Right In Front Of Me

Муз: - Neovaii - Heart Shaped Box - IAMX - After Every Party I Die - Blake Basic - BAD INFLUENCE (ft.Yamakazi)

Ах, эта Пьянка – пела и плясала. И пофиг, что в оригинале там слово «Свадьба» - какая, нахрен, свадьба сравнится с пришествием Акацуки в наш бренный мир, огромным двухметровым тортом «Гуччи», который, к слову, тоже оказался с алкогольной пропиткой; немыслимым количеством народа – Кей даже сомневался, что некоторые из них видели или знали Ямагучи – собственно, виновника торжества; и все это – в трехэтажном люксовом доме с бассейном? Тут ещё нужно упомянуть, что алкоголь лился буквально из всех щелей: царапни стену – и потечёт абсент или подобная алкохрень. В какой-то момент Кей с удивлением осознал, что он пытается сосчитать невесть откуда взявшихся сразу пятерых(кажется) Конан: без мантий Акацуки, но – в голубых париках. С ровной челочкой, правда, но, опять же, кто тут придирался к мелочам? Мимо празднующих проплывает мама Виталия в розовом велюровом спортивном костюме и с такой же повязкой на голове, убирающей белокурые пряди от лица. Она поражённо хмыкает, глядя на царящее повсюду веселье, с грустью смотрит на, по всей видимости, вкуснейший, но жутко калорийный торт, что-то шепчет на ухо пробегающему мимо Виталию. — Да, мам, я помню, что папа приезжает, но то – завтра, а сегодня я намерен оторваться по полной. – Слегка приобнимает маму за плечи Виталий. — Ма шери, Виталя, - быстро расцеловывает его в обе щеки фея. – Сильно не напивайся, тебе ещё тут все драить. А, да, совет молодежи: пользоваться защитой. И пусть Удача всегда будет на вашей стороне. Все, я ускакала: мне не звонить, не писать, не кантовать. — Принято, - кривовато усмехается Виталий, глядя, как за мамой захлопывается дверь. Перехватывает приподнятые брови Кея и преувеличенно бодро скалится ему в ответ. — А че я нашёл!! – кричит Рю, выбегая к ним в зал с огромным надувным розовым фламинго. — Капец, это же у мамы в комнате лежало! – Хлопает себя по лбу Виталий. – Ты был у мамы в комнате? — Ну, она же ушла, - немного смущенно отмахивается от русского Танака. – И потом, эту комнату трудно не заметить: она же, блин, вся розовая… В общем: кто со мной – в бассейн? Желающих, разумеется, находится дофига; подзависшего на месте Кея под белы рученьки подхватывают радостно смеющиеся Тадаши с Нишиноей и тащат на выход: к упомянутому бассейну. — Никого не смущает, что на улице – ноябрь месяц? – собрав крупицы растекающегося и плывущего от алкоголя сознания, ворчит Кей, обреченно давая себя тащить. — Вода в бассейне – тёплая, Виталий говорил, что там есть подогрев. — Нихрена себе сервис, - качает головой Кей. Рядом с бассейном стоит терн-тейбл с DJ-микшером: вокруг него собралось несколько человек, которые уже протянули свои рученьки к маленьким кнопочкам и рычажкам, но грозный окрик Виталия не даёт им даже притронуться: — Куда щупальца тянем, ну-ка – брысь! Незаинтересованно рассматривающий микшер Каэде вдруг в несколько плавных движений включает установку и вполне себе уверенно начинает задавать этой вечеринке бит. Виталий поражённо пялится на сладкоежку: вообще-то, эту установку им доставили по ошибке и никак не могли забрать обратно, она то пылилась на чердаке, где у семьи Дьяченко был оборудован мини-спортзал, а сегодня вот, наконец, мама всё-таки договорилась с курьером, чтобы он забрал девайс обратно; собственно, поэтому его и спустили на улицу. В общем, до этого дня эта диджейская установка не использовалась от слова вообще: а все мама с этим ее стихийным шоппингом… — Ооо, да это же, мать его, ди-джей Каэде! – Уважительно орет Нишиноя, срывая с себя яркий бомбер, вышитый золотыми драконами. – Кто со мной: купаться?! Он первым с разбегу плюхается в бассейн, не переминув восхититься тёплой водичкой и гостеприимностью русских. Следом за ним прыгают Хината, Кагеяма, парочка