровное дыхание, ласкающее его щёку. Поттер медленно опустил палочку. В его глазах Драко увидел странную смесь удивления и любопытства, а также искру чего-то похожего на вызов. «Тик-так», — тикали часы. — Старина, я тебе приго… Ох. Драко почти слышал, как момент разбивается и через секунду исчезает. Поттер убрал руку, словно обжегся, и поспешно отступил, в процессе опрокинув стул или два. Застыло молчание, и взгляд Поттера метался от Марии к Драко. Он резко качнул головой, словно только что принял чрезвычайно важное решение. — Мария, боюсь, мне нужно идти. Я только что вспомнил, что у меня… э-э-э… встреча. Поттер относился к тому типу людей, которые не могли лгать, даже если от этого зависела их жизнь. Поттер исчез, не оглянувшись, и Драко почувствовал вопросительный взгляд Марии, направленный на его шею. Он боролся с желанием всё ей рассказать. — Вам ещё нужна помощь? — спросил он, повернувшись к ней полубоком. Мария смотрела на него несколько секунд, а потом нахмурилась. Драко подавил улыбку. Было очевидно, что она умирает от желания хорошенько его расспросить. Но он знал, что она этого не сделает. — Да, старина… я приготовила это от твоей боли в мышцах, — сказала она, встряхивая банку с чем-то напоминающим жидкую грязь — тем, что Драко помогал ей варить. Мария задумчиво посмотрела на него, прежде чем продолжить: — но, очевидно, Гарри решил взять это дело в свои руки. Она повернулась и притворилась, что занята чисткой стойки, но Драко мог поклясться, что услышал смешок. Драко посмотрел на банку, которую Мария всё ещё держала в руке, и небольшая — крошечная — часть разума поблагодарила Поттера.

***

Когда Драко вернулся домой, было уже далеко за полночь. Он быстро обошел дом, но его матери нигде не было. Он удивился, обнаружив, что шкатулки, которую он оставил Нарциссе, на столе не оказалось, но, выглянув в окно, успокоился. Оранжерея была освещена мягким светом, и на деревья отбрасывались блики, похожие на осколки разбитого стекла. Драко улыбнулся и медленно задёрнул занавеску.

***

Он застрял в серебристом тумане и услышал оглушительное рычание. Драко повернул голову, пытаясь понять, откуда оно доносится. Ему подмигнули гигантские часы. — Вас не существует, — обвиняюще сказал им Драко. — У часов даже глаз нет. Явно раздраженные, гигантские часы бросились на него, открыли огромный рот, уже готовясь проглотить его. Драко хотел сбежать, но туман держал его крепко, словно в металлических цепях. «Остерегайся часов Марии, мальчик», — сказал ему голос Альфонсо. Драко открыл было рот, чтобы спросить его, почему он не предупредил раньше, но вдруг рядом с ним появился Поттер и опустил руку ему на шею. Туман, Альфонсо и часы исчезли. Другую руку Поттер положил ему на щёку. Она была очень нежной. — Тик-так, — сказал Поттер. Драко открыл глаза и уставился в темноту. Дезориентированный, он медленно сел на своей кровати. Этот сон кружился у него в голове, как надоедливая муха, и он не понимал почему. Он провел остаток ночи, слепо глядя в потолок своей спальни, по очереди проклиная Альфонсо, часы и Поттера.