Акацук, Сараби, двое незнакомых парней и Рю – верхом на своём розовом фламинго. Джун тоже под шумок снимает с себя осточертевшую маску коня и с удовольствием вдыхает свежий воздух. — Тсукки, ты пойдёшь? – тихо спрашивает Ямагучи, дергая Кея за ткань рубашки на предплечье. — Как Принцесса Лея – и откажет самому Дарту Вейдеру? – Низким голосом тянет Тсукишима, принимаясь расстегивать свою рубашку и стараясь не сильно при этом шататься. — Я бы не хотел принуждать прекрасную Даму делать то, чего она не хочет. – Неожиданно таким же томным и непривычно низким для него голосом тянет Ямагучи и пальцы Кея просто-таки замирают на нерасстегнутой пуговице: он никак не ожидал, что Ямагучи кинет ему такую ответочку. Тем более, таким голосом. Нет, таким, мать его, сексуально-эротично-хриплым голосом, от которого все волоски на теле буквально встают дыбом, а по рукам и плечам проносится табун зверских мурашек. Ноги Кея слегка подкашиваются: то ли от количества выпитого алкоголя, то ли от сбивающей нахрен все на своём пути сексуальности Ямагучи. Вот же чертёнок. Маленький Сатана, упакованный в изящное гибкое тело с красивой мускулатурой, сияющими в вечернем свете глазами и самым прекрасным лицом во Вселенной – ни больше ни меньше. «Не знаю как ты, приятель», - снова просыпается внутренний голос. - «Но на твоём месте я б его прям на месте валил и…» Кей снова усилием воли заставляет этого извращенца заткнуться, одним рывком высвобождаясь из рубашки, и шутливо дергая Ямагучи за этот его темно-синий джемпер. Ямагучи мгновенно становится обычным собой, с хихиканьем высвобождаясь из слоев ткани. Они раздеваются наперегонки: Кей успевает первым, и, сделав Ямагучи знак ручкой, топориком плюхается в бассейн. *** Вода действительно очень приятная, купающимися совсем не холодно, а когда Виталий ещё и включает в бассейне подсветку, Рю с Джуном, забыв о вражде, довольно хлопают друг друга в ладони. Потихоньку к ним подваливает ещё народ: кто-то тоже окунается в бассейн, кто-то восхищенно смотрит на вполне уверенно диджеящего Каэде, некоторые даже начинают танцевать под его музыку. Кей снова рассеянно пытается сосчитать расплодившихся Конан. — Слушай, - наклоняется он к уху тянущего из трубочки коктейль Ямагучи. – А Конан что, тоже обладает техникой множественного теневого клонирования? — В душе не знаю, - улыбается ему Ямагучи. – А при чем тут Конан? — Ну как же, - бормочет Кей. – Вон же они… — Кто? – не понимает Ямагучи, вертя головой по сторонам. — Конан…ы, - совсем теряется Кей. Ямагучи недоуменно смотрит на него. Осторожно ставит бокал со своим коктейлем на бортик бассейна и подплывает ближе. — Тебе больше нельзя пить, - тихо произносит он прямо в приоткрытые губы Кея. Вокруг них сейчас полно народу, но никому до них нет дела: у всех тут своих забот полно. Хината с Кагеямой вообще куда-то смылись, едва окунувшись, а Виталий только успевал запихивать обратно чуть ли не выпрыгивающую из своего бикини Сараби. Джун недовольно косился на них, но не лез: все, проехали мы с этой биксой, набродился он в маске коня, спасибо. — Поздно: я уже в дрова, - хмыкает Кей, слегка боднув Ямагучи головой, чтобы отодвинулся: я тоже тебя хочу, но не здесь, не при всех. — Для того, кто в дрова, ты что-то уж слишком складно разговариваешь, - ехидно улыбается ему Ямагучи. — Я говорил, что я – уникальный? – Провокационно прикусывает нижнюю губу Кей. — Ещё какой, - тихо соглашается Ямагучи, рассматривая его лицо уже без улыбки. – Ты просто охренительно прекрасен. Всегда. Мир вокруг замирает. Ненужные звуки, краски, люди – все вокруг будто внезапно замедляется, становится серым, оставив – сиять яркими звездами – только глаза напротив. Глаза Ямагучи. Кей просто растекается лужей под серьёзным взглядом этих темно-ореховых глаз на привлекательном смуглом лице с россыпью шоколадных веснушек: умирает и рождается вновь. — Я… Ты… - не может подобрать слова Кей. Кей. Не может подобрать слова. Абсурд? Абсурд. Но… — Я люблю тебя очень давно: сколько себя помню. – Тихо признаётся Ямагучи, не отводя взгляд своих прекрасных миндалевидных глаз от лица Кея, который, казалось, сейчас превратится в клубничное желе. Или уже превратился. Вот как. Даже алкоголь не спасает его от смущения, когда Тадаши говорит ему такие вещи. Такие чертовски охуенные вещи. — …любишь? – все, на что хватает Тсукишиму сейчас. «Аплодирую тебе стоя», - хмыкает его внутренний голос. - «Ему тут в любви признаются, а он…» — Всегда любил. – Ещё раз повторяет Ямагучи. И нет, не то, чтобы Тсукишима относился к разряду тех людей, которые до последнего не верят, что их всерьёз может кто-то полюбить. Просто… он не ожидал, что эти слова можно произнести вот так – как нечто само собой разумеющееся. Без запинки, без смущения. Тадаши даже взгляда не отвёл, пока барабанные перепонки Кея изнутри разрывала его орущая в экстазе внутренняя школьница – тоже мне, проснулись тут все разом, ага. Неожиданно в бассейне ему становится очень жарко: в груди все сдавливает, а уши закладывает так, что он просто не слышит ни музыку, ни людей вокруг. Мир вокруг сжимается до размера точки, а мозг окончательно плавится и утекает. Как там говорил Нишиноя? «Нихрена себе я погулял»? Во-во, оно самое. — Тсукки? – испуганно берет его лицо в ладони Ямагучи, но Кей лишь мотает головой: ему правда поплохело. – О господи, Тсукки, у тебя кровь из носа… Тадаши, испуганно причитая, помогает ему выбраться из бассейна, хватает лежащее на специальной подставке полотенце и укутывает его. Кей краем сознания чувствует, как его ведут куда-то, прохладный воздух понемногу возвращает сознание в его затуманенный разум. Он силится понять: это с ним происходит от количества выпитого алкоголя, от того, что он пересидел в тёплой водице или от того, что Тадаши признался ему в любви и при этом был чертовски горячим? Или все сразу? Тем временем веснушчатый усадил его на диван и захлопотал вокруг: на лоб Тсукишимы легла прохладная тряпочка, а под нос он сунул Кею салфетки. — Не запрокидывай голову, я слышал, так можно захлебнуться кровью, - испуганно говорит Ямагучи, когда Кей пытается уложить свою голову на спинку дивана. Он садится рядом с Тсукишимой и принимается растирать его ладони и предплечья: очень кстати, между прочим, потому что Кей с удивлением чувствует, как медленно, но приходит в себя. — Со мной все нормально, - хрипло говорит блондин, устало приваливаясь к плечу парня. – Но черт бы побрал все эти алкопати. Я чувствую себя как овощ… — Хочешь – уйдём? – Ямагучи нежно гладит Кея по волосам здоровой рукой, подбородком потираясь об его макушку. — Мхм, - рассеянно отвечает Тсукишима, прижимая к носу салфетку. – Поедем ко мне? Ты останешься? — Конечно, - тихо говорит Ямагучи. – Конечно, останусь… Эту их идиллию снова разрушает возникший на пороге Виталий. Недоуменно приподнимает брови на все ещё бледного – бледнее обычного - Тсукишиму: — Что такое, в тёплой водичке пересидел? — Ага, мы сейчас уходим, - извиняющимся голосом произносит Ямагучи. – Ещё раз спасибо тебе огромное, что устроил такой крутой движ. Было очень круто, правда, никогда так не отрывался. — Пустяки, - наигранно отмахивается от этих его слов Виталий. Мимо них проходит Каэде: устал задавать бит этой вечеринке и выбрался на кухню в поисках чего-нибудь сладенького. В руках он держал драже «Берти Боттс» с разнообразными вкусами, но, наверное (с вероятностью 1000%), его душа требовала кусочек тортика «Гуччи». – В декабре у меня днюха будет, жду в том же составе и - с нормальным артериальным давлением. И – да, подарки свои не забудь забрать, вон, мы их там сложили… — Спасибо. Обязательно придём, - солнечно улыбается ему Ямагучи, пока Тсукишима про себя с ужасом подвывает: нет уж, хватит с него всех этих вечеринок, дальше что: проснётся в Вегасе – женщиной? «Зная Виталия и всю эту вашу компашку – не исключено, не исключено!» - хохочет над этими его опасениями внутренний голос. А тем временем в зале неожиданно появляется ещё одно действующее лицо: высокий плечистый мужчина в чёрном костюме и перекинутом через предплечье чёрном же пальто. У него русые, как у Виталия, волосы, и Кей смутно чувствует, что где-то его уже видел. А, ну точно же. Этот мужчина забирал Виталия на своей машине с вокзала в Токио. Это его отец. Мужчина тем временем холодно осматривает царивший вокруг беспорядок: многие приглашённые личности уснули на всех доступных горизонтальных поверхностях роскошного дома четы Дьяченко: один из Акацук, вон, вообще дрых прямо на барной стойке, обняв бутылочку сакэ. Взгляд, блять: торты можно без ножа резать, да что там торты – бетонные стены. Виталий съёживается под этим взглядом как щенок: присутствующие при всем этом Кей, Тадаши и Каэде впервые видят его в таком замешательстве, как сейчас. И, честно говоря, в эту минуту хочется оказаться где угодно, лишь бы подальше отсюда, хоть в том же Вегасе, о котором минуту назад со страхом думал Кей. Настолько неприятная обстановка. — А ты, я смотрю, все развлекаешься, Виталий. – Тихим, ледяным тоном тянет отец русского. От его голоса у Кея волосы на затылке встают дыбом, а Ямагучи, бедняга, из-за которого все это веселье и было устроено, открывает и закрывает рот, как рыба, выброшенная на берег – но молчит. – В твоём возрасте Владислав не отвлекался на всю эту подростковую шебутню – и посмотри, где он сейчас, а где ты. — Папа, я… - хрипло лепечет Виталий, но мужчина, прикрыв глаза, устало поднимает руку ладонью вверх: — Вряд ли я сейчас услышу от тебя что-то новое. «Я буду заниматься»? Я уже это слышал. «Я приложу больше усилий в спорте и займу призовое место»? Слышал. «Я стану ответственным сыном, которым ты сможешь гордиться»? Слышал. У тебя есть ещё что-то? Говори, пока я не ушёл: я устал после двенадцатичасового перелета и у меня нет сил на очередные твои оправдания. На Виталия жалко было смотреть: ярко-красный, почти бордовый, румянец залил все лицо русского второгодки, плечи сгорбились, пальцы на руках предательски задрожали. — Я не думал, что ты так рано вернёшься. Мы с мамой ждали тебя завтра, - наконец, хрипло выдавливает Виталий. — О, ну прекрасно: я ещё должен отчитываться о точном времени своего приезда в собственный дом, - запускает руки в карманы отец Виталия, глядя на практически уничтоженного сына свысока. – Развлекайся дальше, посмотрим, что из тебя вырастет – с таким твоим отношением к жизни… Оглушённые, Кей с Тадаши замирают, потупив глаза в пол: ну почему, почему они не ушли раньше? Зачем им нужно было становиться свидетелями этой отвратительной сцены??? Мужчина уже поворачивается к ним спиной, чтобы уйти, когда обычно молчаливый Каэде неожиданно подаёт голос: — Хотите конфетку? — Что, прости? – с выражением полнейшего недоумения на лице поворачивается к нему отец Виталия. Сам Дьяченко-младший вылупляется на сладкоежку: что тот задумал? — Конфетку, спрашиваю, хотите? Они с разными вкусами: никогда не знаешь, какой тебе попадётся, - очень вежливо предлагает Каэде, протягивая мужчине небольшую коробочку. — Спасибо, я такое не ем, - сморщивает аристократический нос русский. Каэде ничуть не обижается, спокойно выуживает одно драже из упаковки и кладёт себе на язык: — Мм, а мне попалась со вкусом выдрочки своего ребёнка – при посторонних людях. Гадость – страшенная. Пойду выплюну. Чао. И этот маленький – всего метр шестьдесят семь – первогодка плавно проплывает мимо замершего соляным столбом от такой наглости отца Виталия и удаляется в неизвестном направлении. — Ам… мы тоже пойдём, - осипшим голосом произносит Ямагучи, прошмыгнув мимо так и застывшего на месте отца Виталия, волоча за собой пытающегося не заржать Тсукишиму.